Канон. Сломать или поддаться. Часть 3

Перед выходом пришлось чистить память гоблину. Это не заняло много времени, правда на нас странно смотрели остальные, когда их товарищ возвращался на место с тупорылой улыбкой на лице. Наверно Гермиона со страху перестаралась.

На улице мы расколдовали Руквуда, подтерли ему с Беллой память и отпустили восвояси.

— Неужели у нас получилось ограбить Гринготс? — возбужденно прошептал Джордж, когда мы всей толпой убрались подальше от банка и остановились в одной из узких улочек.

— Ну не совсем, — задумчиво произнес я, снимая с себя уже ставшие большими вещи и одевая свои, — тут ведь какое дело, с нами же был владелец сейфа, пусть и заколдованный. Так что фактически мы не ограбили Гринготс, мы ограбили владельца сейфа.

— Вот весь кайф от триумфа обломал... — заворчали близнецы.

И тут нас догнал жуткий рев и грохот, донесшиеся с того направления, в котором остался банк. Я даже присел от неожиданности.

— Вот это нихрена ж себе!

— Ага, — кивнул Джордж, — моя закладочка сработала.

— Шипучий порошок и яйцо огневицы? — спросил Фред о чем-то брата.

— Угадал. — растянулся тот в улыбке.

— Ты что, выпустил дракона? — опешила Гермиона.

— Ага.

— Когда ты только успел? — покачала она головой.

— Ну вы в хранилище, а я к дракону....

— Ну не только же нам их спасать. — буркнул я, вспоминая первый курс. — Все, концерт окончен, пошли отсюда.

Как же хорошо все складывается, у меня почти все крестражи есть! Теперь только кольцу и Нагайне сикир-башка сделать. Хотя с кольцом должно быть все просто, оно ж неживое.

— Моя прелесть — пронеслось где-то на задворках фантазии изображение сгорбленного Дамблдора перекатывающего в ладонях золотое кольцо...

[1]Честно, жалко было животину. Дракону и так досталось от мерзких гоблинов. Он ослеп, боялся колотушек (или погремушек), которые предвещали для него боль. Именно поэтому я выдумал заклинание, напоминающее бедной животине о младенчестве, когда дракон был еще в гнезде рядом со своей мамкой, поджигающей неосторожным вздохом ветки, из которых она каждый день свивала новое гнездо.

Чуть позже 8...

Чуть позже 8...

Зима, походы в Хогсмид, весна, зеленеющая трава и увеличенный световой день — вот все, что я запомнил после посещения Гринготса.

В школе вообще ровным счетом ничего не происходило. Ну кроме громового падения собственного достоинства одного рыжего персонажа, которое пробило плинтус и до сих пор не остановилось. Как говорится, мы думали, что мы на дне, но тут вдруг снизу постучали...

Бедняга. Мне иногда его жаль, хотя в душе я прекрасно понимаю, что Рон сам загнал себя в задницу. Ну вот что ему стоило иногда (всего лишь ИНОГДА!) включать свой мозг?

После провального приглашения Флер на бал, репутация Рона стремительно летела вниз, особенно когда за ним таскалась толпа малолеток. Но он ничего не замечал вокруг и мечтал лишь об одной выгоде. И тут подключилась к безудержному падению его сестренка во главе с маман.

Вот тут бы Рональду взяться за голову, взбрыкнуть разок, да отстоять хоть каплю собственного достоинства. Но нет, он идет на поводу и приглашает на бал сестру, которая ради своей выгоды подставила брата. Что можно о рыжем семействе сказать? А конкретно о двух самых младших? Только одно — тут пёсель тетушки Мардж знатно обошел их на повороте в погоне за интеллектом.

Мне откровенно было наплевать, я не нянька им. Но меня эта ситуация задевала дальше некуда, причем в лице одной очень назойливой особы. Джинни словно с цепи сорвалась. Она чувствовала, что я отдаляюсь от нее (блин, ну а как еще-то, если она тупоголовая и такую хрень творит?), и упорно пыталась исправить ситуацию. Со стороны это выглядело как попытка выдавить из тюбика давно засохший клей — она давит что есть мочи, закручивает тюбик в надежде увидеть клейкую массу, но пока что безуспешно. Вопреки ей я вижу, что от натуги у неё вылезет не клей, а геморрой, и тогда мне точно лучше спрятаться подальше. А мне не нравится испытывать дискомфорт! Это бесит!

И бесило это не только меня. Гермионе тоже доставалось много негатива от Джинни, потому что как раз таки Гермиона получала от меня внимание, отчего рыжая люто ревновала. Дружба, мир, жвачка — сии понятия перестали между ними существовать как данность. И единственное, что нас (меня и Гермиону) с младшими рыжиками связывало, это близнецы. Они были посвящены в мои планы, являлись самыми активными их участниками, а заодно и невольным буфером, который пытался сглаживать острые углы. Только благодаря им я не поругался вдрызг и не послал в далекое эротическое путешествие ни назойливую Джинни, ни завистливого туповатого Рона.

В таком ключе я преодолел второе задание, где от раздражения чуть не приготовил уху из русалок. От такого же раздражения чуть не нагрубил Снейпу, когда он заподозрил меня в краже ингредиентов для оборотного зелья (ну дык не мог я поклясться, мы же для ограбления и правда стырили немного), правда вовремя взял себя в руки и даже поблагодарил его за книгу. Он сделал гордый и независимый вид, мол не понимаю о чем вы говорите, Поттер, и быстренько ретировался восвояси.

Карту "разбойников" (и никак не мародёров) я не передавал Краучу младшему, так что его папочка остался жив и здоров. Он даже умудрился что-то сболтнуть Дамблдору, отчего тот косо стал поглядывать на Грюма, но толком ничего не предпринял. Младший Крауч просек ситуацию и промыл папке мозг, отчего Крауч старший ушел на больничный и вместо него к последнему состязанию нас готовил другой распорядитель.

Час "Ч" становился ближе, а я никак не мог придумать достойной встречи для Волди. В голове только и было, что приготовить сотню-другую домашних заготовок для встречи. Но мысль эта так и оставалась мыслью, потому что ничего пронести с собой будет нельзя, перед испытанием нас всех проверяют.

Заведенный такими печальными выводами, я тренировался с удвоенным рвением, доводя себя порой до изнеможения и неслабого разрушения спортзала в выручайке. Мое состояние (был похож на упыря через месяц таких тренировок) не осталось незамеченным, бедного Гарри даже пригласила к себе на разговор Мнерва. У нее кстати там оказался и директор в то время, так что расстреливали меня с двух сторон. Правда безрезультатно. Умный мальчик Гарри успешно списал все на сложности турнира и необходимую для этого подготовку.

Наконец, время подошло к третьему испытанию. Вчера я переговорил с обоими близнецами и Гермионой. Когда я отправлюсь в лабиринт, Гермиона должна не сидеть на трибуне и не глазеть на наши приключения, а бежать в выручай-комнату, просить у неё, чтобы та показала сейф Гарри Поттера, и когда комната выполнит пожелание, то открыть его (комбинацию естественно ей оставил) и клыком василиска (он тоже в сейфе) уничтожить все находящиеся в нем крестражи.

Братьям же вменялось дождаться момента, когда я доберусь до кубка. Стоит мне исчезнуть, как они должны обезвредить лже-Аластро и передать его на поруки Дамблдору, сообщив тому, что учитель по ЗоТИ пьет оборотное зелье и возможно не является самим собой.

Прокручивая в голове все действия ребят, я, стоя перед входом в лабиринт в компании еще трех чемпионов, подбадривал себя мыслями, что я не тот Поттер, боящийся использовать запрещенные приемы и заклинания, что смогу достойно ответить Тому Риддлу и выберусь живым всем на зло...

— Итак! — раздался в воздухе усиленный сонорусом голос нового распорядителя. — Третье испытание турнира трех волшебников объявляется открытым! Всем участникам приготовиться! На старт! Внимание! Марш!

Раздался грохот выстрела и первый из нас (Крам) рванул в лабиринт. Через томительных пять минут раздался еще один выстрел и уже я помчался к негостеприимным стенам из дьявольских силков, провожаемый презрительным и обиженным взглядами Седрика и Флер.

— Раззудись рука, разойдись плечо! — приговаривал я, заворачивая за угол (уже наверно пятый по счету), который только что, прямо перед моим носом, изменил свое направление. — Вингардиум левиосо! — целая стая соплохвостов поднимается в воздух, пропуская меня, и с противным звуком шлепается позади. — Фините инкантатем! — огненная ловушка, сработавшая прямо под ногами, мгновенно тухнет, позволяя продвинуться на несколько футов вперед прежде чем живая изгородь за моей спиной сомкнулась, создавая новую стену.

Где-то вдалеке слышались ликующие возгласы и аплодисменты. Не знаю даже кому из нас, но думаю мне, все же у меня неплохо получается избегать неприятностей... Ай, черт!

Из-за угла по мне ударила струя пламени, а следом за ней показалась морда разъяренной хвостороги. Так, надо меньше ворон считать и больше уделять внимания обстановке.

— Бомбарда! — стена передо мной взрывается тысячами щепок и разорванных листьев, открывая мне проход прежде, чем дракон успевает выпустить вторую струю пламени.

Фух, успел — думаю я, стряхивая пламя с полы мантии и попутно произнося репаро для порванного ботинка. Передо мной проносится смутная тень, крикнувшая вслед что-то наподобие "с дороги, Поттер". Так, похоже это Седрик. Ну-ну, удачи тебе. Крам тебе сейчас пилюлю выпишет.

Стоило подумать об этом, как вслед за первой тенью метнулась вторая, на ходу произносящая круцио.

— Не знаю даже сочувствовать тебе или нет. — Почесал я кончиком палочки висок и пошел дальше.

Минут десять я пробивался к центру, уворачиваясь от озверевших дьявольских силков, развеивая или обезвреживая ловушки, да разгоняя всяких магических тварей (или убегая от них, если те были слишком сильны для меня). Один раз даже пришлось отгонять дементора. Меня даже удивил мой патронус, который сначала боднул рогами темную тварь, а потом продолжил гнать её по воздуху, пока та не скрылась из виду.

Когда я рассмотрел, кого же мучил дементор, то мне немного поплохело. В стене, опутанная дьявольскими силками на последнем издыхании висела Флер. М-да уж, видок у нее был тот еще. Немного подумав, я пустил в воздух красный огонек, сигнализируя о печальных делах одного из участников, и отправился дальше, чтобы меня не эвакуировали вместе с ней.

Я конечно засранец, причем очень вредный засранец, но ничто человеческое мне не чуждо. Не мог же я оставить Флер там одну. Вдруг появится еще один дементор и поцелует её? Кому нужны эти качели? Никому. Мне вот особенно. Я хочу нормально доучиться, без всех этих смен директоров.

Наконец, когда я приморозил к земле очередное чудо-юдо из магической фауны и пробил дырку в стене из плюща, то увидел пьедестал с кубком. Где-то рядом слышалась ожесточенная схватка, и судя по голосам там орудовал Крам вместе с Седриком. Ну надо же, а наш отгриффиндореный не так уж плох, раз смог так долго продержаться против Крама. Беру слова обратно, под личиной полудурка действительно может находиться способный малый.

Глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, я подошел к пьедесталу, спрятал под мантией палочку и протянул руку, схватившись за кубок. Мгновение неприятного ощущения, будто тебя мясницким крюком поддели за живот и здорово взболтали, и вот ты уже валишься на землю совершенно в другом месте.

— Наконец-то, — шипит словно змея где-то рядом голос, — к нам пожаловал сам Гарри Поттер!

— Здравствуй Том. — спокойно произношу я, вставая и отряхивая мантию. — Ты не мог подобрать место по-приличней? А то кладбище жути наводит.

— Как ты смеешь так разговаривать с лордом!,..

— Тише, Белла, тише. — наконец из-за одного из обелисков показывается виновник торжества, которого на руках несет Беллатриса. — А ты смелый, — смеется Том, — совсем не боишься.

— А чего мне бояться тебя, недочеловек? — в голову пришла шальная мысль, что если его разозлить, то он может заавадить меня сгоряча, а ведь именно это мне и надо, чтобы Том Риддл собственной рукой убил во мне свой крестраж.

— Ах ты!... — Беллатриса уже стала поднимать свободной рукой свою палочку, но все же не успела.

— Белла! — в шипящем голосе послышались нотки гнева. — Не смей! Если я захочу, то сам убью его.

— Да мой, лорд.

— Какой ты лорд, том? Ты даже не чистокровный маг, грязнокровка! — Кривая ухмылка сама выползла на мое лицо. — Ты просто глупый темный маг, который даже не смог распознать жертву и вляпался в дерьмо по самую маковку, уничтожив сам себя!

— Замолчи! — похоже мои слова все же вывели его из равновесия. — Или я вырежу твой язык!

— Ладно-ладно, не буду больше. — поднял я в примиряющем жесте руки.

Мне в голову пришла еще более дикая мысль вместо предыдущей. Я аж от возбуждения прокусил губу.

— Стой на месте и не вздумай шевелиться. — Держа меня на прицеле своей палочки прошипел Том.

Белла же тем временем уложила "лорда" на импровизированное ложе из каких-то тряпок, притащила откуда-то котел со странным бульоном и стала приговаривать:

— Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына.

Следом за словами могила, на надгробной плите которой красовалась фамилия Риддлов, зашевелилась и выплюнула косточку, плавно полетевшую к котлу и плюхнувшуюся в бульон, который тут же со спецэффектами изменил цвет на светло-голубой.

— Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина.

Вслед за словами Белла взмахнула палочкой и рука почти по самый локоть отделилась от тела и тоже плюхнулась в котел. Зелье вспыхнуло кроваво-красным, осветив гримасу боли на лице Беллатрисы.

— Кровь недруга, взятая насильно...

— Почему насильно? — перебил я и пустил кровавую струйку по подбородку. — Бери если надо, я нацежу.

Картина маслом — приплыли. А если точнее, то усрались (или обосрались).

Таких удивленных лиц злодеев я не видел давно. Даже на сморщенной жо... к-хм, лице личинки Волди проступили эмоции, чего уж говорить про Беллатрису.

— Ты издеваешься над нами, мальчишка!? — гневно зашипел первым пришедший в себя Том.

— Нет. — помотал я головой. — Берите. Честное слово, сам отдаю.

— Ты!... — что он хотел сказать осталось загадкой. Лишь его лицо стремительно менялось переживая целую гамму чувств. — Авада кедавра!

Зеленый луч ударил точно мне в голову....

* * *

Чистилище... (и это ни разу не место между двумя полупопиями)

Не было ничего. Ни платформы, ни Дамблдора в белых одеяниях, ни личинки Волди под лавкой. Только пустота.

Это ничего было настолько долгим, что я устал ждать. Сидел себе тихо, выжидал всех этих глюков и вдруг надоело. Да ещё до такой степени, что внутри проснулся гнев напополам с обидой. Причём оба чувства появились из-за обманутых ожиданий.

Не знаю чем и как, но я заворочался в этом ничто. Стал раскачиваться, прыгать, толкаться. Делал это всё яростней, усиливая напор с каждым разом. Бесновался до тех пор, пока не заметил светлое пятно, будто при моём толчке что-то растягивалось, истончалось в определенном месте. Как воздушный шар... или презерватив.

Теперь у меня помимо ярости и обиды появилась цель — светлое пятно. По субъективному времени, я целый месяц раскачивался и пробивался к нему. И вот наконец достиг.

Пятно оказалось перегородкой между двумя ничто. В моём был только я и пустота. А во втором была (удивительно, но тоже) пустота и точная копия сморщенного зародыша Тома Риддла.