Офицер

Слова 'Лучшее — значит советское' должны стать девизом каждого предприятия, каждого советского человека, и я пользуясь случаем хочу обратиться к студентам и школьникам нашей великой родины. Вы — будущее страны, её сила и разум. Получение знаний, учёба, это ваш фронт. Ваша война. Уверен, что вы будете в ней победителями и не посрамите ваших отцов и дедов. Также хочу обратиться к тем, кто по тем или иным причинам сейчас оказался за границами нашей родины. Обманутые генералами и атаманами, люди сотнями и тысячами покинули Россию, бедствуя на чужбине. Помните, Страна ждёт вас. Те кто не замешан в кровавых казнях безоружных людей, те, для кого слово Родина всё ещё что-нибудь значит, могут явиться в посольство СССР, и получить паспорт вместе с проездными документами. Но даже для совершивших преступления, двери не закрыты. Справедливый суд, назначит обязательный срок работ на стройках народного хозяйства, отбыв который человек становится полноправным гражданином.

Но хочу предупредить тех, кто вернётся с целью продолжить подрывную работу. После суда и отбытия наказания, они будут депортированы из страны навсегда, и лишатся права въезда, так же как и их потомки.

Сталин говорил глухим спокойным голосом, но каждое слово вбивал словно раскалённый гвоздь. Делегаты слушали его затаив дыхание, но даже я, человек не вполне знакомый со всем реалиями, понимал, что сейчас осуществляется коренной перелом во всей политической жизни страны.

Последующие после пленума дни только показали правильность этого вывода. Мехлис был назначен главой партконтроля, и начал активную чистку аппарата. Несколько раз к этой работе привлекали и сотрудников Осинфбюро, а в один из дней, после вызова к Сталину, Кирилл заперся в лаборатории и, выгнав лаборантов, над чем-то долго возился. Закончив, оделся в гражданскую одежду и, показав охране приказ Власика, один ушёл в стылую осеннюю ночь.

А наутро, Лазарь Моисеевич Каганович спускаясь по лестнице своего дома, столкнулся с сутулым рабочим, как видно из обслуги, и поморщившись от неприятного запаха поспешил пройти мимо.

До работы он так и не доехал. Шофёр увидев что пассажиру стало плохо сразу повёз того в больницу, но там лишь констатировали смерть от инсульта.

8

ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЕ СООБЩЕНИЕ

18 октября в 10 часов 30 минут в Москве, в Больнице ? 1 от паралича сердца скоропостижно скончался Народный Комиссар Путей Сообщения, член Политбюро Центрального Комитета ВКП (большевиков) товарищ Каганович Лазарь Моисеевич

'Известия' 19 октября 1936 г.

ХРОНИКА

Президиум ЦИК СССР назначил т. Ежова Н.И. на пост Народного Комиссара Путей Сообщения.

'Известия' 24 октября 1936 г.

В тот не по-осеннему жаркий день, на даче в Волынском было людно. Кроме Самого с детьми, тут были Предсовнаркома Молотов с женой и дочкой, нарком внудел Берия с женой и сыном, нарком обороны Ворошилов с семьей. Мехлиса, Микояна, Деканозова , Меркулова пригласили одних без жен. И разумеется здесь же был вездесущий Власик.

После смерти Надежды Аллилуевой Николай Сидорович Власик обеспечивал не только охрану Вождя — он отвечал за его питание, транспорт, надзирал за его детьми и даже занимался организацией праздничных демонстраций на Красной площади. Он был настоящий пестун в первоначальном значении этого слова. И словно медведь Власик с отчаянной, фанатичной яростью бросался заслонить, защитить Сталина от бытовых забот и проблем. Вот и сейчас он отчаянно разрывался, стараясь успеть и быть все время и всюду. Проследить, чтобы великовозрастные Вася с Тимуром не обижали маленького Серго, или чтобы все эти три мушкетера не объединились и не начали дразнить маленьких Светланочек . Проконтролировать, чтобы товарищ Жемчужина не сцепилась в который раз с Екатериной Давидовной, вновь и вновь демонстрируя извечную ненависть правоверных евреев к выкрестам . Или же — спаси и сохрани! — чтобы они вместе не полезли к Нино, выхваляясь своей ученостью и образованностью, хотя супруга товарища Берии им сто очков форы даст по части разумности и практической сметки. Лично проконтролировать, чтобы паровую осетрину не поставили возле товарища Деканозова, который рыбу на дух не переносит, а бутылку саперави — в досягаемости от Хозяина и от Берии, но от второго дальше, чем от первого... Много, много забот у товарища Власика, а тут еще и новое дело: сегодня появится новый человек. Ну, то есть — не новый конечно и, давно уже знакомый, а все же, все же.

Сталин прохаживался по широкому двору, задумчиво посасывая уже давно погасшую трубку. После того, что он узнал из книг, предоставленных 'попаданцем', стало абсолютно очевидным: успеть подготовиться настолько, чтобы встретить врага во всеоружии возможно, но... И вот это самое 'но' сейчас терзало разум Вождя. Связь, новое оружие, новые прицелы, даже новые штаты танковых и механизированных дивизий — все это можно создать, подготовить, собрать. Вот только где найти бойцов для этого изобилия? Где взять радистов, ремонтников, гэсээмщиков, даже грамотных артиллеристов — всех тех, о ком толковал действительно умный и знающий Новиков, если основная часть бойцов в Красной Армии — крестьяне? Если даже шоферов на автомобили в армии найти удается с трудом и пушки на конной тяге — не от бедной жизни, а от того, что конюхов в любом полку найти можно, а вот шоферов — поищешь.

Немцам, англичанам, американцам — хорошо. У них — давно и сильно развитая промышленность, культура, хоть и капиталистическая, а все же... А здесь, на одной шестой земного шара, только вчера соху убрали. Да и то не везде.

Так что другой путь, предложенный Новиковым и продемонстрированный им же на Кагановиче — горькая, но осознанная необходимость. Пусть даже этот путь идет в разрез с трудами классиков марксизма и великого Ленина.

Сталин поморщился. 'Марксизм — не догма, а руководство к действию!' — так сказал он сам, но вот теперь... Какая-то эсеровщина получается.

— Коба, я вот все думаю... — откуда-то, словно из-под земли возник Берия. — Я вот думаю: эсеровщиной это все отдает, нет?

Иосиф Виссарионович слегка удивился. Нет, не тому что Лаврентий подумал о том же самом, а тому, что он выразил свои сомнения его же словами. Огладил усы, чиркнул спичкой, раскурил трубку.

— Я думаю — нет, не эсеровщина. Я так думаю: эсеровщина — это бессмысленный террор. Это когда неважно: сколько людей пострадает, и к каким последствиям приведет. Вот что такое эсеровщина, Лаврентий. А то, что предлагает твой сотрудник, — Сталин намеренно слегка поддел Берию, прекрасно знавшего, что Осинфбюро подчиняется ему лишь номинально. — это совсем не эсеровщина. Это совсем другое. Я так думаю.

Вождь пыхнул трубкой, выпустив клуб ароматного дыма:

— Очень верно заметил товарищ Новиков: дозированное, тщательно рассчитанное удаление ключевых личностей — метод политической борьбы. Возможно, даже классовой борьбы.

Тут Вождь замолчал, потому что прямо перед ним с шумом и треском выскочили из кустов Тимур и Серго. Молнией проскочили они через аллею и исчезли в зарослях. Через мгновение за ними выскочил потный и красный Василий. Он тоже намеревался проскочить через аллею и догнать обидчиков, но увидев отца, внезапно присмирел и остановился. Сталин поманил его к себе:

— Вася. Сейчас к нам приедет в гости один человек, — произнес Иосиф Виссарионович, не глядя на сына. — На твоем месте я бы постарался познакомиться с ним поближе. Если бы был на твоем месте... Пойдем, Лаврентий.

Василий замер, переваривая услышанное, а Сталин и Берия тем временем ушли в дом. Сыну Вождя нечасто доводилось получать от отца такие конкретные приказы. Говоря по правде, парень редко видел своего великого родителя, даже слишком редко. И потому после минутного раздумья Василий отправился к Власику, узнать его мнение о странном госте.

.Новиков чувствовал себя не в своей тарелке. Одно дело общаться с сильными мира сего по службе, так сказать — по делу, и совсем другое — общение в неформальной обстановке. В голове вихрем роились рассказы о том, как Сталин подпаивал и даже специально спаивал своих гостей, как хитро вел застольные разговоры.

— Кир, приехали — сообщил Петр, сидевший по обыкновению за рулем. — Доставай спецпропуск.

Кирилл протянул в окно крепышу с кубарями сержанта госбезопасности пропуск на дачу Сталина. Тот принял плотный листок картона, не спуская глаз с Новикова, и протянул документ куда-то назад. Там, в полутьме караульной будки кто-то невидимый изучил пропуск и вернул его охраннику, а тот в свою очередь — Кириллу. Улыбнулся одними губами:

— Все в порядке. Выйдите из автомобиля, пожалуйста.

У них забрали оружие, после чего Новикова и Вольского быстро, но качественно обыскали. Хотя 'качественно' — это только по меркам тридцатых годов двадцатого столетия.

Затем также быстро и 'грамотно' досмотрели машину, после чего все тот же сержант сказал:

-Попрошу освободить шоферское место.

Петр без звука перебрался на заднее сидение, а другой крепыш с петлицами младшего лейтенанта госбезопасности уселся за руль. 'Форд' тихо фыркнул двигателем и неспешно покатил по тенистой еловой аллее. Кирилл с любопытством обозревал знаменитую 'ближнюю' дачу, о которой в его время ходило столько легенд. Но ничего особенного он не увидел. доводилось ему видывать особняки куда богаче, да и попросторнее. Вот разве что само здание было на удивление органично вписано в пейзаж и окружающий его парк. 'Сейчас так не умеют — ехидно подумал Новиков. — Культура не та.' И тут же беззвучно засмеялся сам над собой: как раз сейчас это умели а вот в будущем. Впрочем, если он постарается — это будущее вообще не наступит. Только нужно очень стараться.

Автомобиль тем временем остановился на площадке рядом с другими машинами. Тут были и роскошные 'паккарды' и такие же 'фордики', и даже бог весть как попавший сюда потрепанный 'фиат'. Кирилл не успел задуматься о тех неведомых путях, которыми детище солнечной Италии попало на территорию Союза Советских Республик, когда младший лейтенант нажал на тормоз и произнес безо всякой интонации:

— Приехали, товарищи командиры. Вам туда, — и он показал рукой на неширокую дорожку засыпанную мелко крошеным кирпичом. По бокам дорожка была отбортована таким же кирпичом, только целым, и Новиков приятно удивился, рассмотрев, как аккуратно выложены красными брусками водоотводные канавы вдоль дорожки. 'Красиво, — оценил он. — И чего же потом такое забыли?'

Должно быть, Петру такое было не в диковинку, потому что он, не обращая внимания на 'дорожное покрытие' бодро зашагал вперед, и Кирилл поторопился за ним.

.Сказать по правде, Василий Сталин Власика не любил. Потому что не за что было его любить, в отличие, от его предшественника Паукера . Дядя Карл был веселый, неистощимый на всякие забавные выдумки, проделки и розыгрыши. Даже Деда Мороза на елке играл. Его было за что любить. А вот Власика, которого Паукер дразнил 'пупком' — не за что. Строгого белорусского крестьянина, ругавшего за любые, даже самые мелкие провинности Василий не то, чтобы боялся — он вообще никого, кроме отца, не боялся! — но не любил. Но уважал. За твердость характера, за физическую силу, за умение настоять на своем, за умение стрелять без промаха, за удивительную практичность и крестьянскую сметку. А еще — за умение мгновенно и почти всегда безошибочно разбираться в людях. Потому-то узнавать об удивительном госте сын Вождя отправился именно к нему: если Николай Сидорович хоть что-то про этого человека расскажет, значит — так оно и есть.

Власик отыскался возле кухни, где он за что-то 'песочил' двух поваров-армян, одновременно плотоядно посматривая на крутые бока и высокую грудь крутившейся рядом молодой чернявой подавальщицы. Увидев сына Хозяина, он тут же оставил свои дела и, точно огромный преданный пес, шагнул Василию навстречу:

— Да, Василий?

Паренек, проводил глазами соблазнительную фигурку брюнеточки-официантки, но тут же настроился на серьезный лад и пристально посмотрел в лицо своему собеседнику:

— Николай Сидорович, а что за человек такой сегодня приехать должен? — И, увидев, как непроизвольно дернулся взгляд Власика, поспешил пояснить, — Мне отец о нем сказал. И еще сказал, чтобы я с ним поближе познакомился.

Николай Сидорович задумался. Как объяснить пятнадцатилетнему парню причину слов его всесильного отца, ничего толком не объясняя? Напрямую не скажешь: подписка такая, что в случае чего пощады никому не будет. А как не сказать, когда Сам просветил сына, хотя, по своему обыкновению, и намеком, но.

— Это да... — произнес после некоторого раздумья Власик. — Это такой, брат, человек, что.

Тут он снова было смешался, но взял себя в руки и, с видом бросающегося вниз головой в ледяную воду, выдал словно припечатал:

— Такой уж это человек, Василий, что вот ищи-ищи, а другого не сыщешь. Тут тебе и стрелок, и с ножом, и без, и химию-физику какую преподаст, да так, что твоим учителям в школе и не снилось! Вот!

Сказавши все это, он хлопнул парня по плечу, улыбнулся, подмигнул и устремился куда-то по своим делам, мгновенно исчезнув из виду, оставив Василия в глубоком недоумении: что же за гостя сегодня пригласил отец?

Он задумчиво побрел к главному входу, даже не заметив пару сосновых шишек, которые бросили в него Тимур и Серго. Впрочем, сейчас Василий не заметил бы и более крупных метательных снарядов. Он погрузился в свои размышления столь глубоко, что чуть было не налетел на незнакомого человека с петлицами капитана госбезопасности. Столкновение казалось неминуемым, но в последний момент, капитан как-то легко 'оттек' назад — ровно настолько, сколько нужно было, чтобы юноша прошел мимо.

— А вот и мой Васька Красный , — раздался негромкий, чуть глуховатый голос отца. — Ты что это не смотришь, куда идешь? Смотреть надо, а то не будешь смотреть — зайдешь куда совсем и не надо!

Василий покраснел густо и быстро, полностью оправдывая свое прозвище, и рванулся было прочь, но в последний момент его что-то удержало. Незнакомец, с которым он едва-едва не столкнулся. Совершенно новое лицо, ранее никогда не виденное. Уж не об этом ли человеке говорили и Власик, и отец?..

— Это — вы? — спросил он у незнакомца.

— Я — это я, — ответил тот, чуть усмехнувшись уголками губ, причем остальное лицо его оставалось абсолютно бесстрастно и неподвижно.

Особенно впечатлили Василия глаза странного человека. Ему не раз доводилось видеть холодный, точно подернутый ледяной кромкой взгляд отца, но эти глаза словно бы светились морозным светом. Пораженный юноша невольно сделал шаг назад и отвел взгляд. Но тут он вспомнил, что ему говорил Власик, и любопытство взяло над ним верх.

— Мне Николай Сидорович сказал, что вы ножом здорово деретесь, — начал Василий. — Меня вот тоже ребята из охраны учат.

Тут он осекся, ощутив на себе строгий недовольный взгляд отца, но незнакомец вдруг шагнул к нему:

— Да? Очень любопытно, молодой человек, очень. Покажете? Ну, хотя бы пару базовых связок или... — тут он замолк, видимо подбирая слова.