Подземка

А что ка­са­ет­ся го­ле­мов... Ну не знаю. Я вся­ко­го на­смот­рел­ся. Мо­жет, и есть та­кие, с ви­ду че­ло­век че­ло­ве­ком, а на са­мом де­ле тварь за­мас­ки­ро­ван­ная. Ес­ли бы по­ка­за­ли хоть од­но­го, я бы по­ве­рил, а так че­го рас­страи­вать­ся? И без то­го по по­верх­но­сти впе­чат­ляю­щий бес­тиа­рий гу­ля­ет. Сла­ва Бо­гу, вниз не ле­зет. По­ка, во вся­ком слу­чае. Вот ес­ли по­ле­зет, то­гда да, бу­дем раз­би­рать­ся.

Дим­ка сдал­ся:

— Лад­но, будь по-ва­ше­му. Толь­ко пом­ни­те, что я пре­ду­пре­ж­дал.

По­ка нас в осо­бой ком­на­туш­ке по­ли­ва­ли вся­ки­ми спец­рас­тво­ра­ми, де­вуш­ку дер­жа­ли под ох­ра­ной аж два ав­то­мат­чи­ка. И бы­ло у ме­ня та­кое чув­ст­во, что при же­ла­нии гос­тья за­про­сто свер­ну­ла бы ре­бят­кам шеи, а те и пик­нуть бы не ус­пе­ли. Я же ви­дел, как ли­хо она тва­рей на по­верх­но­сти кром­са­ла, кру­че, чем в ки­но. Мож­но ска­зать, од­ной ле­вой уде­ла­ла что гар­пий, что мерт­вя­ков. Мне б хо­тя бы по­ло­ви­ну ее бой­цов­ских та­лан­тов.

По­сле то­го, как нас пе­ре­ста­ли му­чить ужас­но па­ху­чей дря­нью, при­шла оче­редь плен­ни­цы. Две тет­ки ока­ти­ли ее рас­тво­ром из шлан­га, по­том за­гна­ли в су­шил­ку, а уж от­ту­да она вы­плы­ла та­ким ле­бе­дем что ни в сказ­ке ска­зать, ни пе­ром опи­сать. В об­щем, не будь она столь хо­лод­ной и не­при­ступ­ной, я бы на ней же­нил­ся. В шта­нах сра­зу тес­но ста­ло.

Не ска­жу, что об­ла­даю безу­преч­ным вку­сом, но уве­рен, мно­гие му­жи­ки бы ме­ня под­дер­жа­ли. Дев­чон­ка бы­ла на­стоя­щей кра­са­ви­цей. За­го­ре­лая, буд­то пол­жиз­ни про­ве­ла на по­верх­но­сти. Не смуг­лая, а имен­но за­го­ре­лая. У нас под зем­лей да­же не­гры блед­не­ют, все-та­ки с ви­та­ми­на­ми не­важ­но, о сол­неч­ных ван­нах мож­но толь­ко меч­тать, да и ус­ло­вия да­ле­ко не оран­же­рей­ные. А у нее ко­жа глад­кая, шел­ко­вис­тая, свет­ло-шо­ко­лад­но­го цве­та. Гла­зи­щи прон­зи­тель­ные, как рес­ни­ца­ми хлоп­нет, так дух сна­ча­ла вверх по­ды­мет­ся, а по­том к но­гам спа­дет и там рас­пла­ста­ет­ся. Но­сик... Ну это во­об­ще про­сто от­пад, иде­аль­ный. На ще­ках оча­ро­ва­тель­ные ямоч­ки, ес­ли бы она по­ча­ще улы­ба­лась, ми­лее улыб­ки на све­те не най­ти. Фи­гур­ка то­че­ная, в луч­шие вре­ме­на с та­кой мож­но бы­ло сме­ло ку­паль­ни­ки в жур­на­лах рек­ла­ми­ро­вать или де­фи­ли­ро­вать по по­диу­му, по­ка му­жи­ки во­круг слю­ной за­хле­бы­ва­ют­ся. При этом чув­ст­ву­ет­ся, что кра­со­та эта как у ро­зы — с ши­па­ми. При же­ла­нии мож­но по­лу­чить сда­чу в пол­ном объ­е­ме: до кон­ца дней хва­тит.

Стоя­ли мы, на нее гла­зе­ли, буд­то пол­ные при­дур­ки. Пер­вым Бот­вин­ник опом­нил­ся. Ему по долж­но­сти бы­ст­рее со­об­ра­жать по­ло­же­но, вот он и со­от­вет­ст­ву­ет.

— По­шли к Пол­ков­ни­ку, — при­ка­зал Ди­мыч.

Вот мы и по­шли. До са­мо­го штаб­но­го ва­гон­чи­ка то­па­ли в ка­ком-то оце­пе­не­нии. Не знаю, кто о чем ду­мал, а у ме­ня мыс­ли все сплошь о гре­хов­ном. По­том, прав­да, на­стро­ил­ся на нуж­ный лад. Тет­ка как тет­ка, есть и на Два­дцат­ки не ху­же. Нет, вру... Ху­же, ко­неч­но, но за­чем мне ра­зе­вать ха­валь­ник на чу­жой ка­ра­вай? И без то­го яс­но, что трес­нет.

Пер­вым на рас­пра­ву по­шел Дим­ка. Как ни кру­ти, вы­лаз­ка на­ша по­лу­чи­лась се­го­дня не из тех, ко­то­ры­ми при­ня­то гор­дить­ся. На­рва­лись на гнез­до, по­те­ря­ли по­ло­ви­ну ка­ра­ва­на. Не гла­дят за та­кое по го­лов­ке. И не от­ма­жешь­ся ведь. Не­вин­ную овеч­ку не со­стро­ишь.

Пол­ков­ник кри­чал так, что на Цен­траль­ной не­бось слы­ша­ли. По­том из-за две­рей по­ка­за­лась Дим­ки­на ру­ка, он по­ма­хал нам, при­гла­шая. Мы об­ре­чен­но пе­ре­гля­ну­лись и по­шли на зов.

В ка­би­не­те Пол­ков­ни­ка до на­ше­го по­яв­ле­ния уже бы­ли лю­ди: его за­мес­ти­тель — Коз­лов не­до­де­лан­ный, Фе­дя-безо­пас­ник — без не­го раз­бор по­ле­тов не на­чи­на­ет­ся. С на­ми все­го се­ме­ро вы­шло. Кво­рум, ко­ро­че.

Пол­ков­ни­ку уже все до­ло­жи­ли, ос­та­лось толь­ко вы­яс­нить де­та­ли.

При ви­де ме­ня он не­до­воль­но скри­вил­ся. Пом­нит, сво­лочь, на­ши раз­но­гла­сия. А раз пом­нит, зна­чит еще отом­стит, и не раз. Так уж его нут­ро пас­куд­ное уст­рое­но, бу­дет га­до­сти де­лать, по­ка не со­чтет, что на­те­шил­ся.

Шут его зна­ет, что на ме­ня на­шло, но я под­миг­нул ему: ти­па, ни­ку­да ты от ме­ня не де­нешь­ся, на­чаль­ни­ка, да и я от те­бя то­же. Мор­да у гла­вы Два­дцат­ки сра­зу ста­ла пун­цо­вой. По­став­лен­ный мною си­няк то ли про­шел, то ли был тща­тель­но за­пуд­рен.

Бы­ва­ют та­кие лич­но­сти, что с хо­ду вы­зы­ва­ют не­при­язнь. С ви­ду че­ло­век че­ло­ве­ком, а гад­ская на­ту­ра так и ле­зет из не­го на­ру­жу, не сло­вом, так жес­том, по­ступ­ком ка­ким-ни­будь. Иные, на­вер­ное, в на­чаль­ст­во и не про­би­ва­ют­ся.

Возь­мем на­ше­го Пол­ков­ни­ка. По пер­во­му впе­чат­ле­нию ста­ри­чок-му­да­чок пред­пен­си­он­но­го воз­рас­та: го­ло­ва боль­шая, се­дая поч­ти вся. Гла­за стро­гие, то ли ка­рие, то ли се­рые, не­по­нят­но. За­ви­сит, с ка­кой сто­ро­ны по­смот­реть, под ка­ким ос­ве­ще­ни­ем. Ще­ки буль­до­жьи, бры­ла­стые, отъ­е­ден­ные. У нас по­ло­ви­на оби­та­те­лей дис­тро­фи­ки, а этот по­пе­рек се­бя ши­ре и ведь не от го­ло­да пух­нет.

Са­мое про­тив­ное в нем — это го­лос, визг­ли­вый как у по­ро­сен­ка, ко­то­ро­го ре­жут. Ко­гда на­чи­на­ет го­во­рить, по ушам буд­то на­ж­дач­ной бу­ма­гой во­дят.

По име­ни-от­че­ст­ву его ве­ли­чать не лю­бят. Сам оту­чил, ес­ли че­ст­но. Ста­рый зам­ше­лый пень, по­ро­ху ни­ко­гда не ню­хав­ший, но влюб­лен­ный в ар­мей­ские штуч­ки-дрюч­ки по са­мые глан­ды. Ко­гда его к нам при­вез­ли с Цен­траль­ной, все сна­ча­ла ду­ма­ли, что оши­боч­ка вы­шла. Не по­ни­ма­ли, с ка­ких та­ких ра­до­стей нам эту обу­зу на­ве­си­ли. Хлип­кий, по­лу­вя­лый... Пом­рет еще при ис­пол­не­нии. Но вот, сколь­ко лет уже, сколь­ко зим, а Пол­ков­ник как мерт­вой хват­кой вце­пил­ся в руль, так и не от­пус­ка­ет.

До­прос ме­ж­ду тем шел сво­им че­ре­дом, и стра­сти на­ка­ля­лись. Но­во­яв­лен­ная гос­тья ве­ла се­бя не­за­ви­си­мо, по­ло­ви­ну во­про­сов иг­но­ри­ро­ва­ла, на дру­гую от­ве­ча­ла с лен­цой, и хоть что-ни­будь пут­ное из нее нель­зя бы­ло вы­та­щить да­же кле­ща­ми. Уж на что Коз­лов ста­рал­ся: то ку­лач­ка­ми раз­ма­хи­вал, то пыт­ка­ми гро­зил, но и у не­го ни­че­го не по­лу­чи­лось. Да­же име­ни сво­его де­вуш­ка не на­зва­ла. Ее по­тря­саю­щей вы­держ­ке ос­та­ва­лось толь­ко по­за­ви­до­вать.

Кон­чил­ся до­прос тем, что до­ве­ден­ный до бе­шен­ст­ва Пол­ков­ник вы­та­щил из ко­бу­ры та­бель­ный "Ма­ка­ров" и ед­ва не на­жал на спус­ко­вой крю­чок. Тут-то я и про­снул­ся — ед­ва ус­пел вы­бить ору­жие из ру­ки. Ре­ак­ция у ме­ня хо­ро­шая, де­тей, прав­да, по­ка нет, но на­вер­ня­ка бу­дут.

Пис­то­лет мяг­ко упал на ков­ро­вую до­рож­ку. Лю­бит наш Пол­ков­ник ком­форт и бер­ло­гу обу­ст­раи­ва­ет в пол­ном со­от­вет­ст­вии.

— Убью! — бе­ше­но вра­щая зрач­ка­ми, за­кри­чал гла­ва Два­дцат­ки. — Ее убью, и те­бя убью, Ло­сев, ско­ти­ну та­кую!

Он по­пы­тал­ся за­све­тить мне в глаз (в го­ряч­ке не­кста­ти за­был, что тя­гать­ся ему со мной не сто­ит), но я с лег­ко­стью увер­нул­ся. Эх, ес­ли бы за его спи­ной не стоя­ла Цен­траль­ная...

Вы­ру­чил нас как это ни стран­но за­мес­ти­тель. Он каш­ля­нул и за­та­ра­то­рил:

— Стой­те, то­ва­рищ пол­ков­ник! Не сто­ит с ним свя­зы­вать­ся!

Пол­ков­ник на­шел в се­бе си­лы кив­нуть:

— Вер­но го­во­ри­те, Коз­лов. За­чем ру­ки ма­рать?! Жи­ви по­ка, Ло­сев.

Мож­но бы­ло по­ду­мать, что он ус­по­ко­ил­ся, но я ви­дел, что это не так. Груд­ная клет­ка его по-преж­не­му взды­ма­лась и опус­ка­лась, а во взгля­де за­жег­ся не­до­б­рый огонь, со­всем не тот, ко­то­рый при­нес Про­ме­тей лю­дям.

За­мес­ти­тель про­дол­жил:

— Я вот что вспом­нил: на про­шлой не­де­ле при­шла те­ле­фо­но­грам­ма от то­ва­ри­ща ге­не­ра­ла. Я ее в жур­нал еще за­пи­сал. Сей­час най­ду.

Он вы­та­щил из стоп­ки ам­бар­ных книг нуж­ную, про­лис­тал и при­нял­ся за­чи­ты­вать:

— Вот она, но­мер две­сти ше­сть­де­сят семь. "В слу­чае по­яв­ле­ния на стан­ции по­доз­ри­тель­ных че­ло­ве­че­ских объ­ек­тов не­мед­лен­но под кон­во­ем от­прав­лять их на Цен­траль­ную стан­цию, в пункт глав­но­го ко­ман­до­ва­ния..." Ду­маю, мы долж­ны вы­пол­нить при­каз то­ва­ри­ща ге­не­ра­ла. Дев­ку эту от­пра­вим на Цен­траль­ную. Так ска­зать, по эс­та­фе­те пе­ре­да­дим. Убь­ем сра­зу не­сколь­ких зай­цев.

— Я счи­таю, к мне­нию то­ва­ри­ща Коз­ло­ва сто­ит при­слу­шать­ся, — кив­нул безо­пас­ник. — Это в их ком­пе­тен­ции, пусть они и раз­би­ра­ют­ся. Не нам тут по­ряд­ки ус­та­нав­ли­вать.

Пол­ков­ник окон­ча­тель­но ус­по­ко­ил­ся, пе­ре­вел дух. Коз­лов на­ка­пал ему сто грамм из зе­ле­ной бу­тыл­ки, спря­тан­ной в не­сго­рае­мом сей­фе. Я по за­па­ху по­нял, что это не во­да. То­лик по­вел но­сом. Спирт­ное он чув­ст­во­вал за вер­сту.

Пол­ков­ник вы­пил зал­пом. То­лик вни­ма­тель­но на­блю­дал за его хо­див­шим вверх-вниз ка­ды­ком, су­до­рож­но сгла­ты­вал и об­ли­зы­вал су­хие гу­бы.

"Ле­кар­ст­во" по­дей­ст­во­ва­ло. Ли­цо гла­вы ад­ми­ни­ст­ра­ции вновь при­ня­ло ес­те­ст­вен­ный цвет, зрач­ки пе­ре­ста­ли вра­щать­ся, од­на­ко взгляд, на­прав­лен­ный на ме­ня, не пред­ве­щал ни­че­го хо­ро­ше­го. По мо­ему по­зво­ноч­ни­ку про­бе­жал хо­лод­ный им­пульс, пре­ду­пре­ж­даю­щий об опас­но­сти. Я на­пряг­ся, сжал ку­ла­ки.

— По­жа­луй, это тот слу­чай, ко­гда пра­виль­ным бу­дет ре­ше­ние, при­ня­тое кол­ле­ги­аль­но, — кри­во улы­ба­ясь, ска­зал Пол­ков­ник. — Это не зна­чит, что я умы­ваю ру­ки, сни­маю с се­бя от­вет­ст­вен­ность. Но раз при­сут­ст­вую­щие долж­но­ст­ные ли­ца счи­та­ют, что дан­ный слу­чай под­па­да­ет под дей­ст­вие при­ка­за две­сти ше­сть­де­сят семь, — в го­ло­се его за­зву­ча­ли кан­це­ляр­ские ин­то­на­ции, — мы про­сто обя­за­ны по­сту­пить в стро­гом со­от­вет­ст­вии с до­ку­мен­том. По­это­му не­из­вест­ное ли­цо жен­ско­го по­ла бу­дет от­прав­ле­но под кон­во­ем на Цен­траль­ную стан­цию, где ее пе­ре­да­дут в со­от­вет­ст­вую­щую струк­ту­ру. Все, что от нас тре­бу­ет­ся, мы обес­пе­чим. Коз­лов, пи­ши­те рас­по­ря­же­ние.