На захваченной земле

— У нас ведь было две Франции, — говорил этот странный парень из СССР, — Советская восточная и капиталистическая западная.

— Совсем как у нас с Германией, — заметила Маша.

— Ну и вот один западнофранцузский президент чтобы повысить рейтинг перед новыми выборами решил 'объединить страну', — продолжил он, — Ну и приказал ввести войска в ФНР.

— И что дальше было?

— Ну что могло быть? Дальше ГДР вмешалась. Немцы объявили западную Францию агрессором, заявили, что не допустят уничтожения ФНР и ввели войска — причем, даже без предварительного согласования с СССР.

— Но как такое могло быть? В организации берлинского договора у вас не Союз всем управлял?

— Формально он. А на деле у участников было достаточно много свободы...

— И что потом было?

— В ответ НАТО объявили ГДР в агрессии, на территории ФНР начались бои между войсками ГДР и НАТО. Тут уж и СССР пришлось вмешаться — иначе немцы огребли бы, маловато у них сил было. Войска НАТО потерпели несколько крупных поражений и буквально бежали, войска СССР и ГДР вошли на территорию центральной Франции и продвигались дальше. Тут-то какой-то умник в Штатах и решил, что нельзя допустить дальнейшего продвижения войск ОБД, нужно остановить их любой ценой. Вот тогда и полетели первые ядерные ракеты. Наши ответили — всего было выпущено полторы сотни бомб мощностью в несколько килотонн. Для всего человечества не катастрофично, но регион после этого пришлось расселять. Огромные площади стали непригодны для жизни.

'Почему жизнь так несправедлива, — мысленно прокручивая происходящее, думала Маша, — Почему везде так много зла?'

— Есть три мира — и все они страшные, — тихо произнесла девушка, — Мир победивших фашистов. Мир 26 миллионов потерь в Великой Отечественной. И мир 'Западной войны'... Три мира — и везде войны и смерть. Зачем люди воюют? Почему мы не можем жить в мире и дружбе?

— Не знаю, — ответил ей парень из СССР, — Нет ничего более глупого, чем война. Но научиться не воевать мы почему-то все никак не можем...

Потом Маша до поздней ночи сидела на полянке, смотрела на звезды и думала об услышанном. Навидавшись и натерпевшись немало жестокости в семье, она с резкой неприязнью относилась к любому проявлению жестокости в окружающем мире. Даже то, к чему остальные относились практически как к норме, вызывало у нее неприязнь. Хотелось чего-то лучшего. Доброго, справедливого... А окружающий мир постоянно спускал с небес на землю — и прямо мордой в грязь... Вот начала она сегодня слушать про мир этого странного пришельца из СССР. Казалось бы, мир куда более светлый, добрый, справедливый... И сотни ядерных взрывов, стирающие в пепел города и поселки вместе с тысячами людей, убивающая сотни тысяч людей радиация. Как возможно такое сочетание?

— — — — — — — — — — — — — —

8-9 октября 1952 года. Рейхскоммисариат Московия.

Что-то чем дальше — тем больше наши приключения начинали напоминать мне про книжки о попаданцах не на Великую Отечественную, а... в первобытные времена! Практически те же самые 'выживательство', ориентирование на местности, поиск еды, укрытий на зиму и так далее... И никакого героизма с отстрелом фашистов и их пособников, как в нескольких книжках про попаданцев на оккупированную территорию!

Впрочем, оно и понятно. В тех книжках попаданцы были во времена идущей войны, когда партизаны помогали нашей Красной армии воевать с фашистами. Расстраивать и дезорганизовывать немецкие тылы, отстреливать немецких военачальников и чиновников, чтобы тем хоть немного приблизить Победу и сократить потери в войне. А что здесь? Война давно закончилась поражением СССР, никакого организованного сопротивления оккупации нет — или, во всяком случае, мы про таковое не знаем. А одиночки или, как у нас, небольшая группа в поле не воины. Высунемся — раздавят нас фрицы и не поморщатся. Так что делать? Неужели единственное, что мы можем, — безучастно смотреть на величайшую в мировой истории катастрофу? Не хотелось верить в такое...

Вот и сейчас вместо того, чтобы сидеть в засаде, поджидая фашистиков, мы просто топали по лесу, направляясь к своему временному — хотелось верить, что на всю зиму — пристанищу. Туда, где можно будет малость перевести дух и обдумать дальнейшие планы.

Два дня пути прошли уже достаточно привычно — хотя девушки явно прилично устали, им-то такие переходы как раз непривычны были. Но вот и конец пути. Под вечер второго дня мы добрались до временно обретшей вторую жизнь Пантелеевки, где нас встречали оставшиеся члены нашего отряда. Как оказалось, нашего возвращения уже ждали. Для новых товарищей малость привели в порядок один из соседних с нашим домов, а к нашему приходу еще и баню растопили. Сначала туда отправились девушки, а потом уж мы с Лехой.

Вечером того же дня вся наша компания, а от 'пришельцев' — Леха и Маша сидели в нашем домике и ужинали. Впервые в этом мире не вилкой и 'ложкой' из свернутой березовой коры из банки из-под тушенки, а как культурные люди с тарелок ложками. Пластиковых, которые взяли с собой в лес студенты. За ужином и познакомились все друг с другом, а также провели для вновь прибывших и пока не посвященных в текущее положение дел краткий курс политинформации — который буквально поверг девушек в шок.

Уже вечером мы впятером — я, Диман, Семен, Леха и Маша — сидели в комнате и обсуждали то, что с нами произошло за последнее время.

— Аномальщики, — выслушав нашу историю, весело хмыкнула Маша, — Слышала я у нас про экстрасенсов всяких. Барабашек с призраками ищут. 'Внутренний взор' у них всякий, который нам не понять.

— Угу, есть такие психи, — согласился Семен, — Но у нас другие методы. Более научные, так сказать.

— В смысле? — спросила Маша.

Настроение у девушки сегодня явно было на высоте. Еще за ужином она смеялась, шутила, подтыривала над своими 'приключениями'. Вот и сейчас новость о том, что мы 'аномальщики', ее явно развеселила.

— Мы пытались к этому вопросу с научной точки зрения подойти, — пояснил Семен, — Ведь если есть разные 'городские легенды', то они могут иметь за собой некое основание. Пусть даже и сильно приукрашенное. Вот мы и пытались найти неизвестные природные явления, которые могли лечь в их основу. Мерили радиацию, электромагнитные поля, пытались какие-то тепловые или еще какие-то аномалии искать... Мы ведь материалисты, в мистику не верим...

— И много нашли? — поинтересовался на этот раз Леха.

— Нет, — ответил я, — Перепроверили ряд мифов, ходящих по городу, но ничего... Обычная болтовня.

— Пока не вляпались в этот перенос, — добавил Диман.

— Нет, у нас все проще, — ответила Маша, — Будущие 'менеджеры' решили окончание эконома отметить... И тоже... вляпались.

— Кто будущие? — не понял Семен.

— Менеджмент — вроде как английское названии теории управления, — подсказал Диман.

— Нет, все проще, — слегка ехидно взглянув на нас, усмехнулась девушка, — Будущие торгаши. 'Менеджеры по продажам', как сейчас можно говорить. У нас ведь чем больше всего любят заниматься? Торговать!

— 'И таких, которым просто на политику плевать. Все их думы, мысли, тосты — первым делом торговать!' — процитировал Диман.

— Вот-вот! Именно что! — согласилась Маша, — Торговать у нас модно. У торгашей самые высокие зарплаты. А как что полезное делать — так некому...

— А зачем же ты тогда в этот же 'эконом' пошла? — удивился Диман.

— А меня никто и не спрашивал! — неожиданно разозлилась девушка, — Отец сказал в эконом — пришлось идти!

— Ладно, какие планы есть? — спросил у 'пришельцев' Семен.

— Никаких, — за всех ответила Маша, — Раньше думали партизан найти, да какие уж тут партизаны...

— Партизаны везде должны быть, — не согласился я, — Пока есть хоть один человек, кто не принял фашистское рабство — будут и партизаны.

— Да только попробуй их найти, — ответил Леха.

— Мы вот думаем до Урала добраться попробовать, — сказал Семен, — Там наши, там — Союз. Да только как это сделать? И зимой у нас явно никаких шансов. Придется тут на зимовку остаться. Двинем дальше весной...

— Мы пойдем с вами, — ответила девушка, — И спасибо.

— За что? — не понял Семен.

— Что не бросили, — грустно усмехнулась девушка, — Мы ведь для вас обуза.

— Мы не могли поступить иначе, — ответил Семен, — Так могут поступать только мрази. И чтобы я больше не слышал ничего подобного.

— В нашем мире так поступили бы многие. Каждый сам за себя. Кому нужна лишняя обуза?

— Ну вот и знай, что наш мир не таков, — подвел итог я.

— — — — — — — — — — — — —

Глава 5.

13 октября 1952 года. Рейхскоммисариат Московия, деревня Павловка.

'Почему люди такие твари? — думала Настя, лежа на старом сене в сарае у старосты деревни, — И еще подругой называлась'. А начиналось все с того, что после воскресной службы, на которой их поп в очередной раз восхвалял Гитлера, она сказала своей подруге Оле, что все это ложь. Что не был и не мог быть бог за поражение русского народа в той войне. Что им просто лгут все. И СССР мог бы и победить в прошедшей войне.

Эта скотина тогда даже изобразила заинтересованность, даже немного поболтали о том, как хорошо было бы, если немцы проиграли бы войну.

А ночью за ней пришли полицаи. Как оказалось, Оля та в тот же день побежала обо всем старосте доносить. И вот ночью к ним ворвались полицаи, схватили, оттащили к дому старосты и бросили в сарай. Утром ей притащили какие-то помои под видом еды, к которым, впрочем, Настя и не притронулась и заявили, что завтра прибудет следователь, который будет ее допрашивать, а затем ее будут судить за 'смутьянские речи'. Сказав, заодно, что это Ольга на нее донесла. Тварь! Предательница!

Настя поднялась на ноги и в очередной раз прошлась вокруг по сараю. Все бесполезно. Стены крепкие, дыр никаких заметных нет, не убежишь. В крошечное окошко было видно, что на улице уже стемнело, но уснуть она не могла. Мысли постоянно возвращались к предстоящим допросу и суду. Что теперь ее ждет? Виселица? Концлагерь? Или в рабство продадут? Оправдаться можно и не пытаться. Никто ее не послушает. Страшно...

Внезапно снаружи послышался глухой удар, а затем какой-то неразличимый шепот. Сначала Настя не придала этому особого значения, мало ли что там может быть, но спустя десять минут щелкнул замок, и дверь сарая отворилась. На пороге стояли брат и дядя Сергей. У брата на плече висела винтовка.

— Пошли, — коротко сказал брат и сразу же повернулся обратно.

Настя нерешительно вышла из сарая. В лунном свете было видно, что у стены лежал залитый кровью труп одного из недавно появившихся в деревне полицаев. От этого вида ей стало дурно, но тут подошел еще один человек — двоюродный брат Василий — и пару раз тряхнул ее за плечи.

— Пошли. Бежать надо.

Во дворе уже стояла их лошадь (вообще обладание лошадью было предметом зависти многих крестьян — мало у кого они свои были), еще трех сейчас выводили из конюшни старосты брат с дядей. Дядя Сергей, кстати, был одним из немногих достаточно 'старых' — почти 50 лет — мужчин в деревни. В далеком 1941 году на фронте оторвало ему четыре пальца на левой руке — после чего списали его домой. Большинство остальных же мужиков в деревне либо было молодежью, кому в войну 17 лет не было, либо совсем уж древними стариками.

— Но я не умею на лошади, — когда подошли брат с дядей, проговорила Настя.

— Знаю, — согласился брат, — Поедешь со мной. А четвертая лошадь для припасов.

Через десять минут они уже выезжали из деревни. Первые несколько километров они проехали по дороге в противоположную от райцентра сторону, а зачем с разницей в несколько сотен метров по очереди свернули в лес, где им предстояло встретиться снова... За всю дорогу было сказано буквально пару слов. Молчала и Настя. Она была в откровенном шоке — жизнь буквально переворачивалась с ног на голову. Сначала этот арест, ожидание пыток, а затем смерти или концлагеря, потом внезапное освобождение... Самой себе она честно признавалась, что не ожидала этого от дяди с его сыном. От брата могла ожидать, но что он мог один сделать? От них — нет. И от этого было стыдно. И еще страшно. Еще недавно ведь она была самой обыкновенной деревенской жительницей. Выживала как могла, как и многие другие. А теперь они непонятно кто. Беглецы вне закона, которых будут искать, а если найдут — повесят. Почти как те партизаны, про которых рассказывали пришельцы из другого мира — как в их войну они взрывали мосты и пускали под откос немецкие поезда...

— — — — — — — — — — — — —

11 октября 1952 года. Рейхскоммисариат Московия, деревня Пантелеевка.

Василиса — или для своих просто Вася — тоже была дочерью бизнесмена, хозяина небольшого заводика, но к ней в семье отношение было совсем иное. Не то, что к той же Маше. Отец всегда любил свою единственную дочку и всячески потакал буквально всем ее желаниям. Вася имела все, что хотела — самую модную и красивую одежду, личный автомобиль, каждый год ездила на отдых то к морю, то в Европу и вообще могла себе позволить буквально все, что душе угодно. Главным в жизни для нее было одно — развлекаться и получать удовольствие. А что дальше? Этот вопрос девушку не интересовал совершенно, она жила исключительно сегодняшним днем, ничуть не задумываясь о будущем. Папа все устроит, он умный и хороший!

Впрочем, в отличие от многих детей богачей Вася не была злой, завистливой или даже особо эгоистичной. Правда, и доброй тоже ее сложно было назвать. Скорее равнодушной. Но, будучи по характеру веселой и общительной, она очень легко сходилась с людьми, находила общий язык — но при этом столь же легко и без всяких сожалений и теряла контакты с ними как только ей это становилось неинтересно или надоедало. Столь же легко она меняла и парней — просто и не придавая этому никакого значения. Впрочем, сильные проявления чувств для Васи вообще были большой редкостью.

Зачем она тогда поехала с однокурсниками в лес? Папка-то предлагал дома отметить или в ресторане каком. Но вот захотелось ей новых впечатлений! Потому когда она узнала о такой идее однокурсников, то мигом согласилась. Вроде как по приколу было. Эх, знала б Вася, чем это закончится...

Когда все случилось — она сначала тоже не придала этому особого внимания. Папка-то знает, где она будет! Он хоть весь лес прочешет, но найдет ее! Потому особого страха не было. Все происходящее воспринималось скорее как забавное приключение, о котором потом можно будут весело потрепаться с подругами. А те будут восхищаться ее героизму, слушая истории про выживание в лесу!

Но шли дни — а ничего не менялось... Никто их не искал, связаться ни с кем тоже не удавалось. А потом пришел с разведки Леха-однокурсник — и все они узнали, что стали 'попаданцами' на Великую Отечественную — на оккупированную территорию. Тут-то Васю и накрыл ужас... Внезапно она оказалась вырвана из такого мирного и уютного, где папка мог решить все проблемы, своего времени и заброшена черт знает куда! Где кругом ездят жуткие фашисты, а где-то далеко на востоке должен быть столь же жуткий сталинский СССР, воюющий с фашистами! И хоть, конечно, Сталин с коммунистами меньшее зло, но даже если завтра сюда придут советские войска — они все равно окажутся в сталинском СССР, где за любое неосторожное слово могут отправить на Колыму!