Кадет

Темнота постепенно истончалась, переходя на утреннюю серость, она стремительно наступала единым фронтом и вскоре, вот-вот должна перетечь в рассвет. Уже можно разглядеть даже мелкие детали. Я всматривался в лицо девушки, она, широко распахнув глаза, пыталась рассмотреть мое. Непонятно откуда появившийся шалун внутри меня заставил вначале хихикнуть, затем, уже не сдерживаясь в полный голос засмеяться. Можно и, наверное, даже нужно было в таком случае девушке покрутить пальцем возле виска. В моем времени так бы и произошло. Здесь не там. Девушка просто отстранилась, она не поняла меня и попыталась встать с колен. Явно обиделась. И я ее понимал. Другую реакцию ожидать было бы глупо. Я одной рукой приостановил попытку освободиться, другой рукой, вернее пальцем, тыкал в сторону ее лица, затем в свое, продолжая смеяться. Смех заразителен, все об этом знают, что-то подобное произошло и с девушкой. Вначале несмело хихикнула, потом, как и я залилась веселым звонким смехом. Так смеются дети. Без оглядки на условности, отдаваясь полностью и целиком безудержному веселью. Я помню, достаточно было в игре просто показать моей сестренке палец, и она смеялась до икоты, остановить без вмешательства невозможно. Маме один раз пришлось срочно бежать за водой, чтобы сбрызнуть на лицо дочери. Такой вот смех порой случается.

— Ты почему смеешься? — Сумел все-таки перебороть себя.

— Ха-ха-ха, — никак не могла остановиться девушка, ее смех уже стал напоминать тот самый, когда пришлось применять по отношению к сестренке воду.

Смех хорош тогда, когда он неосознанный, просто смешно человеку и все тут. У меня он как защитная реакция на парадоксальную ситуацию. У девушки по всему тоже такой. Сработала своего рода защита на боль и страдания в виде смеха. А может ведь перейти и в слезы....

Во! Что и требовалось доказать: моментальный переход от смеха к рыданиям. Что тут скажешь.... Женщины они такие. Смех может перейти в плач, или наоборот, и объяснить, почему так происходит, никто не рискнет. Даже сама женщина. А я так тем более. Но предотвратить истерику необходимо. Осторожно сжав ее лицо, все-таки боюсь причинить ей боль, прикоснулся к разбитым устам своими опухшими губами, изобразив поцелуй. Все также осторожно стал покрывать легкими поцелуями ее заплаканное лицо, собирая катившиеся по щекам слезы, лишний раз убеждаясь, что и она подверглась экзекуции, лицо, как и мое, было сплошной синяк. Кто-то очень постарался наложить маску из ушибов и ссадин. Незнакомка неуклюже и неумело пыталась отвечать на мои ласковые прикосновения. Смех постепенно перешел в всхлипы. Она легонько коснулась пальцами моего разбитого лица, пробежались по болячкам и остановились возле губ. Теперь уже она стала ласково целовать, едва прикасаясь к ранам, и мне совсем не было больно. Наоборот, казалось, она своими прикосновениями исцеляет, убирая боль и опухлости.

— Так почему ты смеялась? — Вновь задал я вопрос.

— Ты смеялся так заразительно. Я не удержалась, тоже стала глузовати. А почему ты смеялся? Хотя я уже знаю почему. Увидел рыжую дивчину, веснушки на лице....

— Да нет же, причем тут твои веснушки. Мне просто стало смешно, когда увидел разбитое лицо. Точь — точь, как и у меня. И мне пришло в голову: — вот два бомжатника, избитые и неприкаянные, ничего лучшего не придумали, как раздеться догола, и заняться любовными играми. Со стороны, вероятно, было бы смешно смотреть на нас. Вот и рассмеялся.

— Не знаю.... Я бы не смеялась над ними. А кто такие бомжатники?

— Ну, это люди, потерявшие стержень в жизни. Ни дома, ни родственников, ни цели в жизни не имеющие, живущие по инерции.

— Тогда да, я похожу на таких людей. И я их жалею. И себя тоже мне жалко. Спасибо тебе, что ты оказался на моей дорожке. Я бы так и не познала счастья быть женщиной. Ох, елы-палы я совсем забыла. Ты отвернись, мне надо подмыться. Кровь нужно смыть. Чо ты так смотришь? Да! Я девственница, и ты у меня первый мужчина. Давай отвертайся.

Легко и даже грациозно она встала с моих затекших ног и пошла к реке. Я осмотрел свое хозяйство. Ничесе. Весь в крови. Тоже встал и поспешил к воде. Прохладно конечно, но терпимо. Эх, жаль, нет ванной комнаты рядом, горячий душ не помешал бы. Ну что же на нет и суда нет, пользуемся тем, что нам бог послал. Поплескался в проточной воде и бегом на берег. Там уже стояла моя принцесса и дрожала от холода. Утренняя свежесть давала о себе знать. Сухим из всей одежды был лишь мой китель, его я и накинул на голое тело девушки, попутно отметив, что выглядит она неплохо. До известного стандарта 90-60-90 не дотягивает. Может, небольшой рост влияет, а так все на месте, фигурка очень даже ничего, особенно груди, прямо скажу — соблазнительны, о чем мой дружок недвусмысленно намекает, уже нацелился на продолжение праздника жизни, но я притормозил его поползновение. Вот только не удержался, накидывая на тело девушки свой мундир, прижал ее к себе. Она не отстранилась и вроде как была не прочь повторить понравившуюся процедуру соития.

С усилием оторвавшись от девушки, я с видом опытного Дон Жуана заметил:

— Нужно переждать некоторое время. Могут возникнуть болевые ощущения. Ты же лишилась девственности. Поберечься надо.

— Знаю, но мне было так хорошо с тобой, я и боли почти не испытала и готова вновь ощутить тебя во мне, почувствовать вот этого... — она несмело взяла в руки вздыбленный фаллос и ласково затеребила, перебирая своими пальчиками плоть. Такого издевательства я не мог выдержать, просто не мог сдержаться. Девушка, поняв мое состояние, плотно прижалась и, обняв за шею руками, повисла на мне, обхватив ногами поясницу. Ноги от напряжения подогнулись и я, стараясь не уронить драгоценный груз, осторожно положил ее на землю и тут же вошел в мягкую верхнюю плоть. Она лишь слабо вскрикнула, и, не разжимая ног, заелозила подо мной помогая войти в свою раненую часть тела полностью. Все закончилось очень бурно, и она и я испытали новые ощущения, заставляющие нас стонать и вскрикивать от наслаждения.

Я поспешил встать, почему-то в голову пришла мысль: мое, достаточно тяжелое тело, вмяло девушку в землю. Помогая подняться, озабоченно поинтересовался её состоянием.

— Не беспокойся, все нормально. Я никогда не думала, что это так прекрасно. Чувствовать на себе тяжесть мужчины и не бояться этого. Да я и не поняла толком. Такое чувство, что я и ты это одно целое, неотделимое.

Слегка прикоснувшись разбитыми губами моего подбородка, изобразив тем самым поцелуй, она вновь залезла в воду.

— Уже светает, ты заметил? — Одетая в мой китель девушка смотрелась сногсшибательно. Боясь, что это зрелище вновь меня бросит в ее объятия, поспешил хоть как-то отвлечься. Поднял свои брюки и решил их прополоскать. Выжимать одному было несподручно, и девушка кинулась помогать. Выкручивая и отжимая таким нехитрым способом воду, подумал: — ведь так и не узнал толком, с кем посчастливилось познать радость первого в моей жизни любовного угара. Надо, надо познакомиться. Надеюсь, не скажет типа: "Секс еще не повод для знакомства". Все-таки не то время, не те нравы.

— Как тебя зовут? О, моя прекрасная незнакомка.

— О! Мой незнакомый, но такой желанный друг. Зови меня Марией. А как прикажете величать вас мой рыцарь?

— Разрешаю вам называть меня.... — Я на миг задумался. Хотелось продолжить шутливый разговор, видно было ей он доставляет удовольствие. Что-то ничего в голову не шло. — А-а, зови Петро, просто и красиво. Можешь немного рассказать о себе, если конечно тебя не затруднит.

Девушка или не хотела делиться сведениями, или просто не знала с чего начать. Молча стала собирать лежавшую тут и там одежду. Я не настаивал. Пока раскладывал на земле свои штаны в надежде, что они хоть чуточку высохнут, пока надел волглые подштанники, она успела сполоснуть и отжать свое нижнее белье. Следуя моему примеру, пыталась натянуть на себя влажную одежку, но, как и у меня, получалось плохо. А куда деваться? Вон уже по мосту прогрохотала первая повозка, или трамвай. Ах да, тут пока еще, по всей видимости, конка бегает. Трамвай будет чуть позже. И, тем не менее, появление людей не за горами, вскоре люд появится, и мы наверняка кого-нибудь заинтересуем. С голыми телами как-то не хочется на глаза попадаться. Здесь явно не нудистский пляж. Не поймут. Хочешь, не хочешь, а придется натягивать влажную одежду. Мы стали торопливо отжимать все тряпки, тут же одевать, меня так и подмывало спросить, зачем ей столько много шмоток, ведь лето, тепло, и я не утерпел:

— Почему моя милая Мария на вас такое количество одеяний надето? Причина какая-то есть?

— Как не быть? Конечно, есть. Я ведь замужем состою. Да, да. Не смотри так удивленно. Три года как я мужняя женка.

— А как же твоя девственность?

— Я знала, что ты спросишь. Объяснить такое сложно, но в моем случае оказалось все просто. Муж у меня уже в возрасте. Хлебопек он, пекарню имеет и лавки держит в хлебном и калачном ряду, и его брат младший с ним. Такой же прыщ, вредный гадина. Моложе на десять лет свово брата, и также как старший болезненный. Ни у того, ни у другого не маячит. Ну, тот самый..., — она вновь оказалась рядом и попыталась прикоснуться к так понравившейся игрушке — вот этот, который у тебя всегда стоит. Вот оба и бесятся. Меня они считай, купили у моего отца. У нас в семье, было семь сестричек, я старшая. Отец добивался, чтобы наследник родился, а мать все девок рожала. Злился и бил ее по-черному. Напьется и начинает вымещать на ней свою досаду. Она и научила. Чтобы телу меньше перепадало, надевай, говорит, на себя все что можно. Чем больше навзденешь, тем меньше достанется телу. Синяков не будет. Вот я и вспомнила про такой способ. Ведь купив меня, они что придумали. Стали склонять, чтобы я ихние причиндалы возбуждала.

— У обоих что ли?

— Ну да. А куда мне деваться то. Отцу я и на дух не нужна стала. Он был рад отдать любому, купец-то без приданого взял. Так что попала я.... Стыдно вспоминать. Но все одно сделать меня женщиной ни у мужа, ни у его брата не получалось. Хоть забей, ничего не могла, да и не хотела, помогать им. Вот и лупили от своего бессилия. Ты, верно, спросить хочешь, почему я их не лишила жизни? Думала и про такой выход. Но кто поверит бабе. Сразу кандалы наденут и в Сибирь погонят. Да и грех на душу брать, как-то не очень хотелось перед господом предстать виноватой. Терпела, терпела и вот вчера они напились до чертиков и стали издеваться надо мной, бить, а энтот..., младший придурок, решил лишить меня девственности рукой. Тут уж я не выдержала. Стукнула обоих бутылякой по голове. А они возьми и окочурься. Я испугалась и вот решилась распрощаться с жизнью. Хорошо, что тебя встретила. В церковь схожу, отмолю грех и в твою честь поставлю самую большую свечку. Ты, мне самим господом был послан, чтобы уберечь. Возбужденная своими словами она бухнулась на колени, быстро-быстро закрестилась, мелко перебирая рукой, а затем стала целовать мои еще пока босые ноги.

— Маша, Маша, да ты что. Придумала тоже. А ну прекрати. — Я поспешно стал ее поднимать, мне было не по себе от ее эмоционального порыва, захотелось защитить, оградить от всех и всего, готов был сделать невозможное. Прижавшись всем телом ко мне, закинув голову и ловя взгляд, продолжала свою хвалебную речь в мою честь, постепенно переходя на описание своих ощущений и чувств:

— ... не ожидала что именно здесь встречу свово милого дружка. Нежданно-негаданно. Мне кажется, я сплю и вижу чудесный сон. То, что мы сделали сейчас, грешно, но как оно прекрасно, божественно бесподобно. Я вся горю от стыда, но я хочу испытать это чувство снова и снова. Ты меня осуждаешь?

— Нет, я просто счастлив. Я знаю, счастье состоит из множества приятных моментов. И вот эта река, и солнце что уже появилось, и ты. Все что нас окружает. Даже неприятности. Ведь не может счастье состоять из одних белых полос. Есть и черные, но преодолевая их, тоже испытываешь счастье. Вот и ты, сумев победить невзгоды, откинув все тяготы и беды, испытала чувство удовлетворения. А для меня любая мелочь, связанная с тобой теперь приятна. Поцеловал тебя, и ты ответила. Это ли не счастье.

— Ох, как ты красиво говоришь. Как я ждала этих слов. В своих снах я уже видела тебя и слышала такие вот речи. А просыпаясь и видя дебильные морды двух придурков огорчалась. Горько было понимать, что все хорошее со мной происходит лишь во сне. Счастье мое, солнышко, взошедшее для меня, свет очей моих. Я мало тебя знаю, но мне почему-то кажется ты для меня самый близкий человек, ты это я.

Она вновь потянулась ко мне пытаясь поцеловать. Я испугался, подумав, что в состоянии эйфории она разбередит запекшие от ран губы. Положив на них свои пальцы, осторожно придержал рвущуюся ко мне Марию.

— Потерпи милая. Мы с тобой еще не раз познаем страсть, нам же не обязательно расставаться. Да и не отпущу тебя я уже. Ты моя и только моя.

— Да, да, говори, еще говори. Я готова слушать тебя бесконечно долго. Мне так не хватало тебя, я молила господа о чуде, и оно произошло. Ты мое чудо.

Интересно, кого же она во мне увидела? Спасителя? Божьего посланника, или своего ангела-хранителя? Я-то знаю себя, не ангел — это точно. Просто мимо шел. Всего-навсего.

От девушки ощутимо несло смесью тоски и страха, заставляя тело застыть в ожидании нового несчастья. Я даже оглянулся в поисках затаившегося врага. Нет, вокруг одна пустота, окутанная ночной непроглядностью, да еще вот, повисшее на мне, вздрагивающее от рыданий тело девчонки. Появилось желание крепко обхватить, обнять и заслонить от всех бед и людского зла. И пусть эта девчушка совсем не сестра, которую не смог уберечь, все одно, желание спрятать у себя на груди, не дать ее в обиду окутало меня. Толкало на подвиги во имя любви, страсти и других безумств, свойственных, наверное, всем молодым и нетерпеливым, ждущим от жизни такой же отдачи.

Если честно я себя ну никак не видел в роли спасителя и благодетеля. Сам витаю еще в облаках, весь такой загадочный и запутавшийся в мыслях и желаниях. Непреднамеренно сделанное доброе дело по спасению от суицида девушки перевернуло мое сознание, заставив усомниться в недобрых и злых намерениях — отомстить всем причинившим мне боль. Главным на данный момент посчитал — стремление сберечь, не дать погибнуть ставшей в один миг близкой и дорогой для меня Марии. Пусть я и не знаю всей подоплеки случившегося, не представляю, что именно толкнуло девушку повесить на шею камень и почти уже шагнуть за кромку. Не знаю и знать не хочу. Просто шел мимо....

Все-таки мужчина, а я уже считаю себя таковым, более рационален. Как бы не было мне сейчас хорошо, но действительность говорила, и даже кричала хриплым мужским голосом с моста:

— Тю, и що таке там у вас происходит? Утопли што ли? Помощь нужна?

Пока вежливо спрашивает. Их кстати на мосту трое. Мне уже не нравится.

— Благодарствую за заботу. Все хорошо. Жинка вот решила бельишко прополоскать, а я помогаю.

Тут же шепотом Марии:

— Собираемся быстрее. Боюсь, они нам захотят помочь. Снимут все твои платья и юбки, да и мой мундир им понравиться может.