1/2

Пульс громыхал в висках, словно сумасшедший. Блейк открыл глаза и резко сел в кровати, обхватывая гудящую от напряжения голову. Шумовой фон, преследовавший его во сне, обернувшимся кошмаром, так никуда и не делся. Отголоски чужих мыслей, эмоций, желаний надоели ему до тошноты, но даже самые сильные блоки уже не спасали. Пицца подступила к горлу, и Блейк опрометью бросился к туалету, отчаянно жалея, что вообще ел. Стало немного легче. Блейк без сил привалился спиной к холодной стене и прикрыл глаза.

До него доносились терпкие, горьковатые эмоции Ширли, насквозь пропитанные обидой. От них неприятно скребло внутри, и Блейк снова попытался закрыться, чтобы избавиться от гнетущего ощущения. Ничего не выходило. Гул становился назойливее, громче, болезненнее, и Блейк вдруг вспомнил о последнем средстве, которое всегда ему помогало. Коди.

Коди не спал. Увидев Блейка на пороге своей комнаты, он вопросительно дернул бровью, а потом усмехнулся и отложил в сторону ноутбук с запущенной на нем игрой.

— Дерьмово выглядишь, — сообщил он равнодушно, словно его этот факт нисколечко не печалил. Блейк несколько мгновений мялся в дверях, а потом шагнул вперед — будто прыгнул с головой в ледяную воду. Коди не сводил с него пристального взгляда, и это ничуть не помогало сосредоточиться. Блейк медленно подошел ближе, стараясь не отводить глаза, и принялся расстегивать рубашку. Уголок рта Коди едва заметно дрогнул. Это раздражало. Давление в висках усилилось, к горлу снова подкатил ком, и Блейк, не медля больше, потянулся к Коди. Пальцы сами собой нащупали скользкие холодные пуговицы, и он успел расправиться с тремя из них, когда был остановлен решительным:

— Нет.

Коди крепко сжал его запястья и отвел от себя руки. Блейк непонимающе уставился на него.

— Что значит — нет? — не понял он. Коди склонил голову на бок и в его глазах появилось насмешливое выражение.

— Такой башковитый, а значения простых слов не знаешь. "Нет" означает "нет", чувак, и не более того.

Это было неожиданно. Блейк несколько секунд переваривал услышанное, а потом осторожно коснулся разума Коди, пытаясь понять, что происходит. Тот отреагировал мгновенно. От нарочитой расслабленности и лени не осталось и следа. Он распрямился, словно туго сжатая пружина, и с силой ударил его ногами в грудь, опрокидывая навзничь. От неожиданности Блейк не успел сгруппироваться и тяжело рухнул на пол, едва не приложившись головой. Коди навис над ним с каменным лицом.

— Никогда так больше не делай, — с угрозой произнес он, и Блейку на мгновение стало по-настоящему страшно. Коди пристально вгляделся ему в глаза, а потом протянул руку, предлагая помощь. Блейк раздраженно оттолкнул его от себя и самостоятельно поднялся на ноги.

— Значит, нет? — с каким-то мазохистским упрямством уточнил он, чувствуя, как в виски снова впиваются иглы боли. — И что так?

— Просто меня достало, — равнодушно пожал плечами Коди. Майка сползла у него с одного плеча, и Блейк против воли уставился на старый шрам, тонкой ниточкой тянувшейся под ключицей. Не вовремя подумалось, что раньше он не замечал таких мелочей. Он вообще много чего не замечал.

— Ты бежишь ко мне, — продолжал тем временем Коди, презрительно кривя губы, и от его голоса Блейку становилось не по себе, — лишь только твои премудрые мозги начинаю закипать. Думаешь, нашел лекарство? Нет. Это наркотик, дурь, на которую ты подсел. Знаешь, что происходит с торчками? Они сдыхают в канаве.

— Твое-то какое дело? — стиснув зубы, процедил Блейк, которого начало потряхивать. Коди усмехнулся — насмешливо и зло.

— А я не вибратор, знаешь ли. Задолбало пялиться в твой затылок и получать под зад, как только тебе полегчает. Даже твоя задница не стоит этого. Сперва было прикольно, не спорю. Но сейчас... Надоело. Я по-нормальному хочу, по-человечески.

— Не думал, что ты такой нежный, — выплюнул Блейк, сам не понимая, почему просто не развернется и не уйдет. Что-то в глазах Коди, в одеревеневшей, напряженной линии его плеч и складке, залегшей на лбу, останавливало его от окончательного и бесповоротного шага. От Коди веяло злостью, горечью и еще какой-то невнятной, смазанной эмоцией, за которую Блейк цеплялся изо всех сил. — Может, тебе еще в любви признаться? Мне не настолько нужна твоя помощь, так что можешь засунуть ее куда подальше.

Он отвернулся, кляня себя последними словами за проявленную слабость, и замер, когда его догнало негромкое:

— Да нет. Это ты засунул в задницу всю нашу помощь, а потом спустил ее в унитаз. Ты выставил нас вон, а теперь удивляешься — а чего это я остался один?

— Вот как? — через силу выдавил из себя Блейк, сглатывая выступившую на языке горечь. — По-твоему, я сам виноват?

— По-моему, ты идиот и параноик, — отозвался в ответ Коди. Его ладони мягко легли на плечи, и Блейк не нашел в себе достаточно сил, чтобы отстраниться. — Тебе нужна помощь, босс. Настоящая помощь. Пусть даже и мозгоправов, которых ты так не любишь. Иначе...

— Иначе что? — тут же вспыхнул Блейк, которому почудилась в его словах угроза. Коди успокаивающе погладил его шею большими пальцами, разминая напряженные мышцы.

— Иначе в один прекрасный день мы все сдохнем из-за тебя, — тихо сказал он, но Блейк замер, будто оглушенный. Перед глазами, словно наяву, встала картинка из сна. — Или ты спечешь нам мозги, как тем копам, или просто не сможешь помочь, валяясь в очередном припадке. Вот и все.

— Вы меня боитесь, — понял Блейк, и в голове у него снова зашумели чужие голоса. Мягкие прикосновения все еще держали их в узде, но он прекрасно понимал, что стоит Коди отойти, как все начнется снова. Шепот заберется в каждый уголок его разума, в каждый нерв, каждую каплю крови, и от него будет не спрятаться и не закрыться. Свет болтавшейся под потолком лампочки мигнул, потом вспыхнул нестерпимо ярко и погас с глухим хлопком. Запахло паленой обмоткой. Боль с новой силой стиснула виски, и, словно почувствовав это, Коди принялся разминать их легкими круговыми движениями.

— Мы боимся за тебя, — сказал он, обдав дыханием затылок, и Блейку остро захотелось откинуться назад, чтобы прижаться плотнее. — А ты за нас нисколечко? Скажи, что тебе все равно, и я отвяжусь. Чувак, твой риск — только твой риск, в это я влезать не буду, уволь. Но хочется, чтобы ты усек — рискуешь не ты один. Как долго мы продержимся с таким фейерверком на каждом шагу? Ты спалил даже мою несчастную лампочку, стоило чуть-чуть потоптаться на твоих нервишках. А дальше будет только хуже. Подумай о Ширли. Представь себе нашу беспокойную и излишне нервную девочку лежащей на полу в луже крови. Сможешь посмотреть ей в глаза? Зная, что это ты виноват в ее смерти. Как ощущения, а?

Ощущения были так себе.

— У тебя богатое воображение, — со свистом выдохнул Блейк и рванулся вперед, освобождаясь. Коди не стал удерживать его и разжал руки. Его ментальный фон моментом изменился, похолодев на несколько градусов, и Блейк, так и не рискнув оглянуться, быстрым шагом покинул комнату. Головная боль не шла ни в какое сравнение с той, что бушевала у него в груди.

На утро все трое собрались на завтрак в той же самой пиццерии, негласно выбрав ее местом встречи. Ширли вяло ковырялась в обезжиренном йогурте, начиненном какой-то весьма полезной бурдой и выбранном, очевидно, в противовес вчерашнему загулу. Коди без зазрения совести уплетал омлет из четырех яиц, обильно сдобренный ветчиной и томатами. Блейк, который почти не спал всю ночь, заказал себе кофе, и на этот раз его никто не остановил, хотя прежде Ширли не преминула бы устроить грандиозный скандал. Блейк почувствовал себя уязвленным.

— Я нашел нам конуру, — первым прервал молчание Коди и, не церемонясь, отхлебнул кофе из кружки Блейка. — Забронировал по правам на имя Стивена Армса, ну помнишь, сестренка, ты мне как-то делала для операции с "Протоном"?

— Я тебе не сестренка, — привычно огрызнулась Ширли и, скривившись, проглотила одну ложку неаппетитного месива. Коди широко улыбнулся, словно не заметив ее реакции, и залпом допил кофе, оставив на дне чашки жалкую одинокую каплю. Блейк проводил взглядом свое несостоявшееся лакомство и неожиданной теплотой подумал о том, что все изменилось не слишком-то и сильно. Они могли ругаться, говорить обидные слова, даже расквасить друг другу нос при случае, но эти двое никогда не позволят ему навредить себе. И он не допустит, чтобы видения, преследовавшее его всю ночь, стали реальностью. Кстати, не забыть бы "отблагодарить" Коди за навеянные кошмары.

После. Сейчас самым главным было найти способ стабилизировать свой разум, сделать его функциональным, работоспособным и безотказным. Никаких сбоев, никаких осечек и приступов. И если для этого придется довериться потрошителям мозгов, что ж, он пойдет и на это. Для того чтобы те времена между смертью родителей и до Ширли никогда не повторились. Он просто не переживет нового одиночества.

— Мне нужна помощь, — едва ворочая языком, с усилием произнес Блейк в наступившей тишине. Ширли подавилась йогуртом и подняла на него удивленный взгляд, а потом подозрительно покосилась на ковырявшегося в планшете Коди. Тот изображал полнейшее равнодушие, но его ментальный фон снова изменился, выдавая живейший интерес к происходящему. — Нужно понять, что со мной происходит и как взять процесс под контроль. У кого-нибудь есть какие-то идеи на этот счет?

— Ты не шутишь? — недоверчиво переспросила Ширли. Блейк покачал головой и немного ослабил блоки, чтобы дать ей возможность убедиться в серьезности своих намерений. Девушка прикусила ложку зубами, еще раз покосилась на Коди, словно подозревая в нем причину столь радикальных перемен, а потом придвинулась ближе, замыкая всех троих в единое тесное пространство. — Идеи есть. Придется, правда, потратиться, да и риск имеется, но нам ведь не привыкать, верно? Тебя надо обследовать, Блейк. На хорошем оборудовании, не на наших самоделках. И я, совершенно случайно, знаю, где достать такое. Ну что, будешь слушать дальше?

— А у меня есть выбор? — развел руками Блейк, и Коди, отложив в сторону планшет, подпер кулаками подбородок.

— Вообще-то, — сказал он весомо, — это и есть твой выбор, чувак. Не худший, скажу я тебе, вариант. Ну, сестренка, и куда же надо записаться на прием? Чудо-клиника, где не болтают лишнего? Чудо слепоглухонемой доктор? Подпольные вивисекторы мозгов?

— Психиатрический диспансер Департамента, — сверкая глазами, ответила Ширли, которая вся светилась от предвкушения и надежды. И этот переполнявший ее свет вдруг так больно резанул по глазам, что Блейк не выдержал и отвернулся, пряча выражение лица. В груди дернуло, потянуло, воздух со свистом вырвался сквозь стиснутые зубы. Никто не произнес ни слова, и Блейк почувствовал невыразимую признательность за это молчаливое понимание и позволенную передышку. Он быстро справился с собой и посмотрел на Ширли спокойным, уверенным взглядом.

— Продолжай, — только и сказал он, стискивая пальцы.

Всегда осторожная и осмотрительная Ширли предложила совершенно сумасшедший план. Даже у словоохотливого Коди на несколько минут отшибло дар речи, а уж Блейк и вовсе не нашел достойных эпитетов, чтобы охарактеризовать предложенную авантюру. Однако...

— Я не знаю, как они уговорили родителей, — говорила Ширли, увлеченно заглатывая уже не казавшийся ей безвкусным йогурт. — Экспериментальное оборудование, не опробованные алгоритмы активации. Мама говорила, что они всегда мечтали о своем доме, но болезнь Эбби высасывала все деньги. Поэтому они и согласились. Им обещали высокую вероятность успеха, но Марии не повезло. Алгоритм дал сбой.

— Расширение не сработало? — уточнил заинтригованный Блейк. То, что Департамент все время исследовал механизмы расширения, пытаясь стабилизировать процесс и сделать его предсказуемым, секретом не являлось, а вот результаты этих исследований держались в строжайшей тайне. От тех, кто не умел взламывать закрытые базы, разумеется. Блейк умел, поэтому-то и не испытывал иллюзий. Ширли медлила с ответом.

— Не то чтобы совсем не сработало, — наконец произнесла она и отодвинула от себя стаканчик. — Оно превратило ее в овощ. Нервные связи, вместо стимуляции, подверглись полному разрушению. Она даже голову держать не может сама.

— Так это же брак, — вклинился совершенно бесчувственный Коди, который редко утруждал себя тактичностью. — Зачем держать ее в диспансере?

Ширли метнула на него возмущенный взгляд, но Блейк опередил ее с ответом.

— Брак тоже имеет огромную ценность для исследований. Как иначе понять, что пошло не так? Прости, Ширли.

— Все верно, — справившись с собой, кивнула та и мстительно умыкнула у Коди апельсиновый сок. — Там... там таких много. Бракованных. Все они нужны Департаменту для дальнейших экспериментов. А родители получили свой дом и разрешение на еще двоих детей. Более чем щедро, на мой взгляд.

Последнюю фразу она произнесла с едва скрываемым сарказмом. Блейк успокаивающе коснулся ее разума, но девушка раздраженно мотнула головой, показывая, что не нуждается в утешениях.

— Мама никогда не говорила с нами об этом, — продолжила она. — Была Эбби, я и Тори. Но я всегда чувствовала в ее мыслях четвертую девочку...

Ее глаза на мгновение заволокло туманом, и Блейк вдруг как наяву увидел перед собой ту Ширли, с которой познакомился почти шесть лет назад. Тогда, правда, вместо сока она пила странный темно-синий коктейль, привлекший его внимание. Все вокруг сверкало буйством красок, раздражавшим привыкший к умеренности взгляд, поэтому чистый глубокий цвет показался Блейку островком спокойствия. Он так пристально пялился на ее стакан, что не заметить этого было невозможно.

— Мать я расспрашивать не решилась, — наконец сказала девушка. — Отца тоже. Оставалась Эбби. Она мало что помнила, но мне хватило и образов. Дальше было проще. Сложно, оказалось, принять... — ее голос сорвался, и она, замолчав, поднесла к губам стакан, даже не замечая, что он совершенно пуст. Блейк понял ее и без слов — Ширли чувствовала себя виноватой перед сестрой. Ведь если бы не случившееся с той несчастье, ее бы и вовсе не было на свете. Редко кому выдавали больше двух разрешений на семью.

— Что было потом? — сказал он, чтобы прервать затянувшееся молчание. Ширли вздрогнула, словно на какое-то время выпадала из реальности, и сфокусировала на нем взгляд.

— Я взломала базу данных Департамента, — сказала она, и Блейк уважительно присвистнул. — Это не так сложно, главное знать принципы. А вот скрыть все от мамы было на порядок сложнее. У нее коэффициент тридцать один и полное отсутствие понимания личных границ. В голову к нам она лезла как в собственную сумочку. Так что ставить идеальные блоки я научилась годам к десяти.

— Где ты училась? — неожиданно поинтересовался Коди, слушавший до этого молча. Ширли качнула головой и отставила пустой стакан.

— Закрытая школа Департамента. Тори в нее не взяли, с ее-то пятью процентами. Порой я страшно завидую ей.

— А мне? — обезоруживающе улыбнулся Коди, и Ширли едва слышно рассмеялась.