Прародители

С этим предложением согласились все. Состав экспедиции тоже не вызвал особых споров — решили, что плывем мы с Катей. Паша с Ксенией почти не умели обращаться с катамараном. Отправляться всем четверым не имело смысла — ведь надо было взять с собой не только Апу с отпрысками, но и довольно много груза.

В Москву за дополнительным оружием решили пока не ходить, раз боевых действий не предвидится.

Экспедиция стартовала ранним утром следующего дня. Дул умеренный западный ветер, моя самодельная вертушка-спидометр показывала от шести до семи километров в час. Мы шли под парусом, хотя перед отплытием я притащил из Москвы три двадцатилитровых канистры с бензином, но топливо решено было использовать только в крайнем случае.

До большого острова "Катран" добрался за восемь часов. За это время мы с Катей полностью сошлись в том, что парусное вооружение пора дополнять стакселем, а то ведь "Катран" так и хочется переименовать в "Черепаху". Все-таки загрузка в неполные полтораста килограммов, как получалось, когда на борту были только мы двое, и более чем полтонны, как сейчас — это разные вещи.

Причалив, мы высадили на остров сыновей Апы — они должны были произвести первичную разведку и найти место для лагеря всего племени. А сами поплыли вдоль берега.

Часа через два он начал загибаться вправо, и нашим глазам открылся пролив между островом и материком. В ширину он был километров пять. Апа воодушевилась и показала нам, где укрываются ее родственники.

Их было немного — девятнадцать человек, из них один больной мальчик, из-за которого племя не могло двигаться быстро, и трое раненых в последней стычке с длинноногими.

— Какие приличные люди, — поделилась со мной Катя. — Я думала, что дикари должны просто бросить больного и удирать со всех ног.

— Так они, наверное, пока не успели должным образом одичать, в смысле цивилизоваться, — выдвинул гипотезу я. — Еще не дошли до понятия "целесообразность". Поэтому и не бросают больных и слабых.

Для перевозки всех на остров потребовалось четыре рейса и почти двадцать литров бензина — без мотора мы бы просто не успели до ночи. Да и то последний рейс пришлось делать в сумерках.

Когда мы грузили на "Катран" последнюю партию, из-за каменной гряды, отделявшей полуостров от материка, выскочили четверо. С виду практически как люди. Но больно уж агрессивно они бросились к нам, потрясая копьями, так что я сразу схватил винчестер и выстрелил два раза. Один из нападавших упал. Остальные кинулись назад, оставив не то раненого, не то убитого валяться на камнях. Наверное, можно было не сразу целиться в грудь, а поначалу выстрелить по ногам... но рядом со мной стояла Катя, и риск показался мне неуместным.

Обратно "Катран" повез тоже пятерых. Кроме экипажа, на наш маленький остров направлялись больной мальчик и самый тяжелый из раненых — у него опухла и загноилась нога. Катя убедила Апу, что Ксения, скорее всего, сможет им помочь, и теперь великая мать сопровождала своих больных соплеменников. Я же весь путь думал о том, что нам, похоже, необходимы радиостанции. Впрочем, покупать их совершенно необязательно, проще самому сделать то, что надо. Ведь здесь нет никаких проверяющих органов, и, значит, можно будет не маяться с шириной полосы передачи.

Ксения с Павлом действительно волновались. Впрочем, увидев пациентов, Ксюша тут же перестала кудахтать и велела нести их... вот только куда?

— В наш дом, — распорядилась Катя. — Мы пока поживем в палатке, нам не привыкать. А вообще, конечно, пора начинать строить еще что-нибудь. Но об этом я потом поговорю с Апой. Если она на время предоставит десяток своих родственников, то они тут сработают и за лесовоз, и за бульдозер, и за подъемный кран.

— Вот только прокормить их, наверное, обойдется дороже, чем купить подержанный бульдозер, — буркнул Паша. — Утки каждый день прилетать не будут.

— У нас есть сеть, — напомнила Катя. — Да и потом, если я все правильно понимаю, и с утками дело обстоит не так пессимистично.

Мы с любимой быстро перенесли необходимые вещи в ее бывшую палатку. Паша помог устроить больных и остался помогать Ксении, от нас же пока требовалось обеспечить рыбу или мясо. Я еще раз прочитал скачанные из интернета инструкции по установке сети, и мы, взяв ее, отправились к катамарану.

Когда сеть была поставлена, я поинтересовался у Кати:

— А почему ты решила, что утки будут прилетать к нам?

— Вспомни место, откуда мы эвакуировали неандертальцев. Что, по-твоему, они там ели?

— Наверное, рыбу...

— Ловя ее руками? Да и ни нырять, ни плавать они почти не умеют. Зато Апа умеет подманивать птиц. И, кажется, некоторых зверей тоже. Меня обещала научить, вот! Так что гордись, скоро я начну приманивать мамонтов, чтобы не мелочиться. Буду тебе носки вязать из их шерсти. Интересно, смогут они вплавь добраться до нашего острова? Чтобы с доставкой. Но ты все равно заранее подумай, как можно использовать в хозяйстве слоновую кость.

Вечером уставшая Ксения рассказала о состоянии больных.

— У мальчика запущенный бронхит, с этим я скорее всего справлюсь. А вот удастся ли обойтись без ампутации ноги у мужика — не уверена. Кстати, Апа точно знает какие-то наговоры. Побормочет что-то, пальцами пошевелит, ушами подвигает — и у пациента сразу пульс нормализуется. Очень хороший ассистент. Вот только я не знаю, как быть, если все-таки не удастся обойтись без ампутации. У меня просто сил не хватит, больно уж у них кости толстые.

— А если бензопилой? — предложил я.

Катя закашлялась, подавившись рыбьим хвостом. Видимо, в деталях представила себе это зрелище. Ксения глянула на меня, как на сумасшедшего.

— Или сабельной, она поаккуратнее режет.

— Это еще что такое?

Я принес и показал.

— Вроде ничего, — с сомнением покачала головой наша докторша, — только лезвие какое-то не очень подходящее.

— Их у меня пять штук разных. Вот, выбирай.

— Это, кажется, подойдет, — Ксения отложила в сторону пилу для дюраля. — Паша, справишься? Хотя ну тебя в задницу, еще в обморок хлопнешься, оживляй потом. Ладно, в случае чего сама как-нибудь.

Однако принимать столь экстремальные меры не пришлось, Ксения смогла сохранить ногу своему пациенту. Правда, работала она все же далеко не столь хорошо, как до ранения, но все же лучше самого хорошего протеза. Тем более не факт, что мне удалось бы найти самый хороший протез именно для неандертальца — вряд ли их массово выпускают в двадцать первом веке.

Мальчик с бронхитом выздоровел еще раньше, и теперь Апе ничего не мешало возвращаться к своему племени. Которое вполне могло и зачахнуть без великой матери.

— Разве она у них одна такая? — удивился я.

— В том-то и дело, — пояснила Катя. — Такая — одна. Есть две девчонки, только— только родившие своих первенцев. Но от них мало толку. Не могут подманить утку, не говоря уж о более крупном звере. Никого не могут лечить. Не могут заставить вождя себя слушать.

Катя уже успела выяснить, что у наших соседей-неандертальцев самый настоящий патриархат. Просто, если вождь умный, то он слушает, что говорит ему великая мать. Особенно если она же и способствовала тому, что он занял этот пост.

И снова вопрос — кому плыть — никаких дискуссий не вызвал. Катамаран потому и назывался "Валдай-6", что мог поднять шестерых. Причем он не утонул бы, будь даже все шестеро неандертальцами. Просто осел бы в воду по самую палубу. Но так как весомых гостей было всего двое плюс маленький ребенок, то мы могли сопроводить их вчетвером и даже взять с собой немного груза.

Мы решили присмотреться, нельзя ли организовать наше селение на большом острове. Во-первых, потому, что он реально больше — если по площади, то как минимум раз в сто. А во-вторых, нас очень уговаривала Апа.

Начала она с Кати, но тут, видимо, много времени не потребовалось. Следующим в очереди на моральную обработку был я.

Вообще-то вид нашей гостьи потрясал воображения даже без всяких одежд и украшений. Но тут она, видимо, решила дополнительно подстраховаться. И завила свою бороду в пять косичек. Кроме того, Апа натянула на себя штору из нашего домика, подаренную ей Катей, потому как в домик было решено потом переправить тюлевые шторы из московской квартиры. В таком одеянии Апа чем-то напоминала римского сенатора. Если, разумеется, у него были плечи хотя бы вполовину меньшей ширины. Хотя, конечно, все равно задницы не только таких, но даже вдвое меньших размеров ни у какого сенатора быть не могло.

Переводчиком с неандертальского работала моя ненаглядная. В ее исполнении это выглядело примерно так:

— Апа говорит, что любое племя будет весьма радо, если поблизости поселится величайшая мать. Но все-таки не совсем рядом, ибо это чревато. Потому как мать способна к добрым делам только в присутствии своего мужчины. Если его не будет, то под горячую руку лучше не соваться. И ей, привиреде, никакой другой не годится! Вадик, ты это хорошо понял? Так вот, Апа не только с восторгом наблюдает в моем лице будущую величайшую мать. С не менее глубокими чувствами она смотрит на тебя и видит того единственного мужика, который только и подходит этой самой матери. Любимый, ты очень горд? Смотри не зазнайся. Лучше прикинь, что можно взять с собой без риска утопить "Катран". Впрочем, еще раз сплавать туда и обратно в случае чего будет не так уж трудно.

Однако перед тем, как куда-то плыть, мне предстояло два раза посетить Москву.

Сначала мы вместе с Павлом появились в двадцать первом веке посреди моей квартиры. Здесь гость переоделся, затем подался к зеркалу — накладывать легкий грим, чтобы в случае, если встретится знакомый, не очень сильно вводить его в изумление. Потом мы за час с небольшим добрались от Ломоносовского проспекта до улицы Волгина. За это время на улице стемнело, но, наверное, и при свете дня на нас никто не обратил бы внимания.

Озираясь, как будто он шел грабить Форт-Нокс, а не возвращался домой после краткой отлучки, Павел где-то со второй попытки смог отпереть дверь, и мы вошли. Хотя жилище и простояло необитаемым всего две недели, в нем уже начала ощущаться какая-то затхлость.

— Так, приберем немного за покойничком-то, — ухмыльнулся Паша. — Да ты не пугайся, крыша у меня на месте. Просто мне куда удобнее считать, что Павел Никитич Данилин, царствие ему небесное, наконец-то скончался от одной из своих многочисленных и неизлечимых болячек. А его место занял десятиклассник Пашка Длинный, спортсмен и красавчик, в которого были влюблены чуть ли не все девчонки обоих выпускных классов. Кроме разве что одной гордячки-отличницы, Катя всегда была очень рассудительной особой.

Тут Паша замолк, покосившись на меня. Кажется, он жалел, что, не подумав, ляпнул что-то лишнее. Как будто я без него не знал, сколь рассудительна моя любимая! Иногда, конечно ей случалось совершать импульсивные поступки, но потом, если приглядеться, то всегда оказывалось, что они были хорошо продуманы заранее. В отличие от меня, который довольно часто сначала что-то делал, а только потом начинал чесать в затылке. Все правильно, должен же хотя бы один из пары думать над тем, что и зачем совершает. Глядишь, со временем и второй научится.

Вскоре Павел покинул свою квартиру, но, естественно, не через дверь. Я переправил его на остров с ружьем, карабином и патронами к ним. Кстати, до десятиклассника ему было еще далеко, выглядел Паша лет на сорок. Впрочем, это все равно далеко не восемьдесят, вот силы-то из него и прут.

Мы подоспели как раз к обеду, после которого мы с Катей немного отдохнули в снова ставшем нашем доме, и я отправился в будущее.

Никому не было интересно, кто заходит и кто выходит из Пашиной квартиры. Я доехал до Ломоносовского проспекта, с отвращением посмотрел телевизор, выпил две чашки показавшегося на редкость безвкусным кофе, почитал несколько обзорных материалов про неандертальцев — в общем, просто убивал время до того, как снова появится возможность вернуться. И доубивался до того, что чуть не забыл сходить в Катину квартиру за шторами. Но все-таки вовремя про них вспомнил и вернулся на поляну, обмотанный тюлем, как привидение.

Глава 10

Вопрос, где нам провести грядущую зиму — на большом острове или на маленьком — оказался не так прост. Да, в месте моего первого прибытия в прошлое потихоньку становилось тесновато. Мало того, что сам остров имел весьма невеликий размер, так более или менее ровного места на нем не набиралось и половины гектара. Урожай с огорода скорее вызывал моральное удовлетворение, а почти всех мидий в маленькой бухточке мы уже съели. В общем, если бы не один единственный недостаток большого острова, то мы переселились бы туда не задумываясь и с песнями. Нет, причиной сомнений были не Апины соплеменники. Они, если можно так выразиться про неандертальцев, оказались очень культурными, доброжелательными и вежливыми людьми. Главный недостаток большого острова состоял в том, что оттуда никак не получалось попасть в двадцать первый век. Это выходило только с маленького островка, причем не абы откуда, а только с полянки неподалеку от бухты.

И, значит, в случае смены места жительства мы окажемся на всю зиму отрезанными от Москвы, потому как выходить в море в период с ноября по март, насколько я помнил предыдущую зиму, будет извращенной формой самоубийства.

Основным фактором в принятии решения стало заявления Апы о том, что мамонтов на острове, который мы назвали островом Родос из-за некоторого сходства с одноименным греческим, вполне достаточно. На зиму точно хватит.

Я быстро прикинул в уме. Мясо зимой может храниться долго, и, получается, можно считать, что не менее половины веса мамонта пойдет в пищу. Весит же он десять тонн — значит, с одного хоботного имеем пять тонн мяса. Пусть неандерталец за один присест сжирает мяса как пять нормальных человек в сутки, они все здоровые. Итого двадцати рылам одного мамонта хватит на два месяца! А так как мамонтов на Родосе значительно больше, чем пальцев на руках, это Апа утверждала совершенно точно, то и нам хватит.

Правда, потом выяснилось, что в столь красивые с виду рассуждения вкралась ошибка, но решение-то мы принимали еще до того, как это стало ясным. И вот в конце августа началось великое переселение. Я только и успевал таскать из будущего бензин и крупы, а "Катран" почти каждый день делал по рейсу туда и обратно. Так что к середине сентября, когда погода временами уже становилась "нелетной", смена места жительства нашей маленькой колонии была в общем завершена. А к концу сентября было завершено и строительство двух домов. На сей раз это были срубы, а не каркасные скворечники наподобие оставшегося на маленьком острове.

Тогда же наш флот увеличился еще на одну единицу. Все-таки "Катран" даже с малой загрузкой был не очень быстроходен. И, например, если погода вдруг начнет портиться как раз тогда, когда он будет находиться примерно посередине пути от большого острова до малого, то получится совсем нехорошо. По моим наблюдениям для радикального изменения обстановки требовалось часа два, а за это время он никак не успеет добраться до берега. Вот я и купил то, чему этих самых двух часов хватит даже с некоторым запасом. Надувная лодка "Беджер" с пятнадцатисильным мотором даже с полной загрузкой развивала двадцать километров в час, то есть могла в любом случае убежать от надвигающегося шторма. На ней мы с Катей и совершали регулярные рейсы на малый остров, потому как постоянно оказывалось, что нам еще чего-то не хватает, а Катины деньги еще далеко не кончились, да и у меня они в общем тоже водились в не таких уж малых количествах. Кстати, как-то раз я случайно услышал, как на эту тему моя любимая разговаривала с Ксенией.