Александр. Продолжение похода 5

В этот день в македонском лагере царил большой праздник. Наконец-то состоялось соединение двух частей в единое целое. Кавалерия Гупты достигла реки и там обнаружила лагерь Лисимаха, чьи воины, миновав речные пороги, вступили на землю Золотого царства.

Их встреча состоялась поздно вечером, когда Гупта вывел свою армию к могучим водам реки, которую дети Леопардов упорно называли Гана. Обоим полководцам было, что порассказать друг другу. Их беседа затянулась до глубокой ночи, когда два стратега выработав план общего действия против царя Гохамбы.

Встреча Гупты с Лисимахом, о существовании которой никто из гарамантов просто не подозревал, стала неприятным известием для Менеса. Главный колесничий царства и думать не мог, что кто-то способен угрожать Золотому царству с севера. Никто не предполагал об угрозе со стороны детей Павлина. Между гарамантами и неграми давно было заключен договор о сотрудничестве и обе стороны его стремились соблюдать, и не вредить интересам друг другу.

Узнав о появления второго вражеского войска, Менес приказал казнить шпионов, которые оказалось плохо видели, плохо слышали и плохо считали. Посланные на разведку новые шпионы, вскоре донесли Менесу, что враг не так силен и могуч, как его разрисовали их незадачливые предшественники.

Как не глядели и не подсматривали разведчики сынов Леопардов, колесниц, у врага, они так и не обнаружили, что было бальзамом для души главного полководца царства. Пришельцы, также не превосходили армию сынов Леопардов по числу своих пехотинцев. Даже собравшись вместе, они уступали гарамантам в своей численности.

В распоряжении главнокомандующего Менеса было гораздо больше солдат, чем у противника. Да, в составе вражеского войска были лошади, но Менес не придал этому, большого значения.

В составе его армии были негры, пришедшие с морского побережья и вооруженные своим традиционным оружием дубинами и обожженными на костре копьями. Был корпус черной стражи, имевшей небольшие круглые щиты и бронзовые мечи, чему очень завидовали остальные чернокожие племена. Кроме того, у Менеса было большое войско самих гарамантов, потомки этрусков и сардов, а также колесничное войско.

Узнав о приблизительной численности войска противника и его состав, Менес решил дать чужестранцам генеральное сражение, выведя на поле боя всех своих воинов. для защиты столицы главнокомандующий гарамантов оставил минимум стражи, дополнив их отрядами вооруженных горожан.

Для защиты Ндолы с ее высокими и крепкими стенами этого вполне хватало. Все они были сделаны из огромных каменных блоков, наводивших на негров суеверный страх. Они считали, что только боги могут строить стены города из камней такого размера. Главные ворота города венчала арка, на которой были изображены два леопарда касающиеся друг друга головами. Нечто подобное было в ахейских Микенах и поэтому гараманты, очень гордились своим историческим наследием.

О приближении противника к Ндоле, Менесу заранее донесли дозорные. Они рассказали, что неприятель приближается к столице гарамантов двумя колоннами. Одна из них шли по царской дороге, вторая двигалась вдоль берега реки, наверняка точно зная, что столица Золотого царства находится рядом с рекой.

Общее расстояние между двумя колонами македонцев было меньше одного пешего перехода. Это полностью исключало риск разгрома гарамантами армий Гупты и Лисимаха поодиночке.

Главнокомандующий армии Золотого царства решил дать бой на подступах к Ндоле, благо для этого были все условия. Перед городом простиралась широкая равнина, на которой Менес без всяких проблеем, мог использовать свой главный козырь колесничное войско.

Все воины гарамантов и их союзников были полностью уверены в победе над чужестранцами. Многие гараманты постоянно шутили, спрашивая друг у друга, когда же, наконец, появится неприятель что бы пасть от их благородной руки.

Неудача Расены полностью была забыта, поскольку была приписана досадной ошибке жрецов, не известивших молодого командира о коннице противника. Бритоголовых соглядатаев виновных в этом деле, казнили два дня назад с полного согласия жрецов бога леопарда Хороса.

Строя войско перед боем, Менес ничуть не отклонился от привычного построения войска гарамантов. Впереди были выставлены сто боевых квадриг, а позади них растянулась густая масса воинов золотого царства. С копьями и мечами, луками и дубинками, все они с интересом наблюдали за противником, которого оказалось гораздо меньше чем защитников Ндолы.

Многие знатные воины гарамантов имели щиты, на которых красовались различные рисунки. Больше всего было щитов с изображением леопарда. Этим символом хозяин щита показывал, что посвящает всю свою воинскую славу богу Хоросу.

На щитах имелись также грифоны, сфинксы, а также дельфины и кабаны, которых гараманты изображали в память своих предков. С большой помпезностью к войску прибыл царь Гохамба. Его торжественно несли в позолоченном палантине рослые рабы, специально подобранные для этого дела и украшенные плащами с золотым леопардом. Для его величества был сооружен специальный помост, с которого он мог бы лицезреть победу его войска над захватчиками.

Враг, однако, не выказывал ни капли страха и нервозности. Еще рано утром пехотинцы противника покинули свой лагерь и быстро выстроились, демонстрируя выучку и сноровку. К удивлению Менеса вражеские воины образовали ровную единую линию, прикрывшись по фронту блестящими щитами и держа в руках длинные копья.

От их вида что-то тревожно кольнуло в груди старого полководца, но он поспешил отогнать это чувство, будучи уверенным, что его квадриги пробьют любой пеший строй. Так было всегда, так будет и теперь.

Однако чем ближе подходило войско Гупты к гарамантам, тем все больше и больше становилось тревоги на сердце у Менеса. Это была не та толпа воинов, о которой говорил ему Расена; гоплиты шли вперед четко и слаженно, ни разу не сломав своего ровного строя. Справа от центра двигались всадники, чей вид не доставил Менесу больших тревог, подобного он уже повидал сполна. Единственное, что его удивило так это луки за спинами всадников, вместо обычного для них копья.

Слева от центра также располагалась пехота несколько необычного вида. В отличие от сариссофоров Гупты, Лисимах выстроил своих гоплитов клином, отдав предпочтение старому изобретению фиванца Эпаминонда. Укрепив центр клина своими самнитами во главе с могучим вождем Бортариксом, стратег расположился в тылу гипаспистов вместе со своими телохранителями.

Все увиденное с каждой минутой все меньше нравилось Менесу, в его голове мелькнула шальная мысль отменить атаку отойти под защиту стена Ндолы, но только на секунду. Главный воевода Золотого царства глубоко вздохнул и быстро взмахнул жезлом, призывая воинов к атаке на врага.

Едва Менес подал знак, как все сразу пришло в движение. Квадриги уверено двинулись вперед, предоставив пехоте возможность догнать их.

Сытые и разогретые кони уверено мчались на врага, желая протаранить и разбросать в разные стороны выстроившихся против них солдат Гупты. Многие народы имели боевые колесницы, запряженные одной, двумя и даже тремя лошадьми, но только микенцы смогли создать боевую квадригу. То было страшное оружие для разрозненной массы пехоты, которая просто не имела возможности устоять перед столь мощным напором.

Колесницы гараманты по своему обыкновению разрывали войско противника на части, разрозненные ряды которого затем добивала подошедшая пехота. Иногда для них не оказывалось работы. Колесничие искусными маневрами на небольшом пространстве поля боя, сами добивали врага, обращая его воинов в стремительное бегство. Если обстановка была благоприятной, то колесничные и сами проводили преследование бегущего врага, благо им это было легко осуществить.

Так было ранее, но теперь гараманты столкнулись с более искусными бойцами, чем были они сами и их воинственные предки. Едва только квадриги приблизились к македонскому строю на пролет стрелы, как им навстречу взвилась смертоносная туча камней, дротиков, пельт и стрел. У легкой пехоты Гупта было большое преимущество перед атакующими квадригами, они метали свое грозное оружие во врага, не имевшего ни единой возможности уклониться в сторону.

Прекрасно обученные борьбе с колесницами, пельтеки и лучники спешили выбить именно первую линию квадриг, создавая для передвижения остальных колесниц непреодолимое препятствие. Открыв в бою у озера их слабое место, македонцы целились только в коней как наиболее массивную часть атакующей квадриги.

Не все получилось у пельтеков, так как они этого хотели. Часть квадриг сумела пройти их линию защиты и теперь приближалась к фаланге сариссофоров и клину Лисимаха. Но тут их вновь ждал неприятный сюрприз. Стратеги Александра не исключали возможность прорыва и поэтому временно заставили гоплитов задних рядов стать пельтеками.

Ветераны царских походов имели богатый боевой опыт и поэтому замена, вполне удалась. По команде простатов стоявших в передних рядах, они дружно метнули короткие копья в бешено мчащихся коней с минимального расстояния. Это был убийственный для квадриг залп в упор; по одной лошади целились несколько человек и промахнуться здесь, было просто невозможно.

Убитые или раненые кони моментально проседали, останавливались и от этого в большей части страдали возницы. Разогнав квадригу с огромной скоростью, не имея твердой опоры, они вылетали из колесницы на малейшем ухабе или крутом крене.

Несколько квадриг все же прорвались к рядам македонцев и со всего опора налетели на густую стену копий фалангитов. Конечно, в тех местах, где воины не успели расступиться, строй фаланги разваливался, создавая огромные завалы, из людей и бешено ржущих коней, но это были единичные случаи.

В большинстве своем, гоплиты удачно расступились и все прорвавшиеся в тыл македонцам квадриги были перебиты довольно мерзким способом. Навстречу мчавшейся колеснице выскакивали двое солдат с длинными и крепкими деревянными жердями, которые бросались под ноги коней и если лошади благополучно избегали встречи с ними, то обязательно налетали колеса повозки, и они почти все переворачивались.

Идущие во второй и третьей линии атаки квадриги пострадали еще больше и не, сколько от стел и копий противника, сколько от столкновений с остановившимися или перевернувшимися квадригами первой линии атаки. Не имея возможности из-за большой скорости свернуть в бок, колесничие налетали друг на друга или переворачивались при попытках возничих увернуть квадригу в сторону.

Молодой Расена, виновник этой трагедии, не остался в стороне и полностью испил чашу горя в этот день. Менес поставил его во главе второй линии атаки колесниц, и квадрига Расены завалилась на бок при неудачной попытке возницы уклониться от возникшего на их пути препятствия, в виде опрокинутой колесницы.

Он не успел схватиться за борт колесницы и от резкого толчка пулей вылетел из неё. Пролетев несколько метров, Расена со всего маха ударился грудью, о колесо лежавшей на боку повозки и в одно мгновение его ладное крепкое тело превратилось в окровавленное месиво из переломанных костей.

К огромному ужасу для Расены тело не повиновалось ему. Все что мог делать молодой военачальник, это только громко стонать от боли и взывать к приходу скорой смерти, которая избавила бы его от страшных мучений.

Бессмертные боги услышали его молитвы и направили к нему одного из галлов Бортарикса, что находился в первых рядах атакующего клина Лисимаха. Видя сильные мучения Расены, он одним ударом отрубил ему голову, которую тотчас насадил на пику и высоко поднял над головой для устрашения врага.

Все это произошло потом, а пока, преодолевшие завалы людей и лошадей, пехота гарамантов обрушились сариссофоров Гупты. Они уже успели привести в порядок свои потревоженные ряды от атаки колесниц и встретить врагов стройной стеной длинных смертоносных пик.

Со страшным грохотом и лязгом столкнулись два войска в схватке не на жизнь, а насмерть. Подобно могучему морскому валу обрушились гараманты на македонскую фалангу, желая разгромить и обратить в бегство чужестранцев, посмевших вторгнуться в земли Золотого царства, но македонский утес устоял под их натиском.

Как не были храбры и отважны воины царя Гохамбы, как бы, не были густы и плотны их ряды справиться с машиной смерти созданной царем Филиппом они не могли. Одной ярости и силы не хватило гарамантам преодолеть густой лес копий. Один за другим падали они под сокрушительными ударами укрывшихся за стеной щитов воинов сариссофоров, устилая своими телами подходы к македонской фаланге.

Впрочем, у гарамантов был шанс расправиться с македонским ежиком, попытавшись обойти его с фланга, и ударить врагу в спину. Численное превосходство позволяло им оттеснить нумидийцев и выйти в тыл фалангистам, но для этого нужно было иметь время и пассивность левого фланга македонского войска, но Лисимах, не дал Менесу такой возможности. Он бросил в атаку свой клин, против ударной и сокрушающей мощи которого, гарамантам не помогла даже их численность.

Врезавшиеся в плотные ряды наступающей вражеской пехоты, македонские гоплиты подобно огромному ножу мясника принялись безжалостно кромсать направо и налево ряды воинов гарамантов, не имевших единого строя.

Расположенные в центре ударного клина, самниты своими огромными секирами буквально сметали всех, кто оказался у них на пути, порождая сильный страх в сердцах сынов Леопардов. Один за другим летели наземь щиты с ликами леопардов и прочих мистических покровителей царства Ганы под ноги белокурым захватчикам. Тем самым как бы открывая перед защитниками Золотого царства страшную истину, что настал последний день, их существования.

Сокрушающие действия атакующего клина Лисимаха вызвали в рядах воинов гарамантов панику, плавно переходящую в ужас. Напрасно лучшие воины царства Ганы пытались остановить продвижение вражеских воинов. Издавна привыкшие к личным поединкам, они оказались бессильными против изобретения Эпаминонда, главной особенностью которого было коллективное действие.

Убив одного, или если повезет двух противников, воин гарамант неизменно погибал под градом ударов нанесенных другими бойцами клина. При этом натиск противника не уменьшался ни на минуту. Воины Лисимаха неудержимо разваливали войско Менеса с каждой минутой этой безжалостной и беспощадной схватки, с каждым пройденным ими вперед шагом.

Все время с начала пешего сражения, главный полководец Ганы в отчаянии метался между двух огней. Он, то гнал своих воинов в очередную атаку на копья фаланги сариссофоров, то пытался остановить прорыв неприятельского клина к себе в тыл. Менес старался из всех своих сил переломить ход сражения, но, к сожалению, все каждый раз закончилось плачевно. Не выдержав натиска клина Лисимаха, армия гарамантов раскололась надвое и к огромному ужасу главного полководца Ганы, острие вражеского клина вышло напрямую к царскому помосту, где завороженный страхом продолжал сидеть царь Гохамба.

Еще несколько минут назад царю казалось, что враг далеко. Что очень скоро славный Менес его остановит и погонит вспять, как вдруг, охранявшие царский паланкин стражники с пронзительным криком разбежалась и оказавшись один на один с врагами, Гохамба, воочию увидел солдат противника.