Черная Рысь-2. Экзамен на прочность

В общем, это единственное место, куда мог сбежать от повседневной рутины мой папашка. Дом, где его всегда ждали.

Калитка отворилась, и на подъездную дорожку вышла пожилая женщина в махровом халате и домашних тапочках. Несмотря на ее простую одежду, она следила за собой, не забывая по утрам накладывать синие тени на веки и мазать губы алой помадой. Бабушка никогда не закрашивала светло-седые волосы, собранные на макушке в пучок, косметическими средствами, хоть я и посоветовала ей хорошую краску в прошлый раз.

— Машенька...— проговорила она отчетливо, без свойственного старикам брюзжания. Ее русский язык всегда был на высоком уровне: бабушка преподавала его в старшей школе на протяжении сорока лет вплоть до ухода на пенсию.— Боже ж ты мой, ты ли?

— Бабуль, давай без драматизма — мы виделись полгода назад,— проворчала я, но, не показывая радости от встречи, направилась к ней и заключила в крепкие объятия. От бабушки пахло свежеиспеченными блинчиками и сметаной.

— Как ты похудела, дочка!— воскликнула она, отстраняя меня от себя, чтобы внимательно рассмотреть.— Кожа да кости! А что это за одежонка?! Машенька, ты же девочка! Ходишь в каких-то лохмотьях...

Бабушка продолжала критиковать мой спортивно-гламурный стиль, как я его обозвала, нnbsp;адев узкие джинсы, кеды и приталенный плащ от Moschino, затем перешла на проблемы нынешней молодежи, включая анорексию, и закончила, как и всегда, сюсюканьем.

Дождавшись, когда ее всплеск эмоций спадет, я отшагнула влево, давая узреть во всей красе моих друзей.

— Машенька, ты привезла... о-о...— протянула она, в нерешительности уставившись на Анну круглыми искренними глазами, чей оттенок менялся в зависимости от освещения с желтого на салатовый.

Бабушка сделала несколько опасливых шагов навстречу сестричке.

— Батюшки, до чего же вы похожи...— в силу своей консервативности ба иногда использовала архаизмы в речи,— ... как близняшки... Аннушка, девочка моя родимая, подойди же сюда, что ты стоишь!— она развела руки в приглашающем жесте. Анна смущенно, опешив от приветствия, топталась на месте.— Скорее, дай хоть посмотреть на тебя, такая ты стала взрослая... папа показывал фотокарточки, где ты была совсем малюткой...

— Ба, фотографии,— поправила я, прибавив,— и она нифига по-русски...

— Это что еще за слова!— возмутилась бабуля, переведя строгий взгляд на меня.— Чтобы я не слышала от тебя больше этой грязи! Красивая девочка, а как рот откроешь... Переведи ей, что ли... Аннушка, деточка, ну не стой же ты, будто не своя! Подойди, обними старушку... А я как чувствовала, что вы приедете — как раз обед готовила вашему деду.

— Где он?— спросила я.

— Та у соседа, Петрушки из десятого, помнишь? Он тебе леденцы приносил на палочке, и у него дочка взрослая, как ты прям, недавно школу окончила... с отличием. А младшую скоро в пионеры посвятят...

— Ба, СССР распался в девяносто первом,— вздохнула я. Бабушка, спустя двадцать лет, все никак не привыкла к изменившимся порядкам и устройству государства. Если еще учесть, что новостям она предпочитала сериалы и передачи на первом канале с вездесущим Малаховым, это было неудивительно, но мы также сделали скидку на возраст и устои ее жизни.

Я перевела Анне просьбу бабушки, и та, совладав с какими-то неизвестными комплексами, подошла к ней и ответила неловкими объятиями. На комплименты в свой адрес Анна улыбалась и кивала, не понимая их значения.

— Представишь мне своего кавалера?— спросила ба и приветливо поздоровалась с Жульеном, стоявшим в сторонке, при этом выговаривая каждую букву.— Хеллоу!

Заслышав, что обращаются к нему, Жульен отошел от машины, которая служила ему опорой для спины, и любезно поцеловал бабушке руку, представившись.

Когда мы шли по дорожке к дому мимо яблоневого сада, парень спросил меня:

— Как же так, Marie, ты не скажешь бабуле, что я не твой "кавалер"?

Едкая ухмылочка не сползала с его самодовольной хари. Хотя, возможно, я преувеличила с едкой, но Жульен — человек-настроение, сентиментальный и чувствительный, как и положено провинциальным французам, которых еще не испортило кипение жизни и эгоистичность столицы — часто именно мимикой показывал свои эмоции, нежели словами.

— Нет, конечно! Мне двадцать два, без обручального колечка на пальце — бабуля навсегда запишет меня в старые девы.

— Может быть, тогда рассказать ей о том, что мы вроде как родня?— предложил он. Я недовольно скривилась.

— Мы не родня, Жули. Из-за вас Кутузов сжег Москву,— я потерла указательные пальцы друг о друга,— и не забывай: моя ба старой веры. В былые времена она бы не пустила тебя на порог дома как иноверца и вражеского лазутчика. Но не исключено, что она поменяла взгляды, лишь ее внучка замутила с кем-нибудь... ладно, проехали. У тебя акцент, так что говори поменьше, договорились?

Жульен покачал головой.

— Меня это не совсем устраивает.

— Но это устраивает меня,— я кинула ему взгляд, не приемлющий возражений, и вошла в дом, позволив Жульену закрыть дверь.

Анна с бабушкой уже устроились на кухне. Ба никак не могла привыкнуть к тому, что ее монолог так и оставался монологом, потому что Анна молчала, осматривая помещение, и изредка "угу"-кала.

— Бабуль, ну не понимает она тебя,— снова напомнила я,— Аннка у нас буржуйка английская,— я задорно поддела ее плечом. Сестра прищурилась, и мне пришлось перевести последнюю фразу, чтобы шутка не повисла в воздухе. После чего девушка сморщила нос и вознамерилась дать мне подзатыльник, но я вовремя пригнулась.

Прежде чем пустить за стол, бабушка отправила нас в ванную и проконтролировала, чтобы все помыли руки перед едой. По кухне она носилась метелкой, доставая из холодильника лотки и выгребая их содержимое в специальную посуду для микроволновки.

— Блинчики свеженькие,— сказала она,— только утром приготовила и убрала их с воздуха, чтобы не испортились. Супчик будете? Дедушка только грибной ест, но я могу положить кусочки филе... огурчики малосольные... на рынок вчера ходила: помидоры подорожали до восьмидесяти за килограмм...

За обедом я расспросила бабушку о их жизни в Анапе. Летом приносил прибыль второй этаж дома, который был обустроен под сдачу. На заборах почти каждого дома висела табличка, возвещающая о наличии мест, так что туристический бизнес был самым прибыльным в городе, но, соответственно, деньги появлялись в морской сезон, а все остальное время бабушка с дедушкой жили на сбережения и ту копейку, что им отсылали сыновья. Зимой дедушка на долгое время уезжал в Новороссийск на подработку — в свои семьдесят с лишним он был все еще в отличной форме — в особенности потому, что по молодости управлял медицинским институтом, где я училась, и занимал высокую должность. Бабушка уезжала с ним, и дом оставался под городской охраной.

После ремонта, проведенного во всем доме, кухня не изменилась. Не считая стен, покрытых бледно-розовой краской, дубовая мебель составляла три четверти кухонного интерьера, как и было лет, как минимум, десять. Сколько себя помню, каждый год мы собирались за раскладным столом, бабушка готовила на шестерых (на случай, если заглянет сосед Петрушка с женой), а затем мы спускались к набережной. Я часто проводила каникулы в этом доме. Какое-то время я и приятелей находила, с которыми гоняла на велосипедах, разбивала в кровь коленки и попадала баскетбольным мячом в соседские окна. Дом был пропитан детскими воспоминаниями, начиная с семейных фотографий и заканчивая коробками на чердаке. И запах, запах отложившийся в голове как символ беззаботного времени, просачивался в каждую мельчайшую деталь. Я даже чувствовала ароматную пенку для бритья, которой пользовался отец.

— Ба, а когда папа придет?— спросила я, покончив с ужином и промокнув рот салфеткой.— Спасибо, было очень вкусно.

— На здоровье, Машенька,— ответила бабушка ласково, помешивая большой деревянной ложкой оливье.— Кому-нибудь добавки? Анечка, будешь?— сестра не успела осознать ситуацию, за что получила целую горсть салата сверх нормы.— Что ты говорила, дочка?

— Папа, когда он придет?

— Куда придет, Машенька?— бабушка и не пыталась облегчить мне объяснения.

— Сюда. Он же ненадолго ушел, правда? Когда он вернется?

Долгое молчание бабули перекрыло даже чавканье Жульена и Анны.

— Ты имеешь в виду дедушку? Деда у Петрушки, бездельники, как обычно играют в карты у него дома, а старый алкоголик пьет...

— Ба, я имела в виду не дедушку, а своего папу. Николая. Я же знаю, что он первым делом поехал бы к вам, потому что кроме квартиры в Москве, оформленной на меня, и проданной недвижимости в Канаде у него ничего не было. Так где он? Нам жизненно важно его увидеть.

Бабушка часто моргала, будто сомневалась, правильно ли разобрала мою речь. Наконец она мягко произнесла:

— Но Колюня не приезжал к нам,— ее хрипловатый голос выражал полное недоумение от вопроса.— В июле вы вместе навещали нас с дедом, и вместе уехали, дочка, когда ему было возвращаться?

"Бабуль, с июля многое изменилось,"— подумала я. Анна перестала есть, уронив вилку на стол, словно понимала, что только-только сказала бабушка.

— И он не говорил вам, куда может направиться?— вмешался Жульен. Видимо, дядя Вова оповестил его о наших планах найти папу во что бы то ни стало.— Или у него есть любимое место, где он хотел бы остаться?

— Или у него была другая женщина?— вставила я поспешно, как будто бы папа когда-либо отчитывался перед бабушкой за свои поступки и желания. Глаза ее с ужасом округлились.

— Другая женщина? Что случилось с этой американкой, вашей матерью... Кейти, или как там ее... она бросила вас? Я всегда знала, что от этих иностранок нельзя ждать добра...

— Кетлин,— поправила я.

— Что с моим сыном?— она приподнялась из-за стола, нависнув над ним, как грозовая туча.— Что эта негодяйка опять вытворила?

— Ба, присядь. Успокойся! Скажи только одно слово, папа был у вас со времени нашего последнего совместного визита... да или нет?

Я слышала, как Анна, бросив посуду на столе, кинулась за мной вверх по обновленной лестнице. Раньше ступеньки готовы были провалиться под ногами, но теперь я взлетела по ним на второй этаж, не заметив препятствия. Комнату, которая когда-то была детской, преобразовали для приема гостей. Из нее открывался лучший вид.

Я вышла на балкон, стукнув ручкой двери о стену, и подошла к ограждению. Редкие машины, сворачивающие на перекрестке, проползали по улице перед балконом и ехали дальше к центру Анапы. Весеннему солнцу мешал пронизывающий ветер со стороны моря, молотивший по лицу, как кувалдой. Было тяжело вдохнуть, когда он и так переполнял легкие.

Опершись о дверной косяк, я присматривалась к толстому мужику, сидевшему за пластиковым столиком в доме напротив. Он неспешно пил кофе и перелистывал газету — ветер не мог вырвать ее из пухлых цепких пальцев. Поправив очки на носу, мужик поймал мой взгляд, поднял чашку в жесте приветствия и вернулся к чтению.

— Маш, я могу войти?— спросила Анна с порога. Я кивнула, не оборачиваясь. Легкими шагами сестра прошла на балкон и поставила локти на ограждение.

— Где Жульен?

— С бабушкой, внизу.

— А ты? Зачем ты поднялась? Я сама справлюсь,— заверила я,— я все решу. Мы найдем его...

Ее пустые глаза заставили меня отшатнуться.

— Ты веришь в это?— лишенная чувств речь наполнилась горечью.

— Ни капли,— созналась я.— Но я верю в то, что нет на Земле места, где он бы спрятался от жизни, сломав при этом чужую. Проверенно на личном опыте.

— У нас нет ни единой зацепки...— проговорила она безнадежно,-... ни одной ниточки, ведущей к нему...

— Есть одна.

— Дядя?

— Нет, хуже,— я не знала, как отнесется Анна к тому, что я собиралась сделать, а потому отошла подальше от края балкона.

— Говори, ну!— не вытерпела она. Руки ее обнимали плечи, будто сестра мерзла. Русые волосы, собранные в высокий хвост, как маятник болтались за ее спиной, делая из Анны строгую учительницу начальных классов. В голубых линзах ее глаза теряли блеск, отчего казались безжизненными.

— Маргарита Ликович.

— Рита?— вскрикнула сестра бешено, чем привлекла внимание мужика напротив.— Ты больная что ли?— прошипела она чуть тише.— Я ее ненавижу! Ненавижу эту суку до последнего нерва! Продажная шлюха с куриными мозгами!

— Насчет куриных мозгов я бы не была так уверена,— сказала я с укором. Анна, доброй души человек, редко ненавидела кого-то настолько сильно, что теряла контроль над словами и эмоциями. А главное, я была в курсе причин ее ненависти, но ничего не могла поделать с ними. Меньше всего на свете мне хотелось обращаться к Рите за помощью после всех произошедших событий и наших сложных отношений, но иного выхода я не находила.— У нее два высших образования, а также эта девочка — хранилище компромата на каждого грешного оборотня. Журналист-психолог — опасное сочетание, но разбавленное ее потрясной, не отрицай, внешностью, оно становится убийственным.

— Поверить не могу, что ты говоришь всерьез...— Анна покачала головой медленно, стараясь сложить мысли в рациональный порядок.— Это после того, как она подставила нас! Она хотела твоей смерти!

— Вряд ли. Рита выполняла свою работу. Причем, заметь, хорошо с ней справилась.

— Теперь ты ее выгораживаешь! Замечательно!— Анна яростно стучала каблуком о кафель.— Она ничем не лучше Дарина, лгунья и предательница. Как жаль, что он ее бросил — вышла бы замечательная парочка аферистов.

— Аннка, не пори чушь,— разозлилась я, закатывая глаза. Меня бесили ее чувства к ищейкам, в частности к Дарину.— Они терпеть друг друга не могут. Только не говори, что ты купилась на эту детскую сказочку с "бывшими любовниками"? С первого же дня, как они познакомились, О`Коннор возненавидел ее за то, что Рита проникала в каждую щель личной жизни его самого, а также сотни других доверчивых мужчин. А Рита — профессионал своего дела. Но она прогадала в первый и в последний раз, с ним. Он узнал ее главную тайну и скомпенсировал утечку данных о себе. Так что, дорогая моя, засунь свою ревность подальше — для нее нет оснований ни сейчас... никогда. В главном случае потому, что ты ничего от него не получишь, если он сам не захочет это дать.

Как и обычно, когда речь шла об ее любимчике, Анна замолкала и внимательно меня слушала. По ее неверующему взгляду было ясно, что многое из того, что я говорила, было для сестры великим открытием. "Вот кого стоит ненавидеть,"— я почему-то защищала Риту, хоть она и вызывала во мне отвращение и гнев, но ее поступкам, в отличие от О`Коннора, находились основания.

Я знала Маргариту на протяжении пяти лет, еще с тех пор, как мы учились в одном институте. В первый день она поймала меня за руку в коридоре, когда я шла в студенческую столовую, и отвела к подоконнику. Восторженность и доброжелательность молодой девочки покорили меня — в то время я всегда старалась идти навстречу людям и отличалась отзывчивостью, впоследствии уничтоженной.

Выяснилось, что Рита придумала опрос по социальной психологии для того, чтобы сблизиться со мной и подтвердить свои догадки относительно моего происхождения, не совсем человеческого. В медицинском не училось других оборотней, и меня было легко вычислить. Иногда я считала ее гипнотизером: Рита легко заводила связи и вторгалась в доверие. Притом мы с ней общались как хорошие подруги, пока я не завела дружбу с Рейвел, приехавшей по приглашению ректора, и случайным образом не пробудила в ней хитрый интерес к семейке О`Конноров. Мне не удалось разузнать, что же происходило с ними не так, когда Рита испарилась из страны под договоренностью, заключенной с Дарином, что не раскроет рта, а он в свою очередь сохранит ей жизнь. Был один нюанс. Они испытывали обоюдно сильное отторжение и этим вызывали подозрения у членов обеих стай, потому зародилась официальная версия их разрушенной пары.