Грани Обсидиана. Грань четвертая. Берта

— Ну всё, девки, приехали!

— Может, обратно повернуть? — спросила Гутрун.

— Куда обратно-то?! Что до Высокого, что до постоялого двора одинаково, да и заплутать сейчас — на раз плюнуть! Надо пережидать метель, а там уж и дорогу искать.

— А если замерзнем?

— С чего замерзнем-то? — прикрикнула уже Берта. — Нас трое, лошадь еще. Будем греть друг друга. Дядь Вагни, нам с подветра надо убраться, давайте сдадим к ельнику, но не далеко, а то увязнем...

Распотрошили сумки, натянули на себя что могли, сверху остатками прикрылись. Лошадь мешками-попонами укрыли, зарядили овса: прости, родимая, не спать тебе сегодня в теплой конюшне, а нам — у очага!

— Будем спать по очереди! — Предупредила Берта. — Замерзаешь — встал, размялся, вокруг саней пробежался...

— Пробежался! — передразнила Гутрун. Она честно старалась не плакать, хотя и чувствовалось, что глаза на мокром месте. — Какой 'пробежался'! Шаг шагнул — и в сугроб провалился с головой, никто тебя до самой весны не найдет!

Вагни на дочь заругался, велел обеим утихнуть, подремать, чуть развиднеется или снег утихнет — растолкает. Берта некоторое время крепилась, щурилась в непроглядную тьму, хотя на ресницы налипал снег, а лицо нещадно секло ветром. Наконец спряталась с головой под полог к уже посапывающей Гутрун. Недолго прикорнет, потом Вагни сменит. Не так уж и холодно, до утра не замерзнут...

Наверное.

Она закрыла глаза, и во тьме тут же возникло освещаемое меняющимися цветными огнями лицо. 'Ты еще настоящей магии не видела', — сказал он. А может ли кто-то... из них... повелевать ветрами и снегами... чтобы не дать ей уехать?