Мегалит 1-9

Повзвизгивая, от осознания и страха понимания, какой же страшный ритуал был тут совершен, бесхвостые, мы собрались у места его проведения.

Лес угрюмой стеной стоял за нашими плечами, напоминая нам о пропажи наших хвостов. А впереди лежал путь еще страшнее пережитого, ведь нам не было пути назад. До тех пор, пока хвост не вернется на свое законное место и не начнет стучать кисточкой по тоненьким ногам, тьма не станет генерировать нам время для существования. И именно сейчас, стоя у места проведения ритуала, мы поняли, как нам мало времени отведено для нашего бытия.

-Ну что ты стоишь? -Пискнул Мак, сердито поводя пятачком в мою сторону, -Зик, хватай и лей в лужу капли с этих странных металлических фляг. А ты Киф...

-А чего это ты раскомандовался? -Лаг почесал спинку и сердито сказал, -Я, лично против, чтобы ты, Мак, командовал...

-И я против. И мы. Ты за себя говори. Да, ты вообще кто. А у тебя челка грязная! А ты лапы убрал, а то, кааак...

Стоя чуть в стороне от дерущихся чертят, я оглянулся в сумеречный темный лес. Подошел к темнеющему пятну на земле, и начал выливать в лужу капли крови из металлических фляг, после этого вырвал у себя из головы несколько волосков, бросил в ту же лужу и направился к порталу. По моим предположениям, тот мог бы и открыться вновь, особенно, если позвать Ее Милость.

Чертята не обращали на меня внимание, и продолжали драться у лужи с кровью. Пух и шерсть так и летели клочками в воздухе. Как и их писки и крики.

— Ваша Милость, -позвал я, глядя в стену, — мне очень надо пройти дальше. Я уже встал на путь идущего. Откройте дальше дорогу...

И стена вздрогнула.

Только истинные дети Начала могут позвать и получить ответ от Создателей этого мира. И я его получил.

Руки прошли в сереющий от начинающегося рассвета, камень, и я протиснулся в темноту. Но это никогда не было для меня проблемой. Ведь это я был тьмой, и она стала мною...

Дорога ждала...

Гриша.

"Ничто людское не чуждо Богам, особенно, если Боги — люди." S.E.A.

Дорога стала неким откровением для меня. Заднее места в автомобиле, достаточно старого для моего возраста, но недостаточного молодого для этой страны, унесло меня далеко от отчего дома. Деньги, деньги, деньги... Все сводилось к отдаче одних денежных знаков и получению других. И лишь только боль безразмерно властвовала над моим телом. Распространяя вокруг себя миазмы болезни, я не собирался объяснять своим попутчикам, почему от меня так сильно сшибает лекарствами, да, и думаю они прекрасно понимали, почему идет такой тяжелый запах. Но если по направлению к Москве люди были более— менее терпеливыми, видать они думали, что я еду лечиться, то на пути к Шории я поймал вслед достаточно много недоуменных взглядов. Один из любопытных в поезде так и спросил:

-Что, парень, едешь умирать на родину?

-Ага, — ответил я. -Байки это, что в Москве лечат... Шарлатаны одни...

И тот, взъерошив мне волосы рукой, достал из кармана зеленый ден.знак и засунул его втихаря под подушку на которой я спал. А у самого на глазах стояли слёзы... Для меня он выглядел стареньким дядькой, но я понимал, что скорее всего он один из ровесников моего отца.

Четырнадцать дней пути пролетели как один. За единственным исключением. В тот день, а скорее поздним вечером, мы остановились на полустанке. Я дремал у себя на верхней полке в вагоне, и вдруг пришел сон-кошмар. За мной гналось чудище, огромное, и с явно недобрыми намерениями. Чуть не свалившись с полки, я, пошел к выходу, покачиваясь от пережитого в проходе вагона, решив подышать свежим воздухом. Почти все спали, и вот в этой вагонной темноте, когда звуки раздаются глухо и непонятно откуда, я явно услышал зов. Ошеломленно отыскивая глазами зовущего меня, направился к выходу, откуда и кричал кто-то мое имя. Там не было никого. Только дверь открытого вагона, темнела в поздних сумерках.

-Я на минутку выйду. -Произнес проводнику, что взглядом спросил меня, буду ли я выходить или так и буду торчать в тамбуре. -Подышу чистым воздухом.

Дядька согласно кивнул мне. И только спустился с последней ступеньки, как нечто мягкое и волосатое схватило меня, и пища, и ворча понесло под широкий вагон, из которого я и вышел. Они держали меня цепко, но чувствовалось их слабина, недостаток сил...

-Нашел? -Пищал один голос, а второй ругался тоненьким голосочком. -Нету тут, нету... И я не нашел, тьфу...

Сколько их было? Много. Точнее, больше пяти. Двое держали меня за ноги, а на себе я насчитал минимум десять рук. И вдруг, один вскрик, второй, третий и ... тишина. А потом Зим Зимыч фыркнул, и меня отпустили. Я догадался, что меня спас кот, но от кого и как.

-Гриша, спрячь хвосты. -Промырлыкал мне кот, не отводя своих страшных желтых светящихся в темноте глаз от стороны, в которую убежали темные непонятные сгустки, что удерживали меня.

-Какие хвосты? — Не понял кота.

-Да, вот эти. -Кот показал на какие— то странные палочки-кисточки, лежащие у его ног, я наклонился и присев принялся собирать доставшееся мне добро. -Спрячь их хорошо. Они нам пригодятся.

-Эй, парень, -вдруг раздался у вагона голос проводника. -Поезд отправляется... Ты заходишь? Или остаешься?

-Иду, иду. -Торопливо ответил звавшему меня, и крепко сжав добычу рукой, помчался из под вагона на посадку.

А сейчас я стою на полупустом полустанке в одном из медвежьем углу России, и жду автобуса, который отвезет меня еще дальше и глубже в этот угол. В Шорию.

Из двенадцати пунктов, что были в записях Пашки, почти все мною были выполнены. Остались только непонятные— "добыть жизни у кота" и "сердце ампа". Но с этими я разберусь по ходу чуть попозже. А сейчас, займусь самым важным делом— найду проводника к Стене.

Через Новокузнецк я отправился в Таштагол, а оттуда далее. И только спустя почти восемь часов доехал до развилки в Шорский парк. Туда запрещено заходить просто так, но я и не просто так иду. Да и твердая валюта иногда открывает запертые двери.

В Таштаголе я нашел водилу, который повез меня через брошенные деревни и села поближе к парку, и уже, из этого подбрюшья Парка, я отправился пехом к координатам стены, по Яндекс картам. Навигатор уверенно вел меня по лесному безмолвию. Весна поздняя, а тут так тихо, это стало для меня загадкой. Но потом, я, анализируя по пути все происходящее, понял, почему тут нет народа. Почему их так мало. Почему деревни вымирали, как и села...

Этот лес тут был всегда. Узловатые корни переплетали тропинку, по которой я шел, как замысловатое кружево у очень терпеливой вязальщицы. Точка на карте, что была забита в мой телефон, была совсем не далеко от тупика дороги. Она лежала строго на юго-юго-восток от заброшенной деревушки. Пришлось последние километры идти пешком. Путь от последнего оплота человечества в этой тайге, забытой всеми богами, был нелегок. Даже не смотря на удобные кроссовки, я сбил ноги уже на шестом километре. Переобуваться в дороге— это плохая идея, но я сошел с едва виднеющейся тропинки на обочину, и принялся устраивать пятки с волдырями в удобное место в обуви. Разорвал запасную рубашку, и смастерил пару портянок и закутал "куколками" обе ноги, вместо носков. И теперь дорога казалась мне довольно спокойной. Скорее даже удобной.

Сколько я шел, час, два, три, и постоянно не мог понять— куда делась вся живность? Где птицы, звери, волки в конце-то концов. Куда делись извечные любители перебегать дорогу у спешащих путников— зайцы? Лес будто вымер. И лишь легкий ветерок играл ласково с верхушками крон стоящих деревьев. Поздняя весна, вроде.. А животных нет.

Кот и то напросился сам идти по тропинке. И, теперь, быстро-быстро перебирая лапками, то забегал впереди меня, то отставал, внимательно принюхиваясь к чему-то понятному только ему одному. А потом, с диким мявом догонял и подгонял ором. Напрашивался на непонятно чем, навеянное ему требование, получить от меня ласку. И я сгибался и гладил это чудовище, требовал отвять от меня, рюкзак— то тяжелый, и шел, упрямо шел к своей цели. На десятом километре я понял, надо делать остановку. Отдохнуть, и уже потом, с новыми силами, идти к забитым в телефон координатам.

И вот в одно из мгновений, когда пришлось топтать землю своими китайскими кроссовками, я встал как вкопанный. Передо мной внезапно открылась полянка. На ней стояла избушка на курних ножках. Утоптанная завалинка была оформлена в виде широкого расщепленного на двое бревна, выложенного в виде скамейки и спинки. Тын, что шел вокруг избушки, был полуразобран и являл собой жалкое зрелище. Он играл скорее роль ограничения территории для живших в доме, чем защитой от пришельцев из леса. Этому я видел несколько свидетельств, которые жалко жались то к избе притык, то были установлены у штакетников изгороди. Какие-то лоханки, столики и огромные, явно не для людей сделанные, стулья. Наваленные кучей, пристроенные "по случаю", и даже, такие, как передок от Жигулей, приставленные на боковину к покосившемуся на бок к столбу забора, справа от меня.

Живности я не видел. Даже будки не было видать, но следы... Они ну никак не тянули на людские. Медвежья это была заимка. Почему— то я так решил. Но в купе с построенным домовищем, весь этот образ свалки никак не вязался с видом простого деревенского жилья.

Хороший хозяин не бросит вповалку в рубленное на дрова парочку топоров, и не присыплет это слегка пожухлой прошлогодней листвой, за чем-то. Да и складированные во дворе вещи видать не один год передвигали, и хотя весь двор и не выглядел захламленным, но являлся таким, специально отделанным придатком к жилью местом, куда внезапно вынесли, или принесли, непонятные вещи. Какая-то мысль появилась у меня об обитателе этого жилища, но тут же пропала. Почему— то, я решил, что это не человек... Но нужно обождать и не принимать скорополительных решений, вдруг все не так, как мне думается и кажется. А пока, понаблюдав несколько минут за домом, я решил войти во двор и окликнуть хозяина.

Руки толкнули калитку, что висела сироткой на одном резиновом хлястике, и ноги заскользили по уже высохшей полуденной, почти летней, земле. Но я ни на шаг не приблизился к дому. С удивлением уставился на низ своих бредущих по земле ног. Да они шли, да передвигались. Но я не сделал ни одного шага.

-Гришка, -донесся из переноски голос кота, -выпусти меня, я улажу все...

Я опустил домик котяры и открыл защелки ее, хотя котофей и сам бы мог выйти, эвон, как в поезде гонял, пользуясь тем, что его никто не видит.

-Прошу, вашество, — с юмором подмигнул я важному коту, и он, распушив хвост выбрался из переноски и направился по песочку тропинки, что вилась от калитки к домику.

-Мяяяуу... -произнес кот, взобравшись на шестую ступеньку к двери в избу. Поводив брезгливый взгляд в мою сторону, ну да, я явно был не тем хозяином в пути, которого можно желать. Я и невнимательный, и в чем -то замкнутый на своих проблемах, и скорее асоциален. Но это не дает коту право распоряжаться моей жизнью как собственной. Поэтому я цыкнул на него и подошел поближе к крыльцу.

-А ты, чего на ступеньки взобрался? Чуешь что хозяев нет дома, и решил сам похозяйничать? — неласково спросил я обнаглевшего кота. -Или тебе пинок под зад давно не прилетал?

Кот обиделся и, замерев на мгновение, прислушиваясь, обернулся к закрытой двери.

Дверь скрипнула...и открылась.

Глава 8.

"Цель человечества— не жрать и гадить, а развивать разум." Острецов Игорь Николаевич. Доктор технических наук, профессор, специалист по ядерной физике и атомной энергетике. Автор монографии "Введение в философию ненасильственного развития".

Мне пришлось спуститься с двух ступенек вниз. А из приоткрытой двери раздался мужской бас, который испугал и кота и меня. Хорошо фею, сидит в татуировке и тащиться там тихонько, вылетая по своим делам только глубокой ночью. Обязательно возвращаясь под утро. Его сейчас ни то что бас, вопли не разбудят.

Из за двери выглянули небесного цвета глазки низенького мужичка. Его взъерошенный вид привел меня в недоумение. Вроде бы дело к обеду шло, а тут непонятное оно рычит на белый свет, неумытое и явно спросоня.

-Здравствуйте. -Вежливо поздоровкался я диковатым мужиком, что таращился на меня из за приоткрытой двери. — Я тут проходом, думал проводника нанять, ну ... — Я махнул рукой в неопределенную сторону от избы, — мне б переночевать... А, назавтра я дальше пойду.

-Гхарррааа. -Рявкнул мужик, и нырнув за дверь, что-то рыкнул вновь, непонятое мной и стоящим ниже меня котом.

Мы переглянулись с Зим Зимычем, я пожал плечами, он дернул вверх хвостом, и уставились как бараны на закрытую перед носом дверь.

-А может ну его, пойдем дальше? — предложил кот. -Вот сейчас напьется этот типаж, и нас прирежет.

-Умеешь ты поддержать друга в трудную минуту. -Улыбнулся уголками губ на реплику кота. -Предлагаю дождаться хозяина и все же нанять его проводником.

-Говорил я тебе, бери такси до стены прямо. -Тоном кота Матроскина завелся Зим Зимыч. -А ты дооорооогооо! Да, Дооооррроооогоооо... — А теперь стоим как нищие родственники на паперти. Тьфу.

Кот смачно чихнул, и виновато отвернулся, мол это не он.

-Погода измениться. -Заметил я на его чих. — а ты будь здоров.

Все эмоции были написаны на морде у котявы, а предатель хвост выдавал все его тщательно скрываемые мысли, так и оглаживая хозяина по бокам.

-Предлааагаааююю... — завел вновь свою щарманку кот, но не успел закончить предложение. Перед нами распахнулась дверь, и из за нее выкатился колобком хозяин. Его пакли были тщательно уложены и расчесаны гребешком. Белая рубаха просто блистала своей первозданной чистотой, а на лице не было ни капельки следов от неуемного возлияния Бахусу. Даже свеже-почищенные зубы белели в широко раскрытой улыбке.

Кот испугавшись этого довольного лица у хозяина, да и вообще создавшейся ситуации, спрятался за мою штанину и, выглядывал оттуда, выставив полморды, забыв о предательски торчащем хвосте.

-Гости дорогие! — Радостно воскликнул басом хозяин— Как же я вас рад видеть! Какими путями вы ко мне забрели? Есть хотите.

И вот такого чистого потока сознания на полчаса. За это время человек завел нас в избу, в которой как видимо кто-то, а скорее всего он сам, яростно, за эти несколько минут пытался навести порядок, задвинув под древещатый стол несколько пустых бутылок из под водки и самогона, накрыл низкую кровать старым застиранным покрывалом, и даже слегка подмел пол посередине комнаты, пытаясь произвести хорошее впечатление на своих гостей.

-Я так рад! Так рад! — Никак не мог угомониться хозяин. -какими судьбами? -И все вопросы вновь пошли по кругу. Я кивал ему, что— то отвечал, а сам разглядывал как живет отшельник в тайге. Это можно было выразить одним словом — спивается.

-Да ты садить, — неуловимым движением хозяин достал из под стола стул и усадил меня на него, а потом перенес свое неуемное любопытство на кота.

Довольный Зим Зимыч обошел мужика по кругу, чихнул на него два раза из за пыли, а потом прыжком запрыгнул на заправленную кровать и улегся там в клубочек, наблюдая за нами как король с трона.