Муос : Чистилище

Жак присел возле Веры, положив себе на колени её ноги. Она хотела психануть и одернуть ноги, но ловкие пальцы сильных рук уже делали какие-то невероятные движения по её икрам. Боль проходила. Казалось, что Жак выдавливает из её ног боль и усталость. Заглянув в удивлённое Верино лицо, он сообщил:

— Меня мать этому научила.

Вместо благодарности Вера быстро поднялась и рявкнула:

— Отстань.

Жак медленно встал и пошёл к другим диггерам. А Вера больно закусила себе губу. Она кляла себя за то, что оттолкнула от себя единственного человека их племени, первым заговорившего с нею. Пересилив себя, она подошла к юноше и, спросила:

— Как вы все не чувствуете голода и холода? Научи меня этому.

— А кто тебя сказал, что мы их не чувствуем. Мы же — обычные люди.

— Но по вам этого не заметно.

— Так сделай, чтоб и по тебе заметно не было. Ты пойми, мой желудок также как и твой хотел бы, чтоб в него запихнули больше еды. Моё тело, также как и твоё, не прочь понежится в тепле. Но дух диггера сильнее тела. Диггеры переступают через себя, не допуская себе никаких слабостей. Это — залог нашего выживания. Мы игнорируем своё тело. Со временем, если поймёшь главное, ты научишься выключать в своём теле то, что тебе не нужно или что беспокоит. И ещё, чтобы в голове не застревали мысли о еде, мозги надо постоянно прочищать другими мыслями.

— Это как?

— Ну вот ты зачем к нам пришла? Я так думаю, в приюте тебе было бы лучше.

— Меня следователь к вам привёл, чтобы я научилась всему, что умеете вы.

— Значит, эта мысль должна быть у тебя главной. Ты должна подыматься и засыпать с одной мыслью: научиться, научиться, научиться. Учи поэму, учись отключаться, учись управлять собой. Со временем начнёшь учиться бою с секачами.

Вера сказала:

— Прости меня за грубость.

— Забудь. Я вижу, что тебе тяжело. В диггеры в таком возрасте редко, кто приходит. А если и приходят, то почти никто не остаётся... или не выживает.

— Ты поможешь мне выжить?

Жак кивнул.

Диггеры, сами по себе, народ дружелюбный. Но у Веры появился в их бригаде друг. Он относился к ней, как старший брат. Иногда ей казалось, что Жак — это перевоплотившийся Костик. Антончик пообещал следователю, что лично будет заниматься с Верой. Но она его сторонилась, зато подружилась с Жаком. Жак был молодым, но уже опытным диггером и поэтому Антончик охотно перепоручил обучение Веры.

По совету Жака Вера сконцентрировалась на мысли о том, что ей надо быть готовой к приходу следователя. То, что он за ней рано или поздно придёт, она не сомневалась. И она должна научиться всему, что умеют диггеры.

Она овладевала искусством управления сознанием и телом. Особенно тяжелым было первое. Она часами очищала свой мозг от мыслей. Вначале та цель, которую ей описывал Жак, казалась ей недостижимой. Как она не старалась, мысли всё равно роились, словно тучи назойливых мух. Когда же последняя "муха" покидала пределы черепной коробки, сознание чистым оставалось лишь считанные мгновения. Малейший звук или тень эмоции и ветхий барьер ломался: мысли бешеным смерчем снова врывались в голову. Лишь через долгие месяцы тренировок Вера почувствовала, как её сознание начинает ей подчиняться: упираясь, бросаясь пригоршнями мыслей, но всё-таки подчиняться. Пребывая в чистом сознании, диггер мог сконцентрировать себя на какой-то одной мысли. Например, учить объёмную Поэму Знаний, содержащую в сжатом виде основные научные знания; причём не просто заучивать её наизусть, а проникать в суть аксиом, теорем и законов. Не владея учебниками и пособиями, не имея малейшей возможности эмпирической проверки получаемых знаний, диггер знал, как устроена живая клетка; какова реакция алюминия при пролитии на него соляной кислоты и каков механизм ядерной реакции, как будто он всё это наблюдал своими глазами в напичканной современными приборами лаборатории накануне Последней Мировой.

Несколько лет спустя Вера спросила Жака:

— Зачем все эти знания диггерам? Это ведь совсем не помогает защищаться от врагов, ходить по переходам и добывать пищу.

— В этом наше предназначение. Великая Марго — основатель свободных диггеров — завещала нам стать народом, хранящим знания. Пока диггеры будут существовать, мы будем передавать эти знания новым поколениям. Когда-то они обязательно пригодятся.

— Но в библиотеках Центра всё равно больше информации, чем в вашей Поэме знаний. Их учёные всё равно знают больше, чем знаете вы.

— Республика и Центр заняты решением сиюминутных проблем. Их интересуют знания, которые могут давать пищу и лечить от болезней. Такие знания они берегут и даже делают кое-какие открытия. Но фундаментальные, систематизированные знания, накопленные человечеством, жившим на Поверхности, утрачиваются. Я не уверен, что сейчас кто-нибудь из учёных Муоса сможет более или менее последовательно изложить теорию относительности. Возможно, там уже нет письменных упоминаний об этом открытии. Но пока живы диггеры, эта теория будет известна людям. Не смотря на последние успехи, Республика, а остальной Муос — особенно, по-прежнему дичают. Люди не желают учиться. Правительство Муоса требует от лабораторий максимальной практической отдачи, а не глубинных исследований. Знания утрачиваются. Когда-то, через пятьдесят, сто, двести лет диггерская Поэма Знаний станет основой для нового всплеска науки. То, что мы держим в своих головах, будет подарком одичавшему человечеству, вернувшемся на Поверхность. Всё это пришлось бы настигать долгие тысячелетия. Конечно, наши знания — тезисны. Но доработать теорию в сотни раз легче, чем её разработать.

— У вас грандиозные планы.— с недоверием подытожила Вера.

Вера не разделяла оптимистичные взгляды Жака. Но Поэму она учила. Часами, сидя на голом полу, погрузившись в отрешённый транс, она со всеми повторяла сухие тезисы диггерской науки.

Одновременно Вера старалась овладеть другим мастерством — управлением своим телом. Она уже не так сильно мучалась от холода и недоедания. Она могла заставить себя не думать об этом. Но изгнание мыслей о потребностях тела облегчало, а не изживало полностью её страдания. Она научилась спать на голом полу, но это был скорее не сон, а тревожная дрёма, в которой сознание непрерывно боролось с ломящимися в него тревожными сигналами тела. Вера была истощена: она с брезгливой тревогой проводила рукой по выступающим рёбрам на своей груди. Голова у неё кружилась, ноги еле шли. Желудок истошно требовал наполнения. Вера жаловалась Жаку:

— Я больше не могу. У меня нет сил.

— Ты тратишь много энергии. Скоро ты научишься отключать в своём теле то, что тебе не нужно.

— У меня ничего не получается. Я скорее умру.

— Не умрёшь. Твои инстинкты не подчиняются сознанию. Но когда твоё тело "поймёт", что дальше — смерть, оно сдастся.

Жак был прав. Когда Вера, уже совсем истощённая погрузилась в ночную дрёму, ей показалось, что душа покидает её тело. Она пыталась удержать себя в своей голове, перекатив туда все свои ощущения. И она поняла, что не чувствует тело: не чувствует холода, голода. Ей было хорошо и она в первый раз нормально заснула. Теперь она могла отключать в себе то, что ей не нужно. И смогла не обращать внимания на потребности своего тела.

У Веры обострились зрение и слух. Она видела в темноте на десятки метров. За сотню шагов она могла услышать упавшую каплю и определить, сколько поворотов по коридору пролетел звук, пока достиг её уха. Она научилась бесшумно ходить. Она научилась читать знаки на полу, стенах и потолке. Оказывается за десятилетия подземной жизни люди оставили на стенах неисчислимое множеством следов: от похабных надписей, начертанных подростками сразу после Последней Мировой, до сложных зашифрованных диггерских обозначений; от следов обуви на наслоении песка до касательных царапин арбалетных стрел.

Овладение телом было лишь этапом к самой вожделенной для Веры ступени диггерского мастерства. Она ждала момента, когда возьмёт в руки секачи. Она зачарованно смотрела на других диггеров и особенно Жака, когда они танцевали завораживающий танец с секачами. Казалось, вся энергия подземелий в этот момент вливается в неутомимо кружащиеся волчки, в которых превращались диггеры во время ката с секачами. Диггер с секачами — это не просто диггер с секачами. Это — иная ипостась, гармоничное сочетание плоти и смертельного оружия. Движения опытного диггера абсолютно гармоничны. И в то же время они всё время ассиметричны. Казалось, что не одна позиция и не одно движение не повторяются дважды. Диггер постоянно перемещался в трёх проекциях: он двигался по полу, крутился, опускался почти до уровня земли, и подпрыгивал, а иногда делал несколько шагов по отвесной стене перехода, вздымаясь над невидимым врагом. Танец диггера со стороны казался просто танцем. Боевые выпады рук и ног танцующего почти незаметны. И лишь видевший диггера в бою знал, что каждое из этих движений смертельно опасно для врага.

Вере казалось, что диггеры в своём умении ведения боя в переходах непобедимы. И она не могла понять линию поведения диггеров — они почти всегда избегали боя. Вере запомнился один случай.

4.

Они шли по переходу где-то в районе Дражни. Впереди шла Зоя. Она быстро набросила на светляк накидку, чтоб его не было видно в темноте. Вера уже знала, что это значит, и прислушалась. По переходу, в двух-трёх изгибах от них, навстречу кто-то шёл. По едва слышным шагам босых ног Вера определила — идущих четверо и это не диггеры. Трое шли размеренно, четвёртый — семенил ногами. Диггеры бесшумно отступили назад и скрылись в ближайшем ответвлении перехода, вжавшись в стену. Вера знала — диггеры будут защищаться только в том случае, если неизвестные зайдут в ответвление, где они стояли. Но четверо с факелом прошли мимо. За пол-секунды, пока они проходили мимо ответвления, Вера рассмотрела диких диггеров. Как минимум трое из них. Доходяжные, волосатые, грязные; с дубинами в руках. Три мужчины вели связанную женщину, такую же худую и грязную. Скорее всего — провинившуюся соплеменницу. В племенах диких, скатившихся до полуживотного состояния, женщины приравнивались к домашним животным, предназначенным для работы, секса и воспроизводства племени.

Дикие прошли дальше. Когда они удалились шагов на сто, между ними что-то произошло. Послышались примитивные злобные слова одного из диких:

— Ди, ба! Би, ба!

Вера, уже знавшая нехитрую лексику диких, насчитывавшую пару сотен слов, перевела для себя: "Иди баба! А то бить будем!". Женщина закричала:

— Отпустите меня, пожалуйста! Ну не надо! Возьмите меня, а потом отпустите! У меня — дети маленькие!

— Кри не, ба! (Не кричи).

В тот же момент послышалось несколько глухих ударов. Женщина исступлённо закричала, а дикие, продолжая избивать дубинами несчастную, подбадривая друг-друга, кричали:

— Би ба! Би, ба!

Вера недоумевала. Она чувствовала ровное дыхание диггеров, стоявших с ней в ответвлении. Им всё равно? Она чуть не рванула не выручку избиваемой, но поняла, что уже поздно. Жертва ещё что-то хрипела, а потом перестала издавать звуки.

Было слышно, как дикие протащили несколько метров по полу тело, потом один из них рявкнул:

— Бра ба не. Бра том. (Не бери женщину, заберём потом).

И они пошли дальше, бросив тело. Когда уходивших не стало слышно, светлые диггеры вышли из своего укрытия. Они подошли к трупу, осветив его светляками. На женщину было страшно смотреть: всё тело её превратилось в сплошную окровавленную гематому, причём побои были и недавние и уже зажившие. На ней были остатки комбинезона — такую одежду носили на бывших партизанских станциях Республики. Никаких документов и записок при ней не оказалось, вещей тоже, — всё позабирали диггеры.

Судьба пленников диких диггеров была не завидна. Дикие всех захваченных в плен отдавали на съединение змеям или же съедали сами. Ещё хуже было пленницам — перед съедением их насиловало вся мужская часть племени. Видимо и эту беднягу вели скормить змеям. Да только она не хотела идти, и поэтому её убили, чтобы отдать змею труп. Дикие куда-то спешили, но намереваются за телом вернуться.

По команде Антончика труп подняли и понесли. Где-то в слепых проходах коридора нашли брешь в бетонном полу, выкопали яму и закопали погибшую. Зоя, являвшаяся и священником бригады, её отпела.

Вера молча, с доходящим до отвращения непониманием наблюдала происходившее. Когда они отходили от могилы, она резко спросила у Жака:

— Почему вы дали её убить?

— Не понимаю смысла твоего вопроса. Они убили её, потому что они -дикие. Причём тут мы?

— Это я тебя не понимаю! Если бы вы знали, что она не дикая, а пленница, вы бы всё равно не вмешались? Вы же могли их в два счёта перебить.

— Ну, во-первых, я знал, что она не дикая ещё тогда, когда они приближались. У неё походка отличалась от походки диких. Во-вторых, почему мы должны вмешиваться? Они ведь на нас не нападали.

— Ты, и в правду так думаешь, или издеваешься надо мной?! Тебя абсолютно не волнует, что убили беззащитную женщину?

— Нет, мы все скорбим... Мы её отпели, помолились пред Всевышним за неё... Но мы не должны были вмешиваться. Она — не из диггерских бригад и они не нападали на диггерские бригады. У нас нет никакого права выступать против них. И вообще, что ты предлагаешь? Убить троих ради спасения одного? И поставить тем самым под угрозу безопасность бригады! Нет, у нас другие задачи, и война в их число не входит.

— Мне кажется, вы — бездушные трусы; я была о диггерах лучшего мнения. А вы, оказывается, заботитесь только о себе.

— Ты не понимаешь, что говоришь. Но меня лишь тревожит, что ты потеряла над собой контроль.

Вера замолчала. Она согласилась с Жаком, но лишь в том, что потеряла контроль над собой. Она быстро изгнала из себя жалость, негодование и всю палитру эмоций, вызванных происшедшим. И трезвым остывшим умом всё обдумала. Ещё недавно её посещали мысли на всю жизнь остаться диггершей: ей уже нравилась их свободолюбивая аскетичная жизнь, являющаяся восхождением на пути к совершенству духа и тела. Но теперь она на диггерство взглянула под другим углом. Бригады ей показались до циничности зацикленными лишь на своём благополучии. Они не шевельнут и пальцем, чтобы оказать помощь Республике или другим кланам Муоса. Это свидетельствует лишь об одном — диггеры имеют далеко идущие планы. Со слов Жака они уверены в неминуемом одичании всего населения Муоса, сами же постоянно совершенствуются, оставаясь при этом как бы в стороне. Они себя считают высшей кастой и намерены в будущем наследовать Муос. Рано или поздно так и произойдёт. Кто знает, возможно через десятилетия диггеры изменят свою миролюбивую политику и просто добьют, а то и превратят в рабов население ослабевших варварских поселений. Нет! Вере однозначно не по пути с диггерами.

Она опять вспомнила следователя. Она не сомневалась, что в данной ситуации он, быстро сориентировавшись в своих параграфах, вынес бы дикарям смертный приговор и спас бы несчастную республиканку. Вера окончательно и бесповоротно приняла решение стать следователем. Никому из диггеров она этого не скажет, даже Жаку. До прихода следователя она с удвоенной силой будет овладевать искусствами диггеров, достигая максимального совершенства. Но ей с бригадами не по пути, их цели — не её цели!