| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
А Андрею — дальше всех. — почти на два километра — там должна собраться крупная группа подпольщиков, их надо будет поддержать тяжелым вооружением.
Впереди разгоралась стрельба. Грузовики из колонны Андрея периодически останавливались, высаживая группы захвата оборонительных сооружений — в город на грузовиках соваться не стоит — сожгут или расстреляют в момент. С броней тоже все непросто, но их задача — на максимальной скорости пройти по улицам и закрепиться на площадях — там к ним будет сложнее подобраться. Поэтому танк Андрея, слегка довернув башню, шел на скорости более сорока километров в час по достаточно широким улицам, но на поворотах гусеницы не удерживали тяжелую машину на брусчатке, и тогда танк вдавливал некстати подвернувшиеся тумбы объявлений, трамваи, из которых спешно выпрыгивали пассажиры, перепахивал газоны и корежил бордюры. Ийэххаа !!! Но, несмотря на то, что на разрушения тратились какие-то силы, танк и две МБП успешно продвигались вперед. Андрей изредка постреливал из крупнокалиберного в подвернувшихся фрицев. Но пушка пока молчала — не было достойных целей. Наискосок показалась комендатура — конечная цель их путешествия.
— Лево тридцать, здание, по крыльцу огонь.
Мех дал остановку, рявкнуло орудие и снаряд, влетев в стеклянную дверь, взорвался внутри, вышвырнув наружу через двери несколько тел и клубы дыма.
— Осколочный, окно слева. БМП-первый и третий — к крыльцу, пехота — штурм, занять лестницу, второй — прикрывать тыл.
Из окна дежурки дохнуло таким же смертельным облаком, а пехота уже вбегала внутрь здания. Двадцать человек — маловато, но чтобы блокировать здание изнутри — более чем достаточно.
— Командир, тут поляк чего-то хочет.
Из-за дерева, росшего на газоне, выглядывал мужик в синей рабочей робе и махал черной кепкой. Андрей махнул в ответ, тот, пригибаясь, подбежал к танку, и обрадовал пана красного командира тем, что рядом в подворотне собралось около ста поляков из подполья, и вот им только бы оружия, а они уж себя покажут.
Отлично. Пока немцы в округе не прочухались, Андрей бросил в комендатуру почти всех оставшихся пехотинцев со второго БМП, оставив себе в прикрытие только двоих, и поляков — собирать оружие по освобожденным помещениям. Сверху по площади застрочил пулемет, Андрей двумя очередями заставил его замолкнуть. Поляки уже втянулись в здание, и вскоре стрельба в нем усилилась. На крыльцо выбежали два бойца, к ним тут же подъехал БМП, из которого споро вытащили ящики и понесли внутрь здания — понятно, не хватает гранат. С крыши стоящего напротив здания стали раздаваться хлопки. Андрей довернул ствол пулемета, но увидел стволы девяток — понятно — снайпера добрались до крыши и теперь поддерживают наших стрельбой через окна внутрь помещений.
— Мех, сдвинься вправо сто.
Стрельба и взрывы в здании сдвигалась к крыльям, если где и потребуется поддержка, то только там. Вдруг из переулка стали выбегать немцы и тут же занимать позиции в парке за деревьями.
— Право двадцать, пять осколочных веером вправо через пять деревья парка огонь !
— Есть право двадцать, пять осколочных веером вправо через пять деревья парка огонь.
Сколько времени потратили инструктора, чтобы научить Андрея отдавать такие команды, а сколько времени он потратил на обучение экипажа — уму непостижимо. Сначала его натаскивали более трех месяцев на любой территории — дадут вводную где что видно, а то и просто покажут местность — и Андрей должен выделить ключевые моменты приказа, который он должен сформулировать, оттарабанить его, ну и получить заслуженные, особенно поначалу, замечания. То выберет не самый заметный ориентир, то наговорит лишних слов — 'ориентир', 'угол', 'снаряд' — понятно ведь что 'деревья парка' — это и есть ориентир, а 'через пять' — явно сдвиг прицела по углу, если перед этим идет 'веером', ну и 'осколочный' — это всегда 'снаряд', если не сказано иного. Вот 'огонь' в конце — одно из таких вредных слов — если не сказано 'подготовиться' — то явно надо стрелять после того, как командир замолчал. Уж потом и Андрей гонял свой экипаж, но пока еще требовал повторения команды — мало ли что не так поймут.
И наводчик с заряжающим сработали четко — среди деревьев с интервалом в четыре-пять секунд выросли пять взрывов, благо в укладке первой очереди были осколочные и только один кумулятив — танков не ожидалось, так что заряжающему оставалось дождаться наката и можно было закидывать следующий снаряд — еще незакончившаяся продувка ствола лишь помогала, с чмоканьем засасывая снаряд в казенник. Еще Андрей добавил несколько очередей из крупнокалиберного — и вот оставшиеся в живых фрицы так же резво стали откатываться обратно в переулок, но и там раздалась стрельба, и уже через минуту из того же переулка также перебежками хлынули люди в гражданской одежде, но некоторые в форме польской армии или хотя бы конфедератках — понятно, еще повстанцы. Они споро подбирали оружие и рассеивались по площади. Выучка конечно была не на высоте, но прикрыть сектора они смогли. Андрей немного расслабился — без нормального пехотного прикрытия он чувствовал себя как обнаженным на сцене — вроде пока ничего страшного, но жутко неприлично. Да, города тоже не для танков. Вот бронемашины прорыва — другое дело. Небольшая верткая башня, автоматическая 23-мм пушка, да с пулеметом и АГСом, зенитный перископ с широким полем обзора — для города самое то — видно так, будто сам высунулся из башни, ну похуже конечно, но все-равно не сравнить с обзором из его танка, и это под прикрытием брони — двум-трем таким машинам можно соваться куда угодно, естественно прикрывая друг друга от фаустников — тем тоже нужно время чтобы прицелиться и выстрелить — можно успеть если не срезать до выстрела, то добить уже после него — от осколков не уйдешь — это тебе не пули. А решетчатые экраны от фаустов защищают хорошо — скорость а следовательно и энергия у их ракет небольшие, со снарядом из пушки не сравнить, и стальная решетка удерживает фауст, не подпуская его к броне — получается пшик. Надо будет предложить ставить такие и на танки — сплошные бронеэкраны хороши против пушечных выстрелов, чьи снаряды имеют высокую кинетическую энергию и успевают пробить решетку, прежде чем взорваться. Но кумулятивов у немцев немного — дороговато стрелять кумулятивом из нарезных пушек. Так, из комендатуры пошел доклад — здание взято. Трое убитых и семеро раненых, один тяжело, к тому же фельдшер отделения — бойцы его конечно перевязали и вкололи обезболивающее, но навыки у них конечно не те, бриллиантовые минуты могут и упустить. Андрей сделал доклад, вызвал медиков. Быстро справились — с начала штурма прошло минут пятнадцать. Еще бы — в брониках, под прикрытием стальных щитов на колесиках — закидали комнаты гранатами и собрали выживших. Но все-равно потери ...
Вокруг нарастала стрельба — немцы похоже очухались и начали организовывать оборону. Разгоралась битва за Млаву.
ГЛАВА 6.
Прорыв немецкой обороны к юго-западу от Гданьска и глубокие танковые рейды не были бы возможны без развития производства тяжелой бронированной техники. А в нем едва ли не основное — это броня и сварка. Ранее я писал, что наши металлурги осенью-зимой сорок первого постепенно развивали производство брони — практически каждый месяц они увеличивали толщину бронепроката на один сантиметр. А вот сваривать все это ... Мало того что самих по себе сварных швов много, так еще каждая новая толщина выходила поначалу кусками размером метр на полметра — на кусках большего размера были расслоения из-за неправильных температурных режимов — внешние слои быстро становились холодными, и их все время норовили распереть внутренние — еще горячие, а из-за неравномерной обточки прокатных валов по диаметру и длине, из-за различий в их круговых скоростях листы выходили еще и изогнутыми в обеих плоскостях, винтом, так что на их выправку под прессами и домкратами тратилось слишком много времени. И если на советских заводах с этим мирились, так как там хватало оборудования и людей, да и 'винты' шли нечасто, то нам это не подходило. Поэтому-то очередную новую толщину мы сначала выпускали с прокатных станов такими небольшими листами, и уже из них сваривали плиты большего размера. Поэтому-то интенсификация сварки для нас была особенно острым вопросом.
Причем летом сорок второго, когда мы отработали размеры плит уже метр на два для толщин в восемьдесят миллиметров, у нас случился небольшой производственный кризис — к тому времени мы уже перекатали — не только на бронетехнику — всю доступную нам качественную сталь, то есть рельсы, которые можно было снять без потери железнодорожной связности территорий. Качественной эта сталь была из-за присадок — она была, как это называли металлурги, 'наследственно мелкозернистой' — присадки в виде кремния и других легирующих элементов не давали сильно разрастись аустенитным зернам, которые начинали образовываться и расти с температуры в 730 градусов и выше. Поэтому остававшаяся мелкозернистой структура позволяла обрабатывать сталь в сильно разогретом состоянии — времени на ее обработку, в частности — прокатку — оставалось гораздо больше, сама прокатка шла проще из-за меньших усилий, а с толстыми листами ситуация была еще проще, так как набранное ими тепло уходило медленнее, чем из более тонких листов — подозреваю, что если бы советские танкостроители сразу бы начали делать толстобронные танки, они бы избежали половины возникавших в тридцатые проблем, а скорее всего и все девяносто процентов — ведь вдобавок толстый лист меньше сопротивляется прокатке, чем тонкий, соответственно, требуются менее прочные и мощные прокатные станы. Ну, тут уж военная мысля требовала именно быстрых танков, чтобы кавалерийским аллюром все быстренько позахватывать, а для этого толстая броня не подходила никак — не потянут двигатели. Вот и клепали картонные коробки несмотря на то, что с легкобронными танками вполне успешно боролись еще в Первую Мировую даже обычными бронебойными патронами винтовочных калибров, по инерции продолжали клепать даже когда авторы 'консепсий' уже были как следует отрепрессированы.
Впрочем, в конце тридцатых ситуация уже начинала выправляться, мы же сразу начинали что-то делать именно в плане толстой брони, но на собственной стали без нужных присадок приходилось ждать, пока она достаточно остынет чтобы аустенитные зерна снова подрастворились и не мешали бы деформировать заготовки — и снова пошли расслоения, так как не успевали прокатывать до полного остывания. К счастью, на тот момент немцы еще не раскочегарили на полную мощность свою общеевропейскую танковую промышленность, а мы переоборудовали в самоходки уже достаточное количество корпусов танков, чтобы сохранить превосходство над немцами — им ведь требовалось дожать РККА, поэтому на нас много танков кинуть не могли, так что нашим самоходкам хватало их недостаточного маневра огнем на поле боя. И проблема начала решаться лишь с конца лета сорок второго, когда пошла уже наша собственная сталь с титаном — он, а еще ванадий, алюминий и цинк — также отлично препятствует разрастанию аустенитных зерен — эти металлы образуют карбиды, которые и становятся на пути роста этих зерен, так что последние прекращают свой рост и не срастаются с соседями. И титан в этом плане был даже лучше кремния, причем гораздо, даже вольфрам, молибден и хром были хуже титана или алюминия, хотя и лучше кремния и никеля. А титан, напомню, мы добывали из залежей ильменита — железо-титановой руды — на месторождениях Кореличского района к западу от Минска. Советские танкостроители такую же броню катали для танков ИС из руды знаменитой Магнитки — такого же ильменита.
Так что только с осени сорок второго у нас пошли нормальные листы — то есть сравнительно больших размеров и уже из своей стали. А до этого нам приходилось кусочничать, соответственно, количество сварных швов и объем металла в швах с осени сорок первого все время возрастали. А это — мало того что увеличенная трудоемкость, то есть потери времени, так еще и не хватало квалифицированных сварщиков.
Дело сдвинулось, когда мы в октябре сорок первого в очередной раз обсуждали сварочные дела. Наша небольшая группа технологов, мастеров и металлургов шла по цеху, когда Кузьмич вдруг заорал:
— Митька ! Дери тебя за ногу ! Ты что, не слышишь, что у тебя дуга трещит ?!?
— Слышу ! А и что ? — паренек лет семнадцати прекратил сварку, выпрямился и откинул сварочную маску.
— Вот как с ними бороться ? 'Что' ... А то ! У тебя же дуга длинная ! Я же тебе говорил, чем это плохо !
— А ... ну да ...
— Ну и чем ?
— Металл разбрызгивается, сильнее окисляется, насыщается азотом.
— Вот теперь орел, да ... А что ж ты тогда херачишь длинной дугой, а ?
— Устал, дядь Вась. — он действительно выглядел осунувшимся и потухшим.
— Устал ... Все, иди отдыхай. Вот и как нам работать ?
— Так сделайте автоматы сварки под флюсом.
Все уставились на меня с непониманием.
— Что ?
— ... ?
— Ну — две направляющие рельсины вдоль шва, тележка, на ней — сварочный аппарат и бурт сварочной проволоки. Аппарат едет, проволока сматывается, тоже двигателем, скорость сматывания управляется силой тока в дуге ... Ну и все это — под сварочным флюсом.
— Ишь ты ... А флюс из чего ?
— Надо смотреть.
И посмотрели довольно удачно. Собственно, сварка — это заполнение расплавленным металлом промежутка между свариваемыми деталями, а уж откуда получается этот расплавленный металл — не особо и важно — по идее, хоть заливай из ковшика, лишь бы подплавил металл самих свариваемых деталей и схватился бы с ними, а заодно сохранил нужное количество примесей и не перекалился.
Если говорить конкретно про электросварку, то расплавленный металл получают разогревом присадочной проволоки и основного металла — металла свариваемых деталей — протекающим через них током. Оба этих металла участвуют в металле шва в разных пропорциях — при ручной сварке основного металла будет побольше, при автоматической, как оказалось, меньше. К тому же автоматическая сварка давала больший объем ванны расплавленного металла — если при ручной сварке этот объем был порядка кубического сантиметра — при сдвиге сварки дальше предыдущие участки быстро застывали — то при автоматической сварке под флюсом металл остывал медленнее, так как был закрыт не тонким слоем шлака, полученного от расплавленной обмазки электрода, а шлаком от щедро насыпанного флюса, который к тому же сверху еще имел одеяло из нерасплавленного флюса — теплоотдача была гораздо меньше. Соответственно металл дольше оставался в расплавленном состоянии и на протекание металлургических процессов оставалось больше времени.
А это кардинальным образом влияло на качество шва. Из-за более медленного остывания в шве образовывалось меньше закалочных структур, ударная прочность шва резко возрастала. Газы, успевшие раствориться в расплавленном металле, также имели больше времени для того, чтобы выбраться из вязкой ловушки. Соответственно, металл становился равномернее, в нем образовывалось меньше нитридов и оксидов, которые являются концентраторами напряжения, образуют шлаковые прослойки, снижают ударную вязкость шва. Ну, с кислородом-то и раньше боролись — добавляли во флюс или металл присадочной проволоки марганец или кремний — эти элементы охотнее, чем железо, реагировали с кислородом — как говорили металлурги, имели к кислороду большее сродство. И, создавая оксиды не основного, а этих присадочных элементов, металла, они выходили на поверхность сварочной ванны и образовывали шлаки. Но при ручной сварке из-за слишком быстрого остывания металла они не всегда успевали это делать, загрязняя металл. А при автоматической их выход на поверхность был почти сто процентов. Кремний же сохранял и углерод металла — без кремния этот углерод охотно соединялся с кислородом, и получавшийся углекислый газ мало того что мог образовывать пустоты в застывшем металле, так он еще и отдирал углерод у стали, меняя ее состав. Но присадочные проволоки все-равно содержали повышенное количество углерода, чтобы компенсировать его выгорание — кремний и остальные раскисляющие элементы не убирали кислород полностью, а только уменьшали. От нитридов также защищались, вводя титан или алюминий, которые имели большее сродство к азоту. И они тоже выходили в шлак. К тому же марганец с кремнием были самыми подходящими добавками для вывода кислорода — они соединялись в силикат оксида марганца которые не растворяется в металле и выходит в шлак очень активно — только бы его не запер быстро застывший металл. Но в первое время марганца у нас было немного, поэтому его применяли только для швов верхнего лобового листа и башни — самые ответственные места, по которым приходилось больше всего попаданий. Сложнее всего было с водородом, который образуется в дуге при распаде паров воды. Он интенсивно растворяется в расплавленном металле, но при быстром остывании не успевает из него выйти и в конце концов создает пустоты, которые являются дефектами шва. Сравните — при высоких температурах сорок кубических сантиметров водорода растворятся в ста граммах стали, то есть в чуть более двенадцати кубических сантиметрах. Потом, при остывании, растворимость водорода резко падает и он либо пытается выйти за пределы расплава, либо, если внешняя поверхность расплава уже застыла, начинает образовывать внутренние пузыри, а кроме того — соединяться с углеродом стали и образовывать метан, заодно меняя состав самой стали. Само собой, при более медленном остывании автоматического шва водород выходил в заметно больших количествах по сравнению с ручной сваркой. Ну это помимо того, что рабочие и так старались очистить поверхности свариваемых деталей от влаги и ржавчины которая также охотно набирала в себя воду. Так что автоматическая сварка давала сплошные плюсы, хотя сама давалась непросто.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
