Chrome Shelled Regios том 3

Погода стояла прекрасная и бед не предвещала. Дождевая крыша над расположенной напротив алой башни ареной была открыта, и свежеуложенные каменные плиты сверкали под ярким солнечным светом. По ту сторону закрытой тонкой плёнкой королевской ложи угадывался силуэт королевы Альмонис, а перед ней стояли одиннадцать Обладателей Небесного Клинка.

Двенадцатый стоял в центре арены.

— Вольфштайн! — одобрительно загудели зрители, в то время как сам юный Обладатель стоял неподвижно, закрыв глаза, с уже восстановленным Небесным Клинком в руке.

Лирин с детьми из приюта смотрели на него со зрительских мест. Дети волновались: девочки сложили ладошки, словно в молитве, мальчики возбуждённо сжимали кулачки, и все звали "братика". Кто-то кричал громко, кого-то было еле слышно. Лирин какое-то время была занята детьми, потом бросила взгляд на Лейфона.

Предстоял бой за Небесный Клинок.

Обладателей Небесного Клинка всегда должно быть двенадцать. Войти в их ряды можно либо после смерти одного из них, выиграв турнир за его место, либо бросив вызов Обладателю, на что имеет право лишь чемпион года по числу побед. Сегодня имел место второй сценарий.

Зачинщик на арене ещё не появился. По традиции в бою за Небесный Клинок первым выходил нынешний Обладатель. Лейфон стоял к Лирин спиной, но его лицо отображалось на экранах — он ждал, прикрыв глаза. Вид столь знакомого лица ровесника и члена семьи, пусть и не связанного с нею кровным родством, успокаивал.

И всё же смутное волнение в груди не утихало. Она знала, что в последние дни Лейфона что-то беспокоило. Дома он вёл себя как обычно, но иногда его лицо но секунду мрачнело, и Лирин это замечала. Видно было, что его что-то тревожит, но он ничего не рассказывал. Она хотела спросить — но не могла. Лейфон вёл себя как обычно, но избегал оставаться наедине с Лирин.

И всё же такая возможность выпала прошлой ночью.

Она не смогла уснуть, встала и пошла на кухню выпить воды, но, проходя по коридору, увидела во дворе Лейфона. Лирин тут же свернула во двор.

— Лейфон.

— Не спишь? — сказал Лейфон без малейшего удивления, хотя она подошла к нему сзади.

Скорее всего, он заметил её ещё в коридоре.

— Угу, не спится что-то. Ты тоже?

— Вроде того.

— За завтрашний бой волнуешься?

— Ну да. Противника тренировали Люкенсы. У него была возможность внимательно наблюдать за Обладателем и учиться, с ним будет сложнее справиться, чем с другими.

Слова прозвучали сухо. Лирин сразу поняла, что не из-за этого Лейфон тревожится и не может уснуть.

— Но не собираешься же ты проигрывать?

— Конечно нет.

Так и есть. Он может проявить нерешительность в чём угодно, но когда речь заходит о Военном Искусстве, задирает нос и становится невыносимо самоуверен. У него почти нет друзей за пределами приюта. Причина в том, что за пределами приюта он известен как военный и Обладатель Небесного Клинка, Лейфон Вольфштайн Альсейф.

Никто не знает другого Лейфона, играющего в приюте с детьми. Не знает, как он ходит по комнате и качает младенца на руках, чтобы тот перестал плакать, или бездумно балует детей сладостями, к неудовольствию Лирин. Никто не знает. Те, кто встречает его не в приюте, видят лишь самоуверенного зазнайку.

Ведь никто не знает. Что он ночами не спал, выхаживая свалившуюся с температурой Лирин, и что это благодаря ему у неё появились деньги на высшую школу. Как с щенячьим видом ходит за ней по пятам, когда она сердится, как он всегда с ней рядом — и когда она счастлива, и когда хочется плакать. Лейфона не знает никто, совсем никто.

А Лирин его понимает. Лейфона она понимает всегда. Поняла и сейчас.

— Всё кончится очень быстро, — сказал он и рассмеялся. — Завтрашний бой будет скучным.

И никому, кроме Лирин, не пришло бы в голову, что следующая за улыбающимся Лейфоном тень выглядит как-то зловеще.

— Зачинщик, Гахард Барен! — объявил комментатор, и Лейфон на экране открыл глаза.

Взгляд у него был пугающе ледяной. Такой взгляд никогда не увидишь в приюте — взгляд Обладателя Небесного Клинка.

На экране появился вышедший на арену зачинщик. Гахард Барен. Однокашник Обладателя Савариса Люкенса уже восстановил дайты в виде наручей и поножей. Род Люкенсов, известный клан, породивший не одно поколение военных, превосходно владел искусством рукопашного боя. А Гахард учился у Люкенсов. Перед боем очень оживлённо обсуждался вопрос, окажется ли у Люкенсов двое Обладателей одновременно.

Безрукавка позволяла рассмотреть вздувшиеся на руках мускулы. Кроме того, Гахард был человеком высоким, и когда он встал напротив Лейфона, все отчётливо увидели, кто здесь взрослый, а кто — ребёнок. Глубокие черты лица на экране не выдавали ничего, кроме уверенности в себе.

— Братик ведь победит, да?

— Всё будет хорошо, — сказала Лирин и потрепала взволнованную девочку по щеке. — Лейфон не проиграет.

Лирин беспокоилась не за исход боя. Она думала о том, каким он вчера выглядел.

"Лейфон, что ты задумал?"

Задумал ведь. Но она так и не смогла разгадать, что именно. Считала, что знает о нём всё — но не смогла. Поняла лишь, что его что-то тревожило, и он вынужден был принять решение. Собственная неспособность понять Лейфона злила и не давала покоя.

— Начнём! — провозгласил комментатор.

Гахард встал в стойку. Лейфон поднял меч.

Бой закончился в следующую секунду.

Арену озарил яркий свет. По воздуху прокатилась волна, и земля вздрогнула. Вся арена сотряслась, Лирин схватила находящихся рядом детей и прижалась с ними к земле. Краем уха она уловила чей-то вопль. Её стала охватывать паника.

Внезапно всё стихло. Заметив, что буйство закончилось, Лирин подняла голову. Пытаясь понять, что случилось, она посмотрела на экран, но поднявшаяся пыль мешала что-либо разглядеть. Тогда она посмотрела на саму арену.

Лейфон стоял в центре арены, опустив клинок. Свежеуложенные каменные плиты вокруг Лейфона были сломаны, да и земля под ними сильно продавлена. Гахард, засыпанный песком, лежал на краю арены, куда его отбросило вместе с кусками плит.

— Уу... А...

Мёртвую тишину арены нарушали лишь его леденящие душу хрипы. Он кашлял и стонал, а под ним растекалась лужа крови. Из-под песка показалась дёргающаяся левая рука. Она тянулась к правой.

— Аа... Аааааа...

Гахард продолжал издавать что-то среднее между стоном и воплем.

Правой руки не было. Не было целиком, от самого плеча, и вся земля вокруг была влажной от вытекшей крови.

— А, аааааа... ааааааааа...

На экране появилось изображение.

Гахард всё кричал, а взгляд Лейфона на экране оставался ледяным — но чувствовалось в нём и некоторое замешательство. И заметила это, как всегда, только Лирин.

На следующий день Гахард Барен предъявил обвинение, и о преступлении Обладателя Небесного Клинка Лейфона Вольфштайна Альсейфа узнал весь Грендан. Все присутствовавшие на арене были свидетелями.

* * *

Тот день отчётливо врезался в её память. Стоило ей задуматься о Лейфоне, в памяти обязательно всплывал тот день и тот бой. День, когда Лейфон Вольфштайн Альсейф снова стал просто Лейфоном Альсейфом. День, когда она перестала понимать того, кто всегда был с ней рядом.

Она не могла не спрашивать себя, почему так вышло. Но и винить никого тоже не могла. Ни Лейфона, ни отца. Не хотела думать, кто прав, а кто нет. Потому что если начать искать причину не в обстоятельствах, а в людях, кусочек причины можно найти внутри себя. Наверное, она просто не хотела лишний раз терзаться.

Дни сменяли друг друга, а ничего не происходило. Ни нападений гряземонстров на Грендан, ни особых событий вокруг Лирин. Присутствия Савариса и Линтенса не ощущалось, школьная жизнь — разнообразие в которую вносили разве что утомительные, но весёлые перебранки с Синолой — вошла в своё будничное русло, затянув Лирин в привычный ритм.

Ей сказали, что будут её охранять. От кого? Ответа она не знала, что беспокоило. И не факт, что это о ней так заботятся. Не стали бы Обладатели хлопотать ради неё, обычной горожанки. Речь явно о чём-то важном для города. Но... что может быть такого важного? Она размышляла несколько дней, но ответа не нашла.

По вечерней улице разнёсся крик, и Лирин вскинула голову.

На территории, огороженной высоким железным забором, стояло одноэтажное здание. Крик донёсся оттуда. Крики стали повторяться, звучать в унисон. Когда же до ушей Лирин донёсся и звук высекающих друг о друга искры тренировочных мечей, она с облегчением выдохнула.

Лирин вошла через ворота во двор.

Когда она распахнула входную дверь, на неё обрушилась звуковая волна.

Там она увидела то же, что можно увидеть в любом из многочисленных додзё Грендана. Мужчины и женщины в защитном снаряжении стояли в стойках и наносили друг другу удары тренировочными мечами. Некоторых движений Лирин, не будучи военным, даже не видела, и лишь трепавшие её волосы порывы ветра намекали на происходящее.

Она направилась к расположенным вдоль стены додзё зрительским местам. Сидевший там человек наблюдал за присутствующими и, заметив Лирин, чуть заметно кивнул. Мужчина в возрасте, с короткими, начинающими седеть волосами. Лирин кивнула в ответ и вошла в следующую дверь, ведущую в заднюю часть здания.

— Так...

Кроме приёмной часть здания, хоть и крохотная, была отведена под жильё. Лирин зашла на кухню, изучила содержимое холодильника, мысленно составила список покупок, взяла ключ и сумку и ушла, на этот раз через чёрный ход.

Закупив всё необходимое на торговой улочке неподалёку, она вернулась на кухню и занялась ужином. Когда из кастрюли пошёл вкусный запах, шум в додзё начал стихать. Когда на столе появились тарелки, послышался топот выходящих из додзё ног. Когда Лирин разложила еду, ну кухне появились люди.

— Устал, наверное, отец.

— Угу, — кратко ответил встреченный ею ранее пожилой мужчина и прошёл к столу.

Делк Сайхарден. Приёмный отец Лирин.

— Учеников ещё больше стало?

— Угу.

— Понятно. Похоже, дела идут. А письмо из администрации приходило?

— Угу.

— Хорошо, я потом посмотрю.

После этого в кухне стало слышно лишь звяканье приборов. Делк всегда был немногословен, но в наступившей тишине Лирин чувствовала себя неловко. В прошлом вокруг было шумно, несмотря на его молчание. Кругом были её старшие товарищи. Были и младшие. Они сидели за столом все вместе, и шума было как на войне.

Отец ушёл с должности директора приюта. Уволился и передал пост другому, чтобы после высылки Лейфона дурная слава не распространилась на приют. Те, кто жил рядом, хорошо знали Делка и не изменили отношения к нему, да и в додзё продолжали ходить ученики, а вот люди незнакомые понимания не проявили. Новый директор сам был воспитанником приюта. На деле управлял по-прежнему Делк, но в приюте он больше не появлялся — стал жить в додзё. Лирин раз в неделю отпрашивалась на ночь, чтобы навестить приёмного отца.

— Ты к ним не заходишь?

— А?

— Думаю, не будет ничего страшного, если ты зайдёшь в гости.

— Не могу.

— Да они, наверное, уже всё забыли.

— Может и так. Но кто я для них? Я встала на сторону Лейфона, и теперь, с точки зрения окружающих, дорога туда мне закрыта.

— Раз ты так решила, мне больше сказать нечего.

— Я так решила.

На этом разговор закончился, и они оба молчали до конца ужина.

— Последнее время ничего странного не случалось? — поинтересовался вдруг Делк, когда она мыла посуду.

— А?

Покрытые пеной руки замерли, Лирин оглянулась.

— Странного?

— Ну... последнее время я иногда чувствую чьё-то присутствие.

— Это плохо?

— Не знаю, сложно объяснить. Вроде человек, а вроде и нет...

— Как это?

Она хотела рассмеяться, но не могла. А что, если... Может, Саварис и Линтенс охотятся за тем, кого чувствует Делк? Но она не знала, какая здесь связь с Лейфоном.

— И ощущение какое-то знакомое. И в то же время ни на что не похожее, — прошептал Делк, вставая из-за стола. — Как же... Это как...

Продолжая бормотать, он зашёл в комнату в глубине здания и что-то оттуда вынес.

— Отец?

Лирин смотрела на него непонимающим взглядом. В руке Делк держал дайт.

— Лирин, встань сзади.

— Что случилось?

— Теперь я чувствую не только его присутствие, но и его ярость. Он нападает.

Лирин удивилась, но отошла за его спину, а Делк восстановил дайт.

Он держал меч из железного дайта в положении гэдан[1] и внимательно смотрел на заднюю стену душевой. На секунду от напряжения стало трудно дышать...

А в следующее мгновение раздался жуткий рёв, и стена взорвалась. Делк выдохнул и взмахнул мечом, внешняя кэй выстрелила и отбросила летевшие в них обломки. Налетел порыв холодного ночного ветра. Лирин за спиной Делка пригнулась и посмотрела на образовавшуюся в стене дыру.

— Кто...

Из обломившейся трубы хлестала вода. По ту сторону виднелся человеческий силуэт. Железный забор тоже был разрушен, и на дороге кто-то стоял.

Он стал медленно приближаться. Делк молча поднял меч.

Незнакомец подошёл к дыре, и на него упал свет из помещения.

Разглядев его при свете, Лирин и Делк были потрясены увиденным.

У него не было правой руки. И этого человека они уже видели. Такое нельзя забыть. Последний бой Лейфона. На нём этот человек превратил Лейфона из героя в преступника.

— Почему...

Он предстал перед ними именно сейчас... в таком виде? Он ненавидел, но не мог отомстить. Ненавидел, конечно же, одного человека...

— Гахард Барен, — прорычал Делк.

* * *

Золотой козёл. Разглядев его, Лейфон восстановил дайт в форму меча.

— Что... это?

Его охватило непонятное чувство. Длина ветвящихся рогов была не меньше, чем само животное в высоту, а золотое сияние разгоняло ночной мрак. Голова его находилась примерно на уровне головы Лейфона. Это был не скот.

Напряжение, какое обычно охватывает при встрече с гряземонстром, охватило Лейфона и стало нарастать. Это звенел его тревожный звоночек — накопленный боевой опыт. Держа меч наготове, он стал осторожно сокращать дистанцию.

Золотой козёл стоял на месте, величественно глядя на Лейфона. Вряд ли это гряземонстр... Не похоже, что на него, живого человека, смотрят как на пищу. Можно, конечно, предположить, что тот, кто съел целый город людей, сейчас попросту сыт... но Лейфон чувствовал, что дело вовсе не в этом.

Что дальше? Агрессии со стороны зверя не ощущалось. Однако глаза его внушали беспокойство. Светящиеся на фоне темноты и золота голубые глаза неотрывно смотрели на Лейфона. Жажды убийства в них не было, не ощущалось и любопытства. Лейфон просто отражался в ясных голубых глазах, будто на поверхности тихого озера.

Ощущение было неприятным. Словно не звериные это глаза. Казалось даже, что это взгляд человека, принявшего звериный облик. Лейфон крепче сжал меч, и не потому, что увидел нечто непонятное — а потому, что, как ему показалось, вот-вот поймёт.

— Ты другой, — услышал он вдруг тихий голос.