Эпизоды и Архивы

— Вы не можете нам запретить, — Чеен, ниэтте из семейной ячейки дома 1370 города Остролист, была бесстрашна. Хотя светлые в целом не ладили с чувством самосохранения. — Острова не ваши, вы их только губите.

— Что за медузка у вас опять померла?

От тревожных и печальных взглядов светлых у Шеннейра начиналась головная боль. Шеннейр подозревал, что все же подхватил на Островах какую-нибудь дрянь вроде малярии.

Шеннейр откровенно зевал, слушая обычный для светлых лепет про мертвых скатов, уничтоженные атоллы, вулканы, усилившиеся тайфуны. Светлые никогда не меняются.

— Острова становятся все опаснее! Наша последняя экспедиция пропала. Люди болеют. Местные островитяне не могут плавать по морю, их используют, как мишени...

— Пусть не плавают.

— Коралловый риф формируется тысячи лет, вчера он был, а сегодня уже нет. Коралловые рыбки остались без дома. Куда им деваться?

— За коралловых рыбок прямо сердце болит, — от очередного зевка Шеннейр едва не вывихнул челюсть, и взял протянутые документы, скомкав их на глазах у волшебницы. И кивнул своим: — Заберите у них все бумажки. И вы бы не ездили, светленькие, далеко, а то ведь тоже... пропадете.

Отчеты об исследованиях светлые отобрать не пытались, болезненно зашумев только тогда, когда темные нашли ящик с образцами и едва не расколотили. Огонь факелов отражался в их глазах, огромных и блестящих.

— Но здесь доказательства, что вы должны убирать с Островов полигоны...

— Какие доказательства?

Отбирать у светлых вещи Шеннейр считал ниже своего достоинства; а вот портить чужую работу всегда было приятно. Отпущенный на свободу, катер стремительно рванулся в темноту. Светлым стоило бы радоваться, что целы остались.

— Какая скука, — Шеннейр откинулся в гамаке и закрыл глаза. Лихорадка накатывала волнами и наполняла тело липкой слабостью. Потом не глядя взял первый лист из сваленной рядом горы папок.

Можно было обращаться со светлыми вежливее. Но если их не поймает он, Шеннейр — поймают другие. И если хоть один такой лист попадет в ненужные руки — светлых утопят вместе с катером.

Колонки с параметрами на тхаэле были сплошь изрисованы пучеглазыми южными рыбами, розовыми медузами и высказываниями про природу в рамочках. Розовые медузы охраняли документы лучше грифа секретности. Ни один вменяемый боевой маг к ним не прикоснется, но Шеннейр мог себе позволить, и потому позволял.

В мирное время светлая волшебница Чеен мечтала изучать природу океана; а пока работала разведчицей, поставляя ему и Ишенге информацию об испытании нового оружия и передвижении кораблей темных. Все союзники Ишенги были на редкость отчаянными — пробираться к центральным полигонам, туда, где пропадают люди и уже пропала светлая экспедиция. Прикрывать их, удерживая образ грубого недалекого боевика, было сплошной морокой.

Шеннейр предпочел бы общаться с Чеен напрямую, а не выслушивать каждый раз отповеди про коралловых рыбок. Укоряющие коралловые рыбки уже начали являться в кошмарах. Но его уже обвинили в сочувствии к светлым, и среди тех, кто сейчас сидит у костра, найдется тот, кому захочется выслужиться перед Рианом. Или высшими.

Сочувствие к светлым! Кто вообще мог такое придумать?

Темная гильдия не знала тхаэле и не принимала островитян всерьез; Шеннейр видел остроги, которыми островитяне били рыбу без промаха, и ядовитые духовые трубки. Островитяне еще себя покажут. Темная гильдия не принимала светлых всерьез; то, что светлые вообще не безобидны, Шеннейр понял сразу, как только они начали давать рекомендации, какие темные недовольны режимом и готовы встать под его, Шеннейра, знамена. Когда он, Шеннейр, станет темным магистром, он близко не подпустит светленьких ни к чему важному. Пусть сидят на месте и растят медуз. Глядишь, и жить будут дольше.

Так значит, Риан Кайяни начал испытания нового оружия, под водой, то есть тайно. Конкретику покажут параметры и анализ образцов. В любом случае, надо успеть закончить дело до того, как разработка завершится...

Когда он вернулся на материк, события пошли стремительно. И будущее, которое только представлялось, маячило впереди, внезапно оказалось рядом — только протяни руку. Но даже в палатке в холодных горах, на марше по разбитым дорогам, на улицах Полыни коралловые рыбки не давали покоя. Коралловые рыбки прицепились намертво. Магистр исполняет свои обещания, так что при первой возможности Шеннейр подарил светлым от темной гильдии корабль и приказал переселить их куда-нибудь. Светлые очень растрогались, долго благодарили, и извинились за то, что под конец начали думать, что Шеннейру все равно.

Победа прошла в грохоте печатей, падающих домов, грозных обвинений и салютов. Потом по Островам ударил тайфун Наэтэре.

— Как твой совиный выводок меня достал, — сказал Ишенга, когда Шеннейр вернулся на материк. — Дайте мне мир, в котором нет темных.

Все ж приятно, когда все вокруг тебя так ждут.

Сувениры с Островов Шеннейр сразу впихнул светлым. Те не отказались. Правда, выражение лица Ишенги было подозрительным.

— Ожерелье из раковин, которое принадлежало темному магистру Шеннейру. Через несколько лет оно будет стоить половину столицы!

В итоге ожерелье осело в выставочном зале столицы Полынь в разделе островных поделок. К счастью светлых, без подписи.

После победы высший маг Чеен вернулась на Острова и устроила там институт по изучению океана. Написала книгу про атоллы и рифы. То, что на Островах у Ишенги родилась дочь, Шеннейр, разумеется, знал, но его это мало заинтересовало. Ишенга получил свои предупреждения, потому что в итоге уговорил Чеен переехать на время под защиту его столичного поместья.

Кто же мог предполагать, что эпидемия, начавшаяся на севере, даст вспышку в Полыни. И только у островных полукровок не окажется иммунитета.

Шеннейр знал, что не при чем. То, что темная гильдия не при чем, показало расследование. Возможно, Ишенгу догнало проклятие прошлого темного магистра — Риан Кайяни был мастером проклятий родной крови, которые шли по линии родства. Сочувствие Шеннейр не испытывал и выражать не стал, но на год поставил мораторий для темной гильдии на действия против светлых. Ишенга вел себя как обычно, две могилы скрыла под собой Иншель.

* * *

Прошлое

4. Иллерни

Дверь в темное отделение Тамариска открыл Миль. Шеннейр приготовился затыкать уши, но Миль молча провел его по коридору.

Все маги отделения Тамариска спали или были в отрубе. Заклинатель Гвендолин выглядела и была одета ровно как все благородные мирринийке — величественно, изящно — и стояла рядом с койкой, где к аппаратам жизнеобеспечения был подключен ее ученик. Шеннейр едва заметил индикаторы и понял, что дело плохо. Ее ученик умирал.

Иллерни Шеннейр раньше не встречал. Совсем юный маг: наверное, перспективный. Охота на учеников была нормой вежливости — нападать на мага одного с тобой ранга слишком грубо, на ученика — в самый раз. Ученик Гвендолин не был чистокровкой, и потому его судьба мало кого заинтересовала. Почему волшебница из внутренней Полыни обратилась за помощью именно к нему, Шеннейр не знал, но раз так случилось, то случилось.

— Вы разобрались тем, кто послал проклятие?

— Да. Разобрались, — рядом с головой ученика лежал синий цветок ириса. Гвендолин подняла его и, не меняя выражение на красивом холодном лице, разгладила лепестки. — Он снял проклятие, но слишком поздно.

Ученик Иллерни был в коме. По мнению Шеннейра, он уже был мертв: аппараты поддерживали только тело. Но не стал говорить. Понимание не могло победить надежду.

— Я обратилась к двадцати высокопоставленным магам, и двадцать высокопоставленных магов мне отказали, — Гвендолин поклонилась. — Двадцать один год мой долг перед вами.

Ох уж эти заклинатели и их любовь к красивым жестам. Шеннейр готов был биться об заклад, что волшебницу сильно уязвило пренебрежение элиты.

Ровно в полночь Миль впустил Ишенгу; вошедший за Ишенгой тщедушный светлый в очках не понравился Шеннейру с первого взгляда. Было в нем что-то неестественное, нарочитое — такие люди сразу вызывали недоверие.

— Высший Нери, — представился он тихим невыразительным голосом, не глядя ни на кого, и сразу подошел к кровати: — Как все плохо. Но я попробую. Пожалуйста, покиньте помещение.

Несколько светлых внесли в комнату большой деревянный ящик.

— Откуда ты его выкопал? — спросил Шеннейр у Ишенги уже в коридоре. — Ты ему доверяешь?

Подошел Миль, прислонился к стене со сложенными на груди руками. Он до сих пор не произнес ни слова. Сегодня все вели себя не как обычно.

При несомненном таланте у Миля не было ни капли обычного человеческого соображения; а из всех человеческих чувств и желаний было только одно — отгрызть голову любому, кто оказывался поблизости. Шеннейр не мог представить, чтобы Миль кого-то спасал, помогал или заботился.

— Конечно. Он наш высший.

— Разве он врач?

Светлые были внутри уже порядочно времени. Шеннейр прислушивался, любопытствуя, как может выглядеть высший светлый ритуал; светлые невнятно переговаривались и ходили по комнате, и Шеннейр внезапно понял, что звук аппаратов жизнеобеспечения больше не слышит.

— Высший Нери изучает мир, — Ишенга пожал плечами. — Наши целители посмотрели данные и сказали, что уже поздно. А высший Нери взялся. Шансы у вашего мага все равно невелики.

— Вероятность у вашего мага простая, — высший Нери подошел бесшумно, блестя стеклышками очков. — Либо жив, либо мертв. Я могу вам помочь, но у меня будут условия.

Он дождался, пока все кивнут.

— Первое: вы выполняете все мои указания. Второе: вы не задаете вопросов.

Светлые с натугой вынесли из комнаты ящик. Теперь Шеннейр видел, что это простой деревянный гроб.

— Мой ученик не выживет без присмотра и медицинской помощи, — Гвендолин качнулась вперед. В проеме мелькнул край кровати, и высший Нери поспешно захлопнул дверь.

— Нам надо срочно ехать, — сказал он. — Нам не должны помешать.

Гроб был не прост. Его оболочка оказалась полностью непроницаема для сканирующих заклятий. И он был крайне тяжелым — Шеннейр это понял, когда помогал грузить гроб в машину. Иллерни не выживет на выключенных аппаратах, так что, возможно, внутри деревянного ящика целительная капсула.

Гвендолин и Миль сидели по обеим сторонам, смотрели на крышку, не жаловались на тряску и вели себя как уникально смирные заклинатели.

Их попытались остановить сразу после выезда из Тамариска. Запрос от мелких сошек Шеннейр привычно проигнорировал — не ему им отчитываться. Мелкие сошки зачем-то попытались перекрыть дорогу: Шеннейр даже не стал тормозить.

— Дальше, дальше, — тихо и назойливо бормотал высший Нери. Ишенга пожимал плечами.

Ночь стремительно проносилась за окнами. За ними организовали погоню: Шеннейр в изумлении насчитал штук пять крупных машин и так и не понял, с чего они паслись рядом с Тамариском. Когда в горах требовалась подмога, на большой земле вечно никого не оказывалось рядом.

Светлые втягивали его в мутную историю; это было очевидно. Шеннейр не думал останавливаться. Помогаешь — помогай до конца. И ничего столь интересного с ним не происходило уже долгие дни. Только когда он двигался вперед, то не чувствовал себя запертым в клетку. Участие в сомнительных светлых ритуалах не относилось к темным добродетелям; Шеннейр читал темные трактаты и сделал ясный вывод, что темные прошлого совсем не умели веселиться. Неудивительно, что темная гильдия так прогнила.

Погоня уходила выше в горы. Мотор надсадно ревел: Шеннейр подозревал, что на север списывали совсем негодные машины, но здесь им пересаживали сильные сердца. Преследователи отстали и пытались слать запросы местным заставам. Это смешило: здесь Шеннейр был хозяином.

Номинально Севером руководил высший Бриан. Шеннейру Бриан не мешал и был известен в основном тем, что у него была выделенная линия связи с Ишенгой, которую всегда невозмутимый Ишенга сломал, чтобы только с высшим Брианом не разговаривать.

Ишенга достал коробку со сладкими колобками из муки и предложил окружающим. Шеннейр ее забрал, порешив, что остальные пассажиры и с ними можно не делиться. Зима в этом году было холодная. Близилась перемена дат — Шеннейр вспоминал о такой ерунде, как гражданские праздники, только когда его начинали поздравлять.

В горах шел снег. Сначала сыпалась мелочь, потом повалило стеной. Сразу стало ничего не видно, а на перевале они ожидаемо встряли.

Ветер сек лицо. На той стороне ущелья остановилась машина: оттуда попытались достать проклятием, и Шеннейр перенаправил посылку обратно, обрушив снежную лавину. Правильные темные сумеют себя откопать, а неправильные никому не нужны.

Ишенга убрал печати, которыми прикрывал их и даже тех темных. Жалостливый, как и все светлые.

— И зачем же светлый куратор севера Ишенга из кожи вон лезет ради какого-то рядового темного?

Передавая Ишенге просьбу о помощи, Шеннейр на такой эффект не рассчитывал. Жизнь Иллерни такой траты сил не стоила.

— Жизнь темных стоит как бросовый камешек. В моей стране с моими гражданами так быть не должно, — торжественно ответил светлый куратор Ишенга.

— Надоело все, — сухо добавил он и отвернулся.

Высший Нери шагнул наружу, сразу провалившись по пояс. Снег залеплял его очки, заставляя подслеповато щуриться. Шеннейр мельком подумал, что на севере его быстро бы сожрали. Высший, бравшийся лечить других людей, мог бы вылечить собственное зрение.

— Дело не в глазах, — высший будто угадал его мысли. — Вас ведь зовут Шеннейр, верно? Нам надо найти дом, где сжигают мертвых.

Шеннейр едва не выругался, вопрошая, где он посреди хорской ночи найдет светлым дом. Светлые смотрели из темноты кабины, и глаза их сверкали во мраке тревожно и печально.

Далеко в снежной мути загорелись глаза знакомых транспортных башен. Приехал Олвиш с лебедкой.

Возить светлых и гроб по горам и искать для них крематорий было занятием странным.

В поселении Мыш свалившихся на голову темных не поняли, но очень активно махали руками в разные стороны, призывая ехать дальше.

— Я приглашаю вас на праздники в наш замок, — Олвиш Элкайт смотрел восторженно. Олвиш Элкайт верил, что все, что делает Шеннейр, правильно. Вот такими должны быть подчиненные.

Поселение Темь найти не смогли.

— Куратор Ишенга! Юлия и Юрий вас тоже ждут.

...А светлые Элкайт позовут в замок Элкайне светлых. Шеннейр предпочел бы почувствовать себя магистром в ином смысле, не в том, что он все праздники отмечает вместе с другой гильдией.

Поселение Синь было сезонным. Летом большим, зимой никаким. Но когда от закрытой шахты машина проехала мимо заколоченных домов к зданию с высокой трубой, Шеннейр даже проникся к нему симпатией. В хорском регионе покойников сжигали. Очень уж неохота было копать могилы.

Крематорий представлял собой безобразное большое здание с печью и дырявой крышей. По потолку шел орнамент: цветки и лепестки на белом фоне. Шеннейр сразу понял, что здесь что-то не так.