Синее пламя судьбы

— Тебе виднее, я в ядах не разбираюсь совершенно... Но что же нам делать теперь?

Тут нас настигла одна и та же мысль:

— Возница!

Мы вскочили на ноги и бросились к ренге.

Печальное зрелище... Она уже совсем потемнела, пара-тройка фаерболов, похоже, прошла мимо цели и попала в нее. Но хуже этого было то, что один из них залетел прямо под нее, и теперь под ренгой дотлевало тело возницы. Я уныло наклонился, и констатировал неприятный факт:

— Он мертв.

Мы уныло молчали. На небе медленно собирались тучи, еще немного — и пойдет дождь. Одно хорошо — дождь прибьет пыль и смоет все следы этих неприглядных дел...

Сердце сжалось от тоски и тревоги. Черт возьми... Что еще должно случиться??

* * *

Весь в пыли и гари, оглохший, полуослепший, но живой мародер — тот самый, что ушел перед самым концом, приподнялся в земной выемке, которая, собственно, его и спасла от ударной волны.

"Идиоты — думал он, — теперь они все мертвы. Какая страшная смерть... одно хорошо — хоть не мучились, и сразу отдали дьяволу души..."

Он приподнял чудом уцелевший арбалет.

"Я, наверное, единственный в шайке, кому известны хоть какие-то понятия о воровской чести, — размышляя, он заряжал последней оставшейся стрелой арбалет, — Данное обещание следует выполнять"

Дым над выжженным пятном стал реже, и ему стали видны два человека, хмуро стоящие рядом с повозкой. Один из них наклонился, и что-то сказал своему собеседнику. Выпрямился. Оба стояли, смотря на нечто, находящееся под телегой.

"Последнее дело — стрелять в спину, — думалось "благородному" мародеру, — но только до поры, пока дело не дойдет до мести. Тогда все средства хороши"

Он поднял арбалет к плечу и тщательно прицелился в ничего не подозревающих напарников.

Лишь непроизвольная дрожь, вызванная недавним шоком, спасла того, что стоял справа, от моментальной гибели.

* * *

Пронзительная, острая боль пронзила правую руку, которая моментально онемела.

— Серберсс! — вскрикнул я, откатываясь за телегу. Он метнулся тенью вслед за мной.

— Там что-то мелькнуло, и оно быстро уходит! — сказал мне Серберсс, выглянув на мгновение из-за телеги. Сейчас я...

— Серб... — прошептал я, чувствуя, как онемение начинает распространяться.

— О, черт! — он наконец-то все понял, учуяв знакомый запах. Запах яда...

Осмотрев рану, он лишь убедился в этом.

— Стрела ядовитая. Первым делом ее нужно вытащить, и быстро.

Без лишних слов, он обмотал свою руку обрывком тряпицы, и рывком вытащил стрелу. От боли я, похоже, прокусил губу, но сейчас меня это совершенно не волновало.

Серберсс плеснул на рану вином из фляжки, и передал фляжку мне, быстро и туго перематывая руку выше раны.

— Пей, — отрывисто сказал он.

Я послушно выпил все, что мог, стараясь не думать о том, что часть яда все же проникла выше перевязи.

— Дело дрянь, — честно и прямо заявил он, — на время я задержал яд, но надолго этого не хватит.

— Я так и понял, — хрипло сказал я, ощущая неприятный привкус во рту, — что предлагаешь делать?

— Двигаем в сторону полей, они должны быть чуть дальше, вон за той грядой, — не сильно уверенно произнес он, — там должны быть люди. Я понесу тебя.

— Думаешь, дотянем? Оставь эту затею, уходи сам, и возвращайся с подмогой, иначе и тебя тоже подстрелят...

— Нет, тебя я не оставлю. Пока вернусь, ты уже... Впрочем, не будем об этом. Дотянем. А о том, чтобы нас не увидели, я позабочусь.

Он достал из-за пояса две капсулы с серебристой жидкостью.

— Вот теперь я не жалею тех денег, что я отдал за них. Это зелье невидимости.

Быстро разломив их, он окропил содержимым себя и меня. По телу прошла ледяная волна, и в тот же момент мой товарищ исчез из вида. Я почувствовал прикосновение, и он появился передо мной.

— Пока мы касаемся друг друга, то можем видеть самих себя и того, кого касаемся. Но никто другой нас обнаружить не может.

Серберсс, стараясь не задевать поврежденную руку, водрузил меня себе на спину.

— Действие зелья продлится минут пятнадцать. Мы не должны терять время, поэтому пойдем напрямик.

Я уже не мог говорить. Внезапно печать нагрелась, обжегши меня, но я почувствовал, как замедлилось продвижение яда.

— Ты должен дотянуть, — говорил я сам себе, — просто обязан!

А Серберсс уже нырнул в перламутровый туман.

Мелькают камушки, травинки, какие-то кусты...

"Почему те видения, что раньше доставляли столько хлопот, теперь бездействуют?.."

Туман колыхался, побеспокоенный людьми.

"Сколько потребуется времени, чтобы добраться до цели?"

Туман молчал. Стараясь держаться крепче, я чувствовал, что с каждой секундой мне становится все хуже и хуже.

Постепенно туман стал заполняться дымкой бреда. Но я боролся изо всех сил.

"Ни в коем случае не теряй сознания, иначе это будет конец"

"Сколько уже бежит Серберсс? Есть ли в этом тумане время?"

А он все бежал, стараясь держать товарища ровно, и не спотыкаться.

"Прошло уже больше десяти минут, — думал он, — скоро закончится действие эликсира"

Первым это почувствовал я. Сгусток жара встряхнул меня, потом его, и с нас как будто слетела пленка.

И в тот же миг волшебный туман, возмущенный таким к нему пренебрежением, нахлынул на нас со всех сторон. Картина реальности периодически начала искажаться, и мы видели то, чего никогда не было, но Серберсс с невообразимым упорством продолжал прорываться вперед, теперь уже с закрытыми глазами, лишь изредка давая им труд с целью попытки найти безопасный путь и не сбиться с дороги. Зато передо мной проплывали феерические пейзажи, поверить в которые не могла даже безумная логика. Может, грезы были вызваны моим бредовым состоянием, а может, и нет. Но вот, передо мной мелькнула картина, похожая на настоящий мир: человек с оружием в ножнах, поле, дом вдалеке... Повинуясь порыву, нуждаясь в помощи, я бессознательно рванулся вперед, совершенно забыв, что мы бежим далеко не по полю, а в тумане Долины Пророчеств... Мой друг, потеряв равновесие, споткнулся, и полетел вперед... Меня он удержать не смог. Мы упали, но покатились уже по траве. Сон, дымка и безумие оказались позади, а над нами опять сияло солнце, но мне это уже стало почти безразлично — у меня начиналась лихорадка, яд почти достиг жизненно важных органов...

В узкой щелочке опухших глаз еще мелькало лицо Серберсса и человека, бросившегося к нам. Гулко слышались его спешные объяснения прохожему: они теперь вместе бежали прямо ко мне. Свет померк, на губах я ощутил что-то соленое... Моих ушей достигли торопливые слова человека:

— Пей, если хочешь жить...

Сделав мучительный глоток, я окончательно провалился в пучину беспамятства...

Меня трясло, крутило, тело возносилось вверх, и стремительно срывалось вниз, чудом уворачиваясь на волосок от гротескных, невероятного размера вещей. Я падал во что-то мягкое глубокое и сухое, с трудом выкарабкивался наверх, сразу же попадая то в необычайно жаркое место, похожее на духовку божественных размеров, то в соленую и ледяную пустыню...

Тело свело судорогой, и я проснулся.

Меня трясло мелкой дрожью, но непередаваемое ощущение того, что я жив, окупало все с лихвой. Моя рука была аккуратно перевязана и покоилась на груди, тело отзывалось благосклонно, печать еще теплилась на груди.

Вспоминая образ Серберсса, пусть и не с первого раза, но мне удалось послать ему мысль, не содержащую никакой информации, кроме той, что я жив и бодрствую.

За стеной раздался грохот, и дверь, ведущая в комнату, распахнулась.

— Живучий же ты человек! — неописуемый восторг был отображен на лице Серберсса, — И до неприличия везучий!

— Я же сказал, что он будет в порядке, — в комнате появился новый человек. Твердая походка и уверенное поведение показывали, что меч на поясе у него висит далеко не для красоты. Однако он не был лишен некоторого обаяния — сразу было видно, свой человек в любой компании...

— Поприветствуй нашего спасителя, — улыбнулся мой друг, — никогда не думал, что такое возможно...

— Каракурт Ингварр, — опередив Серберсса, представился он, — рад принять вас в доме моего дядюшки. Может быть, по кружечке эля?..

— Анатор, — представился я, — от кружечки не откажусь...

Контакт был установлен.

Через час мы уже все вместе сидели со столом и живо беседовали.

— Но все-таки, Серб, что произошло? Сам понимаешь, адекватно воспринимать реальность я тогда не мог...

— Кто знает, может именно это нас и спасло. Как только кончилось действие эликсира, мне стало по-настоящему хреново — перемещаться с открытыми глазами стало нереально. Какие-то образы, призраки и прочая дрянь забивала мне глаза, поэтому я их попросту закрыл и ломился вперед. И ведь я предполагал, что так все и будет, но не смог заставить себя перемещаться по Тракту и терять время. В какой-то момент ты рванулся вперед, все стало с ног на голову, и мы вывалились здесь — в этих самых полях, куда стремились. Необыкновенное везение — многие оказывались пленниками тех сюрреалистических миров, что время от времени мелькали у нас перед глазами... Но это далеко не все. Едва мы появились здесь, то я запросил помощи этого достойного человека. К его чести сказать, он совершенно не испугался, лишь удивился и обеспокоенно посмотрел на тебя. Я стал объяснять, что нам срочно найти лекаря или кого-то, кто смыслит в ядах, но он прервал меня, и резко сказал, что времени у нас почти не осталось. Лишь глянув на тебя, я понял, что он прав. И тогда...

— Тогда я достал вот этот самый нож, — сказал Каракурт, демонстрируя нож, никак не короче тридцати сантиметров, — полоснул себя по запястью и дал тебе своей крови...

— Крови?! — поразился я, — но зачем?

— О, — улыбнулся он, — это долгая история...

Тогда, когда я только появился на свет, прорицательница сказала, что я родился под звездой Пути.

"Не будет, — сказала она, — жизнь этого ребенка проста и беспечна. Либо он умрет во младенчестве, либо... станет великим воином"

Родился я слабым ребенком, и мои родители были почти уверены, что я не протяну и трех лет. Хоть и не показывали они своей печали, но горе отражалось на их лицах...

Обо мне заботились, со мной были почти постоянно, но все же не уследили. Мы жили рядом с Байремом, в землях Кузнецов, совсем рядом с Лесом Пауков... И однажды, один из них, паук-каракурт, оказался в моей спальне, когда мои родители задремали. Увидев его, карабкающегося по моей кроватке, я схватил его.

Понятное дело, что он меня укусил. Родители, разбуженные громким плачем, включили свет и кинулись к кроватке. Паук, уползающий от меня, был убит отцом, а мать, увидевшая ранку от его укуса, лишилась чувств. Отец не знал, что делать — моя кончина, казалось, была неизбежна... И тогда... в моем организме что-то сместилось. Возможно, это было связано с отцом, получившим когда-то каплю яда нежити, но мой организм отреагировал на яд неадекватно. Вместо того чтобы перестать работать, организм с чудовищной скоростью начал производить противоядие. Структура тканей поменялась, все клетки тела претерпели изменения, мои глаза приобрели изумрудный оттенок радужной оболочки... но яд был нейтрализован. Я остался жив. Мало того, я окреп, и уже в два года твердо стоял на ногах. В семь — совершал вылазки в Леса пауков, с целью добывания яда, а в десять отец мне подарил мне первый меч. Уже тогда я без страха начал пользоваться отравленным оружием — ведь на любой яд, попадавший ко мне в кровь, моментально ликвидировался, в чем я несколько раз убедился.

Когда мне стукнуло четырнадцать лет, я получил право участвовать в битвах на Арене. Нам тогда нужны были деньги, и я, взяв меч, подаренный мне отцом в честь такого события, и который был лично мною отравлен, отправился на Арену, и сразу же выбрал Средний класс.

Впервые выйдя на Арену, я услышал усмешки, свист и удивленные голоса. Да и сам организатор был сильно удивлен, но я настаивал на своем праве, и ему пришлось уступить.

Так как в Байреме живут преимущественно гномы, то и мне в противники попался именно гном. Он вышел, гордый, закованный в броню, сходящуюся на груди, потрясая своим огромным топором. И двинулся на меня, предчувствуя легкую победу и множество ночей, что можно будет провести в тавернах на выигранные деньги...

Но откуда ему было знать о тех днях, что бродил я по тем страшным лесам, уворачиваясь от выпадов пауков всех мастей, выискивая и поражая их самые слабые места — там, где на брюхе у них сходились хитиновые пластины, располагалось их самое слабое место...

Этот гном и напомнил мне тех самых пауков — широких, крепких и опасных, но... имеющих свое слабое место.

Уворачиваясь от ударов, и держа наготове меч, отравленный невидимым ядом без запаха, я осторожно выискивал это место. Толпа уже перестала свистеть, видя, как ловко я ухожу от ударов, и как ярится гном. Они поняли, что на арену вышел далеко не новичок...

После одного из ударов, гном слишком неудачно повернулся — и я нанес один-единственный удар, как раз в то место, где сходились пластины брони. Мой выпад был быстр, прям и точен — совсем как выпад каракурта — и меч без особого труда проник сквозь броню. Раздался командный сигнал.

Видя, как наполняются удивлением глаза гнома, почувствовавшего яд, который уже начал распространяться, я сказал: "все-таки, до конца быть уверенным не может никто — всегда есть шанс встретить более сильного противника" И, не желая его смерти, я впервые дал другому своей крови.

Неделю спустя я уже сидел с ним в таверне за кружкой доброго эля. Он оказался честным воякой, и не таил на меня никакого зла, даже наоборот, испытывал благодарность — моя кровь не только избавила его от угрозы мучительной смерти, но и помогла ране затянуться быстрее. Так и началась моя взрослая жизнь, и мои родители впервые получили от меня материальную помощь, с помощью которой мы смогли выбраться, а впоследствии даже построили новую кузницу...

— Получается, теперь за мной должок, — вздохнул я, — огромное тебе спасибо, что помог. Чем мы можем тебе отплатить? Деньги не предлагаю, вижу же, что тебе нужно что-то другое.

— Просто возьмите меня с собой, — просто сказал он и посмотрел мне в глаза, — и мы будем в расчете. Вам же не помешает лишний меч?.. А мне не помешает лишнее приключение.

— Такой человек, как ты, в команде не помешает никогда...— медленно проговорил Серберсс, — Но почему ты хочешь идти с нами? Какая у тебя цель?

— Слухи о вас распространились удивительно быстро. О вас я узнал в тот же день, когда вы блестяще выступили на Арене. А догадка о том, что вы вместе отправились в далекий путь, и вовсе лишила меня сна и заставила глубоко задуматься. Если бы с вами произошло то же самое, что и со мной, то вы бы меня поняли... Просто до сих пор в моей жизни хоть и встречались особенные моменты, но все же ни разу я не совершал действительно серьезного путешествия. И когда я услышал о вас, то подумал: вот оно! И дал себе слово, что если наши пути пересекутся, то я отправлюсь вместе с вами. Сегодня днем что-то потянуло меня на прогулку, и я покорился этому позыву. Когда из ниоткуда возникли два путника, удивление вызвало у меня догадку, от которой я пришел в изумление еще сильнее. А уж когда догадка подтвердилась... Решение мое стало крепче гранита, ибо, похоже, сама Судьба переплела наши пути!..