Выбор на рассвете

-Это не звездочка, господин пока еще полный полковник, это гриф такой. Знак, метка такая хитрая для знающих — лицезря непонимание в глазах собутыльника пояснил майор — Короче, это Бета-раз только для имеющих допуск степени А+. А мы с тобой, Аркадий Феоктистович вместе до допуска по рангу С+ не дотягиваем. Даже если вместе подпрыгивать будем.

-Так значит, ага. Бета да А, да плюс к ней еще. Угу, рескрипт Его Императорского Величества о статусе и степенях у нас от числа 12 месяца весеннего, года прошлого, а раздел там седьмой. А нет, запамятовал! Истинно то девятый раздел! И говориться там...

Полковник поднял взгляд к потолку, напряженно забренчал ручкой по крышке бювара, затем пальцами по столу и сильно прикусил нижнею губу, явственно демонстрирую недюжинную работу мозга. А потом вдруг как-то единовременно обмяк, расплылся в кресле, уронил обвядшие ладони на свои толстые ляжки, обтянутые дорогим гелландским сукном форменных брюк. И голос его, когда он не сказал, а промямлил, был сух, сер и мертв:

-Может... Может неправильно я вспомнил, а Стас Микулович? А может за эти года проредактировали рескрипт, а?

-Проредактировали рескрипт самого Императора? Шутишь ты дурно, Аркадий Феоктистович. И все ты верно вспомнил. Воинским преступлением это называется и квалифицируется как неправомочное овладение государственным секретом.

-Но мы же не вскрывали и не читали это проклятое письмо! Его этот, долбоклюй тупой, вскрыл! Руки бы ему оборвать вместе с его головой пустой!

-А нам поверят? Ну, что это не мы вскрывали? Вот-то то!

Гранд-майор горестно хмыкнул, самостоятельно нацедил себе еще на мизинец водки, выпил, мало и недолго покатав обжигающую небо жидкость во рту:

-Хорошая водка, у тебя, Аркадий Феоктистович, как слеза чиста, а не вкусная что-то. Горькая и не берет совсем.

Полковник вяло махнул рукой в ответ, открыл правый ящик стола, пошарил в нем, крепко и цепко ухватил ладонью что-то в темной пустоте, чем-то металлически щелкнул:

-Может застрелиться, а?

-Ну застрелись. Только вот какой смысл тебе стреляться? Ну разжалуют тебя, Аркадий Феоктистович, в штабс-капитаны, да медведей охранять на Восточные сопки загонят. Ну и все на этом у тебя неприятное и закончиться. Выйдешь года через два по прошению в отставку, да и живи себе. Ты же землицы арендовать хотел и эту, как ее, крюшт-репу выращивать да на губернские выставки возить.

-Крашт-репу — механически поправил полковник, коротко покосился на гранд-майора, длинно на стакан и на штоф с водкой, но передумал и спросил с каким-то самим себе непонятным чувством жалости к собеседнику:

-А ты? А тебя насколько в чинах опустят? И куда?

-А меня, наверное, в погранцы первым лейтенантом на Фуудзский хребет пожалуют. И то это мне за счастье будет. У меня ведь тут полное служебное несоответствие выходит, против твоей халатности. Так что, давай, наливай еще что ли и будем докладную сочинять да по инстанции ее отправлять. Такую, чтобы в ней все было понятно объяснено, но толком истины так и не постигнуть. Ну и покаянную записку за секунд-корнета напишем. Эх, хорошо, что ты подпись этого идиота аж на трех чистых листах имеешь!

-Да, это хорошо, это ты правильно придумал, Стас Микулович! А... А с этим, с кадетом-то, то что делать будем?

Гранд-майор недоуменно вздернул бровь:

-А что с ним нам делать? И не кадет он, а корнет бронетанковых гвардейских частей. То есть прим-лейтенант он по нашему армейскому табелю. Или старший обер-лейтенант как у наших заклятых друзей. Отсидит он свои сутки да на поезд его и посадим, как в сопроводительном карт-листе прописано. В отдельную каюту самого первого класса, одного на все два места.

Полковник было попытался возразить, но только что открыл рот, да и тут же захлопнул, оборванный резким взмахом руки гранд-майора и его злым взглядом:

-Посадим! И сами все купе выкупим, ты меня понял, господин полный полковник? И доставку ему еды в купе с ресторан-вагона оплатим до самого пункта его назначения. Своими собственными деньгами, за свои кровные все купим. Или ты, Аркадий Феоктистович, никак возжелаешь, чтобы он в плацкарте с ТАКИМ открытым письмом ехал с разным народом, да бегал столоваться на вокзальные буфеты и языком там трепал с попутчиками?

Полковник тоскливо посмотрел на левую полу шинели, где в уютной темноте потайного кармана возлежал его портмоне из тисненной кожи с золотым кнопкой-замком и полностью соглашаясь с гранд-майором, размашисто кивнул головой. Да Верховный с ними, с этими деньгами! Жизнь то спокойная, пусть и никчемная в перспективах чинов и пенсии, всяко любых денег дороже.

Пусть едет, проклятый корнет гвардейский, прим-лейтенант, гвардеец бесов, сын сучий, в общем. Едет да трюфеля, фаршированные в своем купе жрет, лишь бы только отсюда побыстрей, да и подальше.

Глава третья.

Третья посадка, бронь-поезд литерный ФК-1478 ПЛ, Великим князем Седомыслом Воеводиным наименованный 'Защитник-мученик Амундантий', маршрут Тверь Великая — Соликамск-град, купе ?8.

Скрип-скрип-скрип. И еще раз скрип и доо-олгий скрип. Не так противно, как по стеклу вилкой, а этак вальяжно да с достоинством, благородно-возвышенно. Словно и не скрип это, а бархатный голос гигантского лежбища из невероятно качественно выделанной кожи с глубоким тиснением, скромно именуемого — полка пассажирская, купейная, нижняя. И люстры хрустальные в обрамлении фигурном, бронзовом, что по стенам в плотные шелка затянутым висят, тоже под скромным обзывком 'светильник хрустальный одноламповый купейный' прячутся. Ну и латунь, начищенная до нестерпимого блеска, повсюду — на раме окна, рукоятках, поручнях и прочих финтифлюшках хватательно-держательных и подставочных.

М-да, не то что бы пошло дорого-богато, а как-то даже с некой претензией на аристократичность и изыск. Будто и не стандартное купе первого класса самого простого бронь-поезда, даже не экспресса, а вип-каюта шикарного океанского лайнера. Все тут весьма приятственно, уютно, этак лампово, и недешево совсем.

Даю десять из десяти звезд за дизайн и качество материалов. И одиннадцатая звезда за 'приветственный' Первый завтрак от шеф-повара из вагон-ресторана, что прячет свои заманчивые ароматы под мельхиоровым куполом на подносе, пугливо отгородившись от меня баррикадой из сурово накрахмаленных салфеток в металлических отгравированных кольцах. Не спасет, все равно все съем.

Ну и вот с чего бы мне радость такая, комфорт великолепный, денег многих стоящая? Уверен, это с дикого перепуга чинов высших арт-воинской части, где я был в узилище мрачное ввергнут, а потом торжественно, но без оркестра, высвобожден и нагружен пакетом моим секретным, вскрытым, ага, нюхались, суки, и дополнительно выданным мне листом сопроводительным. Вторым уже.

А затем я был облобызан и облизан полным полковником и гранд-майором совместно с ног до головы. Торжественно переодет в тонкой шерсти полевую офицерскую форму нового образца и штурм-ботинки на высокой шнуровке и сверху укомплектован крагами и черным беретом. Форма была с синими петлицами прим-лейтенанта от арт-войск, но со знаками различия и гвардейским гвоздичного цвета аксельбантом броневойск и такого же цвета нагрудным треугольником в серебряной окантовке, что допускается к ношению офицерами в звании не ниже капитана.

Смотрелось все красиво и впечатляюще, особенно защитные очки с артефактными увеличивающими биноль-линзами, но лишь до первого патруля.

Затем я самым скорейшим образом весь такой красивый и нарядный, был увезен на вокзал на штабном 'Адмирале'. Там чуть ли не на руках занесен в это вот купе с сопутствующим бормотанием — превышение и некомпетентность исполнителя, разобрались, порешали, зла не держите и вообще забудьте, милостивы к нам будьте. В процессе бормотания господа офицеры вежливо запихали меня в данное купе, зверски громко щелкнули каблуками и скрылись в тумане, ровно чеканя шаг по ковровой дорожке.

Я после их исчезновения аж по плечам себя похлопал — вдруг на моих погонах бугры канта золотого с разжиревшей лиловой звездой о девяти лучах проявились. Но не было там ничего, кроме трех тощих ромбов прим-лейтенанта и тонкой окантовки гвоздичного цвета нитью, да и быть не могло. Эх, а хорошо быть генералом...

Вон как пред тобой чины нижестоящие да виноватые гарцуют. Вольтижировка и танец с саблями и выкрутасами в полном комплекте.

Проводил я их взглядом по перрону быстро и торопливо идущих, полюбовался на беленные стены вокзала с фальшивыми колоннами и немытыми арочными окнами. Обольстительно улыбнулся и подмигнул очень красивой брюнетке на перроне. Был ее тут же обфыркан и демонстративно проигнорен. Стало мне тогда уныло и прошествовал я тогда в купе под номером восемь горевать, отвергнутый и с разбитым сердцем. В купе, только для меня одного и предназначенного, что мне тут же сообщил старший обер-проводник бронь-поезда голосом хрипловатым и хрен знает, чем воодушевленным, да с придыханием жарким, нервы дам в возрасте волнующим. За кого он меня принял не соизволил прояснить, но тянулся ровно как пред цесаревичем-наследником. Глазами не то что пожирал, глотал не прожёвывая.

Колоритный такой дядька в мундире строгом, с бакенбардами роскошными, с цепью длинною от плеча до плеча с выпуском на живот, ярко начищенной под гербовую бляху. Весьма впечатляющий, бодрый, с выправкой военной, но как мне кажется, гниловатый и слабак по духу. Из тех, что гнев богов и гроза небес подчиненным, слизень преклоняющийся для вышестоящих. А может я и ошибаюсь и предвзятничаю.

Но взор мой суровый он воспринял правильно и так же, как и господа офицеры, растворился в сумраке коридора. Удаляясь, сообщил с поклоном, что если мне что восхотиться, то он сей момент и сразу. Медведя с гитарой и цыган с бубнами, мне что ли с него истребовать? И всю дорогу — Эй-ла-ла! Хо-хо-хо!

Ладно, натянутые шутки с вымученными хохмами в сторону. Что ж, одно доказано — есть кто-то с мозгами и весьма разумный в окружении полного полковника покинутой мной арт-части, вдобавок не жадный по-глупому. Скорее всего это тот самый гранд-майор. Мелькало в глазах у него что-то такое опасно-хищное и прицельное. Двести процентов, что кадр этот с оперативного отдела, в делах секретных полностью повязанный. Ладно, приму я это купе и оплаченное до конца дроги питание из вагон-ресторана как замаскированные извинения от командования этой кадрированной части и все прощу. Все равно не в моих силах и возможностях гадостей разных господам офицерам наделать и неприятности им по служебной линии организовать. Да и купе сие весьма мне нравиться. Пусть живут, черти. Правда не очень долго и совсем не счастливо или я ничего не понимаю в императорских циркулярах, что регламентируют воздействия и наказания для лиц допусков не имеющих, но вскрывающие секретные пакеты с печатями сургучными во всю ширину листа.

Я еще раз скрипуче поерзал на полке и взял в руки матерчатую пластину, нитью суровой со всех сторон прошитую, с блямбами свинцовыми на концах нитей. Поднес к глазам 'гирьки' поближе, внимательно разглядывая. Так, пломбы 'прожимали' рычажной приспособой, а не 'чеканили' наборными планками. Рычажной, но не стационарной — первые и последние знаки чуть скошены.

'17/06 — С— СдСП+'.

Ну это нам все понятно и в расшифровке довольно просто. Цифра 17 это число, 06 — месяц, 'С' с минусом это уровень допуска. 'СдСП+' — строго для служебного пользования высшего комсостава. Сургучная печатка, не печать, номер части, сопроводительный карт-лист, что пришпилен толстыми иглами сверху матерчатого прямоугольника заверен подписью полного полковника Стевальского Аркадия Феоктистовича. Из мещан товарищ, даже не однодворовой и не прижизненный, за заслуги жалованный. Но вот до полного полковника, смотри как ты, дослужился, хоть и не дворянин. Бывают чудеса и исключения.

Пальцы трепетно и вчуственно пробежались по ткани, замирая на неестественном и неправильном. Ну что ж, я даже не сомневался в этом — мой пакет вскрывали и вскрывали небрежно, не боясь последствий. Вот ломаная линия печати под указательным пальцем, средний, подушечкой прожимает открытый и неровно затем закрытый замочек на пакете. Явно потайные шпиндели-стержни сломали открывая, ну а закрыли через силу, вламываясь 'язычком' в фиксаторы. Впрочем, мне это все равно не поможет вскрыть сам пакет — нет подходящих инструментов и приспособлений. Любопытно, аж скулы сводит, да и необходимо весьма — информация о самом себе не просто повод для принятия разных решений и выработка лини поведения, а жизненная и насущная необходимость. Но, но и еще раз, но. Не судьба.

Я раздраженно отшвырнул пакет от себя, метясь в дальний угол полки, что напротив меня. Глянул в окно — мимо медленно плыл крашенный в черный цвет 'клюв' водонапорной башни, открытые бункера с углем, заборы, березки, дорога и пыль дорожная.

Гм, а мы, оказывается, уже давно тронулись, а я и не заметил и свистка проводника не услышал. Теряете хватку, господин резидент. Этак и что-то более важное 'прощелкать' возможно вам. Впрочем, не будем предаваться бичеванию, лучше предадимся чревоугодию.

Мельхиоровый купол вознесся ввысь, выпуская на свободу искушающие мой аппетит ароматы и вызывающие слюноотделение запахи. А еще тяжко, до малейшей взвеси, насыщенный пар от искусно обжаренного огромного пласта мяса. Самый честный говяжий медиум с капельками запекшийся крови. Вкуснотища явная и несомненная.

Очень интересный первый завтрак, полноценный обед напоминающий. И даже ровно двести пятьдесят грамм красного и терпкого вина в пузатеньком графинчике присутствуют. Вкусное вино, со своеобразным букетом. Хлеб белый из высших сортов, прозрачный на свету, невесомый в руке. 'Трава', что есть салат, щедро сдобрена оливковым маслом и жадно просит поливки лимонным соком. Что ж польем, принесли ведь его мне в таре керамической, для соков правильной. Даже по изгибу ручечки кувшинчика холод ползет, пальцы хладом дискомфортя. Артефактный кувшинчик, это точно, и на донышко смотреть не буду, клеймо изыскивая. И масло, про масло-то сливочное, ярко-золотистое, я совсем забыл! Где у нас нож для масла? Вот он! В руку его! В правую! Итак, приступим к поглощению калорийного и аппетитного, а также полезного.

Я довольный и умиротворенный, откинулся на спинку полки, погладил скромный 'барабан' живота, повторно промокнул уголки губ салфеткой. А что, все крайне вкусно, сытно и на высоком уровне. Еще одну 'звезду' этому бронь-поезду! Кстати, а у бронь-поезда, какова толщина брони? Интересно-о. Так, толстая оплетка рамы, синеватое бронированное стекло, чуть наклониться под углом и скосить глаза.

Да ладно! Если глаза меня не обманывают и глазомер не предает коварно — тут более семи сантиметров! И это не обшивка с утеплителем, они чуть внутрь 'вдавлены', пространство купе сокращая, это 'пирог' из сталей с разной закалкой. Этакая местная многослойная гомогенная броня по местной рецептуре. Нет, срез я, разумеется, не видел, но какой идиот будет лить однородный лист в такую толщину? Ну вот и я тоже думаю, что количество идиотов в сталелитейной промышленности исчезающе мало.