Подожжённому грузовику разгореться не дали и уже вовсю закидывали снегом. Из броневичка вытаскивали тела экипажа, оказалось сделать это не так просто, как выбросить трупы из автомобилей, потому там собралось человек пять-шесть. На всей остальной дороге также царила деловая суета — снимали с убитых обмундирование и снаряжение, откидывая обнажённые трупы в сторону. Пара машин так и стояла с работающими движками, частично съехав с дороги. Заметил старшину, но тот был дюже занят. Ладно, у меня тоже есть дело — командир второго взвода первой роты уже строил своих бойцов. С лопатами.

— Ефимчук, выдвигаетесь быстрее.

Их дело организовать мало-мальски удобный съезд с дороги — здесь метрах в трёхстах была довольно приличная просека пробита, но совсем к шоссе она не подходила, потому пару канав в снегу к ней пробить придётся, да и по самой просеке колею прочистить. Особый геморрой будет с бронеавтомобилем, ну да ничего, хоть на руках но вытащим.

Утром чуть не падал от усталости, да и на остальных смотреть было страшно. Вымотались хуже бурлаков. Три сотни человек тянули и толкали восемь автомобилей и нелёгкий стальной гроб по заснеженному лесу, а снега уже было выше колен. Тяжёлое налитое водой серо-бурое, от вылетающей из под колёс грязи, месиво. Но утащили. Кто бы мне ещё сказал зачем? Ладно, там разберёмся. Ещё почти до обеда ходил как зомби и мешал людям работать. Не стал дожидаться пока пошлют, зашёл в землянку, прилёг и вырубился.

В себя пришёл только к вечеру, но всё одно голова была тяжёлая, и что-то в ней гулко шумело. Проснулся от ощущения, что на меня сморят. Точно, сидит, гляделки свои большущие на меня наставила, и молчит.

— Маш, случилось чего?

— Нет, просто я ужин уже третий раз разогреваю.

— Тогда давай, чего ему стынуть.

Каша оказалась недосолена, но мяса на этот раз было богато.

— С общего котла?

— Да.

— А чего мяса так много?

— Леонид Михайлович распорядился двойную боевую норму выдать. Завтрака с обедом всё одно ж не было.

Точно, какие-то сухари мы ночью жевали, а потом я сразу спать завалился. Нефёдов предлагал в бурлаки всех согнать, но тут я настоял, чтобы четверть бойцов оставить в резерве — службу нести.

— Спасибо.

— Вот чай ещё.

— Хорошо, иди.

— Я могу ещё посидеть, у меня сегодня работы больше нет. Вот ещё сахар.

— Что, тоже двойная норма.

— Ага.

— Врёшь, твой небось.

— Это... нет, ну то есть да... но вам надо...

— Обойдусь. Сама съешь, или брату отдай, если раздобреть на наши харчах боишься.

— Тут раздобреешь, как же...

— Всё, иди отдыхать. Да, старшина спит?

— Нет, он всего-то пару часов и вздремнул. Сейчас на складе продуктовом.

— Спасибо ещё раз, беги.

Кошку нашёл на складе, только другом — боепитания. Удивительно, никогда не видел эту землянку не полупустой. В основном здесь только взрывчатка и хранилась, а всё что можно было распределить по личному составу, ему сразу и распределялось. Правда, после налёта на аэродром стали хранить снаряды к зениткам, бронебойные патроны и непеределанное ещё авиационное вооружение. Сейчас землянка была набита довольно плотно. Особенно выделялись миномёты и станковые пулемёты. Много.

— Ну не фига ж себе!

— Ага, — глаза Кошки поблёскивали как у настоящей кошки, а на лице было нарисовано ощущение непередаваемого счастья. — Это я пока только тяжёлое вооружение оставил. Практически всё лёгкую стрелковку уже растащили.

— Капитан знает? — я указал на растопырившиеся в углу миномёты.

— Знает, но он пушки обихаживает.

— Ясно, дорвался артиллерист. Вкратце доведёте чем всё закончилось? Или ещё не закончилось?

— Калиничев три часа как вернулся. Они сначала немцев по лесу гнали. Почти всех положили, но полтора десятка как-то вывернулись и добрались до Зароново. Хутор это такой.

— Знаю, километрах в четырёх от места засады.

— Ну, да, вот немчура там и зацепилась. Наши их только ближе к полудню добили.

— Потери большие?

— Всего у Калиничева шестеро убитых, но раненых много — почти два десятка. Сначала в лесу каша была — фиг разберёшь где кто, а потом и на хуторе, там обороняться удобно. Да ещё спешка, того и гляди к вражинам подмога подойдёт — сам угодишь как кур в ощип.

— А пытались кого из города прислать?

— Вроде нет, мы провода кругом порезали, так что если кто и слышал, то сообщить сложно было. Немцы с шоссе расслышать могли, но пока тихо. У нас четверо убитых и девять раненых. Итого раненых под три десятка, убитых девять. Фашистов побили сто пятьдесят четыре, двоих взяли в плен. Одного сейчас Тихвинский допрашивает.

— Что вообще хорошего взяли?

— Сейчас, у меня тут список, — старшина достал из полевой сумки обычную ученическую тетрадь и подвинул поближе керосиновую лампу. — Сначала по оружию. Начнём с самого крупного, я тут по калибрам табличку составил. Так, сначала миномёты — восемьдесят один миллиметр, две штуки. Мин к ним восемьдесят четыре штуки, но у нас их и так большой запас. Далее идёт семьдесят пять миллиметров — тут у нас две пушки. Капитан назвал их пехотными, восемнадцатой модели — говорит для нас в самый раз. Вообще какие-то они несерьёзные — ствол меньше метра длиной, но нетяжёлые. К ним сто двадцать два снаряда. Ну и последнее, из крупного, три пятидесятимиллиметровых миномёта и двести сорок мин к ним.

— Да, богато. А у нас есть люди, чтобы всё это использовать, с учётом нашей артиллерии?

— Нефёдов обещает за месяц людей поднатаскать.

— Свежо предание... Что дальше?

— Девять миллиметров — тридцать два автомата и двадцать шесть пистолетов. Патронов около четырёх тысяч.

— Толково.

— Теперь пулемёты. Четыре станковых, вон те, — Кошка указал на знакомые уже 'ноль восьмые' с кожухами водяного охлаждения. — Не потасканные, два будто с завода только, все под металлическую ленту, к каждому по восемь лент на двести патронов. Ещё двенадцать ручников — все 'ноль пятнадцатые' под такую же ленту, но к ним по шесть лент на пятьдесят. Ну и винтовки — тридцать два карабина и семьдесят два полноразмерных винтаря. Этих патронов вообще море — кроме носимого боекомплекта у них ещё и несколько ящиков в кузовах лежало. Может часть и пулемётчиков, но тысячам к десяти подбирается, так что всего, вместе с лентами, тысяч двадцать. Это не считая ДТ с 'двадцатки', к нему считай ещё пять сотен.

— Да, стоило немчуру потрепать за такой бакшиш.

— Это не всё. Ещё девять винтовочных гранатомётов и почти двести гранат к ним, ну и обычных гранат три с половиной сотни, в основном 'толкушки', но есть и 'яйца'. Из вооружения это почитай и всё, а вот снаряжения у фашистов тоже хватало. Одних лопат больше трёх десятков, топоры, пилы — они будто обосноваться в нашем лесу собрались. Это не считая того, что на каждом было понавешано — от ранцев до фляжек. Кроме того, что у них с собой полевая кухня была, жаль что её прилично издырявили, но ничего — починим, так у каждого и сухой паёк в ранце.

— Интересно, и что там?

— Да на самом деле ничего особенного. Я тоже сначала разгубастился на шоколад и прочее — фиг. Вот.

Старшина, как фокусник, достал откуда-то пакет из плотной бумаги, и вывалил на стол его содержимое. Приличную часть кучки составляли сухари, также здесь была банка консервов и несколько мешочков поменьше. В одном, самом большом находились какие-то сушёные овощи, в двух более мелких коричневый порошок и белые мелкие кристаллы. Ну, с последним понятно — соль, а коричневое похоже на кофе, но судя по запаху эрзац.

— Ненастоящий, — подтвердил мои догадки Кошка. — Похоже, из желудей.

— Не уверен, возможно цикорий.

— Одна фигня.

— Не скажи, должен пригодиться.

— Да нет, съедим и выпьем, конечно, всё, но я рассчитывал на что-нибудь посущественнее.

— А морда не треснет? — я усмехнулся. — Что в карман, то не из кармана. А так — стандартный Eiserne Portion, в переводе 'железная порция'. Это специальный вид пайка, который можно употреблять только с разрешения командира. Выдаётся сверх нормального довольствия, кстати, в банке должно быть мясо.

— Да, оно. Проверили. Жратва у них отдельно, в том грузовике что с кухней, тоже была, но не так чтобы и много.

— Ну, так они, небось, перед обратной дорогой отужинать успели.

Тихвинский должен был проводить допрос во втором лагере — пленных в основной мы на всякий случай не водили. Хоть и глаза им завязывали и по-другому стереглись, но мало как дело обернётся. Идти туда по ночному лесу смысла не видел никакого — до утра потерпит, но всё оказалось несколько проще. Наш юрист дожидался меня у землянки, попрыгивая на месте, вероятно чтобы согреться, но возможно от нетерпения и желания поделиться новообретёнными знаниями.

— Товарищ командир, разрешите обратиться.

— Обращайся, только внутрь пройдём — не май, не лето.

— Ну, чего узнал? — я уселся на холодную скамью. Надо бы дровишек принести, протопить хотя бы немного. — По твоему довольному виду сужу, что новости неплохие.

— Да, немцы в показаниях сходятся.

Ишь, 'в показаниях'. Интересно, какую он им статью шьёт? Спрашивать не стал, вдруг обидится — так сказать, профессиональная деформация.

— Ну, и чего показывают?

— Это, и правда, часть двести первой охранной дивизии. Вторая рота третьего батальона, плюс усиление.

Рассказывал он долго, но если коротко, то мы рано испугались. Во-первых, сам двести первый полк, на основе которого дивизия формировалась, особого опыта не имел. Во-вторых, дивизия была далека от полного формирования и, соответственно, возможностей боевого применения. В-третьих, она только называлась дивизией, а в реале не дотягивала и до бригады. Основой дивизии так и остался полк трехбатальонного состава, батальоны в свою очередь состояли из трёх пехотных, одной пулемётной роты, роты пехотных орудий и противотанковой роты. Так и не понял, зачем им противотанковая рота, но на её вооружении стояли двенадцать тридцатисемимиллиметровых орудий. В роте пехотных орудий было шесть семидесятипятимиллиметровок. Вооружение одного из взводов этой роты нам и досталось в виде двух пушек. Пулемётная рота кроме двенадцати станковых пулемётов имела ещё шесть восьмидесятимиллиметровых миномётов. Один из взводов этой роты тоже был на усилении, его пулемёты и миномёты мы и прихватили. Обычная пехотная рота имела двенадцать ручных пулемётов и три миномёта калибра пятьдесят миллиметров.

Вооружение по большей части было устаревшим, потому нам и достались винтовки образца девяносто восьмого года и пулемёты с водяным охлаждением. Ерунда, нам не в падлу, а дарёному коню вообще никуда не смотрят. Тем более что автоматы нормальные, нашим ППД конечно уступают, миномёты и артиллерия тоже вполне на уровне.

Кроме этого единственного полка ещё имелся артиллерийский дивизион, состоящий из двенадцати орудий калибра сто пять миллиметров. Полк и дивизион считались некими частями быстрого реагирования, но в связи с тем, что полк раздёргали на отдельные роты, что-то я сомневаюсь. В Полоцке как раз и должна была находиться эта рота с усилением — теперь уже не находится.

Кроме вышеперечисленных частей в дивизии была масса других подразделений, вроде группы Тайной полевой полиции, отдельные охранный батальон, полицейский батальон, батальон полевой жандармерии и три батальона охраны тыла. Все эти части не имели тяжёлого вооружения, даже миномётов и станковых пулемётов. Да и батальонами они скорее назывались. Кроме того существовала ещё масса мелких небоевых подразделений типа полевых комендатур, санитарной роты и подразделения полевой почты. Как я и сказал, по своим возможностям данная дивизия значительно уступала нормальной бригаде, да ещё находясь на стадии формирования.

Несмотря на это, времени у нас осталось вряд ли много, скорее даже мало. Надо активизировать действия, пока противник раскачается и перебросит к городу по-настоящему крупные силы. Немцы уже скоро месяц как обещают взять Москву 'на следующей неделе', вероятно, все силы у них брошены именно на решение этой задачи. Думается мне, что обломаются. Конечно, приходится бойцам напоминать о восемьсот двенадцатом, и что захват Москвы ничего врагу не даст, а если это и произойдёт, то всё одно станет началом конца для гитлеровцев, но очень не хотелось бы видеть подобного развития ситуации. Всё же тогда Москва не являлась единственной и даже главной столицей империи, а сейчас, когда Ленинград чудом удерживается, подобное поражение может стать катастрофичным. И наоборот, если фашистам не удастся взять оба города, это может сдвинуть чашу весов в нашу сторону.

Именно поэтому каждая автомашина, не доставившая свой груз на фронт, а тем более железнодорожный состав, выбросивший своё содержимое под откос, могут стать той самой соломинкой, сломавшей спину верблюду. Тем более, что руки у нас практически развязаны — хотя бы несколько дней мы сможем творить, если не то что захотим, то уж то, на что сил хватит, точно. А силы у нас есть.

Глава 6.

— Итак, товарищи, подведём итоги прошедших четырёх дней. Капитан, вам слово.

— За прошедшие дни проведено две крупных, в нашем понимании конечно, операции, по разгрому немецких автоколонн, а так же более десятка взрывов на железной дороге. Сейчас в Полоцке, по данным разведки, скопилось до двенадцати составов с вооружением и материальными средствами, в самом городе введено чрезвычайное положение. Все наличные части занимают оборону. На данный момент там находятся несколько сотен военнослужащих противника, и, как бы ни хотелось нанести удар по городу, мы не имеем возможности вести затяжной бой. А без этого не обойтись.

Эх, не сбылась мечта идиота. Жаль. А так было бы здорово, захватить город пострелять немцев, утащить что можно, а что нельзя — то понадкусывать, то есть сжечь, конечно. Но, не судьба. А класть людей в уличных боях с невнятной перспективой мы позволить себе не можем.

— Так же проведёно разоружение так называемых местных сил самообороны. Эксцессов не было — оружие сдавали хоть и не с радостью, но попыток сопротивления не отмечено. Конфисковано около сотни винтовок и несколько тысяч патронов. Точные сведения у товарища старшины Кошки. Вместе с изъятием оружия конфисковали и некоторое количество скота и продовольствия. Здесь эксцессы были, но до серьёзных ранений не дошло.

Это точно, эксцессы были ещё те. Правильно мы поступили, отняв сначала у полицаев оружие, но и без него Потапову морду лица разбили знатно, когда он уводил. Ладно бы корова была единственная, да ещё самими хозяевами выращенная. Нет, эта ранее была колхозной, а позже, в наглую, присвоенной. И случай такой был не единственный — обошлись ответным битьём морд.

— Общий итог прошедших дней. Уничтожено и захвачено двадцать две автомашины. Подорваны восемь составов, в том числе и один бронепоезд. Убиты шестьдесят семь солдат противника. Наши потери — четверо убитых и семь раненых. У меня всё.

— Спасибо, товарищ капитан. Товарищ старшина.

— На данный момент все бойцы отряда, четыреста восемьдесят семь человек полностью вооружены и имеют полуторный боекомплект патронов, то есть не менее семидесяти пяти патронов на винтовку. С пулемётами хуже, с учётом того, что используется только половина, нет возможности готовить пулемётчиков, имеем по двести патронов на ствол. Автоматчики из расчёта ста патронов на ствол. Нормальной тёплой одеждой обеспечено более трёх четвертей личного состава, после того, как перешьём захваченное обмундирование противника, то закроем и эту проблему.