Том 2. Сладкая волшебница Якумо-чан

— Простите, сенсей, — изрек он, расстегивая ширинку.

Аяо не стал осквернять тела профессора. Он просто немного подрочил на него. Ничего противозаконного.

Кончив себе в руку, Аяо вытер ее об асфальт.

— Вот и все, сенсей, — сказал Аяо. — Видите, я даже не стал вас трогать. Хотя, может, вы были бы и не против.

Профессору Ишикаве Каеде было уже все равно, но как-то прокомментировать произошедшее Аяо был просто обязан.

В кармане загудел телефон. Как назло, звонила именно Май-чан. Вероятно, хотела узнать, куда же пропал из дома Аяо прямо посреди ночи.

Аяо пока еще не решил, в какой именно форме он расскажет Май о смерти Ишикавы-сенсей. Поэтому он отклонил вызов и набрал номер скорой помощи.

Пускай врачи разбираются с этим трупом, ему же все надоело. Он сделает вид, что произошедшее потрясло и шокировало его — и тогда все будут утешать его, как Хироко-чан. Аяо будет лежать дома и сможет больше времени уделить Мастерпису. При людях, конечно, придется делать постное лицо и скорбить о погибшей Ишикаве-сенсей — но уж с этим придется смириться. Надо же как-то платить за статус страдальца.

— Муси-муси, — пропищал телефон голосом женщины-оператора.

— Помогите! Мне плохо! — сообщил Аяо бесстрастным тоном, затем назвал адрес, по которому следовало приехать карете скорой помощи. Адрес он прочитал на чьем-то покосившемся заборе. Глушь, задворки Токио — сколько сюда будут ехать врачи?

Аяо прикинул, что получается не меньше сорока минут. Чем ему заниматься все это время — непонятно. Со вздохом Аяо присел на мягкий еще труп Ишикавы-сенсей и погрузился в тяжелые размышления. Ночь становилась все более прохладной. Он чувствовал себя неуютно.

"Май-чан, Каеде-сан больше нет. Ее убили на моих глазах, жестоко и безжалостно. Убийца скрылся. Прости, что я не смог ничего сделать," — прокрутив в мозгу этот вариант, Аяо решил, что он вполне неплох.

— Май-чан, — произнес он вслух.

Ночь отозвалась звоном цикад.

— Каеде-сан больше нет. Ее убили.

Воображаемая Май всплеснула руками и закричала: "Правда?! Да неужели?!"

— Конечно, Май-чан. Я не стану лгать тебе. Ее убили на моих глазах, жестоко и безжалостно, — пробубнил Аяо.

"И ты не смог ничего сделать?! Ты должен был убить негодяя! Выгрызть ему горло! Вырвать кишки! Сожрать его сердце!" — бесновалась Май в его голове.

— Я пытался, Май-чан, но убийца скрылся. Прости, что я не смог ничего сделать.

"Что ты лепечешь, идиот?! Слабак! Ты не смог какого-то захудалого маньяка убить, а еще меня трахать собрался! Ты не мужчина, ты пидор!"

Аяо понял, что уж Май-то вряд ли станет такое говорить, и ему сразу стало неинтересно. Похоже, слабо он знает свою подругу детства, раз не может даже смоделировать ее поведение.

Когда приехала скорая помощь, Аяо уже откровенно скучал. За эти полчаса Ишикава-сенсей остыла, кровавая лужа, в которой она лежала, стала липкой и вязкой. Сильный, бьющий в нос запах с металлическим привкусом витал в воздухе. Хорошо, что Аяо уже успел разрядиться, потому что иначе он не смог бы долго выдержать в такой атмосфере — сошел бы с ума.

Сначала послышался звук сирены, затем по асфальту пробежали лучи света. Из-за поворота вылетела белая машина с красным крестом на кузове, чуть притормозив на перекрестке. Аяо встал и помахал рукой, чтобы заметили. Карета скорой помощи подъехала поближе к нему и остановилась.

Дверь отошла в сторону, и из машины выпрыгнул человек в белом халате. Вслед за ним вышли еще двое фельдшеров с лицами, скрытыми за бактерицидными масками. Аяо невольно вспомнил Тецуну.

— У нас труп, — с бесконечной усталостью произнес первый фельдшер. Оттолкнув Аяо в сторону, он подошел к телу Ишикавы-сенсей и присел на корточки. — Свежий. Вы вызвали скорую? — обратился он к Аяо.

Ацумори изо всех сил постарался изобразить на лице отчаяние.

— Да! — закричал он, заламывая руки. — Спасите Каеде-сан! Умоляю! Еще ведь еще можно спасти, верно?! Не смейте говорить, что она умерла! Не смейте!

— Извините, — покачал головой фельдшер. — Мне очень жаль, но она умерла. Летальный исход.

— Нет! Вы лжете!

Пока Аяо старательно имитировал истерику, фельдшера погрузили тело Ишикавы-сенсей на носилки. В свете луны лицо профессора казалось страшным. Висок был разбит, вместо него была мешанина костей и мяса. Кожа возле раны бугрилась. Глаза плотно сжаты, рот, наоборот — распахнут, и язык вывален наружу. Словно профессор хотела перед смертью что-то лизнуть.

— Не забирайте ее! — попросил Аяо, провожая Ишикаву-сенсей прощальным взглядом.

— Потом получите ее обратно, — успокоил его фельдшер. — А пока скажите мне свои данные и телефон, по которому можно с вами связаться.

Аяо фельдшер не понравился. Слишком уж равнодушно он вел себя. Неужели врачи и те, кто работает в больницах и госпиталях, настолько пресытились видом ран и увечий, что даже смерть их не трогает?

Он скороговоркой продиктовал номер Май-чан, затем склонил голову и прижал руки к лицу, словно силы покинули его. Фельдшер вдруг положил свою ладонь ему на плечо и ободряюще улыбнулся.

— В жизни всякое случается. Надо найти в себе силы двигаться дальше. Уверен, она бы не хотела, чтобы вы страдали из-за нее.

Аяо вздрогнул.

— Мне...мне нужно ехать с вами? — спросил он дрожающим голосом.

— Желательно бы, — произнес фельдшер. — Хотя... идите-ка лучше домой. Тащить вас с собой куда-то — нет, мы не настолько жестокие. Идите, мы вам завтра позвоним. Постарайтесь пока о случившемся не думать. Выспитесь, отдохните. А завтра, с утра... тогда и вам станет легче, и нам.

Аяо согласился с доводами фельдшера. Он и в самом деле ощущал себя немного уставшим. Бросив последний взор на белую машину, он развернулся и двинулся по улице. Фельдшер немного постоял на месте, провожая его взглядом, затем залез на место водителя и нажал на газ. Карета бесшумно тронулась с места и поехала вслед за удалявшимся Аяо. Включилась сирена.

Когда свет фар упал на дорогу перед ним, Аяо сперва удивился, затем, поняв, что происходит — разозлился. Сначала его обыграла Хироко, теперь какой-то жалкий фельдшер. Да и был ли тот парень фельдшером?

Повернувшись всем корпусом, Аяо с разбегу налетел на капот машины. От удара у него сотряслись все кости в теле; такое ощущение, что мозг превратился в желе. Превозмогая боль во всем теле, Аяо ударил кулаком в лобовое стекло — и его рука без особых препятствий прошла через него. Фельдшер со своего места смотрел на геройствующего школьника с укоризной. Аяо вцепился ему в волосы и несколько раз приложил прямо о руль. Машина вильнула в сторону. В этот же момент фельдшер с силой утопил педаль газа — и карета с ревом понеслась по улице, все набирая и набирая скорость. Аяо не удержался и слетел на землю, больно приложившись спиной о чей-то забор. Машина пролетела мимо него и скрылась вдали. Вскоре затихла и сирена.

2.

Аяо, стараясь не морщиться от боли во всем теле, медленно ковылял по улице. Он решил не возвращаться в дом Ишикавы-сенсей. Конечно, маньяк может наведаться к Хироко и Май-чан. Или фальшивому фельдшеру вдруг придет в голову навестить их — по пути в несуществующий морг. Но сегодня Аяо слишком устал, чтобы думать о судьбе Май-чан или Хироко. В висках медленно пульсировала боль.

"Странно, — подумал Аяо. — В обычное время я бы только обрадовался ей. А уж схватка с маньяком под луной и лже-врачи со своими заговорами — уже нечто за гранью удовольствия. Но сейчас я устал. Надоело. Фельдшер-кун сказал правду — мне следует отдохнуть".

Впереди показался дом Ишикавы-сенсей. Похоже, его друг-фельдшер уже успел побывать здесь: забор был заляпан темной кровью, а к почтовому ящику кто-то приколотил человеческую руку, отрезанную по локоть. Аяо выругался и подошел поближе, чтобы рассмотреть подарок от доброго сотрудника больницы. Да, рука, человеческая. Судя по всему, принадлежит покойной Ишикаве-сенсей. В кулаке зажат листочек; Аяо даже не стал заглядывать туда. Наверняка одни и те же однообразные угрозы, перемежающиеся идиотскими шуточками.

В доме уже потушили свет, и в темных окнах отражались звезды. Май-чан и Хироко спят. Пусть им снятся хорошие сны, подумал Аяо. В конце концов, завтра им будет над чем поплакать.

Аяо принялся за дело. Первым делом, он оторвал от почтового ящика руку. На ощупь она была твердой, и при этом воняла мясом. От соприкосновения с мертвой плотью ладони Аяо покрылись липким потом. Сжав руку в районе кисти как можно крепче, Аяо резко дернул ее вниз. С чавкающим звуком рука отошла от ящика; гвозди же так и остались вбитыми в дерево. Их шляпки блестели от человеческого жира.

Аяо стащил с себя футболку и, как мог, стер с забора кровавые потеки. Он обратил внимание на то, что кровь была нанесена определенным образом — полосы и линии складывались в некий иероглиф. Аяо не стал читать его, просто стер.

Наконец забор стал выглядеть так, как раньше. Кое-где оставались следы от крови, однако они были не особо заметны. Зато футболка была безнадежно испорчена. Нэ-сан будет в ярости.

Руку Аяо закопал во дворе. Может, Хироко-чан не обратит внимания на разрыхленную землю возле забора? Аяо наделся, что у нее хватит благоразумия не вытаскивать руку обратно на свет божий.

Закончив, он поплелся домой.

3.

— Аяо, бака! Что с тобой случилось? Почему ты не отвечал на звонки?! — прорычала нэ-сан, едва Аяо вошел в квартиру.

Оказывается, ни Аяме, ни Мейда так и не заснули. Все ждали его. Они выскочили из комнаты: сначала Аяме, в глупом белом халате с коротким подолом, затем — Мейда, зачем-то вновь надевшая на себя костюм горничной.

— Аяо-кун, ты... Что с тобой?! — закричала нэ-сан, когда увидела, в каком состоянии находится Аяо. Действительно, посмотреть было на что. Тело обильно усеивают свежие кровоподтеки и синяки, возле горла — порез, правую руку держит осторожно, словно она сломана или вывихнута. В левой руке Аяо держал мятую футболку, испачканную темной кровью.

— Тебя побили?! — воскликнула Аяме, бросаясь к брату. — Я звоню в полицию! Бака, ты чем вообще занимался?!

Мейда остановилась и стала смотреть на Аяо с молчаливой тревогой. Она вела себя намного спокойнее, чем нэ-сан. Почему? Неужели она была настолько уверена в нем, что даже не допускала мысли о его возможной гибели?

— Ацумори-сама, с победой вас, — тихо произнесла Мейда, подтвердив его догадку.

— Что ты несешь, идиотка?! — накинулась на нее Аяме. Мейда, как ни странно, не стала молчаливо сносить от нее очередной разнос. Вместо этого она закричала в ответ:

— Раз Ацумори-сама пришел домой так, значит, он знает, что делает! И не смей его в чем-то упрекать! Ты не имеешь на это права!

— Ах я не имею права?! — вскинулась Аяме. Она вдруг размахнулась и отвесила пощечину — не Мейде, нет, а своему любимому брату. Аяо аж отлетел к двери. Голова загудела от боли. — Я-то как раз право имею! А ты нет!

— Не смей поднимать на него руку! — Мейда попыталась дать Аяме по лицу, но из-за разницы в росте ее удар пришелся нэ-сан по животу.

Аяме сложила руки на груди и презрительно хмыкнула.

— Что, коротышка, плохо быть маленькой девочкой? — осведомилась она.

Это должно было случится. Аяо знал, что Аяме и Мейда терпеть друг друга не могут, однако он и понятия не имел, насколько сильно. "Это же ненависть, самая настоящая ненависть, — думал он, наблюдая за их ссорой. — Но почему? Неужели из-за меня?"

Аяо почувствовал, как его губы сами собой раздвигаются в злобной ухмылке.

Этот спор между ними решать нужно ему. Иначе это никогда не прекратится. Возможно, какой-нибудь Кейтаро-кун бы долго колебался с выбором, решал, мучился — и в конечном итоге потерял бы все. Но Аяо не был героем гаремника. Свой выбор он сделал уже давно.

Ему никогда не нравились зрелые женщины.

— Нэ-сан, — позвал он сестру. Аяме повернулась к нему свою красивую голову, и Аяо ударил ее в челюсть. Он не вкладывал в удар особой силы, главным здесь было не нанести ей физический ущерб, а показать, кто здесь главный.

Нэ-сан взвизгнула от неожиданности.

— Не трогай Мейду, — сказал ей Аяо.

Аяме неверяще уставилась на брата, словно он вдруг сказал ей нечто ужасное, кощунственное, словно попрал священную связь между братом и сестрой. В ее уголках ее глаз дрожали капельки слез.

— Ладно! — выкрикнула она с обидой. — Вот и трахай свою Мейду! А обо мне забудь!!!

С этими словами Аяме заперлась в своей комнате. Аяо слышал, как она возилась около двери, придвигая к ней то шкаф, то еще какие-то предметы мебели. При этом нэ-сан что-то бормотала сквозь слезы. Она плакала и плакала, словно это могло чем-то помочь ей. Звуки рыданий были приглушенными — словно она изо всех зажимала себе рот ладонью.

— Ацумори-сама...

Мейда стояла рядом с Аяо и смотрела на него с обожанием. Аяо вновь ощутил себя ужасно уставшим. Он чуть приобнял Мейду и потянул ее за собой в их комнату.

— С Аяме-сан все хорошо? — спросила Мейда.

— Нет, ей очень плохо, — ответил Аяо печально. — Мне жаль ее, аж сердце разрывается. Но это единственный выход из нашего положения, не так ли? Пойдем, Мейда-чан. Последуем совету нэ-сан.

4.

Разумеется, у Аяо и в мыслях не было заниматься сексом с Мейдой-чан.

Он не считал себя педофилом, извращенцем или фетишистом. Может, таким был прошлый Ацумори Аяо — но у нынешнего не было желания идти по его стопам. Он хотел стать обычным человеком, пускай для этого и потребуется целую жизнь скрывать от окружающих свой истинный облик, пряча его под маской. Возбуждение, которое он испытал, избивая маньяка на улице, явно было нездоровым — и его следует как можно скорее забыть. Да, он, Ацумори Аяо — добропорядочный японский школьник, совершенно обыкновенный, ничем не примечательный. И сейчас он просто ляжет спать.

Мейда стояла около двери, наблюдая за ним. Она все ожидала, пока он возьмет инициативу в свои руки. Нет уж, подумал Аяо равнодушно, такого не будет. Сегодня Мейда будет спать одна.

— Давай посмотрим телевизор? — предложил он. Мейда неохотно кивнула. На ее лице было написано нетерпение. Неужели ей настолько хочется, чтобы все перешло в горизонтальную плоскость?

Аяо включил телевизор и поставил звук на минимум. В комнате замерцало. С непривычки зарябило в глазах; Аяо поморщился и растер веки двумя пальцами.

Он бросил окровавленную футболку в угол комнаты, затем осторожно опустился в кресло напротив экрана и чуть было не застонал от облегчения — оказывается, накопившаяся за день усталость была уже невыносимой. Сидеть в кресле, расслабив все тело, каждую свою мышцу, было блаженством. Вдавив голову в спинку кресла, Аяо стал смотреть на экран — ни о чем не думая.

Мейда подошла к нему и села в ногах, обхватив колени Аяо своими теплыми ладошками. Она сидела спиной к телевизору. На ней по-прежнему было это дурацкое платье горничной. Сейчас оно выглядело просто нелепо.

— Да сними ты наконец это платье, хватит уже, — без всякой задней мысли произнес Аяо.

По щекам Мейды разлился румянец.