Граница - новая версия. Часть четвёртая

Брат Тевер постучался в тяжёлую низенькую дверь. Дождался отклика, вошёл, сильно пригибаясь. Матушка Элсо сидела за своим столом и невидящими глазами смотрела на пламя.

— Ну, что? — хмуро спросила она.

Тевер поклонился.

— Я говорил с ними, матушка.

— Так рассказывай, — так же хмуро потребовала волшебница. Выслушав брата Тевера, она нахмурилась. — Степная ведьма, говоришь... В хранилище пятая дверь, шестой поворот, четвёртая дверь, седьмой стеллаж, одиннадцатая снизу полка, серая книга с красной полосой. Пароли — нияльть, энгедибе и ольваш мутат. Запомнил?

— Нияльть, энгедибе, ольваш мутат, — послушно повторил брат Тевер, едва не сломав себе язык. Матушка Элсо славилась своей совершенной памятью.

— Ступай!

Когда брат Тевер снова постучал в покои матушки Элсо, она сидела в той же позе и всё так же смотрела на пламя.

— Ну? — спросила она, едва он перешагнул порог.

Брат Тевер поклонился (как и многие в Ордене, он не сомневался, что у матушки глаза на затылке) и принялся рассказывать то, что прочёл в хрониках Ордена и что подтверждало рассказ приезжих магов: о том, как силами братьев Ордена было потушено пламя войны, воплощённое в женщине.

— Ха! — произнесла матушка Элсо, дослушав рассказ. — Вот скажи, брат Тевер, где бы ты спрятался, если бы был злобной степной ведьмой?

Волшебник пожал плечами.

— Разумеется, — скептически произнёсла матушка Элсо, — ты бы скрылся в чужих лесах.

— Если она связана с сектой Заклятых, — с сомнением произнёс брат Тевер.

— Возможно, — пожала плечами матушка Элсо. — И что бы ты там ел? Где прятался от холода? Сейчас зима.

Брат Тевер задумался, но промолчал.

— Если ведьма существует, она или давно скрылась или...

Глаза волшебницы закрылись, голова склонилась на грудь. Брат Тевер не успел встревожиться, как услышал храп. Он тихо вышел из комнаты и притворил за собой дверь.

Тиселе всё слышала; ведьма по-прежнему мухой летала по Ордену. Мухе не надо много еды. Она слышала все разговоры, которые касались Киксы и вот теперь — этот. Её охватила паника и хотелось визжать, кусаться и царапаться. Эта женщина! Она так же опасна, как и тот недобрый человек! Она всё поняла! Но молчит. Почему? Почему недобрый человек не сразу рассказал о том, что о ней знает? Из вредности? Или чтобы скрыть свои игры с рисунком магии девочки, игры, из-за которых печати оказались расшатаны? А почему молчит женщина? Чего она хочет?

А женщина вдруг открыла глаза. Она по-прежднему смотрела только на пламя перед собой.

— Ты здесь, ведьмочка, — тихо сказала она. — Я не знаю, как ты сюда пробралась, но ты здесь.

Тиселе сжалась в комок, готовясь атаковать.

— У тебя преимущество, — спокойно говорила женщина. — Ты видишь меня, а я тебя не вижу. Я старая женщина. Я не могу ударить тебя своим огнём, тут полно дерева, комната вспыхнет. Ты слышишь меня, а я тебя нет. Но я уверена, что ты здесь. Что тебе делать в лесу? Нет, ты здесь, ведьмочка. Я давно догадывалась. Ты выдала себя, когда послала ко мне Киксу со своим дурацким вопросом. Степная ведьма... Это всё объясняет. Ты слушаешь меня, ведьмочка? Послушайся моего совета — уходи отсюда. Ты ищешь средство против нашего огня. Его не существует. Только мы сами можем усмирить его. Не пытайся забрать у Киксы пламя. Не знаю, зачем ты дуришь ей голову, но подумай о себе. Человек не может вместить в себя пламя. Только огненный маг. Ты думаешь, попыток не было? Были. Они все сгорели. Ни колдуны из Карвийна, ни ведьмы — много их было, много, я бы могла назвать тебе книгу, где они все записаны — не могут принять в себя пламя. Поэтому уходи, ведьмочка. Уходи. Ты сослужила мне службу, поэтому я отпущу тебя. Я слишком стара, чтобы гоняться за тенями.

Она продолжала говорить, но Тиселе не слушала. Ведьма напряжённо соображала. Женщина её отпускает. Почему? Такая добрая? Или не может поймать и не хочет суеты? Ни одна Заклятая не смирилась бы с вторжением в свои владения посторонней магической силы. Они бы окружили чужачку заклинаниями и песнями и пели бы до тех пор, пока та не не свалилась бы к их ногам. Но, может быть, огненные маги этого не умеют?

Скрипнула дверь — в покои вошла сестра Ферфи. Тиселе воспользовалась этим и вылетела в коридор. Кружить рядом с этой женщиной становилось опасно.

Самые главные строения в замке Ордена были очень старыми, построенными ещё тогда, когда, не вполне поверившие в свою победу огненные маги ушли на север и обнесли своё жилище стенами. Они привыкли, что люди, не умеющие призывать огонь, стремятся их убить. Они привыкли спасаться только тайной и осторожностью. Став вдруг главной силой в стране, они поначалу хотели только одного — места, где жить и передавать пламя следующим поколениям. Убогие хижины, которые они кое-как возвели тогда, давным-давно развалились. Но остался сарай, который торжественно называли Дом Совета, где собирались только самые сильные братья Ордена. Сёстрам туда не было хода. Они имели огромное влияние на дела Ордена, но всё-таки огненные маги подчинялись традициям и традиции говорили, что важны только братья. Дело сестёр — заботиться о будущих поколениях.

Внимание Тиселе привлёк огонёк в узком окошке и она подлетела поближе. В сарае на длинных скамьях сидели старцы — иначе не скажешь — длиннобородые, седые, в красных одеяниях, тёмных настолько, что только отблески огня отличали их от черноты. Перед каждым магом горела свеча на тонкой высокой подставке. Никакой другой обстановке в сарае не было. Когда кто-то из старцев начинал говорить, его свеча разгоралась ярче.

Сначала разговор был совершенно непонятен.

— ...на станции под Найзой брату Варазу отказали в лошадях. Барон Гаро Кретьен пригрозил смотрителю побоями и отобрал свежих коней. Брату Варазу пришлось ждать, пока не отдохнут его собственные. Разбойники разграбили селение Афалу и скрылись.

— Брат Вараз не искал их?

— Брат Вараз рождён в Ордене. Он не владеет магическим поиском.

— Карвийнцы могли бы помочь...

— Карвийнцы не вмешиваются в дела Ордена.

— А жители Афалу?

— Ратуша Кетора обещает им помощь.

— Разбойники?

— Скрылись.

— Это не первый раз.

— ... попираются...

— ... древние привилегии...

— ... корона...

— ... внутренняя дипломатия...

— ... самим наказать...

— ... договоры...

— ... сами попрали...

— ... наказать...

— ... наказать...

— Требую наказать брата Чабито! — вдруг топнул ногой один из старцев, сидящий примерно посередине ближайшей к Тиселе скамьи..

Все выпрямились и заморгали.

— Брат Чабито... — потянул сидящий с краю. — Это который?..

— В прошлом году получил алую мантию... — откликнулся сидящий напротив.

— Неплохой парень.

— Отправлен на запад.

— Нет, на юг!

— В форт на границе со степью...

— Да в чём он провинился?

— Соблазнил мою внучку Ункаю! — снова затопал ногами старик. — Она ждёт ребёнка!

Стало очень тихо. Тишину, казалось, можно потрогать руками.

— Ункая рождена в Ордене, — осторожно сказал кто-то. — Разве она не принесла обетов?..

Оскорблённый дед, казалось, замялся.

— Она ещё носит жёлтые одежды, — неохотно признался он. — Пламя пока... не проявило себя в полной мере.

— Да сколько ей лет? — резко спросил кто-то. — Здоровенная же девица!

— Она родилась той зимой, когда снег засыпал амбар, — вспомнил другой старик. Тиселе это ни о чём не говорило, но все понимающе закивали бородами.

— А куда смотрела сестра Элсо? — вдруг вспомнил ещё кто-то. Тиселе терялась в седобородых старцах, они казались совершенно одинаковыми и она не могла проследить, кто из них где сидит. У них и голоса были похожи.

— Сестра Элсо отстранила Ункаю от занятий, — всё так же неохотно признался дед.

Все снова закивали.

— За что?

— А! Я слышал! — как-то по-детстки обрадовался сидящий с краю скамьи старик. — Это её поймали за поцелуями за амбаром?

— Она рождена в Ордене! — затопал ногами дед. — Вы должны наказать брата Чабито!

Все отвели взгляды.

— Кстати, о сестре Элсо, — вдруг вспомнил старик, сидящий напротив разгневанного деда. — Что там с девочкой, которую доставили в Орден? Ко мне подходил брат Миреле!

— А ко мне — брат Зике! — обрадовался сидящий с краю старик.

— А ко мне — Вёжил!

— Она потеряла контроль над пламенем, — прозвучал ответ. — Сейчас сестра Элсо учит её контролю.

— Заново? — не поверили ему.

— Брат Зидар рассказывал, она испепелила забор...

Снова стало тихо.

— После слома печатей часто происходит всплеск силы, — осторожно произнёс кто-то.

— А где женихи? Почему они не предстали перед Советом?

— В лесу.

— Зачем?!

— Ловят ведьму.

— Какую ведьму?!

— Их отослала сестра Элсо.

— Сестра Элсо...

— А почему она отсылает наших братьев?

— Брат Зике — не самый достойный брат Ордена...

— Да и брат Миреле...

— Брат Вёжил тоже... не блещет...

— Сколько девочке лет?

— Да уж помоложе Ункаи.

Кто-то хихикнул — тонко, по-стариковски. Дед соблазнённой волшебницы покраснел, пламя свечи перед ним взметнулось.

— У нас давно не было свадеб... рождается так мало детей...

— А что Ункая?

— Она — дочь Ордена! — затопал ногами дед.

— Но она же ждёт ребёнка, — рассудительно ответил кто-то напротив.

— Чем сильнее пламя, тем крепче должны быть печати.

— Чем крепче печати, тем больше пламени вырвется, когда они сорвутся.

— Эти балбесы...

— Молоды шибко, а уже жениться хотят...

— А когда следующие испытания?

— Спросите матушку Элсо.

— Сестру Элсо, брат Орёнге!

— ... можно и подождать...

— Что слышно о новых учениках?..

— ... возмущаются, не хотят отдавать...

— ... старые договоры...

— Договоры, договоры! Когда пришлют мяса?! Где хлеб?! Впроголодь детей держим!

— ... показать...

— ... дать понять...

— ... не допустим...

Тиселе потеряла нить рассуждений.

Глава шестая

о том, как проходить испытания

После разговора с братом Тевером положение карвийнцев улучшилось. Их по-прежнему просили о помощи, но теперь обращались к их магическим способностям и не держали впроголодь. На разговоры о возвращении все отводили взгляды и переводили разговор на другую тему. Кто-то упоминал матушку Элсо, но старую волшебницу маги из Карвийна так и не видели два дня подряд, пока поздно вечером женщина не постучалась сама в их покои. Она, казалось, ещё больше высохла, глаза ввалились, волосы побелели, с лица исчезли всякие краски.

Вийник сидел на стуле, грубо сколоченном из старого чурбака, Танар и Ковек расположились у его ног на старой дырявой шкуре. Другой мебели, кроме кроватей, в покоях не было. Юноши развлекались, кидая ножичек, Вийник был погружён в плетение заклинаний, назначения которых они не понимали. Он каждый вечер, как бы ни был устал, плёл какие-то заклинания. Иногда ругался, распутывал, а иногда чему-то радовался и оставлял на завтра.

— Сыновья Карвийна, — вместо приветствия обратилась матушка Элсо, — Орден просит вас об услуге.

— Об услуге?! — взорвался Танар. — Когда мы поедем домой?!

— Наши братья не владеют вашей магией, — не слушая его, заявила сестра Элсо. — Вы могли бы преподать им хотя бы толику ваших знаний.

— Вы это серьёзно? — удивился Вийник. — Сестра Элсо, я, как и мой ученик, хочу домой. Почему мы должны вам помогать?

Женщина устало посмотрела на волшебника.

— Мастер Вийник, вы ничего нам не должны. Я понимаю, наш приём вам не понравился...

— Не то слово! — встрял Танар, но Вийник положил руку ему на плечо и заставил промолчать.

— Но надеюсь, что вы поймёте. Я отвечаю за детей нашего Ордена и то, как вернулась Кикса...

— Вы думали, это мы на неё напали? — с вызовом спросил Ковек.

Матушка Элсо вздохнула.

— Я не знала, что и думать.

— А теперь знаете? — заинтересовался Вийник.

— Теперь это неважно. Кикса...

— Тевер сказал, вы выдадите её замуж! — перебил волшебницу глубоко возмущённый Ковек.

— Возможно, — сухо ответила матушка Элсо. — Какое тебе дело до её судьбы, маг из Карвийна?

— Вы спятили?! — разозлился Ковек. — Она же маленькая! У меня... у меня сестрёнка дома осталась, одних с ней лет! Ей в куклы играть! Учиться!

Сухие губы матушки Элсо тронула улыбка.

— Возможно, она и будет учиться. Не думай о ней, мальчик. Мы о ней позаботимся.

— Мы хотим уехать, — настойчиво произнёс Вийник. — Завтра же. Хотя если вы дадите возможность попрощаться с Киксой, мы будем рады.

Матушка Элсо странно скривилась.

— Завтра вы её не увидите. Вернее... о, да, вы её увидите, маги из Карвийна!

Она вышла из покоев, даже не потрудившись закрыть за собой дверей.

— Закрой, Ковек, — попросил Танар. — Ну и баба!

— Что она имела в виду? — спросил Ковек, притворяя дверь.

— Кто её разберёт? — пожал плечами Танар. — Мастер Вийник, может, ну их? Уедем сами. Они нас не отыщут, куда им!

Вийник не ответил. Он сидел, уставившись перед собой и что-то быстро переплетал во вспыхивающих алым заклинаниях.

Кикса никогда в жизни так не уставала. Никогда она так не училась. Матушка Элсо гоняла её и днём и ночью. Киксе казалось, что невозможно выполнить её требований, но матушка Элсо настаивала и девочка пробовала снова и снова. У Киксы обгорели брови, руки покрылись волдырями, а волосы матушка Элсо спасла в последний момент, накрыв платком из негорючей ткани. Тиселе девочку не навещала, да у Киксы сил оставалось только дойти до кровати и рухнуть. И вот поздно вечером дверь отворилась, когда Кикса уже засыпала.

— Матушка! — вскочила девочка, с трудом разлепляя заспанные глаза.

— Уже спишь, — произнесла женщина и непонятно было, одобряет она это или нет. — Завтра испытания. Ты знаешь о них?

— Н-н-нет, матушка... — пролепетала Кикса. Испытаниями называлась проверка мастерства учеников Ордена. После них молодые девушки и юноши получали одеяния сестёр и братьев ордена. Те, кто посильнее — алые, кто послабее — оранжевые. Алые означали, что ученик освоил огненное волшебство. Оранжевые — что пламя горит не так уж ярко, а, может быть, мало старался. Такого братом или сестрой не назовут, ему придётся постараться ещё и прийти с остальными на следующее испытание.

До сих это всё Киксу не касалось. Её уделом было серое платье жены рождённого в Ордене брата, какого — укажет Совет. Потому-то девочка и не старалась учиться: к чему это? А теперь... теперь...

— Испытания не привязаны ни к времени года, ни к праздникам, — зачем-то пояснила матушка Элсо. — Когда у нас находится двое или трое детей, которым пора — мы их устраиваем. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Н-н-нет... — ошеломлённо промямлила Кикса, всё ещё не веря своим ушам.

— Пришло время тебе решать, девочка, — с внезапной грустью сказала женщина. — До сих пор я решала за тебя. Но сейчас — не могу. Думай ты.

— О чём вы, матушка?

Матушка Элсо вздохнула.