Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай

Асию связали, спеленав грубой веревкой от лодыжек до предплечий, перекинули, будто мешок поперек лошади, на которую позади взгромоздился один из неодаренных помощников Рыцарей. Второй запрыгнул на доходягу мерина. Пийкс с Фли гордо усевшись в седла, направили своих жеребцов по узкой улице, вынуждая селян, отскакивать и жаться к стенам домов.

— Да здравствует Истребитель! Да горит пламя Божена!.. — выкрикивали из толпы, а связанный Бирбис, повалившись в пыль, выл и причитал.

— Почему ты не помог?.. — уставился на него Скайси глазами, в которых стояли слезы. Сожри его смарг!

Адонаш вздохнул.

— Надо найти Джая, — коротко ответил он.

С Джаем они могут что угодно. Хоть целое гнездо этих "шершней" во главе с их Истребителем разворошить. Но в одиночку... Адонаша, как и любого простого смертного можно вырубить, просто ударив обухом по голове. А уж проткнуть его мечом двоим Мастерам Смерти ничего не стоит.

Монах надулся, презирая Адонаша — последнего труса и мерзавца в его глазах, не пожелавшего спасти несчастную девушку, помочь ее еще более несчастному отцу... Но он — не Джай! Тот желает выручить каждого встречного, и желает — и может, обладая таким-то могуществом...

Где же этот Джай, скрути его смарг?!!

Адонаш попытался еще раз расспросить Бирбиса о том, куда девался менестрель-Целитель, но бесполезно: сапожник от горя утратил остатки разума. Когда Рыцари скрылись с глаз, подошел Дишик. Вместе с Курогом они подняли сапожника и отнесли в дом, не развязывая, как наказал Мастер Фли.

— Може оно и к лучшему, — печально пробормотал кузнец, выходя из дому. — А где чумазой ваш?..

— Он пропал ночью, — просветил Дишика Скайси.

Кузнец охнул, присел на согнувшихся коленях, с сожалением покачал головой.

Адонаш подошел к Дишику, взял того за локоть и потащил к корчме.

— Слушай, друг, ты сейчас расскажешь мне во всех подробностях, что за хрень эта ваша синяя смерть?!

Дишик сделал удивленное лицо, выругался, но покорно пошел с ним.

— Мало, что знаемо, — говорил кузнец, сидя за столом в корчме, где было куда более людно, чем утром. — Так... всякое кажут... — Он переплел пальцы в странном жесте, и обвел кругом свое лицо — вероятно, какой-то защитный знак.

— Вот так нужно... — вдруг вмешался монах, поправив плетение пальцев кузнеца.

Адонаш раздраженно фыркнул.

— Закончили?.. — спросил он, когда монах отпустил, наконец, руку Дишика, которой водил вокруг квадратной физиономии того.

Кузнец и монах одновременно виновато кивнули, и Дишик продолжил рассказ:

— Ну... нападает она... после захода солнца и токмо тогда, когда один ты идешь... И еще на мужика... на бабу не нападает... воробей меня склюй... Находять потом его... синего... такого синего, что красильщик так не покрасит... Синего и бездыханного... Говорят, шо то ведьма целует. Или сама у Синюю смерть обращается и ходить, ищет, кто в одиночку серед ночи выйдет, того она и...

— И много таких у вас находят — синих и бездыханных?

— Кто один после заходу солнца выйдеть, тот, считай, с Синей смертью лег... Мы ж не зря дружка твого отговаривали. Казали — не ходи... Не послушал он!..

— Ну так, и синего его еще никто не находил!

— Не усех находять!.. Многие пропадают и все... Как чумазой ваш... Кажут, шо играл он гарно?.. Жалко, не слышал я... Помянем его огонь?..

— Погоди ты, — Адонаш отмахнулся, — скоро синюю смерть будешь поминать.

Кузнец неверно истолковал его слова, так как принялся усердно повторять подправленный монахом жест, отгоняющий нечисть.

— Идем, Скайси, поразмыслим, где его искать. — Адонаш встал из-за стола.

Скайси что-то шепнул Дишику и последовал за ним.

— Что это за знак такой? — Адонаш повторил жест, обводя свое лицо. — Что он означает — моя рожа круглее?..

Монах хихикнул, затем одернул себя, набрал воздуха в легкие и авторитетно произнес:

— Нет, это охранный знак, означающий, что ты в круге Создателя, и огонь жизни в тебе целостен, а доступа порождениям тьмы к нему нет!

— А-а-а... — протянул Адонаш, поднимаясь по лестнице в комнату. — Что думаешь о Синей смерти?

— Не знаю... Не слышал о таком никогда.

— Да уж если я, повидавший с Джаем всякого, не слышал, то куда тебе... Ты даже гипока тогда в первый раз увидел.

— Гипок... — шумно выдохнул монах.— Бр-р-р! Но Синяя смерть — нечто пострашнее гипока, раз Джай с ней не справился...

Адонаш усмехнулся:

— Ерунда! Ты плохо его знаешь, Скайси. Чтобы уложить Джая, не хватит и армии чудовищ, даже если б нашелся кто-то, кто собрал бы их вместе и повел против него.

Тем временем, они пришли в приютившую их по доброй воле хозяина корчмы комнатушку и присели друг напротив друга на узких койках. Третья кровать — Джая, пустовала.

— Ты ведь давно путешествуешь с Джаем, кто он? Что он за Мастер?.. — тихо спросил Скайси.

— Ты такого не видел, и никогда не удишь другого — Мастер всех Путей.

— Всех?

— Да...

— Но почему он не идет в Город Семи Огней? Он стал бы там...

— Кем? Советником?

— Ну он же и Огненосец... тоже...

— Да, тоже. Но Джай — это Джай, его и Древний не разберет. Одно я знаю точно: не мог он попасть в такую передрягу, из которой ему не выбраться. Поэтому волноваться нам не о чем.

— Нужно все ж его найти.

Скайси прав: найти нужно... Только где?

— Он бы не оставил эту девушку в беде... А ты... — затянул снова ту же песню монах.

— Скайси!.. — Адонаш вздохнул. — Подумай только, что я мог сделать против двух Мастеров и целой кучи мужичья, орущего: "Ведьма!.. Ведьма!..". Если бы я вмешался, то сейчас ты бы меня хоронил, или думал, как вызволить из княжеской тюрьмы. Я уязвим и смертен.

— А Джай?..

Адонаш хмыкнул:

— И Джай... смертен... Но у него головы нет, а везения выше крыши, вот он и лезет всюду.

В словах Скайси, в его нытье о том, что сделал бы Джай, было нечто толковое. Джай в самом деле не допустил бы, чтобы Асию забрали, слишком он упрям — раз уж решил ее исцелить, то исцелил бы и обеспечил ей безопасное существование. В крайнем случае, переместил бы вместе с отцом в другую деревню подальше от Рыцарей Очищения. Что-то отвлекло его внимание, что-то более важное. Но как только, он узнает, что Асию забрали на суд — тут же объявиться, и доведет начатое до конца. Значит, и искать его следует там, куда увезли эту "ведьму".

— Собирайся, Скайси, навестим князя.

Замок

1188 год со дня основания Города Семи Огней. Завалонская долина. Замок Божена Истребителя.

Как оказалось, к Божену Истребителю собрались идти не только Адонаш со Скайси. С рассветом в княжеский замок выступала целая толпа. На двух телегах ехали пять или шесть теток, еще столько же мужиков, четверо верховых. В том числе староста — благородный Бульс Кирей на гнедом скакуне, разодетый в желтый парчовый кафтан с рукавами такими длинными, что не будь там разрезов, Бульс не нашел бы в них своих рук. Его сопровождали трое молодцов, носивших мечи не для украшения, хотя Одаренными, они, конечно, не были.

Все эти люди ехали к князю в качестве свидетелей "злодеяний" Асии. И, по-видимому, мельник Вайк такие "злодеяния" наблюдал частенько, так как правил лошадьми на одной из телег и пылал от нетерпения совершить свой посильный вклад в дело "очищения". А кузнец Дишик, наоборот, не держал ухо востро, проспал все веселье, и не мог рассказать ни об одной ведьминой выходке, каковых, "безусловно", было больше, чем достаточно, поэтому и остался в деревне.

Адонаш, не зная, вернется ли он еще в Низинку, забрал все свои вещи и прихватил Джаевого Ветра, который упрямился, не желая идти привязанным к Миси, чем раздражал и самого Адонаша и кобылу. О том, чтобы кому-то ехать на Ветре, и речи не могло быть — жеребец скинет любого ездока кроме Джая.

Дишик еще раз попытался выторговать коня у Адонаша, он не верил, что Джай может быть жив, но быстро сдался и отстал, скорее всего, из уважения к горю странников, потерявших друга.

Адонаш и Скайси, едва разобравшись с правильным направлением, — а к замку князя вела прямая и довольно широкая дорога, — перешли на рысь, оставив позади телеги и старосту с охраной. Но Бульс Кирей быстро их нагнал, проехав мимо с высоко поднятой головой, ветер гордо развивал его длинные усы, рукава, подбитый мехом лисицы плащ, и притороченную к шапке полоску желто-черной ткани.

Адонаш сплюнул, и пришпорил коня — не хотелось ему весь путь до замка наблюдать зады лошадей Бульса и компании, и объезжать оставляемые животными лепешки на земле. Но опередить их оказалось не так-то просто: трое молодчиков старосты выстроились в ряд, растянувшись на всю ширину дороги.

Адонаш чувствовал, что вскипает, рука непроизвольно тянулась за спину, где торчали рукояти мечей, Дар подначивал зацепить Бульса, сравнив того с боровом на коне. Но если он сейчас начнет драку, то убьет как минимум четверых — старосту и его охрану, а князь, у которого, как говорят, три десятка боевых Мастеров (по крайней мере, двоих он уже видел), этого так не оставит. Он глубоко вздохнул, медленно выдохнул, продел это упражнения еще раз десять, и на десятом выдохе, наконец, перестал чувствовать спиной огонь своих мечей, и желание перерезать глотку Бульса Кирея утихло.

— Адонаш, — тихо произнес Скайси, все это время с опаской за ним наблюдавший, — ты же не станешь их задевать?..

— Теперь уже нет. Я смирен и спокоен, Скайси! Не переживай: я так мирно настроен, что впору становиться монахом.

— Нет, ты не можешь стать монахом...

— Отчего же? Впрочем... без крови тигр не проживет... да и без женщин...

— Вовсе не поэтому... — Скайси покраснел.

Адонаш удивленно нахмурился:

— Одаренным нельзя вступать в наше братство!.. — пояснил монах.

— Хм... Я слышал, что в ваш монастырь вы принимаете еще совсем мальчиками, как же вы узнаете, что они без Дара?

— Послушником можно стать с двенадцати лет, если потом проявиться Дар — такого мальчика отсылают, не позволяя принять посвящение. А начать путь монаха можно лишь с двадцати, когда Сила уже не развернется, и всем понятно, что ты неодаренный.

— А сколько тебе, Скайси? Неужто, уже есть двадцать?.. — Адонаш ухмыльнулся, а монашек немного обиделся, побледнев — Скайси слишком близко принимал к сердцу шутки о своем возрасте, желая, как всякий юноша, казаться старше.

— Мне двадцать один! И я начал свой путь! Когда я получу все семь откровений, я стану посвященным!

— А-а-а... Да ты, как я погляжу, умудрен жизненным опытом!.. Двадцать один — столько прожитых лет за плечами!.. Хотя на вид тебе и... тринадцати не дашь.

Адонаш рассмеялся и отклонился, почти свесившись с кобылы, так как Скайси попытался ударить его хворостинкой, которой погонял своего Вершка.

— А вот с характером нужно поработать, Скайси! Давай, я тебя научу — вдыхаешь... и ме-е-едленно выдыхаешь...

— Чтоб ты с лошади свалился!..

— Нехорошо, Скайси, желать зла ближнему... — Адонашу удалось развеселиться.

Тем временем, дорога повернула на восток, и в лучах слепящего глаза солнца, поднявшегося уже достаточно высоко, чтобы развеять прохладу осеннего утра, пред путниками предстал величественный замок. Двенадцать башенок, коронованных узорчатыми парапетами, только на одной из них, самой дальней — синий тарийский стяг с оранжевым пламенем, зато желто-черные знамена с белой молнией, пересекающий полосатый фон, пестрят повсюду. Стены высотою не меньше пятидесяти футов. Бойницы так искусно замаскированы лепниной, карнизами и барельефами, что осаждающий, залюбовавшись великолепием архитектурных изысков, может и не заметить, что в него нацелена стрела.

Адонаш по достоинству оценил все оборонительные сооружения — этот замок мог выдержать осаду немалой армии. Широкий ров, наполненный водою, подъемный мост, по которому разом могут проехать локоть к локтю десяток всадников, герса — не просто решетка, а выкованное изображение сражающихся тигра и дракона.

Скайси попросту открыл рот, пораженный величием замка. Адонаш тоже открыл бы рот, не побывай он раньше в Городе Семи Огней, где такие чудеса на каждой улице. Возвести подобное, способны разве что Одаренные Мастера Строители, и таковых Адонашу приходилось встречать за свою жизнь.

Мост был опущен, решетка при приближении кавалькады поднялась, удивительно тихо, совершенно без скрипа или скрежета. Воины в блистающих на солнце стальных латах подняли копья, пропуская старосту, въехавшего в ворота первым, затем его охрану, а после и Адонаша со Скайси. Телеги с селянами отстали от всадников и только сейчас показались из-за поворота дороги.

Замок князя вполне мог вместить народу больше, чем в двух таких деревнях, как Низинка. Во внутреннем дворе маршировал небольшой отряд солдат в круглых, смахивающих на горшки шлемах, и кожаных доспехах, с длинными копьями в руках и короткими мечами у пояса. Здесь же суетились слуги в простой одежде: грубых льняных туниках поверх широких штанов, на некоторых, правда, красовались ярко-желтые жилеты, и шапки с вытянутыми носами, в черно-желтую полоску. Иной раз двор пересекала одна-другая хорошенькая девчонка, но так поспешно, что Адонаш не успевал как следует разглядеть, тем более, что внимание его было приковано ко вторым — внутренним воротам, которые все еще оставались запертыми, несмотря на громкие выкрики старосты: мол, бегите, встречайте, соизволил прибыть он — благородный Бульс Кирей.

— Где же здесь искать Джая?.. — озадаченно бормотал Скайси.

— Он сам нас найдет. — Адонаш спешился, подвел Миси к воротам и стал ждать.

Он знал, что лицо его сейчас — подобно камню, не выражает ничего, но также он знал, что пламя, бушующее внутри, нетерпеливый огонь, требующий от него какого-то действия, все сложнее удерживать с каждой томительно тянущейся минутой промедления.

Наконец, слава Мастеру Судеб, начало что-то происходить: из внутренних ворот вышел человек в ярко-желтом кафтане, богатством золотой вышивки, превосходившим одеяние старосты Бульса, Кафтан его тоже имел длинные рукава с вырезами, доходил до колен, открывая заправленные в высокие с чуть загнутыми кичливо кверху носами сапоги, широкие черные штаны. Сапоги тоже были черными, кроме верхней части голенища — желтой, естественно, других цветов, здесь видимо не признавали. На высокой каракулевой шапке красовался, свисающий до пояса полосатый шлейф, такой же, как у Бульса Кирея, только на порядок длиннее. Человек был тщательно выбрит, поджар, длиннонос и обладал исключительно надменным взглядом, озираясь вокруг, он презрительно кривил тонкие губы.

Появившись во дворе, этот оригинальный тип стал распоряжаться, приказывая слугам, куда отвести лошадей, где разместить повозки, куда направить прибывших селян. На старосту он не обращал внимания, несмотря на то, что Бульс, подойдя вплотную, старался найти подходящий момент для начала разговора, и, видя презрение распорядителя, попеременно то багровел, то бледнел.

Прошло немало времени, прежде чем длинноносый соизволил заметить главу Низинки. Он вытаращил на Бульса глаза, словно только что прозрел, после, широко раскрыл объятия и улыбнулся, умудрившись не выпрямить при этом презрительно искривленных губ.