'Капелла'.
Воины-ветераны и специально обученные маги. Они не были охотниками за головами, скорее сборщиками сведений, осведомителями и палачами. Опасные люди, подчиняющиеся только Конгрегации.
Млес нахмурился. О Капелле Созидания знали даже малые дети, но Млесу не понравилось другое — эти маги здесь были чужими. Если он ничего не путал, окрас таких доспехов и одежд был принят у Золотого Круга, под чьим наблюдением находилась сама столица империи. Однако это не меняло общей картины: если где-то появились представители Капеллы, подчиняющейся только распоряжениям Конгрегации, священного имперского ордена высших священнослужителей всего пантеона богов, это с большой вероятностью значило что скоро в этом месте будет неспокойно.
'Возможно, поэтому здесь никого нет'.
Сам Млес лишь почувствовал легкое сомнение при виде этой братии. Поворачивать обратно он и не подумал. Он подъехал к торговой палатке с символом церкви Единства — кольцом с десятью округлыми лучами — где у пожилой женщины купил корзинку с 'дарами богам'. Млес без сожаления расстался с деньгами но, повернув Туса в сторону церкви, придирчиво рассмотрел содержимое небольшой плетеной корзинки. Что ж, все цветы были свежими, вода в маленькой прозрачной склянке была кристально чистой, благовония пахли головокружительно и даже миниатюрные глиняные черепа выглядели устрашающе натуральными. Млес закрыл корзинку, размышляя о том, что когда-то было принято все это добывать собственными руками прежде, чем идти в церковь.
'Видимо, эти времена уже давно и бесповоротно прошли. В наш век нам всем важны только деньги и время', подумал Млес, останавливая Туса неподалеку от входа. Спрыгнув на мостовую, он привязал флана к одному из многочисленных столбиков, камни вокруг которых были выкрашены в белый цвет в радиусе трех метров. Бросив косой взгляд на всадников в бежево-золотых доспехах, он направился в сторону входа. Перед тем как подняться по широким степеням, он бегло скользнул взглядом по фигуре юродивого, сидящего возле ступеней. Нищих после Четвертой войны стало больше, и Млес, снимая с головы берет и поднимаясь вверх по лестнице, подумал о том, что число малоимущих со временем лишь неуклонно растет.
Прикрыв глаза, он прошел по широкому и полутемному холлу внутрь храма. Широкий коридор спиралью уводил вверх. Как и ожидалось, в главном зале было тихо, и лишь тихие шаги по каменному полу и приглушенные голоса говорили о чьем-то присутствии здесь. Млес окинул взором причудливую резьбу и узоры на бордюрах и колоннах, залитые мягким светом многочисленных светильников — камнях, покоящихся в чашах, подвешенных на цепях с самого потолка. Млес посмотрел вверх и у него захватило дух от вида глубокого свода, искусно расписанного под замысловатый узор.
'Я был здесь в последний раз более трех месяцев назад'.
Это было во время отпевания Кимм. Вспомнив это, Млес поник, почувствовав слабость во всем теле. Качнувшись, он направился в сторону ближайшего зала, примыкающего к главному. До его слуха доносились голоса людей, и перед тем, как войти в широкую и высокую арку, Млес задрал голову, разглядывая изображение фигуры в балахоне с капюшоном на голове, нависшей над самым входом. В одной руке фигура держала меч, в другой — посох.
Чертог Собирателя душ был не самым приятным местом для посещения. Но Млес, заходя внутрь, подумал что сама церковь Единства может показаться не самым приятным местом вообще.
'Символ солнца, меч и посох. Есть люди, которые упиваются этой атрибутикой и видом подобных знаков'.
Внутри большого зала были люди. Млес остановился, увидев дюжину человек в черных одеждах, стоящих у алтаря Собирателя. Похоже, здесь собралось все семейство, от самых младших до самых старших. На алтаре лежал ветхий старик. Его глаза были закрыты, а руки скрещены на груди, словно бы он защищался от чего-то. Каменный стол окружали служители культа Собирателя, и Млес сразу понял, что попал на отпевание покойника. Он услышал знакомые вопросы, которые служители задавали усопшему, и тихие, зачастую нескладные ответы родных, стоящих чуть в стороне. Семейство провожало в последний путь одного из своих членов, и ритуал Двадцати Пяти Откровений, судя по характеру вопросов, уже подходил к завершению. Был ли усопший хорошим отцом? Отвечают заплаканная дочь и ее серьезного вида муж. Был ли усопший хорошим дедушкой? Отвечают их напуганные видом прислужников дети, мальчик и девочка, еще мало что понимающие в происходящем кроме того, что все это очень важно.
Млес подавил в себе тяжелый вздох. Он помнил все это, он сам отвечал на эти вопросы, адресованные ему, и слышал ответы родителей Кимм, когда она лежала на этом же алтаре. Вопросы, в которых раскрывался характер, мировоззрение и общее отношение других людей к уже умершему человеку можно было считать некоторым кощунством. Но вера еще была жива в душе многих людей, и поэтому большинство считало этот ритуал необходимым.
Млес исподлобья мрачно смотрел на это действо.
'Вы все лжете. Это лишь для того, чтобы вас убедили в непогрешимости вашего родственника'.
Он отвернулся в сторону, шагнув к огромной статуе Собирателя. Большое витражное окно справа бросало на нее косые лучи, полностью освещая эту часть зала. Огромная фигура из светло-серого камня подпирала потолок, и она была выполнена с таким же старанием и любовью, как и то каменное изваяние, встречающее всех желающих войти в чертог этого божества смерти. Огромные меч и посох упирались в пол по обе стороны от второго алтаря, предназначенного для подношений. Собиратель склонил голову, укрытую капюшоном, но Млес знал, что если подойти ближе, он сможет посмотреть вверх и заглянуть в лицо вечности.
Перед несколькими ступенями, уводящими к алтарю, находились две женщины. Млес невольно напрягся, увидев их легкие доспехи и одежды — бежевый с золотом. Плечевые щитки, наручи и поножи были покрыты магическими знаками. Светлые прямоугольные полоски материи с золотистой окантовкой ниспадали с их поясов спереди и сзади. Одна из них преклонила колено перед Собирателем, вторая стояла чуть позади, склонив голову.
'Снова Капелла. Однако неужели Золотой Круг прибыл из Инералиса в Рихарн, чтобы посетить эту церковь?'
Млес приблизился и поднялся по ступеням вверх, открывая корзину и доставая из нее свой дар божеству — черные и красные цветы, а так же три глиняных черепа. Разложив это на гладкой каменной поверхности, Млес выпрямился и поклонился статуе.
Не отворачиваясь, он спустился вниз и преклонил колено, подняв голову и взглянув в лицо каменному богу. У статуи не было лица, и это было не просто так. У бога, которые собирает души и провожает их в места нового обитания, лица просто не может быть. Вечность имела и впрямь величественный образ.
Млес опустил голову и закрыл глаза. Установленных молитв не было, и каждый верующий обращался к богам так, как пожелает. Для Млеса, который и раньше крайне редко бывал в церкви, это всегда было своеобразной проблемой. Он не знал, что ему сказать этому богу, но подумал о том, что когда придет его час, пусть Собиратель сам решит, что заслуживает его душа — спокойствия и благодати в Призрачном Чертоге, воссоединения с душами тех, кто был близок Млесу, или же вечных мучений и терзаний в Огневике. Млес не стал молить бога смерти о том, чтобы тот обязательно забрал его в Призрачный Чертог к Кимм. Наверное, не оттого, что это было бы трусливой просьбой, а потому что сам Млес мало верил во все это и считал подобную просьбу глупой.
'Если бы я был Собирателем, за такую бы просьбу я бы отправил подлую душонку молящего о подобном прямиком в Огневик', Млес подавил ухмылку, понимая, что не кривит насчет своей души.
'Угодить в Огневик, в лапы Кревима — возможно, я и вправду этого заслуживаю'.
Он глубоко вздохнул, открывая глаза и поворачивая голову в сторону женщин.
Млес узнал ту, что сейчас преклонила колено. Белокурые длинные и прямые волосы ее склоненной головы сейчас почти касались пола, губы упрямо сжаты и чуть растянуты в легкой улыбке. Даже боевое облачение мага не могло скрыть всех прелестей фигуры женщины в расцвете сил. Ее голова была склонена и глаза закрыты, но он все равно узнал ее, не смотря на прошедшие годы. Глядя на ее профиль, он даже смог припомнить и ее имя.
'Исфер Кинис'.
Он знал о ней немного. Княгиня, вдова, сильный маг. Млес никогда бы не знал о ее существовании, если бы не письмо, которое он доставил ей года два назад. Тогда он видел ее лишь один раз, но запомнил почти сразу и почти навсегда. Женщина с такой внешностью не может не запомниться.
'Она теперь в числе священнослужителей Конгрегации?'
Млес перевел взгляд на ее спутницу и натолкнулся на неприязненный, холодный взгляд молодой девицы. Она была не так красива, как Исфер, и в сравнении с княгиней можно было сказать, что эта женщина была даже непривлекательна. Млес скользнул взглядом по овальному мучнисто-белому лицу, каштановым волосам, кудряшками падающими на узенькие плечи, и отвернулся. Этих двоих связывает нечто большее, чем клятва верности царю-императору служить в едином Круге. Млес понял это по надменному ревнивому взгляду этой молодой женщины.
Он поднялся на ноги, поклонившись статуе Собирателя еще раз. Направляясь к выходу из чертога божества смерти, он успел поймать на себе взгляд княгини, но не подал виду, что заметил этого, и на выходе услышал приглушенные голоса со стороны собравшегося здесь семейства. Ритуал закончился, и, судя по их радостным вымученным лицам и словам, прислужники Собирателя единогласно склонились к мнению, что душа усопшего отбыла препровождена Собирателем на Крэммир.
Млес вернулся в центральный зал и вошел в следующую арку, на этот раз посетив богиню жизни. Ее чертог почти ничем не отличался от предыдущего зала. Млес не стал задерживаться и здесь. После возложения на ее алтарь желтых и белых цветов и благовоний, Млес вновь обнаружил, что у него не находится мыслей, которые он бы мог адресовать Праматери. Пожелать себе крепкого здоровья и оберегать всех тех, кто попал под крыло богини после своей смерти, попав на Крэммир в объятия Праматери было неоригинальным, но это было единственным, что Млес посчитал верным.
Он вышел из чертога Праматери, чувствуя пробуждающееся раздражение. Он отправился в следующий зал, посвященный Селитиэм, богине воды и магии, которую редко почитали не смотря на то, что многие в свое время были уверены в ее реальном существовании. Млес слышал о так называемом культе Воды, который был широко распространен более семи веков назад. Бесспорно, любая жидкость имела большое значение в жизни каждого живого существа, и в этом и заключалась главная мысль культа поклонения этому созданию. Млес не задерживался и здесь: поклонившись церемониальному бассейну, он преклонил колено и вылил в него принесенную воду, приговаривая древнюю присказку. После этого он направился дальше, на этот раз к Кревиму. Сюда он зашел лишь за тем, чтобы небрежно бросить на его алтарь шипастую ветвь с мелкими ядовитыми плодами. Смерив каменную фигуру дьявола презрительным взглядом, Млес развернулся и вышел прочь. Ему показалось, что выразить свое отношение к этому божеству тихой бранью или проклятиями, как это делали другие прихожане, было неверным. Молчание — лучший способ выразить презрение к объекту неприязни, если не ненависти.
Млес долго стоял преклонив колено перед изображением Затворника в чертоге, посвященному главному божеству всего пантеона. Этот зал был самым большим, но Млес все равно не понимал, о каких мессах и служениях могла идти речь, если здесь могло разместиться не более двух сотен человек. Быть может, разговоры о том, что раньше здесь в определенное время собирались люди, чтобы молиться богу безразличия и страха всем вместе — всего лишь преувеличения, россказни для того, чтобы подчеркнуть нынешний упадок духовности? Здесь не было статуи, и поэтому Млес смотрел на изображение Затворника, копию большого старого полотна, написанного многие сотни лет назад, когда это бессмертное существо в первый и в последний раз заявило о своем существовании людям. Известный художник изобразил высокую фигуру в темно-фиолетовом плаще, с красивым открытым лицом, которое могло принадлежать как и юноше так и девушке. У бога были длинные седые волосы, которые прямыми прядями струились вниз. На левой стороне груди край плаща словно бы чуть отворачивался в сторону, обнажая черную броню и кроваво-красный овальный камень. Лик бога выражал мудрость и вместе с этим потаенную грусть.
'Церковь Единства объединила под свои крылом богов, которые внушают и доверие и ужас. Бог смерти, которому нужно доверять, так как именно он поведет мою душу в вечное спокойствие или же в неугасаемый огонь. Дьявол, о существовании которого нужно знать, чтобы проклинать его и бояться, списывая на него все ошибки и промахи. Праматерь, которую нужно умолять об удаче, здоровье и долгих лет жизни, и которая будет хранить мою душу после смерти, если я заслужу этого. Забытая, попавшая в этот священный круг лишь по нелепой случайности. И бог, который живет на этом свете, дышит тем же воздухом, что и я. Живой бог безразличия и страха, бог истинного зла. Я верю в его возможности и существование, хотя расстояние и количество преград между мной и им таково, что можно сказать, что никакого Затворника нет. Ему все равно, что я скажу ему и что я о нем подумаю. Он преследует лишь свою цель, понять которую невозможно. Что он делает в этом мире?'
Млес смотрел на нарисованное лицо Затворника, которое казалось печальным и мудрым.
'Чего ты добиваешься? Просто смотришь со своего Стержня, как мы копошимся на другом краю континента? Чего боишься? Ждешь чего-то? Или кого-то?..'
Он знал, что многие про себя задаются этими же вопросами, задавать которые вслух опасно. Можно открыто признавать себя атеистом, но проявлять излишнее любопытство при жрецах было нельзя. Силовые структуры империи и Конгрегация следили за этим. Млес не понимал природы этого существа, которого когда-то в древности люди признали за бога. Чем он их так поразил?
Млес услышал за своей спиной тихие шаги и не сумел перебороть свой позыв не оборачиваться. Церковь Единства почему-то пугала его, и ему казалось, что не обернуться на эти шаги обозначает подвергнуть себя смертельной опасности. Млес быстро повернул голову, бросив косой взгляд через плечо.
Княгиня Исфер была ослепительно прекрасна. На короткий миг Млесу показалось, что он оцепенел от вида этой уже немолодой женщины, которая приближалась к нему. Ее броня и снаряжение поблескивали на неярком свету, и Млес с ненавистью одернул себя, заставив смотреть только на ее лицо, но не на эти стройные длинные ноги и соблазнительно покачивающиеся при каждом шаге тяжелые груди. Краем глаза он заметил спутницу княгини, оставшуюся стоять у входа в чертог Затворника, тяжелую кобуру с одноручным трехзарядным магистрелом на правом бедре Исфер и небольшую полукруглую пластинку, висящую на цепочке на ее шее. На пластинке была вырезана витиеватая завитушка, больше похожая на чью-то роспись.
