Во власти небытия

— Так почему вы не сообщили никому — наивно спросил Прохор.

— Была ночь. Да и моя репутация. Тем более ты знаешь о смерти этого человека, что произошла совсем недавно.

Отец Кирилл хотел поведать Прохору о появлении здесь капитана Резникова, но передумал это делать и не из-за того, что перестал верить в сатанинское воскрешение, а потому, что решил не торопиться с подобным откровением. Только Прохор сам постарался вернуть отца Кирилла как можно ближе к этой теме, сказав.

— Я случайно слышал разговор о том, что Пасечников за день до смерти приходил к Елизавете Павловне, спрашивал её о Резникове, которого он лично видел в её ограде дважды.

Отец Кирилл, жестом попросил ещё сигарету: ничего ему не привиделось, и сейчас этот парень подтвердил все самые страшные опасения.

— Ты знаешь, кто такой Резников? — хриплым голосом, чувствуя неприятный холодок в ногах, спросил отец Кирилл.

— Я слышал, что он был здесь во время гражданской войны, что вы отец Кирилл были лично с ним знакомы — Прохор постарался произнести последние слова как можно увереннее.

— Ты знаешь, ладно, бог с ним. Мы действительно вместе воевали против нынешних порядков, так же, как и твой дед Прохор. Что было, то было. Много воды утекло, но и сейчас нельзя многого говорить.

— Я отец Кирилл почитаю вашу борьбу. Чувствую, на чьей стороне была правда. Это живет во мне. Я думаю, господь бог поместил в меня это от моего деда — откровенно признался Прохор.

— Кровавая борьба была, Прохор — сказал отец Кирилл, а сам неотступно думал о присутствии где-то совсем рядом капитана Резникова и поручика Выдыша.

Первая их встреча на этом практически и закончилась. Отец Кирилл произнёс.

— Нехорошо мне что-то, пойдем Прохор потихонечку к дому.

Прохор поднялся, дождался, когда поднимется отец Кирилл. Тот встал с очевидным трудом. У него не было палки, и в этот момент Прохор подумал, что отцу Кириллу скоро придется обзавестись предметом поддержки. Высокий рост, нескладная фигура, похожая на подстреленного журавля. Седая округлая борода, глубокие фигурные морщины под глазами, переходящие ниже к самому подбородку.

Они прошли метров десять, и Прохор решил задать вопрос, который пришел ему в голову, когда отец Кирилл поднимался с поваленного дерева.

— Сколько вам лет отец Кирилл?

Отец Кирилл, по всей видимости, не ожидал такого вопроса и от этого на несколько секунд задумался.

— Много Прохор, много — ответил он.

Прохор не стал настаивать на своем, но ещё через двадцать метров, отец Кирилл сам вернулся к возрасту.

— Мне Прохор в гражданскую уже за сорок было. Жена, двое детей, только давно всё это в прошлом осталось.

— А что с ними? — не удержался Прохор.

— Сын погиб по глупости в начале восемнадцатого года. Тогда наши только власть в здешней округе брали, но Демьяну не повезло. Дочка Настенька с женой пропали, так и не нашел я их следов и до сих пор ничего об них не знаю. Иногда вижу во сне обеих, но понять ничего не могу. Видимо, не хотят они, чтобы знал я чего-то. Искал я их долго, где только не искал, но всё тщетно. Настеньке в те годы всего десять лет от роду было. Не было меня рядом с ними в то страшное время, а должен бы быть, тогда глядишь, всё иначе бы сложилось. К отцу своему жена моя Евдокия с дочкой поехали на Алтай. Не спросила меня, не посоветовалась. Это всё, что я знаю. Там на Алтае следов я тоже не нашел — отец Кирилл глубоко вздохнув остановился.

— Давай постоим, что-то в груди давит дышать трудно.

— Отец вашей жены их не дождался? — спросил с искренним интересом Прохор.

— Убили его, и тёщу, красные. Дом голытьба захватила. Жену мою с дочкой там никто и не видел — ответил отец Кирилл.

Прохор слушал с огромным интересом, который не укрылся от внимательных глаз отца Кирилла. В этот момент он окончательно убедился, что этот странный парень ему друг. Очередная неожиданность, лишь дополняла собою и без того огромное количество вопросов. Но она была, по крайней мере, положительной. Теперь у отца Кирилла появился здесь друг, и, что особенно важно, принадлежащий к совсем иному поколению.

Они остановились возле большой березы, с раскидистыми ветвями, на входе в село.

— Дальше по отдельности, Прохор — произнёс отец Кирилл.

— Понимаю — ответил Прохор.

— Слушай Прохор, как ты к вере нашей православной относишься. Я всё же священник, хоть и бывший.

— Уважительно, если так можно сказать. Возможности то нет никакой — ответил Прохор, застигнутый вопросом отца Кирилла врасплох.

— Интерес есть, значит хорошо дело.

13.

... Прохор пытался, как и советовал Резников, вспомнить, что говорил отец Кирилл ему о Резникове и поручике Выдыше. Только воспоминания тонули во мраке слишком далеко ушедшего отсюда времени. Покрывалось всё какой-то паутиной, завесой. Она то и мешала вспомнить что-то отчетливо. Мелькали общие фразы, к ним добавлялись пейзажи, интонации. И все-таки разговор был и был он на том же дальнем озере. Память с трудом открывала картинки, за ними появлялись слова, но имели они пока что мало смысла. Зато хорошо вспоминался образ отца Кирилла, сидящего на всё том же поваленном дереве в зеленоватом длинном плаще. Скрюченные кисти рук с большими синими венами, перебирали между пальцами тонкую веточку. Отец Кирилл улыбался, у него было хорошее настроение, и этому способствовало периодически выглядывающее из-за густых облаков солнце. Полное отсутствие ветра помогало солнцу быстрее прогревать землю. Наступившая осень ещё только начала обретать силу и через день боролась с уходящим летом. У отца Кирилла была удочка, сейчас её самодельный поплавок стоял, замерев на месте. Прохор долго и внимательно смотрел на него, пока отец Кирилл рассказывал об украденных из одного окрестного скита иконах и книгах. Прохору было интересно, но он всё же думал, по большей степени, о другом. Отец Кирилл заметил, что Прохор слушает его не больше чем одним ухом, поэтому, выждав нужный для себя момент произнёс.

— Вот здесь я и похоронил их голубчиков.

— Где здесь и кого? — мгновенно очнулся от своих мыслей Прохор.

— Резникова с Выдышем, ещё четверых красных, с ними за компанию.

— Вы никогда не говорили об этом. Я думал, что капитан Резников покинул наши места с остальной армией.

— Покинуть можно было. Я тоже мог уйти отсюда, но жена с дочкой. А Резников с Выдышем приняли другое решение. Не знаю, что им в голову ударило. Только один раз Выдыш сказал мне: — Ты святой отец, когда собираешься драпать навстречу восходящему солнцу или с нами остаться планируешь?

Я ему ответил, что на душе имел и при этом был удивлен, что они собираются остаться в наших окрестностях: — Мне бежать некуда, своих найти нужно.

— Как хочешь, с нами, так с нами. Поверь мне, отец Кирилл, мы только рады будем.

Находились мы в одной маленькой вросшей в землю избушке, деревенька Еловка, помню. Заморозки уже крепко землю стягивали, трубы дымили, домишки прогревая. Я еще подумал: с вами я, или нет, ещё подумаю"".

— А похоронили их когда? — спросил Прохор.

— Позже было. Два года прошло. Много ещё крови было пролито. И думаю, что тогда зря это было.

— Как же зря? Вы же сами мне говорили, о вере порушенной сатаной, о борьбе, что конца иметь не может.

— Знаешь, когда война проиграна, то и надежда пропала. Тогда я злобой жил. Сейчас думаю, что сразу нужно было другое решение принять.

— Да какое же решение, может быть — не унимался Прохор.

— Можно было где-нибудь в городе осесть или что ещё. Выбор всегда есть, но это я сейчас тебе говорю устами старческими, а тогда конечно всё иначе было.

— Получается они, и сейчас здесь лежат — произнёс Прохор.

— Получается так, а может и не так — ответил отец Кирилл.

— Странно вы отец Кирилл говорите — сказал Прохор, пытаясь глазами отыскать место захоронения.

— Ничего странного, видимо, уже нет, всё в руках господа, даже если, это совсем не его промысел...

... Прохор стер со лба выступивший пот. Капитан Резников ещё раз наполнил стаканы водкой, а Выдыш, в очередной раз, пытался что-то разглядеть через окно.

— Так что, господин Афанасьев, рассказывал вам досточтимый служитель культа.

— Он говорил, да, говорил о том, что лично похоронил вас на берегу дальнего озера — произнёс Прохор и сжался, ожидая нехорошей реакции со стороны своих гостей, но её не последовало, а если точнее, то Резников помолчав менее десяти секунд громко рассмеялся.

— Действительно так, Прохор. Отец Кирилл похоронил нас именно на берегу дальнего озера, и ты не один раз сидел возле нашей могилы. Чертовски приятно чувствовать благодарность.

Прохор посмотрел на Выдыша, тот улыбнулся в ответ, взаимным расположением духа с Резниковым

— Вы убили отца Кирилла? — спросил Прохор, чувствуя, что должен задать этот вопрос, чего бы ему это не стоило.

— Нет, причем здесь мы. Он удавился собственноручно на красивой осине, что близко к его дому — не меняя веселой интонации, ответил Резников.

— Ну как. Он же был не в состоянии двигаться.

— Это, по всей видимости, не так, иначе он бы не удавился. Возомнил себя отступником. Пришло ему в голову, что он никто иной, как сам Иуда Искариот. Бывает, я пытался ему объяснить, что это не так. Но, видимо, плохой из меня психолог. Впрочем, что было, то было. Он к тому времени окончательно запутался, раньше был совсем другим. Трудное дело вера, ещё труднее богослужение.

— Но он же давно не служил? — произнёс Прохор, в его голове всё продолжало плавать.

Мысли то прибивались к воображаемому берегу, то отдалялись от него, уносясь в темную кипящую брызгами безбрежную даль. Совершенно ясным стало, что отец Кирилл в те недолгие дни их общения имел общение и со своими бывшими братьями по оружию. Но почему он ни разу не сказал об этом, даже не намекнул. И получается, что они ещё в те годы свободно разгуливали рядом. Бедный Пасечников, отец Кирилл, Елизавета Павловна и, видимо, ещё много кто.

— Не вбирайте себе в голову ненужного. Я сейчас не совсем могу прочитать ваши мысли господин Афанасьев, но знаю, что сейчас вы осуждаете нас. Не можете забыть отца Кирилла — лукаво улыбнулся Резников.

— Я не осуждаю. Просто у меня в голове всё становится на свои места — честно ответил дед Прохор.

— Тем более отец Кирилл подложил нам с поручиком большую свинью, которая стоила нам не один десяток лет. Не правда ли, поручик?

— Сущая правда, нельзя доверять лицу, которое мечется в духовных терзаниях — ответил Выдыш.

— Мы ему и не доверяли — со злостью уточнил Резников.

— Помнишь печника Устина? — спросил у Прохора капитан Резников.

— Нет.

— Ты сам сказал отцу Кириллу, что твоя матушка ищет печника.

— Не помню.

Прохор и вправду не мог вспомнить такую мелочь, которая, как оказалось, была мелочью только для него.

14.

Ещё неделя и два тяжелых беспокойных дня стали свидетелями принятия решения, которое созрело, окрепло в голове отца Кирилла, как единственно верное. Долгие молитвы, искренние просьбы, которые он безустанно направлял к тому, кто давно его не слышал всё же помогли отцу Кириллу, и в какой-то момент, совершенно обессиленный, он перестал молиться. Просто стоял на коленях слушал, как сильно и глухо стучит собственное сердце и насколько трудно ему перегонять уже совсем загустевшую кровь. Но в этот же миг он точно знал, что тот к кому он обращался, наконец-то услышал его и вложил в голову ответ.

Усталость впервые показалась истомой. Отец Кирилл долго сидел на грубом табурете, ничего не говорил сам себе и, кажется, даже не двигался. Он отдыхал перед тем, чтобы начать думать об осуществлении того, что было необходимо не только для него, но и для всех тех, кого он по-прежнему считал своими врагами.

Мучительно шли размышления до этого момента, не стали они легче и сейчас. Отправной точкой для отца Кирилла была мёртвая Елизавета Павловна, и вся та обстановка, которую он видел собственными глазами. Этот необъяснимый дьявольский мрак, который сумел обмануть, обвести вокруг пальца. Но при этом не тронул, отпустил из своей могильной сырости живым. Глубокой темнотой был окутан каждый угол, любой предмет. Абсолютно мёртвой была Елизавета Павловна и никак не могла она встать с первыми лучами солнца и не услышала бы первых деревенских петухов. Что-то иное было там, но что? Смерть может иметь одно лицо и никак иначе. В этом отец Кирилл не сомневался. Она поднялась, будучи мёртвой, что-то страшное живущее своим чёрным миром подняло её на ноги, оно же вытащило на свет божий Резникова с Выдышем, и, вполне возможно, в придачу к ним кого-нибудь ещё.

Они тоже были там. Были в этом доме, когда он зажигал свои спички. Должно быть что-то ещё. Обязательно должен быть какой-то приводной механизм. Почему они не убили его, когда он был полностью беззащитен перед ними, чего они медлят сейчас. Слишком много версий, слишком много вариантов. Простая игра или любимая Резниковым многоходовка? Где-то есть отгадка, она же ключ, и только через него можно заглянуть хоть насколько-то внутрь мрака, увидеть картину по-другому...

...Молитва дала воспоминания. Нечаянный союзник, молодой парень Прохор, может и, не желая, не зная этого, дал столь важную зацепку. Его отец откуда-то взял шашку, затем отнёс её к Елизавете Павловне. Пасечников видел Резникова во дворе Елизаветы Павловны. Стоп, откуда он знал, кого он видел, значит, они уже встречались, но тогда он должен знать и его отца Кирилла, но тот вел себя для столь важных выводов очень пассивно. Странно, но всё знать нельзя. Получалось, что шашка всё время была у Елизаветы Павловны.

Отец Кирилл запутался, ничего не складывалось в единую мозаику. И он вернулся в начало к тому, что дала ему молитва.

... Они тогда находились намного восточнее этих мест, проводили совместно с чехами операцию по ликвидации, так называемых, красных бандитов. Дождливый день, вокруг непроходимая тайга и раскисшие в грязное месиво узенькие дороги. Ещё Резников, который почти никогда не расставался со своей шашкой, хоть никогда не был казачьим офицером. Хорошо сидел в седле, многое умел как кавалерист, но всё же он не был казаком. Это на пьяную голову и показалось странным толстяку Чечеку, который высказался на эту тему в довольно ироничном тоне. Все напряглись, ожидая нервно-психической реакции со стороны Резникова, но Резников не обратил на замечания толстяка должного внимания, а напротив, даже похлопал того по плечу, любезно подлив в стакан водки. Чечек жадно заглотил налитое, вытер по привычке рот тыльной стороной ладони, хотел ещё что-то сказать, только Резников опередил его, усевшись демонстративно напротив Чечека и закурив папиросу.

— Думаешь всё должно быть по форме. Так вот, что я тебе скажу. Форма есть форма, но ещё есть содержание — начал Резников, но Чечек его перебил.

— Давай помедленнее, а то плохо пойму тебя философа чёртового.

— Хорошо, слушай медленно. Эта шашка мне дорога ещё со времен войны на западе.

В этот момент отец Кирилл подумал, что если Резников продолжит эту тему, то будет потасовка, которых было уже несколько и с каждым разом они каким-то чудом заканчивались без смертоубийства. Просто Чечек не любил эту тематику, как и всё бравые чехославаки, а Резников, напротив, считал себя героем недавно отгремевших событий.