Моя борьба))

Ветер перемен...

Не стали меня дедушки будить. Шмотки мои в охапку, меня в тулуп и на заднее сидение определили. Я и не проснулся даже. А проснулся я когда уже к озёрам приехали и остановились. Выбрался я на утренний холодок. Солнышко ещё не взошло. В труселях, стою, промаргиваюсь. Хде я? Хто я? Как сюда попал? Они все надо мной укатываются, до чего потешный вид я им собою явил. Просыпайся, мол, рыболов-спортсмен-любитель! А то проспишь всё на свете!

Обратно я в "волгу" нырнул, нашёл в уголку одежды свои, приоделся и сызнова наружу выбрался. Какие к фигам сандалики? Босяком! Умылся в озере. И обрадовался! Не бросили меня! С собой захватили. Баба Анжела костерчик уже распаливает, дед Саша лодку качает, а дед Костя снасть приготавливает. И мотор. Мне баба Анжелка кофию налила с термоса и бутер с колбасой соорудила. И мужикам тоже по здоровенному замастрячила.

Позавтракали мы и поплыли. Бабулю на берегу оставили. Тут меня деликатно поправили. На тему "поплыли". Дескать, плавает токмо дерьмо! А моряки по водам ходют! В общем пошли мы! До середки опять дошли и начали мы с дедом Костей кружки за борт налаживать. А дед Саша в нашу снасть не верит, изволит над нами "беззлобно" подтрунивать и культурно издеваться. Поскольку все надежды возложил он на новенький углепластиковый спиннинг. Из самой Японии завезенный ему по специальному заказу. Тамошними партийными товарищами приобретённый. С блёснами! И нахваливает он свой пресловутый спиннинг, и порочит по всякому наши кружки самостроганые. И бахвалится что всю рыбу достойную его спиннинга он из озера повыдергает! А кружаки наши ему токмо мешать будут и путаться. Послал его деда Костя пешеходно-специальным маршрутом и велел заткнуться пока мы дело делаем.

Выпростали мы кружки за борт. Отошли в сторонку. От кружков подале! А то чуем, что деда Саша всенепременно кружки наши спиннингом своим поповыловит. Встали в сторонке и рыбачить все принялись. Мы с дедом Костей удочками. Как приличные люди, а деда Саша с махалкой своей мастерится. И ведь споймал, какого-то лоха подводного. Накручивает катушку, пыхтит-упирается. Удилищем изогнутым в кольцо гордится в полный голос. Слова произносит в азарте. Всякие. И выволок он щукоподобного крокодила. Ростом с меня. Ну, немногим меньше. Чуть-чуть. Но подлиньше Егорки точно будет!

К борту его насильно подволок, арестанта этого, а тут и я с сачком подсуетился, принял вес! Даже встал во весь рост. И в лодку его поволок. Заволок я его в лодку, а этот гад как начал хвостом своим размахивать! Не вылезая из сачка! И как даст этим хвостом своим прямо по ноге мне. Да и вышиб мне опору! Я из лодки кувырк, глазоньки закрывши! От неожиданности водицы мокренькой хлебнул, потерял плавучесть и на дно пошёл, этак топориком! Дедушкам не до бандита этого пресноводного сразу стало. На перегонки они за мной следом! Штанов не снявши... я и до дна-то не успел погрузиться, и напугаться не успел, как выловили меня и спасли! И в лодку обратно препроводили.

Где меня опять хвостом по физии щуко-крок благодарный встретил. Снова здорова!

Я его за это тут же на месте и облевал, воду из себя исторгнув! Зато задышал, лучше прежнего. Дедушки тут в лодку залезли, уверились, что со мной полный порядок. Что дышу и глазами лупаю, и хохотать принялись! "Как он его! За борт-то выкинул!" и хрюкнуть не поспел никто! Только и видали, сердешного!" И деда Саша на деду Костю бочку накатил! Почему до сих пор мол внук плавать не обучен! Куда мол, смотришь пень сивоусый! А ну как потоп бы Женька! Хоть самим топись потом-то!

Обиделся я и за себя и за деда Костю! Чиво вдруг это я плавать-то не умею! И за борт прыг! Едино мокрый уже, мокрей не будет уже. А то, думаю, спишут меня с корабля на берег, за то что плавать не умею... и от греха... И поплыл! От носа до кормы. По собачьи! Впереди меня бурун пенится, и за мной тоже, ногами взбитый! И доплыл! И обратно в лодку полез. Ухватил за шкирень меня деда Костя да на место моё посередь лодки и угнездил. Одной рукой! Как котейку какого! Вот, говорит, сдан экзамен-то! Это он не иначе от изумления тонуть-от принялся! Такое и с любым взрослым случится могёт! Не говоря, что со шкетом!

На берегу баба Анжелка курицей бегает туда сюда, взлететь пытается руками размахивая и вопия. Аж до нас слышно! Дед Саша деда Костю спрашивает:

— Костюха! Ты флажковый семафор помнишь ещё? Отмахни-ка Ангелине, что в порядке у нас всё.

— А поймёт?

— Ха! Я то подзабыл уже, а она знает! На редкость разносторонняя супружница у меня! Изумительная женщина! Ты бы видел, как она фонариком морзянку шпарит!

— Хвались, хвались... вот уведу и двоеженцем стану, не хуже мусульман какой, падишах, ёпыть! Прокормлю, небось, обеих! Еслиф Нинку уломаю!

— Я те уведу! Я те так уведу... уводилка враз осыпится, за ненадобностью! Уводидьщик, на! Моя жена мне и самому нужна! Ты мне поменьше нужен! Особо уводилка твоя!

Пока они собачились, да похохатывали, деда Костя руками махал. А баба Анжелка ему в ответ тоже. Потом кулаком погрозила и в палатку ушла. Эвон, как оказывается можно лясы точить! Куда там глухонемые! Всё же флот — это сила! Надо и мне премудрость эту освоить! Какая вещь полезная! Оказалась!

— Такая женщина воспитанная, а материться-от как ты на партактиве! Ай, нехорошо. Понятно мне теперь, где клоп наш нахватался!

— Да ну тя Костик, кто ж при нем вслух-то будет... витийствовать.

— Да он хлеще нашего ротного петровский загиб исполняет! Сам слышал!

— Да иди ты!

Точно говорю! Виртуоз! Где и набрался только, коли не от тебя. Он на садик сваливает, только-от неверится мне что в дошкольном учереждении петровский загиб изучают!

Пришлось мне встрять в старший разговор.

— А ты деда сам мне в подробности изложил!

— Да поди ты! Когда?!

— А как кружки пилили!

— И ты запомнил?! Вот нет бы, что путнее запоминать, так он за мной всякое... перевсякое... запоминает. Выдеру, кошачий потрох! Я тебе велел не ругаться, а ты, голопузый, пошто дедушка своего неслухаесся! Бойся меня! Не шутю!

— Да ладно деда, я уж и забыл всё вовсе!

— Ах, ты мне врать надумал?! Ох, отдраю корму-от!

-Да не ругаюсь я деда! Ну, если в сердцах, когда. А просто так, нет уже!

— Строго ты с ним, Костюха!

— Ха, кто б говорил! Сколько я от тебя, рожа твоя сержантская, нарядов претерпел? Добрячок нашёлся! Укатайло, мля! Уставник хренов!

— Дружба дружбой, служба службой! Заслужил — распишись, карась!

— Карася нашёл! Тоже мне, годок! Сунул жопу в холодок!

Охти мне! Ну и кем тут вырастишь с имя?! Тожеть мне, нашли матершинника! Богодулы отмороженные! Солнышко уже с утра греет основательно так. Сняли мокрое с себя, по бортам развесили на просушку. Дальше ловим. А кружки наши сегодня что-то не активные какие-то. Болтаются себе на глади водной и на рыбу не реагируют. Тунеплавцы какието! Деда Саша опять кого-то зацепил на агрегат свой умопомрачительный. Тащит-упирается! Окунь! Ну, приличный такой окунь! Ничего не скажешь! Только гордыня-то такая ни к чему! А задаваться то... не надо! Стыдно это! Ну, споймал, ну крупный... однако и покрупнее.. на чердаке висят... вяляться! Ну, чебак в основном у нас с дедом Костей идет, между прочим, тоже не хухры-мухры! О!

Углядел я, как кружок дальний цвет поменял, заалел на солнышке! И заныривать начал!

— Деда, добыча на кружке! Полундра!

И на весла, и грести изо всех сил! Подошли мы к месту события, деда Костя, помня прошлый раз, когда он все руки леской иссёк, перчаточки принадел кожаные и за лесу взялся. Тянет потянет — вытянуть не может! А мне тоже не терпится поучаствовать в промысле. Подвел, наконец, деда улов к борту, тут и моё время настало. Сунул я под то место, где бурлило подсачек свой, и выхватил из воды... щуренка! Мне по локоть. Не более! Ой, как деда Саша изгаляться то принялся над нами, как он по спиннингу своему щеки-то стал надувать! А мы молчали угрюмо, пока ещё один кружок не обернулся. Тянет деда леску, а та легко так идёт... пока к борту не подвел... а тут как даст гари! Чуть деда из лодки не сдёрнул! И лодку за собой попёр, в камыш! Буксир, типа, нашелся! Но одолел его деда! Опять к борту подтащил. И я не оплошал! Разом подсёк его удачно и тем пресёк преступные намерения его, по нашему утоплению. В сачке-от не разгуляешся! Деловой нашёлся! Затянули мы с дедом в лодку добычу свою, и тут уже деда Саша ахнул! Уж на что у него первый крупный попался. А с этим-то нашим-то, не сравнить! Как раз в пасти евоной впоместится! И хвоста торчать не будет! И пошло у нас дело!

Ветерком кружки к камышу прибило, а хищность вся эта в аккурат, оказывается, в камыше стояла и на жертв своих кидалась оттуда. И обратно в камыш шмыгала. И там другую жертву поджидала! А как кружки наши подогнало к ним поближе, тогда зверьё это само в жертвы обратилось! В добычу нашу! С каждого кружка мы, бывало, по паре штук снимали за раз, да так раза по два по три! Пока не угомонились они. Нажрались видать и на мелководье ушли. В тине греться. На солнушке. Кверху брюхом! Закончилась ловитва. На обед пора!

Пошли мы на моторе назад. К бабе Ажелке. Там уже костёрчик приготовлен, вода в ведёрке кипит вовсю. Глянула бабушка в лодку, руками всплеснула, сколько мы рыбы наловили-то! А дед Саша спесь-то свою поутратил! Он всего пять штук поймал. Хоть и приличных. Две щуки и окуней троечку. С нашей-то мегарыбой не сравнить! Под сотню мы добыли! На кружки самостроганные! А понтов-то было! Знай наших, деревенских!

Вода-то кипит, вот только уху бабуля уже испортить успела! Говорит, что уха без картошки это как шляпка без зеркальца... одно расстройство. Объяснять ей, что уха с картошкой это не уха, а рыбный суп бесполезняк оказалося. Игнорируется ею довод такой и отвергается, как внимания недостойный. Даже и ругаться с ней неинтересно! Обоих дедушков она под хохлому на месте расписала и сказала, что кушать они будут то, что она сварит и нальёт... а который если против, то таковой будет кушать шкурку от колбасы... без хлеба! И промежду тем, при полном торжестве фиминизьма, рыбку пошкерила, да в ведёрко запустила. И прочие специи. И продолжила увлекательное дело построения личного состава.

А ухой-то уже как пахнет.... И слюнотечение... И водочка уже распечатанная стоит... Вот ухвачу ведёрко, да и дёрну с ним в кустики. А оне пущай тут долдонят — вредный картоха фрукт в ухе, или полезный до крайности. Чувствую уже, как озноб голодный нутро моё прошибает, и исчезают авторитеты всякие на пути моём к вожделённой ухе. Мочи нет! И совсем я было решился раскрутиться на очередной фитиль и посягнуть на обчественное достояние, как всенародно было объявлено, что дошла ушица и миски явлены на свет Божий.