вавилон 5

разряду террористов. Устройство взорвалось раньше времени и... — он пожал

плечами.

Сенна повернулась к Лондо.

— Ваше Величество, неужели вы этому верите? Вы же знали Телиса! Вы

знали, каким он... был. Не позволяйте этому... этому... — она указала

пальцем на Дурлу, — этому типу позорить доброе имя Телиса Элариса.

Достаточно того, что он его убил. А теперь он хочет уничтожить его как

личность?

— Сенна... ты стала мне очень дорога, — медленно сказал Лондо, — но я

предупреждаю тебя: не заходи слишком далеко, иначе...

— Слишком далеко? Ваше Величество, перед нами стоит убийца и лжец!

Убийства и ложь не входят в обязанности министра Внутренней Безопасности!

Так кто же здесь зашел слишком далеко?!

— Мы этого не знаем, — ответил Лондо, — но если есть доказательства...

— Доказательства легко подделать!

— Если ты еще раз перебьешь меня, Сенна, то за последствия я не

отвечаю!

Сенна вскочила с кресла и отступила назад, осознав, что он имел в виду.

Она никогда еще не видела Лондо в такой ярости.

Лондо с трудом сдержался, а потом натянуто произнес:

— Я лично проверю все эти доказательства. Если выяснится то, о чем

сейчас сказал министр Дурла... что ж... — он замолчал, задумавшись на

мгновение, — Что же касается внутренней безопасности, то я не вижу смысла в

том, чтобы сообщать населению о том, что среди них, возможно, был предатель.

Зачем раздувать дело сверх меры, или подливать масло в огонь паранойи? Их

нужно успокоить. Если в конце своей жизни Телис Эларис и присоединился к

предателям, то это не должно отразиться на том добре, что он нес своим

учением. Мы всегда можем приписать взрыв чему-нибудь обычному, рутинному —

например, взрыву горна или чего-либо подобного. Вы ведь можете придумать

что-нибудь в этом роде, не так ли, Дурла?

— Да, Ваше Величество, — старательно ответил Дурла.

— Хорошо.

— Вот наглядное доказательство, — обратился к Сенне Дурла, — что иногда

ложь является частью моей работы.

Сенна ничего не ответила. Все некоторое время молчали. Затем Лондо

обратился к ней:

— Раз ты, Сенна, так тревожишься о том, что подумают люди про того, кто

уже мертв... не кажется ли тебе, что ты обязана извиниться перед министром

Дурлой за то, что набросилась на него при всем народе, особенно, если учесть

тот факт, что он все еще жив после того как выслушал всю твою критику?..

— Если вы хотите услышать искренний ответ, Ваше Величество, то нет. Не

думаю, что я должна извиняться перед ним.

Она посмотрела на Лондо, и ее подбородок чуть вздернулся, когда она

осмелилась отказаться.

— Ваше Величество, — сказал Дурла, снова придя ей на выручку, — это не

имеет значения. Честное слово.

— Хорошо, — кивнул Лондо, — Сенна, ты свободна.

Она вышла из комнаты и, лишь отойдя на достаточное расстояние,

позволила себе разрыдаться.

Дурла вручил Лондо ящик с доказательствами и поклонился.

— Вернете его, когда сочтете нужным, Ваше Величество. Полагаю, что вы

найдете там все, о чем я вам говорил.

— Не сомневаюсь в этом, — сказал Лондо.

Дурла повернулся, намереваясь уйти. Он пошел было к двери, но потом

услышал быстрые шаги за своей спиной. Прежде чем Дурла успел развернуться,

он внезапно почувствовал, как одна сильная рука вцепилась ему в шею, а

другая схватила его за воротник. Тщедушный министр отлетел вперед и уткнулся

лицом в стену. Этот удар на мгновение оглушил его, а потом около его уха

очутились губы Лондо, и он услышал его вкрадчивый шепот:

— Имей в виду, Дурла... если я узнаю, что эти улики были фальшивкой...

что ты действительно виноват в гибели Элариса... твоя голова будет посажена

на кол, как и башка того парня по имени Морден, который обладал, уверяю

тебя, более могущественными связями и был более опасен, нежели ты. И еще я

клянусь, что лично отрублю тебе голову, а Сенна возьмет ее и собственноручно

насадит на кол. Ты понял это?

— Ваше Величество, я...

— Ты. Это. Понял?

— Да, Ваше Величество.

Он отпустил Дурлу. Министр не стал оглядываться. Вместо этого он

поправил свой воротник, пригладил растрепанные волосы и вышел из тронного

зала.

Как только он вышел, Лондо почувствовал боль.

Раскаленная добела вспышка боли взорвалась в его мозгу, не давая покоя.

Он, пошатываясь, пересек тронный зал, пытаясь найти источник этой боли, но

потом все понял. Страж, страж на его плече был этим источником.

Он попытался обернуться и сорвать с себя этого монстра, сорвать раз и

навсегда, но подобные действия лишь усилили его страдания, а потом он

услышал в своем мозгу голос:

Я бы на твоем месте не стал этого делать.

Шатаясь, он добрался до трона и, судорожно дыша, ухватился за него

руками, пока боль, наконец, не отступила. Но ощущение боли все еще

оставалось, подобно огромному зверю, затаившемуся в высокой траве, готовому

напасть на него, как только он сделает малейшее неверное движение. Он узнал

этот голос, звучавший в его голове, голос Сообщества Дракхов, или, по

крайней мере, их эмиссара, который, судя по всему, прятался во дворце,

подобно вездесущему призраку смерти.

— Как... как вы...

Не спрашивай. Садись. На трон. Положи руки на подлокотники.

Лондо сделал так, как ему приказали. У него не было иного выхода: он

понимал это.

Ты оскорбил Дурлу, — голос звучал почти разочарованно, — Он наш

избранник. Ты не должен снова так поступать.

— Ваш избранник. Значит, у него тоже есть страж? — проворчал Лондо,

получив хоть какое-то удовольствие от мысли, что и за Дурлой следит кто-то

из этой отвратительной братии, подобный тому типу, что сейчас стоял напротив

него.

Но он был разочарован, услышав ответ.

Нет. Ему это не нужно. Он и без этого верит в то, что Республика стала

уязвимой и пришла в упадок из-за того, что вы потеряли прежний пыл. Он верит

в порядок, послушание и полное подчинение приказам. Ему нет необходимости

знать о нашем присутствии, ему не нужен страж. Чистый энтузиазм и

уверенность в своей правоте заставляют его действовать более эффективно, чем

любой страж.

— Рад за вас. Тогда можно поинтересоваться, зачем тогда вам понадобился

я?

Нет.

— Ну, на нет и суда нет. Дракхов можно обвинить в чем угодно, только не

в мошенничестве.

Голос дракха, обращенный к нему, был полон сожаления:

Мы не испытываем от всего этого удовольствия, Лондо. Это не забава.

Работа, которую ты проделал ради Примы Центавра, достойна похвалы. Ты

заставил их сосредоточиться, направил их, поднял их из того жалкого

положения, в котором они пребывали всего каких-то шесть месяцев назад. Ты

сам по себе мог быть весьма неплохим императором. Но ты являешься нашим

орудием. Ты будешь повиноваться нашей воле, и запомни: ты можешь сколько

угодно думать, будто служишь собственному народу, но на самом деле ты

служишь нам. Чтобы как следует это выучить... ты будешь молча сидеть на этом

троне.

— Но...

И в ту же минуту на него, подобно грозной приливной волне, навалилась

боль.

Молча.

Тогда Лондо сел совершенно прямо, уставившись в одну точку перед собой,

не глядя по сторонам.

Ты будешь так сидеть до тех пор... пока мы не прикажем тебе изменить

позу. Ты будешь слушать шум, разговоры, звуки обычной жизни за пределами

дворца... но ты не будешь частью этой жизни. Все встречи будут отменены. Ты

проведешь здесь в одиночестве несколько часов... или дней... пока мы

испытываем в этом необходимость.

Ты говорил, что Прима Центавра одинока? Ты не понял истинного смысла

этой фразы. Но поймешь. Ты поймешь, что самое страшное одиночество — это

одиночество в толпе. Не двигайся, Лондо. Молчи. Подумай о том, что ты

натворил, и о том, что с тобой случится, если ты не будешь жить по этим

правилам...

Потом голос в его голове замолчал, но Лондо благоразумно не двигался.

Он продолжал смотреть строго перед собой, чтобы голоса и боль не вернулись

снова.

"Я в аду",— подумал Лондо.

А голос внутри него повторил:

Да, ты в аду.

Он постарался больше не думать.

* * *

Стоял ветреный день. Ветер порывисто дул над холмами. Сенна подошла к

тому месту, где они часто бывали с Телисом, и села на траву. Она отвела

взгляд от далеких руин, которые уже начали разгребать, следуя новой

императорской программе восстановления. Учитывая скорость работ, новые

здания, по всей видимости, будут построены менее чем за неделю.

Она проверила базу данных в библиотеках. Произведения Телиса Элариса

были незаметно изъяты, исчезли, одно за другим.

Она улеглась на траву, глядя на облака. Попыталась увидеть образы... но

ничего не смогла представить. Они были просто скоплениями тумана и пара,

которые скоро должны были исчезнуть, как и все остальное.

По ее лицу покатились слезы, но она не стала плакать вслух.

— За что? — прошептала она.

Но ответа не было.

Спящий зашевелился.

Он не совсем понимал, что происходит. Просто у него появилось странное

ощущение, что все вокруг было... случайным. Что все это вскоре исчезнет,

включая все истинные открытия в его жизни.

Он занимался своими делами, пытаясь не обращать внимания на слабый гул

в голове, который становился все громче. Когда он не смог больше это

игнорировать, то пошел к врачам, но поверхностное обследование ничего не

обнаружило. Он не винил их за это. Ему было трудно объяснить им то, что он

чувствовал, так что трудно было понять, что им надо искать. Он и сам-то себя

не понимал.

Поэтому он заставил себя шагать по жизни и не обращать внимания на то,

что было выше его понимания. А когда поползли слухи о том, что президент

Межзвездного Альянса скоро совершит прогулку по Нижнему Уровню... которая

была на самом деле попыткой раскрутить программу помощи всем тем, кто там

обитал, ну что ж... это было здорово. Действительно здорово. Нижний уровень

примет любую помощь.

Но он по-прежнему не понимал, что может убить президента Шеридана.

Мысль об убийстве приходила ему в голову в последнюю очередь. Он был обычным

нормальным парнем, который пытался вести нормальную жизнь. Мысли об убийстве

и о том, что оно возможно, были весьма смутными и далекими.

Он не понимал, что очень скоро они станут близкими.

Глава 6

Вир не знал, что его ждет по возвращении на Приму Центавра.

Он покинул свой мир сразу после церемонии инаугурации при весьма

неприятных обстоятельствах. Города были превращены в дымящиеся руины, а

Лондо произнес весьма странную и замысловатую речь, как будто ему хотелось

еще сильнее раздуть пламя мести и враждебности по отношению к Межзвездному

Альянсу. Разве можно еще что-то требовать от центаврианского народа, даже

если заставить его работать еще больше? — задумался озадаченный Вир. Они не

понимали, что сейчас настало время для примирения. Время искупления.

Да... это именно то, что мы заслужили, — размышлял Вир, в то время как

транспортник вез его к конечному пункту назначения — к главному космопорту

Примы Центавра, — Искупление. У центавриан было много чего такого, что

требовало искупления.

Во-первых, они причинили много зла. Они напали на нарнов, они помогали

самой злейшей из всех злых рас, Теням. Они были очень грешной расой, и

теперь их призвали к ответу. Но отвечать за свои грехи оказалось не таким уж

простым делом, особенно когда их задели за живое, заставив их — бедных

обманутых граждан Примы Центавра, — почувствовать себя жертвами. Да, это

было недоразумение. Да, по-видимому, это был преднамеренный сговор с целью

очернить доброе имя Примы Центавра в глазах других рас. Но разве можно было

поверить в то, что они, центавриане, оказались столь открытыми и

беззащитными во время столь подлой атаки?

Если бы у них была репутация мирной, неагрессивной и благородной

расы... то уж наверняка никто не смог бы ими манипулировать или поставить их

в такое опасное положение. Но центавриане, обагрив свои руки в крови, своими

собственными действиями заставили всех понять, что являются смертоносной

силой, с которой стоит считаться.

А теперь пришла пора расплаты. Достаточно было просто взглянуть на

последствия. Просто взглянуть на их.

— Посмотрите направо, — раздался из динамиков голос пилота, — и увидите

восстановительные работы во всем северном квартале нашей славной столицы.

Работы ведутся и в других частях города, в рамках программы реконструкции,

разработанной нашим великим императором. Но, в то же время, рост

центаврианской промышленности должен поддерживать не только всю нашу

экономику, но и выплаты — часто, в виде торговли, — репараций, которые мы

столь великодушно согласились выплатить членам этого неблагодарного

Межзвездного Альянса.

Вир сглотнул. Ему не нравилось, как все это прозвучало. Более того, он

чувствовал, что пилот читает заранее подготовленный текст. Он задумался о

том, кто мог его подготовить. Вир оглянулся, посмотрев на сидевших рядом с

ним пассажиров. Все они были центаврианами. Он с удивлением заметил, что все

они кивали в унисон, слушая комментарии о великой работе императора... а

потом, при упоминании о Межзвездном Альянсе, покачали головами и

нахмурились.

Нет, это все не к добру. Ему определенно стоит поговорить об этом с

Лондо. Проблема заключалась в том, что он не знал, что именно нужно ему

сказать. Он тщетно пытался вспомнить те годы, проведенные с Лондо, когда тот

еще был послом на "Вавилоне 5". Он и представить не мог, какими проблемами

это для них обернется. Он подумал о том, что обычно общительный Лондо мог бы

по-прежнему поддерживать связи со своими союзниками на станции. Он мог бы

часто связываться с Виром, чтобы узнавать все последние сплетни и слухи. Но

этого не было. Проходили недели, месяцы, а Вир по-прежнему не мог связаться

с Лондо. Вместо этого он все чаще сталкивался с Дурлой, министром Внутренней

Безопасности. Последним, от которого его бросало в дрожь при встрече, был

небезызвестный мистер Морден, и, определенно, их отношения не были теплыми.

Эти отношения привели к гибели многих.

— Я передам ваши слова императору. Император сейчас занят. Он высоко

ценит ваши сообщения, — подобная литания дежурных фраз так часто срывалась с

уст Дурлы, что Вир выучил их наизусть. А когда Виру чудом удавалось

дозвониться до Лондо, император всегда разговаривал с такой осторожностью,

что Виру казалось, будто все их разговоры находятся под наблюдением.