Но уже сказанного оказалось достаточно. Демократия, и борьба с мировым коммунизмом в целом, мадам Чан Кайши беспокоили мало, а вот страдания китайских меньшинств она приняла близко к сердцу, и ещё ближе — немаленькие капиталы страдальцев. По мнению самой мадам, лучшим местом вложения этих капиталов был бы так нуждающийся в финансовых вливаниях Тайвань. Конфликт с Индонезией на фоне противостояния с огромным Китаем, где совсем недавно так удачно и скоропостижно врезал дуба председатель Мао, мадам Чай Канши не смущал. Тем более, что рвущиеся повоевать с кем-нибудь полегче, чем НОАК, генералы убедили её, будто Индонезия, это соломенный домик, который развалится стоит на него только подуть. О том, что Сукарно, хоть и похожий внешне на Нуф-Нуфа, обладает упрямством и решительностью серого волка, генералы и дипломаты скромно умолчали. А про то, что за спиной индонезийского президента маячит зловещая красная тень северного Наф-Нафа, никто из присутствовавших на встрече старался и вовсе не думать. Так было легче. Сам генералиссимус Китайской Республики и безучастно наблюдал за подготовкой похода со стороны, не вмешиваясь, но и не препятствуя. Глух он остался и к убеждениям помощника госсекретаря США Парсонса, что вмешательство Тайваня во внутренние дела Индонезии ущемляет «интересы свободного мира в Юго-Восточной Азии».

Сун Мэйлин — последняя императрица Тайваня

Для проведения великого южного похода тайваньские милитаристы собрали внушительную армаду, включавшую четыре эсминца, четыре эскортника, двенадцать больших и средних десантных кораблей, военные танкеры, войсковые транспорты и тральщики, всего 30 вымпелов. На них погрузился 653-й полк морской пехоты Тайваня, «боевой офицерский батальон» и батальон добровольцев присланный президентом Южной Кореи Ли Сын Маном. Кумир азиатских антикоммунистов всей душой жаждал поучаствовать в очередном крестовом походе против красных безбожников, но тут уже на него надавили Гертер и Госдеп США, всерьез испугавшиеся эскалации конфликта и повторения корейской войны. Общими усилиями старого пердуна смогли отговорить от авантюры, пригрозив в противном случае перекрыть военный кислород уже самой Южной Корее. Старичок внял голосу американского разума, с горя казнил очередного левого политика и ограничился отсылкой добровольцев, правда, вооружённых до зубов, сплошь ветеранов войны и упоротых антикоммунистов, количеством больше смахивавших на полк, а не батальон. Командующим назначили генерал-майора Юань Гуйженя, командира 1-й дивизии морской пехоты Тайваня. 22 апреля, в день штурма Паданга, вся эта кодла, числом в восемь тысяч рыл, отчалила из Тайбэя, взяв курс на Сулавеси, и спустя десять дней бросила якорь в порту города Манадо.

Несмотря на взаимную агрессивную риторику и доведенные до крайней степени упреки между Джакартой и Тайбэем, новость о китайском вторжении повергла правительство Сукарно в шок. По столице поползли панические слухи о возможном со дня на день совместном десанте мятежников и гоминьдановцев прямо в саму Джакарту. Кое-кто из граждан побогаче присел на чемоданы, а народ победнее ответил привычным способом и по третьему кругу побежал громить все, что ещё осталось от столичного китайского бизнеса. Но на этот раз полиция и армия оказались наготове и пресекли беспорядки в зародыше. Однако волнения в столице меньше всего беспокоили президента и его генеральный штаб. Появление чанкайшистов спутало им все стратегические карты, разом обнулив тотальное превосходство индонезийских ВМФ на море и ВВС в воздухе. И что ещё хуже, единственный корабль, способный на равных противостоять тайваньским эсминцам, торчал сейчас в ремонте с расчекрыженным бортом, и раньше июня надеяться на него не приходилось. Дополнительную тревогу у военного командования вызывал захват мятежниками Моротая. Гигантский аэродром, построенный союзниками на этом острове во время войны и рассчитанный на 250 самолётов, включая 170 тяжелых бомбардировщиков, имел две взлётно-посадочные полосы, протяженность большей из которых составляла 2100 метров. Эти самые бомбардировщики, точнее их возможности, и вызывали острое жжение в нижней части тела у членов кабинета министров молодой Республики. В свете происходящего столпотворения и попрания основ международного права, мало кто в индонезийском правительстве сомневался, что у мятежников теперь в ближайшее время появятся если не Б-29, то Б-17 или Б-24 точно. При этом существенной разницы не было, поскольку больше всего правительство опасалось психологического эффекта от возможных бомбардировок, а не материального ущерба.

ОТВЕТКА

С прибытием Гоминьдана боевые действия на Сулавеси активизировались. К этому времени, мятежники при поддержке авиации смогли несколько продвинуться вперед на основном направлении, им удалось проникнуть в центральную часть острова. 4 мая Перместа, используя иностранные корабли под голландским флагом, высадила десант в портовом городе Посо, на восточной стороне перешейка, обойдя таким образом оборонительные позиции правительственных войск. В Посо с десантом соединился ещё один отряд мятежников в 200 человек, вооружённый 75-мм безоткатными орудиями. Этот маневр позволил мятежникам перенести центр тяжести боевых действий в центральную часть Сулавеси и перехватить сухопутные коммуникации противника. Теперь удерживаемый правительственными войсками город Палу сам оказался в изоляции на осадном положении. Однако дальше дело не пошло, взять Палу повстанцам не удалось, продвижение застопорилось и дальнейшие бои свелись к позиционным перестрелкам, стычкам и коротким рейдам. Бойцам Перместы не хватало боевого опыта, вооружения и организации. Махновцы же из 999-й бригады плохо подчинялись дисциплине и участвовали в боевых действиях только когда хотели, зато грабили, стервецы, за троих. Чанкайшистов до поры до времени полковник Самуал пускать в бой опасался, отделываясь от настойчивых предложений гоминьдановских генералов вежливыми отказами и ссылками на тонкость политического момента. Он вообще не сильно обрадовался прибытию «союзников». Помощь, это, конечно, хорошо, но такая могла выйти и боком, поэтому главнокомандующий Перместы немножко осторожничал.

Тем временем под давлением Сукарно, требовавшего безотлагательных мер, генеральный штаб торопливо планировал воздушную операцию «Гаруда I». Поражение повстанцев на Суматре развязало военному командованию руки и теперь оно смогло быстро перебросить на «восточное направление» всю наличную ударную авиацию. Особые надежды возлагались на новые реактивные бомбардировщики Ил-28, недавно полученные из СССР и успевшие зарекомендовать себя на Суматре, но лично участвовавший в разработке плана вице-маршал Сурьядарма, командующий ВВС, развеял эти надежды. Он на пальцах объяснил присутствующим, что Ил-28 конечно замечательный во всех отношениях песават (инд. — самолёт), но требует длинной взлетно-посадочной полосы, которые в настоящий момент есть только на Яве и Суматре, была правда ещё одна, да-да, на острове Моротай, мы как раз собираемся туда…

Таким образом командование могло рассчитывать только на четыре бомбардировщика B-25 «Митчелл» и шесть истребителей Р-51D «Мустанг», имеющих возможность работать с местных грунтовых аэродромов. По плану операции, первый удар должен был наноситься одновременно по расположенным рядом аэродромам Мапангет и Тасука в Манадо. Если первый налёт был успешным, самолёты должны были вернуться, перезагрузиться и немедленно повторить удар уже по аэродромам Моротай и Джайлоло. Успехом считалось уничтожение не меньше половины самолётов противника на стоянке. Если же этого сделать не удалось, тогда самолёты должны были вернуться на запасные аэродромы, дождаться ночи и повторить операцию на следующий день. Ради сохранения секретности и безопасности самолёты должны были взлетать с разных аэродромов. Общее руководство было возложено на майора Лео Ваттимена (реальная история)

Операция началась 7 мая 1958-го года, ровно в 4.00 с аэродромов Лаха, Лянг и Амахаи на остров Амбон взлетело 4 «Митчелла» и 5 «Мустангов». Точкой рандеву самолётов был выбран остров Манголе в 320 км северо-западнее Амбона. Отсюда соединившийся отряд направился бомбить врага. По замыслу генштаба, очень рассчитывавшего на внезапность, первый этап операции должен был занять не более шести часов, но с самого начала всё пошло не по плану. Командование Перместы прекрасно понимало угрозу, исходящую от авиации противника и если на суше оно ещё опасалось пускать союзников в бой, то на море использовало безо всякого стеснения, тем более что ничего другого не оставалось. Поэтому почти сразу по прибытии китайские корабли, оснащенные радарами, снова вышли в море, организовав радиолокационные дозоры на наиболее угрожаемых направлениях. Одним из таких дозорных был эсминец «Дан Янг» типа «Кагеро», несший дежурство в Молуккском море между островом Хальмахера и северным Сулавеси. «Дан Янг» был старым японским эсминцем ещё довоенной постройки, но в 1954-м прошел модернизацию, получив американскую зенитную артиллерию и радар SC-2, позволявший обнаруживать самолёты на дистанции до 160 км. Он и засек приближающуюся с юга группу пепелацев, неторопливо ползущую на высоте 2000 метров. Капитан корабля Шонг Юн Чен немедленно передал информацию на базу. Поднятые по тревоге истребители мятежников, используя наведение с эсминца перехватили ударную группу в 50 километрах от побережья Минахаса. Четвёрка «Мустангов», зайдя со стороны солнца, внезапно свалилась сверху на ничего не подозревающего противника, и с первого же захода завалила один бомбардировщик и истребитель. В воздухе тут же закипела «собачья свалка». Элемент неожиданности был потерян и пользуясь тем, что истребители сковали возникших из ниоткуда мятежников, старший группы, майор Шри Малджоно, приказал оставшимся бомбардировщикам выходить из боя. Всего на свои аэродромы вернулось два изрядно потрепанных бомбера и три «Мустанга», один из которых сел на вынужденную и был списан. Прибывшим в район кораблям флота удалось выловить из воды четверых, ещё восемь человек, среди которых было четыре дефицитных пилота, пропало без вести.

Больше дотянуться до горла врага было нечем, замена самолетов требовала времени, как и переподготовка пилотов, и так проводившаяся по ускоренной программе. Видя тоску и уныние подружившиеся с его генералами, Сукарно понял, что ему ничего не остается, как искать помощи на стороне. Оставив военных колдовать над картами и делать выводы, президент попросил министров не просрать страну до его возвращения, и первым же поездом укатил в Москву.

Эсминец «Дан Янг»

РУКА МОСКВЫ

В Москве к такому резкому качанию политического маятника последние годы относились чересчур нервно. И пока президент Индонезии на ближней даче отпаивался от пережитого стресса коньячком, Наф-Наф собрал в каменном домике экстренное заседание своей «избранной рады».

Первый секретарь поправил очки и окинул собравшихся в зале заседаний Президиума сердитым взглядом:

— Значица, так, товарищи, перво-наперво хотелось бы прояснить, почему у меня на коврике перед дверью товарищ Сукарно вторые сутки ночует? Слово вам, товарищ Серов.

— Так проблемы у него с контрой на Суматре и Сулавеси, — пожал плечами Серов. — Да ещё чанкайшисты встряли. Мы такого не ожидали, вот некоторые и расслабили ягодичные мышцы. Внушение сделано, сейчас работаем, восстанавливаем картину.

— Понятно. Дипломатии есть что добавить к пояснениям наших реставраторов? — Хрущев вопросительно посмотрел на Громыко.

— В Китае после смерти Мао многое изменилось, Никита Сергеевич, — бесстрастно произнёс Андрей Андреевич. — Кормчий был жестким, самостоятельным и непредсказуемым политиком, а Чжоу Эньлай и новое руководство склонны проводить более мягкую и гибкую политику, прислушиваясь к нам. Тайвань воспринимает эти изменения как слабость, тем более, что после покушения на Чжоу в 55-м они, почитай, отделались легким испугом. Вот и обнаглели.

— Обращение в ООН не поможет? — спросил Первый секретарь.

— Вряд ли, — министр иностранных дел олицетворял собой аллегорию скептицизма. — Не следует забывать, что Тайвань — постоянный член Совета Безопасности, с правом вето. Ноту мы конечно заявим, но реальных возможностей повлиять на этих отморозков из антикоммунистической лиги у нас пока нет. Причем насколько я успел выяснить американцы также пытались их остановить, но не преуспели.

— Значит вы считаете, Андрей Андреевич, что за спиной Чан Кайши стоят не американцы? — поинтересовался Серов.

— Разумеется американцы, но неизвестно, от кого именно в администрации Эйзенхауэра исходит инициатива.

— А не может ли это быть попытка отвлечь нас от ситуации вокруг Ливана товарищи? — насторожился Хрущев.

Громыко на секунду задумался:

— Сейчас однозначно можно сказать, что здесь не замешан госдепартамент, Гертер конечно не голубь, но и ястребом его не назовешь. Он склонен искать компромисс, не любит раскачивать лодку и плотно сидит под каблуком у Эйзенхауэра. Для Айка такая комбинация, это слишком мелко, неопределенно и незначительно. Я бы подумал на Фостера Даллеса, но…

— Но Даллес то у нас ещё один остался, — хмыкнул Серов. Он общую подноготную знал и в том, чьи ушки торчат из новой проблемы, лично ни секунды не сомневался.

Громыко пожал плечами и промолчал, гадательная геометрия не была его любимым предметом.

— Так, товарищи, с американцами выясним позже, Иван Александрович, ты же мне говорил, что местные мятежники вроде, как и не мятежники вовсе, а эти, как их, партикавалеристы, нет, партиклерикалы, тьфу, язык сломаешь, в общем не сепаратисты, а патриоты все как один. Как они отнеслись к этому, интервенция же вроде как. Белячки у нас в гражданскую, помню, не все англичанам с французами рады были. А эти?

— Партикуляристы они, Никита Сергеич, — подсказал Серов. — Рады то может и не все, да только Коминтерн подкачал, ликвидировали лидера мятежников, молодцы конечно, прямо как по учебнику, море, самолёт, бомба, вот только он главным противником иностранного вмешательства и был. Не то, чтобы жалко, но поторопились наши интернационалисты.

— А в Пекине кто стрельбу возле индонезийского посольства устроил? Китайцы были в ярости, — пожаловался, воспользовавшись возможностью, Громыко.

— Не поняяял, — протянул Хрущев и уставился на начальника ГРУ, — Михаил Алексеевич, вы там совсем охренели?

Шалин хладнокровно пожал плечами.

— Сложно работать через пятые руки, Никита Сергеич, а у товарищей на местах с дисциплиной принятия решений пока большие проблемы. Слишком самостоятельные и независимые, торопятся к мировой революции. В Пекине пытались устранить местного консула, оказавшегося вторым лицом у мятежников, но не сложилось. С китайскими товарищами инцидент уже урегулировали, Индонезия за него вступаться не стала, а стрелки посидят пару лет на китайской баланде за то, что стрелять не умеют. Заодно подумают.