Глава первая "Мусорщик"

— Да, но...

— То есть как это? — удивленно встрял Бэбил. — Даже дежурного нет на месте? Сколько сейчас в отряде, кстати?

— Не считая, Чу, девять. Хана и Кротос сопровождают Риши на очередное собрание в "Совете". Группа Нефертити на задании уже вторые сутки — должны обезвредить лидера повстанцев на Хатимане. Отряд Ивара так же, около трех часов назад, отбыли в Одинсон. Там случилась катастрофа — сильнейшее землетрясение за последние четыре десятилетия. Людей не хватает для спасательной кампании. В общем, как на зло остался лишь Чу.

— Такое конечно и при нас бывало, но что бы вот так сразу. Да уж, не успел вернуться и сразу столкнулся с такой прелюбопытной ситуацией. То-то ты не сразу познакомил меня с ребятам.

— Не в этом дело, — отмахнулся Петрос . — Про полноценную аккредитацию не забыл? И где этого Чуви носит!? Ну, я снова отвлекаюсь. Теперь почему же не стоит доверять данное дело никому кроме мусорщика. Мы имеем дело не с простым, пусть и весьма хитрым нарушителем, но с человеком, что смог пройти лестницей Иакова. Этим путем в наши дни не пользуются неспроста — смертельная радиация это ещё малая беда. Ведь там полно опасных аномалий и искривлений пространства, а этот взял и прошел. Так еще, если верить датчикам, совершенно целым выбрался наружу. То есть ты понимаешь, что мы не можем рисковать ни мирными жителями, не силовиками, как нашими, так и местными.

— Но это не отменяет того факта, что господин Чуви серьезно задерживается, — вклинился угрюмый Па. Он уже закончил настраивать странный прибор и спокойно пил свой "кофе". — Хотя это же господин Чуви.

— Так, что старший диспетчер Пифий Самосис, не бери в голову и лучше займись своей работой. — Посоветовал как можно мягче Петрос, проигнорировав Па.

— Так точно, сэр, — уныло отрапортовал Пиф и совершенно разбитый побрел к себе.

В этот момент створки двери как-то наигранно и мрачно отъехали в сторону, впустив внутрь густой серый дым. Из сумрака коридора полилась пафосная громогласная музыка сопровождаемая огнями цветомузыки. И вот, в отсвете фиолетовых и желтых огоньков из тумана, медленно шагая, засунув обе руки в карманы серого комбинезона, и наигранно перекидывая из угла в угол рта папироску, появился Чуви. Став на самом краю верхней площадки, чуть ли не вплотную к ошалевшему Гарибальди он расставил ноги на ширине плеч и, подняв вверх указательный палец левой руки, скалясь вовсю ширь и смотря на всех сквозь черные солнцезащитные очки, громогласно возвестил:

-Ну, че! Я вернулся! Не ждали, а я тутаньки! Ну не расстраивайтесь или же не радуйтесь раньше времени! Вот помогу бедняге, Хмурому и вновь в свою обитель отбывать срок, а точнее отсиживать еще дополнительную недельку! Но я не жалею о том, что сделал, а может и не сделал, но набить рожу дегенератам это я всегда и с радостью, пусть и не без последствий. Ибо мы "Параллели"! Мы уравнители! Мы баланс! Мы чертовы миротворцы! Жалко, что кое-кто это не понимает. Ну да ладно! К черту всю эту чушь, скоро и до глупцов доберемся. Так ведь, филины!?

От такого шоу у Петроса, вновь вздулась вена на виске, а смеющиеся в кулак, чуть в сторонке, Бэбил старался тому не попадаться на глаза. Диспетчерская же молчала. Кто-то разинул рот, кто-то не знал, как к этому относится, а большинство просто улыбались, прикрыв свое лицо ладонью и лишь Па, все время смотревший на дисплей своего компьютера, равнодушно произнес про себя:

— Как то не очень в этот раз. Обычно, остроумнее выходит. И к чему этот пафос? И с чего это так удивился главнокомандующий? Ему ведь не в первой?

— Остроумнее? — озлобился Гарибальди. — Чистой воды выпендреж, а не остроумие. Так ты из-за этого заставил наш ждать? Ах, ты ж мразина! А ну живо к Па, а затем в капсулу. ПА! Вколи ему побольнее! И сними эти чертовы очки!

— Да будет тебе, Старик! — отмахнулся Чуви. — Эй, Вы, хватит там дым пускать, а то тут уже кто-то, кажись, задыхается. И музыку не забудьте оттащить, а то у главнокомандующего голова может, разболеется от такой скромной мелодии. — Музыка затихла, и дым начал постепенно рассеиваться.

Стоило Чуви направиться к Па, как к Гарибальди сначала подошел испуганный диспетчер с кипой бумаг, а за ним с трудом, пытаясь скрыть неутихающий смех, чуть боком подошел Бэбил.

— Пепе, ты не против, если я пойду и заварю чаю? Я могу и тебе принести? — ему срочно нужно было скрыться от посторонних глаз, что бы укромном месте всласть насмеяться.

До Гарибальди не сразу дошли слова друга. Неожиданно прибывшие отчеты несколько выбили его из ритма и он, быстро и угрюмо пролистывая бумаги, не сразу понял, что и ради чего к нему обращались:

— Наверное, я никогда не избавлюсь от бумажной волокиты, даже не смотря на то, что все давно уже в цифре... Прости что?

— Я сказал: "Ты не против, если я пойду и сделаю себе чаю?"

— Ах да! Конечно, конечно. И мне будь так любезен принеси.

Бэбил пожал плечами и как можно быстрее скрылся за дверью кабинета Петроса, подмигнув по дороге Чуви, что не спеша, вразвалочку, добрался до Па.

Тот уже ждал его, смотря себе под ноги и нервно крутя тем самым красно-черным предметом, что недавно настраивал. Чуви усмехнулся и несколько грубо, начал похлопывать Па по плечу:

— Ну, здрасте, здрасте! — наигранно и приторно сюсюкался Чуви. — Ты конечно красавчик! Взял и посадил на крючок "перфа". Может, теперь возьмешь и защитишь свою гипотезу, а?

— Вам прекрасно известно, что моя гипотеза во многом фикция, основанная на случайном наблюдении. В других же случаях она скорей всего будет не эффективна.

— Да не скромничай, Па! Ты же ведь так упорно её доказывал Хоппи, а она, если хочешь знать, даже в чем — то прониклась, а если серьезно — Чуви резко сменил тональность, с издевательской на серьезную. — Идейка действительно не плоха. Её нужно просто доработать и все.

— Лесть на мне уже не сработает, господин Чу, — пробубнил, смутившись, Па. — Особенно после той выдумки на счет приказа. Но, как бы, то ни было, я подумаю над вашей идеей.

— Ну, вот видишь ни так и плохо вышло, — вновь засахарился, Чу. — Но ладно, гони мой арсенал?

Па вяло кинул Чуви черно-красный прибор. Тот, по театральному наигранно, неуклюже поймал его и отвесил старшему диспетчеру глубокий саркастический поклон. Чуви выпрямился, подмигнул кому-то из наблюдавших за ним украдкой диспетчеров, высоко подкинул вещицу правой рукой, и, поймав её, со всей силой сжал. Через мгновение он раскрыл ладонь, по которой уже растекалась, подобно желе, бело-красная масса. Менее чем за десять секунд это вещество покрыло всю кисть Чуви, образовав своеобразную перчатку. Она тускло светилась и пульсировала, а на костяшках пальцев и подушечках ладони выступали перламутровые линии. Чуви, небрежно и вальяжно, щелкнул пальцами и в воздухе, с легким свечением, появилась пузатая пачка сигарет, которую тут же поймал хозяин перчатки. Он достал сигарету, зажег её, достав старую потрёпанную зажигалку, и всласть затянулся.

— Не смей использовать арсенал для таких глупостей! — рыкнул Петрос, отрываясь от бумаг. — А ты Па! Почему ты не удалил весь не нужный мусор!?

Па, заряжавший шприц-пистолет какой-то пурпурной жидкостью, дернулся, но все-таки не ответил на вопрос начальника.

— Не претворяйся! Я знаю, ты меня прекрасно слышал и понял о чём я!

— Не занудствуй, Старик! — протянул Чуви, туша сигарету и ложа пачку на стол, Па. — Это лишь для теста. Не вытаскивать же мне из арсенала настоящее оружие, особенно если учесть, что мне его с собой носить незя!

Гарибальди хотел сказать что-то явно нецензурное на счет того, что можно, а что "незя" Чу, но, в конце — концов, предпочел не сотрясать воздух почем зря и, вновь вернулся к бумагам, отойдя на свой наблюдательный пост, по пути отчитывая тех, кого посчитал провинившимся.

Чуви вновь обернулся к Па. То успел уже подняться с места. В руках у него была маленький пузырек.

— Теперь паутинный передатчик. Вы же не против?

— К чему вопросы? Я ведь только и жду те дни, когда в моей голове услышу занудное старческое ворчанье.

— Тогда поверните голову.

Чуви подчинился, и Па открыв пробку, влил в его ухо серебристую тягучую жидкость. Та проникла в ухо, медленно с неприятным звуком, а потому тонкими серебряными нитями распустилось изнутри и паутиной обтянуло всю ушную раковину.

— Прием, прием — весло отозвался, Чу, приложив палец к уху. — Вызываю Старого зануду.

Петрос в ответ лишь безразлично отмахнулся.

— Значит, слышит, — растянувшись в улыбке, про себя сказал Чуви.

Чуви из странного умиления вывело постукивание длинным пальцем по его плечу еще более сконфуженного Па. Он с сожалением сообщил:

— Господин Чуви я должен вам вколоть метаморф.

— А? — в голосе Чу послышался легкий оттенок страха, что не могло скрыться от ушей Петроса — он злобно ухмыльнулся. — Зачем это? Бессмыслица же?

— Инструкция, — продекламировал Па.

— Вот оно что! — протянул Чуви, смотря в сторону Гарибальди. — Ах, ты ж старый лис! Ну ладно, не тот случай, когда я буду рисковать делом или твоими нервами, Старик, — сквозь зубы, как можно тише прошипел Чу.

— Ты не обо мне переживай, дружище, а о себе, — не отрываясь от бумаг, прокричал Петрос. — Я ведь могу и в злыдня сыграть и на целый год добиться твоего отстранения. Но как видишь, я это не делаю, ибо очень ценю тебя.

— Ах ты ж хмырь хитрожопый, — с легкой злобой почти беззвучно выпалил, Чу.

— Я конечно всегда рад видеть те редкие моменты, когда Вас уделывают, но все же, может, продолжим?

— Валяй.

Па, все продолжая смешивать в себе безразличие с болезненной необщительностью, прижал шприц-пистолет к шеи и щелкнул им — пурпурная жидкость за долю секунду исчезла, растворилась, в теле Чу.

Тот слегка напрягся и щелкнул языком, а после процедуры нервно почесал место укола.

— Странно, — пробормотал Па, пытаясь изобразить любопытство.

— Чего странно-то?

— Я знаю, что метаморф может вызывать аллергические реакции, но я не слышал, что бы кто-то испытывал болезненные последствия.

— Если бы так было бы, то его бы и не одобрили. Логично ж?

— Тогда чего Вы, боитесь, господин Чуви?

— Ничего я не боюсь, — отмахнулся, Чу. — Наоборот, меня лишают удовольствия.

— О. Так значит, господин знает толк в извращениях?

— Да не! — Отмахнулся Чуви. — Тут дело в том, что метаморф лишает всякую возможность почувствовать адреналин в случае экстренной ситуации, на пути к Перепутью или же на обратном пути. Тэк-с, началось. — Чуви приподнял левую руку на свет и все, кто наблюдал за ним, могли узреть странности в физическом состоянии хозяина данного тела. Вены на его руке то вздувались, то опускались подобно плавильным мехам. Мышцы будто вскипали, пальцы наливались странным мерцанием, а на ногтях заиграли искры. Через мгновение кожа стала прозрачной, как будто превратилось в гибкое и блестящее стекло, показав переплетение мышц и сухожилий. Еще мгновение — исчезли и мышцы, обнажив кости обвитые кровеносными сосудами и нервами. При этом рука еще была ощутимой, как будто бы сосуд, наполненный анатомическими феноменами. Мгновение и кисть стала вновь начинала принимать былую форм, как будто бы прозрачную бутыль, начали равномерно наполнять и смешивать густыми масляными красками разных цветов и оттенков. Еще через мгновение это вновь повторилось, но при этом рука, то изгибалась, то удлинилась, то вспенивалась, а пальцы порой весьма причудливо переплетались. То же самое происходило со всем телом Чуви, где особенно пугающе причудливым выглядело лицо, которое в конечной точке процесса изменялось до черепа обтянутого, будто вакуумной пленкой. Волосы при этом не исчезали, но шевелись, кучерявились, меняли цвет, жирнели, ломались, но не пропадали с черепа полностью. Чуви с явным удовольствием следил за наблюдавшими — на лицах которых, особенно тех кто видел это впервые — были и такие, отображалось то отвращение, а то и ужас. Конечно, большинство даже и не взглянуло на это представление — не впервой наблюдать, да и завершение шоу было предсказуемым, но и они старались на это не очень смотреть. Но вот странные фокусы с телом Чу завершились легким пурпурным свечением и он стал совершенно обычным.

— Ну что театрал? Насладился вниманием? — поддал голос Петрос, по-прежнему не отрываясь от бумаг и подписывая их. Лист за листом летели к помощнику, а тот с трудом их ловил. Бэбил в этот момент вышел из кабинета с двумя чашками горячего чая. — Не забудь снять эти безвкусицу из ушей. Живо! И в капсулу номер один.

Чуви снял серьги и отдал их Па, а потом выровнялся и иронически, с совершенно серьезным лицом, отдал честь и не спеша начал спускаться вниз в сторону Сестёр.

— Что я пропустил? — поинтересовался Бэбил, передавая чай Петросу, только что давший вольную помощнику, слегка ошалевшему помощнику — все никак не привыкнет к скорости подписания документации начальника.

— Эстраду.

— Значит, Чу шалит. — Заключил Бэбил.

— Только уж слишком однообразно. Он слишком послушный. Не к добру все это.

Он выпил немного чаю и стал наблюдать за Чуви. Тот уже спустился вниз и подошел к ряду портальных капсул. Всего их было двенадцать штук, и располагались перпендикулярно каждой из Сестер. Это были длинные около трех метров, матовые сосуды-эллипсы бело-зеленого цвета, сделанные из, приятного на ощупь, прочного пластика. Верхняя часть капсул были полупрозрачными, где головная часть располагалась ближе к сидящим полукругом диспетчерам, а противоположная упиралось в неглубокую, чуть шире самих капсул, выемку в полу закрытую слегка мерцающим затвором.

Чуви всмотрелся в Сестёр. Он старался не обращать на них внимания, с тех пор, как вошел, но он знал, что его появление они встретили с волнением. Некоторые из них, время от времени, могли на пару секунд забыть о своих обязанностях и, хоть это нельзя было разглядеть из-за масок, всем видом выражали радость вошедшему другу, прижимаясь вплотную к стеклу своих добровольных тюрем. Он же хоть и обожал Сестричек, но при этом испытывал и ряд не самых приятных осушений, где самым отвратительным было — дежа вю и жалость. Но в этот момент он повелся мимолетному чувству и послал всем сразу воздушный поцелуй обеими руками и опустился в глубоком поклоне, слегка проведя рукой по полу. Это произвело на Сестёр самое невообразимый эффект, что не могло скрыться от датчиков и конечно от Гарибальди.

— Чуви!

— Да ладно тебе, Старик. Они и так все время в работе. За пару секунд ничего не случится.

— Да что ты говоришь. Не делай вид, будто не знаешь, что многие днем и ночью мечтают о том, что смогут обойти защиту Сестёр.

— А ну тебя, — отмахнулся Чуви и подошел к капсуле, на боку которой красовалась цифра "1". Возле неё стояли двое, невероятно высоких под три метра, одетые в длинные балахоны темно-синего цвета — инженеры пространства из древнего ордена "Око Гильгамеша". Хоть диспетчеры и наблюдал за изменением межпространства, контролировали его, открывали, блокировали и закрывали туннели с лестницами, но они всего лишь на всего получали инструкции, а давали их именно эти люди. Они, кроме прочего, следили за техническим состоянием всей башни и лифтов и лестниц. Так же они единственные кто умел свободно перемещаться между Уровнями и внутри них без всяких вспомогательных устройств, в мгновение ока. Кто они, если не считать того факта, что они считались последними чистокровными гильгамешцами, не знал, наверное, никто, а жили, если это действительно было так, внутри самого межпространства на огромном космическом крейсере. Балахоны скрывали их полностью, а их руки до самых плеч покрывали особые типы арсеналов — еще более синего, почти черного оттенка и все время гудящие что-то ритмичное. Лица же их скрывали маски-респираторы с зеркальными глазницами и плотные гладкие шлемы, таких же оттенков. Весь этот вид вместе с длинными тощими и гибкими руками предавал сходство инженеров с глубоководными чудищами, отчего этих все в Параллелях звали — кракенами.