Синица

Что касаемо погоды? То создавалось такое впечатление, что тяжёлое, тёмно-серое небо, специально давило на людей, стремясь предотвратить намечающиеся кровопролитие. И по этой же причине, хмурые тучи не решались оросить землю потоками воды. А быть может, они просто ждали окончания назревающей трагедии, готовились оплакивать многочисленные жертвы, которые навеки останутся на этом поле брани, удобрив его своей кровью и прахом. Неизвестно, о чём думал один хмурый человек, забравшийся на недавно построенную вышку, и так же нерадостно взиравший на место будущей сечи. Увлечённый этим, он даже не обратил внимание на то, что на его площадку взобрался ещё один воин, на голове которого красовался шлем с гребнем центуриона, а в руке был неизменный обрезок виноградной лозы.

— Что Мамерк, уже предвкушаешь свой триумф? — несмотря на то, что вопрос прозвучал неожиданно, первый центурион не то что не вздрогнул, он даже не обернулся.

— А ты, Конкордий Третий, решил примерить на себя обязанности того, кто, находясь в одной колеснице с триумфатором, то есть, стоит за его спиной.

— Нет. И не пытайся меня этим оскорбить, ибо все давно знают о том, что обижаться на тебя, так же глупо, как пытаться вычерпать море до дна — да ещё дырявым шлемом.

— Да-а-а. Ты не раб. Что не оспоримо, но и как я в очередной раз убедился, не себялюбивый глупец. А стою я здесь потому, что не могу ответить на мучающий меня вопрос: — "Почему варвары на нас не нападают? Ведь они не настолько глупы чтоб не понять, что всё дарованное ими время, мы заняты укреплением своей обороны. Или они задумали такое коварство? Вот только я не могу понять их задумку".

— Тоже мне, великий стратег Мамерк Эмилий Хромой Второй — неповторимый, нашёл из-за чего переживать. — не сдержавшись от ехидной улыбки, ответил Конкордий, пользуясь тем, что его гримасу никто не видел. — Что? Эти варвары не спешат начать бой, так им же хуже. Не ищи того, чего не может быть. Ведь это дикие племена, которых мы постоянно бьём, делая это с завидным постоянством, вот они и испугались. Они думали, что у них получится проникнуть на наши земли незаметно, ограбить первое же попавшееся на их пути селение, да убежать. А тут на их пути появились мы. Вот они и застыли — в испуге. Стоят и думают: — "А есть ли у меня шансы незаметно улизнуть? Или уже всё равно, мол что случилось, того не исправить. Неужели мы все отбегались?"

-Не всё так просто, Третий, не всё так просто, как тебе кажется.

Тем временем, пока двое командиров-центурионов, внешне непринуждённо, общались на ещё пахнущей свежеобработанной древесиной площадке вышки, молодой легионер по имени Геркулес нёс службу, стоял в полном вооружении, в первой шеренге. Он видел врага и ... его, в данный момент, одолевало два на первый взгляд не совместимых чувства. Первым из них была распирающая радость, ведь он будет участвовать в своём первом, настоящем сражении. Он покажет свою храбрость, победит неприятеля, иначе быть не может ведь к этому его готовили с детства. К этому приложил свою руку его отец, скупой на ласку и похвалу человек, как и приставленные им ветераны, они тоже сделали для этого немало. Всё это так. Вот только, при пристальном взгляде на варваров, стоящих именно напротив участка занимаемого его декурией, его охватывала ноющая тоска. Юноша понимал, что скорее всего, ему предстоит принять на свой щит главный, самый сильный удар противника. И то, что при этом его подразделение понесёт потери, это неоспоримый факт. Об этом не хотелось думать, молодой человек старался гнать от себя подобные мысли, но, полностью от них избавиться не получалось.

Вот так, уперев нижний конец щита в землю и слегка опёршись на него, воин, как и его товарищи, такие же гастаты, стоял в ожидании нападения врага, или получения команды к атаке. И пусть все они, благодаря постоянной учёбе, действовали как единый организм. Но, каждый из них, в этот момент вёл себя по-разному. Вот, например, стоящий по правую руку Павел Рыжий, сухопарый рыжеволосый воин, с красивым, греческим профилем, вот только это великолепие портил выпирающий кадык, "украшающий" его чрезмерно тонкую шею. Все сослуживцы, знали его как общительного балагура и весельчака, а сейчас, он стоял, понуро смотря перед собою невидящим взглядом. Стараясь привести товарища в чувство, Геркулес ткнул его локтем, и не нашёл нечего лучшего чем сказать: "Рыжий, не хмурься ты так. Клянусь, я не стану убивать всех этих варваров, оставлю немного и для тебя". — На что, тот, отреагировал весьма странно: — "А? Что? Кому оставишь? Кого?" — Говоря это юноша встрепенулся, удивлённо посмотрел на обратившегося к нему собрата по оружию и как-то неестественно улыбнулся. После этого, о продолжении беседы не могло быть и речи. Стоило Павлу вновь погрузиться в свои мысли, как стоявший позади Геркулеса принцип, приблизившись к самому уху, неожиданно прошептал:

— Ты парень это, не тревожь своего друга. Не ужели сам не видишь не видишь? Атропос уже приготовилась обрезать нить его жизни. Так что, не беспокой его понапрасну.

— Это как? Он что, погибнет в этом сражении? Неужели нельзя нечего сделать? Да откуда ты это знаешь?

— Не нужно так громко говорить, и не дёргайся ты так. Послужи с моё, да будь повнимательнее, подмечай что вокруг происходит. Тогда сам научишься всё это видеть.

— И что? Это никак нельзя исправить?

— Нет. Коль ему суждено погибнуть в первом же своём бою, значит так оно и будет. Как и тому гастату-легионеру, чей нервный смешок и несуразно глупые шутки ты слышишь. Да-да, именно их. Да не крути ты так головой, всё равно его не увидишь, он не в нашей и даже не в соседней декурии стоит. А слышно его даже здесь.

На этом диалог двух воинов резко "оборвался", после неожиданно прозвучавшей команды, все легионеры, слитным, отработанным движением, прикрылись щитами, соорудив построение "черепаха". Какое-то время ничего не происходило. А затем, частой дробью по обтянутой кожей древесине, застучали стрелы, жадно впиваясь в эти самые скутумы. Наступило небольшое затишье, и на римлян обрушился повторный ливень стрел. Вот только на сей раз, эти быстрые птицы смерти, смогли найти бреши в защите и собрали свой первый "урожай". Об этом красноречиво говорили полные боли крики нескольких раненых. Имелись ли убитые, было непонятно, ибо, сражённые насмерть почти никогда не кричат. Не удержавшись, Геркулес посмотрел в зазор образовавшийся между его щитом, и тем, которым он был прикрыт сверху. То, что он увидел, его не обрадовало, варвары атаковали, и были уже достаточно близко. Он даже рассмотрел дикий оскал вражеского воина, который мчался прямо на него. И тут как нельзя не вовремя промелькнула мысль о том, что именно перед ним был проход между рядами кольев, а это значит, что и количество противников, атакующих именно его, будет большим, чем у тех, кто стоит немного в стороне.

В следующую секунду, в рядах атакующих, произошла небольшая заминка. Кто-то из них, не обращая ни на что внимание, продолжил свой бег, а кто-то из варваров, продолжив движение, поднял над головою щит. Не успел молодой воин осознать увиденное, как на врага обрушился поток стрел и не только их. Где в живую плоть, а где в древесину круглых щитов, втыкались как стрелы, обильно падающие с неба, так и запущенные крепкою рукою пилумы. Парочка метательных копий воткнулась и в щит варвара, от которого Геркулес никак не мог оторвать свой взгляд. Дикарь видимо был опытным воином, поэтому смог вовремя отреагировать на возникшую опасность, вот только "подарки", от которых этот грубо сколоченный кругляш спас своего обладателя, были увесистыми, и воину пришлось открыться, чтоб попробовать избавиться от воткнувшейся дополнительной тяжести. А через пару мгновений, его поразила стрела, причём, она была не единственной из множества посланных вторым залпом римских лучников "подарков". Только войско противника ещё не было уничтожено, или существенно ослабленно. И вот — вот, оно должно было сойтись с легионерами щит в щит. Геркулес кинул быстрый взгляд в сторону, Рыжий был ещё жив, и даже смог изготовился к бою. И где-то в глубине сознания промелькнула мысль — надежда, что принцип, стоящий за его спиной ошибся, и Павел, не погибнет в этом бою.

Удар, точнее мощнейший толчок в щит, от которого, дабы не упасть, а устоять на ногах, пришлось отступить на пол шага. И это, несмотря на помощь стоявшего позади легионера, который своим плечом подпирал спину молодого воина, принимая часть энергии удара на себя. Вот только то, что стало происходить далее, Геркулес почти не осознавал. На счастье, юноши он не стоял беспомощной "куклой", у него заработали привитые долгими тренировками рефлексы. Вот над кромкой скутума, мелькнула голова варвара, и почти мгновенно в лицо легионера устремилось острое жало вражеского меча. Отработанный длительными тренировками, резкий поворот головы, и вместо того чтоб воткнуться в лицо, вражеский клинок скользит по шлему. Далее, соскочив на спину, оставляя еле приметную борозду, холодный как сама смерть металл прошёлся по прикрытой пластинами броне. Проходит ещё мгновенье, взгляд смотрящего вниз воина "цепляется" за появившуюся в поле зрения ступню напавшего варвара. Сознание ещё не успело осознать увиденное, а щит "самостоятельно" скользит вниз, нанося своей кромкой сокрушительный удар по её своду. Затем, гладий, как шустрая, блестящая рыбина, метнулся вперёд и "скрылся " во рту кричащего от боли противника, даруя тому мгновенную гибель. Юноша отталкивает скутумом поверженного супостата, с одновременным возвратом короткого меча в исходное положение. В следующую секунду, кто-то хватается за верхний край щита — с силой дёргая его на себя. Гладий реагирует почти мгновенно, как живой организм, он, вроде как по собственной воле, скользит по металлической окантовке скутума. Может быть показалось, а быть может и нет, но этим движением, клинок без особых усилий ампутировал чужие пальцы. Кто-то, то ли стоящий справа, то ли позади бойца, за его спиною, разит очередного дикаря, делающего замах боевым топором. Противник, так и не нанеся свой сокрушительный удар по голове Геркулеса, фонтанируя кровью, скрывается из поля зрения молодого воина. Однако бой продолжается, и враг вновь атакует. На сей раз, Геркулес уклонился от удара мечом, слегка сместив голову влево, оружие по-прежнему живёт своей жизнью глубоко подрезав мышцы предплечья атакующего. Вражеская рука, безвольно разжала сжимающую рукоять меча кисть, и выронив оружие скрылась из виду. Без сомнений, этот дикарь должен умереть от сильной кровопотери, так как остановить в бою сильное кровотечение, не реально. А если он и умудрится как-то выжить, то отныне быть ему не воином, а беспомощным калекой.

Сражение продолжалось. И в скором времени, дикари, теснимые римлянами, отступали. Легионеры, раз за разом, слушая подаваемые им команды отталкивали неприятеля щитами, делали шаг и по необходимости, добивали лежащих на земле подранков. Как это не странно, но, почти все молодые легионеры не осознавали, как долго продолжался этот бой. Вот и наш герой со стопроцентной уверенностью знал только одно. В том, что всё его тело, отяжелевшее от усталости, как будто на руки навесили свинцовые утяжелители, и ещё его нещадно трясло мелкой дрожью. Более или менее воин пришёл в себя только тогда, когда он уже какое-то время просто стоял в строю и чего-то ждал. Парень, стараясь чтоб никто не заметил его состояние, устало наблюдал, как лучники, легко вооружённые воины, сноровисто связывали обезоруженных дикарей и с этого момента он думал только об одном: "О Боги! Сподобьте нашего декана, как можно скорее отдать команду разойдись". — Он настолько сильно и эмоционально об этом мечтал, что, услышав заветный приказ, не сразу осознал сказанное. Скорее всего, это произошло из-за того, что юноша больше не чаял даже услышать нечто подобное. Так что ещё несколько секунд, непонимающе смотрел на то, как все бойцы его декурии, которые ещё стояли в шеренге, покинули строй и расходясь по своим делам, мимоходом "контролируя" тела врагов, тыча в них своими мечами. Со стороны, всё это выглядело так, кто-то пленил выжившего неприятеля, сводя его в одно место и проводя его под символическим ярмом, кто-то выискивал раненых сослуживцев и вместе с другими легионерами, транспортировал их к медикам. Были и те, кто занимался обыденным мародёрством, то есть сбором трофеев, раздевая покойников.

— Геркулес, ты чего стоишь как истукан? — остановившись почти рядом, проговорил декан, при этом, пристально рассматривая подчинённого ему молодого бойца — Живо иди к медику!

— Зачем?

-Ты весь в крови, это раз. Во-вторых, это мой приказ, за ослушание которому, тебе грозит суровое наказание. Это два.

— Так на мне чужая кровь.

— Послушай меня, парень. Если я что-то говорю, знать мне виднее. Ты ещё не отошёл от своего первого боя, и мало чего понимаешь и чувствуешь. Это, для твоего случая вполне нормально. Да, на тебе есть кровь убитых тобою варваров, но это ещё не все. Я прекрасно вижу, что на твоём теле имеются раны, которые по-прежнему обильно кровоточат и это факт. Ведь я, даже не присматриваясь заметил глубокий порез на твоей правой скуле, и вот, в двух местах пробита защита твоей правой руки. Так что, выполняй приказ и не прекословь. Не то, не посмотрю на то, что ты любимый сын моего центуриона, возьму и сурово накажу.

По вбитой долгой муштрой привычке, Геркулес нехотя подчинился. Понять, что всё это было именно так, а не иначе, было легко — так как пройдя несколько шагов, парень понуро склонил голову, и слегка прихрамывая, устало побрёл к шатру служителей асклепия. А далее. Попутно, даже не задумываясь, он пронзил своим мечом тело валявшегося на его пути варвара, только потому, что юноше померещилось что распластавшийся на земле дикарь слегка пошевелился. Что это было за движение? Непонятно. То ли виной этому был небольшой порыв ветра, игриво пошевеливший волос на голове покойника, то ли имела место угасающая конвульсия умирающего тела? Всё это было уже не важно, пустые вопросы, и искать на них ответы, никто не собирался. Ведь гастарт настолько был вымотан своим первым боем, что, проходя мимо приготовленных к погребению тел легионеров, даже не узнал своего павшего товарища, Павла Рыжего, хотя и скользнул по его искажённому от предсмертной боли лицу взглядом. Молодой воин не знал и то, что вторая центурия, занимавшаяся возведением укреплений, смогла отразить коварный удар противника в тыл римского подразделения, благо не все легионеры другой центурии были без брони. Часть её бойцов, как это и было положено, прикрывала тылы, и достойно встретила подлых варваров. ... Оказывается, не зря племенные вожди не спешили с нападением. И благо, что Мамерк обратил на это внимание и вовремя заставил подчинённых ему легионеров выделить дополнительные силы для охраны своих тылов.

Глава 5

В школе гладиаторов, как это и было запланировано в программе обучения контингента, начался очередной день отдыха. Впрочем, никто из гладиаторов не придавался банальному ничего не деланию, просто сегодня, у них не было изнурительных тренировок. Вот и Синица, управившись с мелкими делами, сидела в столовой и ожидала, когда их поведут в терму. Коротая время таким незатейливым образом, девушка с безразличной ленцой наблюдала за тем, как развлекалась старшая амазонка. А именно то, как рыжая бестия, тихо обронив несколько двусмысленных недомолвок, а пару раз и более открыто побуждая к действию, натравила на Третью, новенькую воительницу, кстати римлянку, две декады назад решившуюся добровольно стать на стезю гладиатора. Что сподвигло эту низкорослую, нагловатую оторву пойти именно этим "путём", неизвестно, так как делиться с кем-либо этой информацией худая плебейка не желала. Не было понятно и то, почему Аврелий заинтересовался приобретением этой излишне тощей молодой женщины. Ведь она, в данный момент, по своим внешним данным совершенно не походила на перспективного бойца, ни капельки. Впрочем, никто и не старался этого понять, так как постоянные нагрузки и обильное питание, теоретически, должны были нарастить как необходимую мышечную массу, так и слой подкожного жира, необходимого для того, чтоб должным образом прикрыть поверхностные кровеносные сосуды на теле новенькой. Однако, в данный момент, речь идёт не об этом, а о том, что науськанная Спартацией Бестия, пыталась заставить более высокую и крепкую Амброзию вместо себя вымыть полы. И сейчас, по всем признакам, должна была начаться активная часть этого конфликта. И сразу же все пошло не так как задумывалось. Кто и когда обучал эту "мелочь" искусству единоборства неизвестно, но все, кто был в столовой, наблюдали неудачную попытку достойного отпора. А именно, Третья сделала быстрый взмах рукой, чтобы отвесить увесистый подзатыльник своей обидчице, но та, ловко и стремительно проскочила под мышкой у своей оппонентки и обхватив её обеими руками, за торс, резко выпрямила ноги, совершив бросок с переворотом. Все замерли, так как по идее, не ожидавшая подобного развития конфликта Третья, должна была воткнуться головой в каменный пол, и погибнуть. Да. Со поломанной шеей или расколотой головой никто не живёт. Но, к счастью для охранников, этого не случилось и они, первыми отойдя от сковавшего всех оцепенения, кинулись к дерущимся рабыням. Их временную растерянность было легко понять, они надеялись какое-то время понаблюдать за конфликтом и прервать его только тогда, когда это им надоест, или им покажется что женщины входят в неконтролируемый раж. А здесь, почти в самом начале, поединок чуть не закончился смертоубийством. А это незапланированные убытки для школы, минус одна погибшая в разборке меж рабынями воительница. Впрочем, не долго проживёт и вторая участница драки, её казнят — в назидание другим. Мол незачем биться насмерть и калечить контингент, за исключением момента, когда кто-либо из амазонок окажется на арене. В этом случае, не останется без хозяйских "подарков за отличную работу" и охрана, вычтут убытки из жалования. Это как минимум.