Сталь и пламя

— Та-а-к... Тонкс? Да? Ещё одна жертва магического идиотизма...

— Она тоже в книгах есть?

— Конечно, я же упоминал про неё. Кстати, в десятке наиболее популярных персонажей всей истории... Ну, кроме "святой троицы". Кстати, о "троице". Как там Грейнджер?

— А что с ней будет? На пару с Поттером отобрали дубинку у тролля, чем на всю школу и прославились!

— На пару? А как же третий? Уизли?

— А Уизли чуть всё не испортил...

Я в красках пересказал те события, которые "по большому секрету" мне поведала Боунс. И о незавидной роли рыжего в том числе.

— Вот оно как... Вот тебе и детали канона... А по книге, они должны были в панике бегать по туалету, пока Поттер всё той же "Левиоссой" не подцепил дубинку и не огрел тролля...

— Тролль сопротивляется магии, в одиночку у него бы сил не хватило вырвать...

— Ну, они там на него со спины напали...

Тут меня пробило... Я несколько минут катался со смеху, от одной только мысли про нападение на тролля со спины. Под конец, я даже напрягся и сформировал иллюзию, которая показала, как эта тварь выглядит:

— Даже если допустить, как ты говоришь "в порядке бреда", что он тебя не почует, у него суставы гнутся в самых немыслимых положениях. Он может себе спину чесать в любом направлении...

Макс только развёл руками, показывая, что тут он бессилен, но тут же сменил тему:

— Что там с Нимфой?

— Дело в том, что я нашёл не далеко от нашей гостиной — замковую кузницу. И как только она поняла, что это именно меня засёк Директор — тут же развила такую пропаганду...

— Ну, не удивлён. Её отец, Тэд Тонкс — маглорожденный, а мать, в девичестве — Блэк, как ты помнишь. А так-как Вальбурга в своей неуравновешенности устроила цирк с "изгнанием" — добрый дедушка с огромным удовольствием взял семейство под свой крыло.

— Но, если её мать, в девичестве — Блэк... Неужели, она не знала, что её именно "изгнали"? — Я даже показал пальцами кавычки.

— А кто знает? Может проспала этот урок, может просто забыла, может обиды играют. А может мы чего-то не знаем...

— Так вот... Я Нимфе дал ту книгу почитать, про "Институт Чародейства и Волшебства".

Макс улыбнулся и кивнул:

— Попробуй, всё таки это твоя жизнь, а я — всего лишь интересный глюк, который может давать советы...

— А, кстати! Про глюки! Ты там, на луне, можешь сделать себе серебряный браслет?

— Это будет несколько экстравагантно, и не дёшево, но вполне возможно... А зачем?

— Запоминай эти руны, нанесёшь их на браслет. — С этими словами, я вырезал ряд из десятка знаков на камне. — Если получится — то ты сможешь попасть сюда даже с луны... Возможно... В общем, надо будет пробовать.

— Ну, давай попробуем. Мне на это потребуется некоторое время... Давай так, первого декабря, проведём контрольное засыпание.

— Договорились!..

...и в этот момент я проснулся...

Петух был большой и очень сильный. Он явно понимал, что его ждёт, и совсем не желал быть жертвой, пускай даже и огню.

Книги из дома я получил уже на ужине. Да, это было несколько необычно, когда почта приходит не утром. Весь Большой Зал с любопытством наблюдал, кому достанется квадратный пакет, и когда я просто выхватил его в момент падения из воздуха, и спрятал под мантию, не разбираясь что там мне пришло — народ был разочарован. Мне даже показалось, что со стороны Грифонов послышался вздох разочарования. Одна из пришедших в той посылке книг, была вручена Нимфе в тот же вечер.

Дальнейший процесс прочтения доставлял просто эстетическое наслаждение мне, как наблюдателю. И по всей видимости — не только мне. В книге был большой раздел с пояснениями и комментариями по реалиям Союза, где и происходили действия. Выглядело это так:

Несколько мгновений читался абзац, потом книга открывалась с конца, и читался абзац там. По началу это было постоянно, но уже на второй вечер Нимфа перестала заглядывать в конец, тома, и даже появилась улыбка.

На третий вечер гостиную огласил дикий хохот. Нимфа не менее полу-часа пыталась прочитать одну страницу. Эпизод с халатом, я специально подкрался и проверил.*

Когда она наконец-то пришла в себя, и перестала глупо подхихикивать — к ней пристали с вопросом, а чего же её так рассмешило... Нимфадора — добрая душа... Зачитала...

Хохот сотрясал гостиную ещё не менее полу-часа. В углу, на кресле сидела мадам Спраут, заглянувшая на шум, и широко улыбалась. Она явно сдерживала желание засмеяться в голос. Когда всё немного успокоилось, то сначала один из семикурсников сделал несколько десятков копий книжки, со словами:

— Это все захотят почитать. Копии продержаться две недели.

Потом начался спор о том, насколько это вообще реально. С начала даже прозвучали возражения, что еду невозможно создать, и тогда мне пришлось встрять в разговор, уточняя, что это фантастическая литература, и вообще — вымышленный мир. После этого народ отбросил условности, и принялся обсуждать реальность процесса, и даже прикидывать какие формулы трансфигурации незадачливый маг мог применить в данной ситуации.

А вот Нимфа уже более спокойно, в течении ещё полутора вечеров дочитала книгу, вернула мне, и "отстранилась".

До конца недели мы с ней не общались, она вообще была "не от мира сего", а в воскресенье подошла ко мне после обеда и сообщила:

— Петух — есть, но я хочу присутствовать. Это можно?

Я на несколько мгновений задумался, после чего кивнул.

— Да, но есть одна оговорка. Тебе придётся одеть "браслет гостя". В древности, его одевали тем, кто проявлял интерес к ремеслу. Ещё не ученик, но уже и не посторонний.

— Вот так запросто?

— Не совсем. Одевая браслет — ты тем самым обещаешь учиться. Не обязательно этому ремеслу, но учиться. Для его снятия — надо что-то создать своими руками.

Нимфа несколько мгновений смотрела меня, после чего кивнула, тряхнув своей гривой, которая на мгновение приобрела оттенки жидкой ртути, и даже... Нет, мне не показалось, у неё на голове изменились и кожные покровы, даже текстура кожи стала другая.

В восемь часов вечера, мы вошли в помещение кузницы, и затворили дверь. Птиц нахохлился от пробравшего холода, но никуда рыпнуться не успел, я привязал его к торчащей из стены скобе. Нимфа поёжилась, и огляделась по сторонам.

— Почему тут так холодно?

— Мир не терпит пустоты. Как только отсюда ушёл жар — сюда пришёл холод.

В этот момент за дверью звякнуло. По ту сторону нас ждала большая корзина с углём, и несколько вязанок дров. Нимфа собралась достать палочку, но я её остановил:

— Нет. Магия тут излишняя. Это надо тоже делать руками.

Следующий час у нас ушёл на то, чтобы нанести орнамент на широкую площадку перед горном, заложить уголь, и приготовить дрова для печи. Всё это время создавалось ощущение, что холод только нарастает. У меня даже пальцы стали коченеть, и мел норовил выпасть на самых ответственных моментах. Когда мы завершили работу, на сложенных дровах поблёскивали кристаллики инея. Ждать больше было нельзя.

Я поискал по ящикам, и нашёл кованный "браслет гостя". Он был не лёгким, сразу показывая потенциальному носителю тот груз, который он на себя взваливает. Нимфа несколько мгновений колебалась, после чего резким движением надела его на руку. Браслет блеснул жидкой сталью, и ужался до пропорций её руки, став ажурным украшением.

Я показал ей место у одного из столов, а сам встал у большой наковальни. Петух снова забился у меня в руках, но я извлёк крис и резким движением перерезал ему горло, оросив кровью печь, большой и оба малых горна.** Пока птица билась в конвульсиях — я зачитывал слова из семейного обряда "Пробуждения пламени". Линии на полу сверкнули, принимая силу, на какой-то миг холод стал просто неистовым, а в следующее мгновение я сделал жест крисом, пробуждая пламя в печи.

Струя огня вырвалась из печного жерла, просто сжирая холод, и омывая потоком плазмы всё, что находится в помещении.

Я на мгновение ощутил себя в густом красном тумане, которым был сам. Этот туман рвался из жерла печи, омывая стены старой кузни, слизывая с наковален слои жира и пятна ржавчины. В несколько мгновений уничтожил ткань, что застилала столы мастеров, и на мгновение обернул коконом девушку. Половина сознания-я, понимала, что это Тонкс, а половина-не я — с огромным интересом осмотрела её "с изнанки". Даже и не знаю, как описать этот процесс, когда языки пламени пробежали по душе Нимфы, как по ажурной цепочке, изучая причудливые изгибы. Ощутив браслет — пламя пробежалась по его завиткам, и по непонятным мне причинам лизнуло запястье. После чего стихия ещё раз всплеснула, омывая старые стены, свернулась и спряталась в печь. В последний момент мне даже почудился знакомый хмык Наставника.

Мерно потрескивал горн, чуть-дымились, остывая, малые горны, а у дверей стояла пятёрка старых, я бы даже сказал древних, домовых эльфов. Их глаза светились в отблесках огня, и мне казалось, что там была радость. Все пятеро поклонились печи, потом мне, и исчезли. И тут меня отвлекла Нимфа, которая шипела и тёрла запястье.

— Мордред и Моргана! Я даже испугаться не успела! Никогда бы не подумала, что останусь жива после такого!!! Проклятье! Что это?

Я подошёл ближе, и увидел у неё на внутренней стороне правого запястья красноватый след-ожог, в центре которого был трёх лучевой крест-триксель, по виду больше похожий на необычное родимое пятно.

— Ну, могу тебя поздравить. Пламя в тебе что-то увидело, и просто так тебя не отпустит.

— Но что именно?

— Кто знает... Время покажет... — Произнёс я тоном, которым обычно Наставник сообщал некие неоднозначные мысли.

В это же время, в кабинете директора школы чародейства и волшебства "Хогвартс", Альбус Дамблдор стоял у большой карты замка, которая занимала целую стену его кабинета, и обычно была не видна. По всей карте пробегали всполохи силы. Несколько раз вспыхнули тревожные плетения в разных концах замка, но так и не пробуждаясь окончательно — вновь затихали, возвращаясь в спящее состояние.

В замке что-то произошло, и по реакции того-же Найджелуса Блэка, было понятно, что многие из присутствующих на портретах — прекрасно понимают что именно. Вот только упорно делают вид, что не в курсе. Это было очень странное ощущение, когда казалось-бы прирученный замок заимел секрет, которым отказывался с ним делиться...

* Эпизод, когда Привалов пытался создать бутерброд. Автор в детские годы, при первом прочтении, потерял не менее часа жизни на то, чтобы проржаться...

** Напоминаю, что гг вырос в деревне, а деревенские жители рассматривают надворную живность, всех птичек-кроликов, как источник мяса. Парень в возрасте десяти-одиннадцати лет — вполне может сам зарезать курицу на ужин, или ассистировать отцу-матери в данном процессе.

— Глава 10.

Читать книги — это полезно. Особенно, когда это книги из твоей родовой библиотеки. А в двойне полезно — если чтение происходит в мастерской, где можно отработать отдельные заклинания и чары.

Да, мы род кузнецов, но как оказалось, артефакторика всегда шла очень плотно с кузнечным ремеслом, а по этому, изрядная часть материалов по обучению главы рода крутилась вокруг неё.

Но вот прямо сейчас, я сидел над несколько более необычными книгами для Хогвартса. У меня на столе был учебник по физике. Да, я знаю, что магия — это здорово, но как и сказал мне в сентябре Макс — что лишних дипломов не бывает. А по тому, как только у меня появилась мастерская — я снова написал домой, и попросил отца прислать мне учебники из обычной школы по точным наукам: физика, химия, алгебра. Именно за этим меня и застукала Нимфа.

Тут надо заметить, что когда я показал ей процесс создания простенького гвоздя, каковых я в своё время наклепал не одну сотню, как и любой кузнец, её вштырило. Вот как у тебя в пальцах была какая-то ерунда, а тут раз — и вещь! И никакой магии! В прочем, для этого совсем не обязательно быть магом, я и в обычном мире наблюдал нечто подобное.

Вот только Тонкс залипла на руны, за которыми она несколько раз ловила меня в библиотеке. А когда я показал ей несколько простых примеров их применения — сложные и непонятные закорючки заиграли совершенно иными красками. А уж когда она увидела, как магловская схема рации, будучи повторена в виде рун, сотворила то, что всегда считалось вотчиной "Великих Магов"... Не удивительно, что она так легко одела браслет. Вот только я совсем забыл ей упомянуть об одной тонкости... Браслет ещё и подогревает желание что-то творить. Снять-то его можно, а вот привычка что-то творить — остаётся на всегда. Вот такой я мерзавец.

— Сила инерции равномерно ускоренного тела...* — раздалось у меня над ухом так неожиданно, что я аж подпрыгнул. — Это к какому разделу магии?

— Это не магия, а физика. Наука такая. Кстати, принципы работы твоей любимой рации — один из её разделов.

— Что-то тут всё слишком умно, какие-то цифры... Никогда не любила нумерологию...

Я ехидно усмехнулся и вытащил из ящика расширенный учебник по алгебре, для старшей школы. Она с опаской открыла случайную страницу в середине. Несколько мгновений полюбовавшись на длинные ряды цифр и уравнений — захлопнула книгу, и отодвинул, как какой-то злой артефакт.

— Это магловская нумерология?

— Почти. Это её дальний потомок.

Она какое-то время смотрела на меня непонимающим взглядом, после чего замотала головой, от чего та снова приобрела вид жидкой ртути. Выглядело просто жутко.

— Не это без меня... Во всяком случае — сейчас... Может быть потом...

Она снова покосилась на учебник, словно опасаясь, что он может кинуться на неё, и продолжила:

— Я, собственно, что пришла. Смит и Рамзес* хотят с тобой пообщаться, по поводу малого Рождественского соревнования.

— А, пошли! Будет даже интересно.

Встреча произошла в заброшенной аудитории, недалеко от владений профессора Флитвика. У парней тут было что-то вроде логова. На входе в аудиторию был создан искусственный завал из старой мебели, нескольких школьных досок, и огромного количества ломаных стульев, чьи ножки торчали во все стороны, как иглы дикобраза. Если не знаешь как идти — ты будешь твёрдо уверен, что тут делать нечего.

А вот вторая половина аудитории — тут был абсолютный порядок, стояли столы, лежали записи, листы пергамента лежали вперемешку с обычными школьными тетрадками. На вынесенном в сторону столе, покрытом подпалинами и разноцветными пятнами — лежала кучка деревянных брусков.

У столов стояли двое. Один белобрысый, с голубыми глазами, представился как Джон Смит, а второй, явно арабской внешности, назвался Рамзесом.

Фактически, Смит держал примерно половину школьного рынка по разнообразной оживающей бижутерии, вроде заколок-бабочек, которые могут перемещаться по волосам. Конечно же, всё это долго не жило, украшения терялись, ломались, и просто магически-выдыхаясь — распадались.

В то же время Рамзес, занимался разнообразными "скрывалками", упрятывая достаточно сложные укрывающие заклинания в деревянные брусочки с иллюзией. Долго они так же не жили, и очень быстро разряжались, но на иное покупатель подобного и не рассчитывает.