— Да. Было больно, но я не терялась. Знала, что уже не выберусь и плевала смешанной с кровью слюной им в лицо, надеялась, что разозлю их, и меня убьют быстро. Спустя неделю мне это удалось, я вывела из себя главного в их шайке. «Ты настолько заблудилась, что тебе нет спасенья в раю, да и в аду места для такой не найдется». Он ушел, вернулся со шкатулкой... скорее даже с небольшим сундуком. Открыл его... А дальше я не помню ничего. Очнулась в Сантарине, причем на удивление помолодевшей. Пыточную и инквизиторов вспомнила, когда разменяла шестую сотню лет и сменила привычное мне имя Анна на Ланну. Вот и вся история.

Виллам некоторое время сидел в задумчивости, молча вращая перед глазами лишенные веса капли воды, притянутые из ближайшего фонтана. Ланна не отвлекала султана, пока он сам не нарушил молчания.

— Средневековая инквизиция. Немного наслышан. Кое-какие книги по истории и мне доводилось читать. Выходит, Женекерс был прав. Остается лишь понять, что же именно он раскопал.

— Пояснишь?

— Я родом оттуда же, откуда и ты. И стеклянный маг тоже. Только разное время. Получается, что здесь мы все чужие и обрели силу только благодаря колодцу. Ох, как подозрительно...

— Ты уверен? — голос королевы посерьезнел.

— Теперь абсолютно. Совсем скоро прилетит Женя и, чувствую, нам необходимо будет о многом поговорить.

Ланна оставила свое кресло и присела на подлокотник того, в котором сидел султан.

— А обещал, что никто не узнает... — скорее для виду протянула та, а потом резко сменила тему — Вот так всегда, стоит мне приехать, и вечно возникают какие-то проблемы, а я, между прочим, очень скучала по некоторым летающим…

— Не встречал еще нормальных людей, которые бы поверили словам королевы вампиров, — он рассмеялся и обнял женщину. — Но я, видимо, дурак, раз верю.

— У нас ведь есть хотя бы час до появления этого мага? — коварства в голосе Ланны явно прибавилось. — Просто я прекрасно знаю, как мы его проведем…

Женекерс сидел и отстраненно смотрел куда-то вдаль. Он прилетел десять минут назад и ждал прихода Виллама. Тень открытой беседки защищала от лучей жаркого солнца, дарила прохладу, так необходимую для размышлений. А подумать было о чем.

— Ланна, — он даже не обернулся, словно почувствовал приближение Ланны. Правда, потом все же посмотрел на королеву вампиров, подходившую к нему вместе с султаном. Взгляд его ничего не выражал, и не останавливался долго на деталях фигуры, что в некоторых случаях привыкшая блистать Ланна расценила бы едва ли не как оскорбление.

Маг поднялся и галантно поцеловал холодную руку женщины. Прекрасной и смертельно опасной.

— Ожидал, друг мой, ожидал. Глаза тебя выдают, в них нет удивления, — она улыбнулась. Пожалуй, Женекерс был единственным чье равнодушное отношение к своей внешности она не принимала на свой счет. Чего с этого болезного брать-то?

— Хотел бы я, чтобы оно в них когда-нибудь вновь появилось. Обычное, а не поддельное. Но, увы…

— Четыре века тебя не изменили, — сказала королева. — Не скрою, человеком ты мне нравился больше.

— Я помню, как эта хитрая обольстительница решила проверить его терпение, — со смехом произнес Виллам, — а Женя будучи красным, как рак, извинился и умылся прямо из фонтана.

— В итоге Илейния появилась сразу же с инструментом, чтобы снять с моего лица южную рыбу-липучку, а после весьма ловко использовала этот инцидент в ходе трехсторонней встречи, при подписании соглашения, — закончил историю Женекерс. Последнее напоминание заставила Ланну поморщиться. Она всегда искренне считала, что хранительницы играют не честно!

Все разместились в беседке, а Виллам вольготно присел прямо на перила, чтобы видеть всех присутствующих.

— Итак, — перешла сразу к делу Ланна. — Как я понимаю, у нас наметился некий альянс по борьбе с... неким ядовитым фанатиком, скажем так, который рвется к колодцу?

— Называй это так, если хочешь. Факт — хранительницу хочет убить некая неизвестная нам сторона, обладающая некоторыми силами — спокойным голосом произнес Женекерс.

— И мы, три фактически разные силы, каждой из которых когда-то уже предложили убить хранительницу, думаем, как этого не допустить, — коварно продолжила женщина.

— Да, жизнь хитра, — вздохнул Виллам.

— И я не совсем понимаю, почему все здесь уверены, что никто из нас самих не лелеет тайных мыслей прирезать при случае Артелайл? — спросила женщина.

— Логичное предположение для королевы интриг, вот только провидицу не обманешь... — начал Женекерс — Если кто-то из нас задумал предательство...

— Давайте без взаимных подозрений! — прервал их Виллам. — Если мы не будем друг другу доверять — далеко не улетим. Женекерс, я знаю, ты привык работать один. Ланна, ты привыкла видеть предательство и измену во всем и во всех. Это у вас в крови.

Ответом была лишь коварная улыбка. Женекерс сохранил все тоже доброжелательное выражение лица, которое говорило ровным счетом ничего. О том, что он проработал восемнадцать вероятных сценариев развития событий с учетом предательства каждого из присутствующих, включая саму Артелайл, он решил умолчать. Лишь скорректировал свои действия так, чтобы узнать об этом первым, и при этом по возможности не обидеть тех, кого считал друзьями.

— Но нам необходимо собраться вместе, если мы реально желаем уберечь Артелайл и весь этот мир в дополнение, — закончил мысль султан. — Если кому-то наплевать на все вокруг, что ж, это уже другой вопрос.

— Не кипятись, — успокоила его королева. — Мы все знаем, что хранительницу надо спасти. Других мыслей у меня лично нет и в помине. Так что успокойтесь.

— Я нахожу подозрительными настойчивость колодца и его вечные попытки устранить хранительницу, причем чужими руками — продолжил Женекерс. — Долгое время после того, как я оказался здесь, моей рабочей гипотезой было то, что все вокруг меня лишь сон. Хотя сейчас это было бы чересчур простым объяснением.

— И ты уверен, что я и Виллам не твои личные галлюцинации? — осведомилась Ланна.

— Женщин с таким характером в моих галлюцинациях никогда не было, — не остался в долгу Женекерс.

— Лучше не остри. Для меня обычно острота звучит как хороший комплимент, но когда ее произносят с таким каменным лицом... Брр. Это уже более похоже на угрозу.

— Почему лично ты отказалась от мыслей идти на Центральное королевство войной? — вдруг спросил султан.

— А в чем мне выгода? — не смутилась женщина. — Если меня дома что и ждет, так это состарившееся тело, по которому прошлась дикая толпа инквизиторов. Хорошо так прошлась, не по одному разу, пока им не надоело. Да и сомневаюсь, что со мной там окажутся верные мне клыкастые девочки. Здесь я королева вампиров, там — потенциально никто и ничто. Оно мне надо?

— А колодец?

— Он мастер убеждений, но куда ему тягаться со мной. Врет, недоговаривает. Играет. Я эту игру слишком хорошо знаю, чтобы ему поверить. Какой бы не была правда, но предложение колодца очевидная ловушка. Он играет свою игру. И какой бы она не была — мне она совсем не нравится.

Ланна улыбнулась, но не так как обычно коварно или призывно, а совсем по-обычному, даже чуть печально. Торопиться верить во все услышанное не стоило, но доля правды в словах королевы имелась.

— Что ж, теорию уже выдвинуть можно.

— Вперед, кто, как не ты, еще поработает с фактами, — заметил Виллам.

— Ну, вообще-то Евклид. Хотя это не важно. Постараюсь быть кратким, так как на повестке дня еще наши планы относительно Артелайл. Как установил Виллам, этот мир небольшой и замкнутый. Предположительно все люди, наделенные здесь властью, родом оттуда же, откуда и мы. За исключением хранительницы, относительно нее какие-то теории строить крайне сложно. Наконец, слова инквизитора, которые вспомнила Ланна. Не ад и не рай.

— Чистилище?

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это утверждение, — произнес Женкерс.

Он не был силен в теологии. Единственный текст, на который он наткнулся в своих воспоминаниях, где было бы описано чистилище — "Божественная Комедия" Данте, когда-то прочитанная им.

— Что тогда?

— К сожалению, я не обладаю достаточной информацией о чистилище, чтобы сделать сравнение. О достоверности речи вообще не идет. Давайте пока вернемся к воспоминаниям. Ланна помнит ларец, Виллам помнит, что перевозил какой-то музейный хлам. Мог ли это быть тот же самый ларец? Или то, что было в этом ларце. Про себя я пока молчу, так как мои воспоминания о последних днях перед появлением здесь весьма туманны. Вопросов много, но пока вырисовывается одно — мы в ловушке, в неком месте заточения.

— Большая выходит тюрьма. И комфортная.

— Кто такие хранительницы, и откуда пошел их род? Является ли колодец действительно выходом из этого мира? В чем смысл наделения всех нас столь огромной силой... И самое главное — какова реальная цена за нее? Вот вопросы, на которые я хочу знать ответы.

— Правильные вопросы.

— Боюсь, ответов так просто не найти, — подвела итог Ланна.

— У меня есть Евклид. Я начал его создание почти четыреста лет назад. Он изучает и обрабатывает все материалы, архивы, переписи, карты, хроники этого мира… Все, что существует. Возможно, сумев пропустить через себя больше информации, чем кто либо из смертных, он даст нам некоторые ответы. Шанс разобраться есть, только времени уйдет еще не меньше века. Хотя я попытаюсь форсировать все сроки, какие только могу.

— А пока мы остаемся в нашей мышеловке, — радости в голосе султана не было.

— Может, пока забудем о столь далеком будущем и перейдем к главному насущному вопросу? — предложила королева. — Что будем делать с угрозой для Артелайл?

— Это проще, — ухмыльнулся Женекерс. — Надо всего лишь остановить еще одну рвущуюся к колодцу силу.

— О существовании которой мы раньше и не знали, — добавил Виллам.

— Это кто-то новый. Желательно для начала с ним поговорить, — Ланна всегда предпочитала такие методы.

— Если он будет говорить. А если нет?

— Тогда его придется устранить, — легко добавила королева.

— Ты себе не изменяешь, — констатировал факт Виллам.

— Пока давайте займемся мелочами. Виллам, позволь позаимствовать кое-что у тебя в библиотеке.

— Помогу чем смогу, — только и ответил султан.

— А я пока найду Артелайл и поговорю с ней, — завершил Женекерс их небольшое собрание.

Хранительница сидела на скамье, у самой кромки парящего острова, и разглядывала в подзорную трубу далекую землю.

Фетта и Тетта, приставленные Женекерсом, отныне повсюду следовали за ней послушными тенями. Странные, последовательные до мелочей, педантичные и безмолвные. Хотя она за прошедшую неделю к ним почти привыкла.

А еще она вновь почувствовала уверенность в своих ногах, ходила лучше и лучше. Все еще прихрамывала и не всегда могла рассчитать силу, но по счастью, ее новые служанки всегда были рядом. И если физическое состояние постепенно улучшалось, то вот в душе творилось непонятно что. С одной стороны, дар предсказательницы твердил, что на островах опаснее, чем в пустынной крепости Женекерса. Но с другой стороны, хранительница была безумно рада сменить мрачные подземелья на цветущие и яркие аллеи садов столичного острова. Хотя мрачные ли? Едва ли. Скорее просто серые, чуждые привычным человеческим ощущениям, как и их хозяин.

Кроме этого Артелайл сильно переживала. За оставленный Сантарин, за свой Совет, за королевство. Внезапное нападение показало, как они расслабились за прошедшие века спокойствия, утратили бдительность, раз допустили появление подобной угрозы. Все эти мысли никак не давали покоя. И даже, несмотря на то, что будущее не предвещало ничего плохого, девушка все равно была встревожена. Ведь и внезапное нападение на дворец по какой-то неведомой причине не являлось до того ей в видениях, лишь мелькало мутным пятном, как если бы кто-то нашел способ скрыться от ее дара. Но возможно ли это?

На этом фоне казалось удивительно странным то, что Женекерс смог сам изменить предначертанное тогда, в подземельях. Может быть, с ее даром что-то не то? Ходили упорные слухи, что с каждым поколением дар хранительниц слабеет, но подтверждений этому весомых она не видела. Ну а пророчащие беду были всегда, в каждой стране и во все времена.

Она вдруг улыбнулась, встала и быстро направилась вглубь сада, свернув с тропинки. И почти сразу же увидела невдалеке стеклянного мага.

— Здравствуй.

— Артелайл, — он не ожидал увидеть девушку так быстро. — А я как раз тебя искал. Виллам сказал, что ты где-то в саду.

— Я знаю, вот и решила сэкономить для тебя десять минут поисков. Меня порадовало, что вы сумели прийти к компромиссу с королевой.

— Да, полезная это штука, знать все наперед, — усмехнулся маг.

— Не соглашусь, — хранительница покачала головой. — Порой я не могу определиться, дар или проклятие мои видения.

— Знаешь ли, очень многое в жизни можно трактовать и как благо, и как беду.

— Например, твою встречу с Гвивеллой в пустыне, правильно?

— Вообще-то, именно ее я и хотел привести в пример, — развел руками Женекерс. — Хотя, ты, наверное, и так это знала.

— Ты расскажешь мне о ней? О том, как приобрел силу повелительницы пустыни?

— А ты так хочешь это знать? — спросил маг.

Просьба хранительницы его не удивила. Он знал, что с момента его пробуждения она активно стала изучать его биографию. Вполне естественный интерес.

— Да.

Женекерс вздохнул. В этом вздохе Артелайл на миг почудилась печаль.

— А что ты вообще знаешь о Гвивелле? — начал с малого мужчина.

— Легендарная хозяйка мертвых песков, красивая и бессмертная, способная влюбить в себя мужчину одной лишь песней. Где-то в Белой пустыне стоит храм, сложенный из костей тех, кто принес себя в жертву ее красоте. Она была хозяйкой пустыни до тебя, но когда появился ты, о ней говорить перестали. Словно она пропала.

— Я встретил Гвивеллу, когда впервые пришел в пустыню. И слышал ее песню, которая сгубила и легендарного Орратла кочевника, и многих других. Но для меня это была лишь песня. То что должно было рвать душу у других, у меня не вызвало даже малейшего отблеска в душе. Набор звуков. Не более. Лишь на пару мгновений она смогла пробиться ко мне, а потом все исчезло.

— Ты устоял перед ее чарами? — Артелайл была в замешательстве.

— Да. В книгах любят писать, что лишь потому, что был силен духом, или чувство к Илейнии победило злую магию.

— Ты даже после... того как получил силу... любил Илейн?

— Не знаю, у меня были и есть воспоминания, больше ничего. Я стараюсь и старался сохранить их. И самое главное, что она тогда понимала меня и помогла обуздать полученную силу, превратившую меня в подобие отреченного. Обращала мое внимание на неприметные детали. Ей повезло намного меньше меня.

— Но... Ты не похож на Тетту или Фетту.

— Нет. Но был. Вначале я даже не мог нормально говорить. За себя нынешнего я должен благодарить и Илейн, и Гвивеллу... И четыре сотни лет, за которые я немного разобрался в себе и людях.