Жало

Она щелкнула мышкой. Вид с камеры сменило изображение изогнутой синей плоскости.

— Это — наша Вселенная. Где-то в ней — Земля, — на слайде появился зеленый круг. — Это — финишная планета, — по другую сторону плоскости возник круг красный.

Теперь — Овод.

По клетчатой синьке поплыла серебряная точка.

— Овод деформирует пространство, создавая тоннель, соединяющий две различные точки, — под тяжестью ртутной капли синька прогнулась и повисла соплей. — Или размещает между ними уже существующий тоннель, — вместо сопли на экране вспух синий шарик с серебристой точкой в центре. — В любом случае, он осуществляет сверхсветовую коммуникацию между стартовой и финишной точкой. Хотя это тоже лишь предположение. Возможно, ваше путешествие заняло миллиарды лет, и Жало лишь транслирует обратно в прошлое сигналы из далекого будущего. Совершенно неважно.

"Да ... , ..., вы ... ..., что ли?"

— Совершенно неважно?

— Разумеется! С точки зрения устаревшей и неприменимой здесь теории относительности, это лишь вопрос того, графику по какой оси вы некорректно сопоставляете пространство гильбертовых векторов, мошенничая с представлением пространственноподобного интервала в гиперкомплексных числах.

— Форма Овода? — ну хоть что-то знакомое в этом потоке слов.

— Именно! — Уилер просияла. — Как вы, Константин, совершенно верно заметили, в момент формирования Жала видимая поверхность Овода трансформировалась в форму классической оболочки Мандельброта, сиречь описываемого вышеупомянутым образом фрактала. Что, на мой вкус, является слабым свидетельством в пользу теории червоточины, но я просила бы на меня не ссылаться.

— Никогда в жизни! — пылко заверил я ее. — При одном условии.

— Константин?

— Давайте мы опустим теоретические интересности и перейдем к тому, что нам делать.

Уилер тяжко и горько вздохнула.

— Десять лет назад меня перевели на административную работу. Они называли это "заслуженным повышением".

— Как я вас понимаю, мадам, — вмешался Лезюр.

Доктор тряхнула головой.

— Ладно. Жало.

Само по себе оно имеет очень сложную структуру. Внешняя зона — экспоненциальное ускорение физических процессов, распространение электромагнитных волн по спиралевидным траекториям, псевдогравитационные силовые линии, чье взаимодействие с атомно-молекулярными частицами, помимо всего прочего, создает так называемый барический демон-фильтр, наращивающий давление к ее центру и способствующий стабильному току воздуха к Жалу. Внутренняя зона — ограниченное распространение транспортированных волн в псевдочетырехмерном... псевдогоризонт событий... обратная молекулярная фильтрация... тртртртртртртртртр... хррр...

— А?! — сонно распахнув глаза, я уставился на экран. Э... кажется, это ежик? Нет, скорее, луковица.

Точно, луковица. В разрезе. В которую навтыкали иголок и вставили в середку разлохмаченный моток ниток. И исписали уравнениями, в которых не было ни одной цифры.

Ён вскинула опущенную на мое плечо голову. Испуганно уставилась на схему.

— Если наши догадки верны — по этой причине сквозь Жало не может пройти предмет, превышающий линейные размеры ядра, — на мониторе появились две щепочки, плывущие через водоворот на синей пленке. Верхняя часть воронки была пошире, нижняя — тонкой трубочкой. Маленькая щепка проскользнула сквозь водоворот, большая уткнулась в край, застряв. — По этой же причине мы не можем протолкнуть материальные объекты в обратном направлении — финишная проекция гиперсферы слишком сужена, чтобы пропустить их. Возможно, поэтому мы и не наблюдаем обратного фильтра в финишной зоне — не исключено, что здесь его функции выполняет само ядро. Об этом говорят и трудности со связью — Жало надежно отсекает весь длинноволновой диапазон. Правда, возможность двустороннего радиообмена с гипотезой не стыкуется... Возможно, взаимодействие с финишной зоной носит частично квантовый характер...

Лезюр кашлянул.

— Доктор, прошу кое-что мне разъяснить. Если я делаю из ваших слов правильные выводы — на той стороне портал слишком мал, чтобы в него поместился беспилотник? Но как тогда грузы, посланные нами с этой стороны, проходят через него?

Уилер издала какой-то странный звук.

— Полковник... речь идет не о размере в привычном нам понимании, — выдавила она. — Размер не важен.

— Ааа, — только и протянул Лезюр.

— Прошу прощения, — вмешалась Ханна. — А эту дырочку... можно как-нибудь... ну, растянуть, что ли?

Уилер осеклась. На экране появилось ее очень задумчивое лицо.

— Между прочим, отличная идея... — проговорила она. — Нам известны кое-какие варианты манипуляций с экзоматом. Весь вопрос — в локализации Овода для экспериментов. В принципе, если бы мы могли приложить достаточно энергии, чтобы притормозить вращение планеты... Или поднять лабораторный комплекс на высоту трехсот километров и обратно... понадобится не такое уж большое оборудование, размер вполне сравним с Суперколлайдером... Или же вы могли бы заняться его сборкой на той стороне — тогда вопрос свелся бы только к подъему системы...

Ханна прижалась грудью к моему плечу.

— Хорошо, что ее поставили заниматься этим проектом, — шепнула она. — В эпоху безумия пусть ведет сумасшедший.

Не, знаете, кажется, я был готов с ней согласиться.

— А регулярные взрывы? С ними можно что-то сделать? — полюбопытствовала Кэт. — От них уже болит голова.

— Перераспределение давления, — "пояснила" Уилер. — Жало сбрасывает накопившийся за обратным фильтром воздух обратно в исходные зоны. Между прочим, это тоже наводит на мысли о его искусственном происхождении. Система слишком сложна, чтобы быть естественным феноменом — и, что важнее, носит следы разумного целеполагания. Я бы даже сказала — воздействие Овода похоже на какой-то технологический процесс.

— Костик говорит то же самое, — пробормотала Ханна. — Что эта хреновина отбирает людей, способных выжить по ту сторону Жала. Так вы тоже думаете, что Овод разумен? Что его построили для межзвездных путешествий?

Надолго воцарилась тишина.

— Разумен? Может быть, — тихо произнесла Уилер. — А может, и нет. Много ли разумности у бульдозера с сорванными тормозами, катящегося под гору? А если он зацепит ковшом муравейник — это свидетельствует о его разумности? Даже если он случайно утащит несколько муравьев на себе?

"Это нас вы муравьями, значит? Ну, спасибо, доктор".

Раздался очень сухой и скрежещущий смех Лезюра. Так мог бы засмеяться этот ваш бульдозер.

— Когда я был маленьким, — я вздрогнул. Что-то такое вообще нехорошее было в голосе. — Когда я был маленьким, я ковырнул палочкой муравейник. Больших рыжих лесных муравьев. А потом нагнулся над ним и стал смотреть, как мураши бегают в панике, пытаясь спасти яйца.

Я увидел большого муравья, который вылез на верхушку муравейника. Я склонился ближе к нему, чтобы рассмотреть, что он делает.

Муравей встал на дыбы. Мне показалось, что он смотрит прямо на меня. Я наклонился еще ниже. Я уже собрался его раздавить.

Капля муравьиной кислоты угодила мне в глаз. Это было очень больно. Я заревел. Я забыл про муравейник. Я стремглав бросился домой, держась за глаз.

Дома отец спросил, что у меня с глазом. Я рассказал про муравейник. Отец дал мне подзатыльник и велел больше не обижать муравьев.

Лезюр замолк.

— И? — спросила Ханна после паузы.

— И всю жизнь я старался брать пример с этого муравья, — бросил полковник. — Даже если передо мной — бульдозер.

Уилер молчала, мы тоже. Наверно, надо было что-то ответить, но я как-то хз, что.

И тут нас немножечко так прервали.

Купол палатки засветился теплым оранжевым светом.

— Что это? — Ён. Мы обернулись к пологу.

Золотистое сияние смывало туман, отражалось в морских водах. Солнечные лучи рассекали облачную пелену по наклонной. Туман уходил вверх.

— Идемте посмотрим, — Ханна встала. Я последовал за ней.

Солнце висело там же, где мы его видели в прошлый раз — незадолго после попадания сюда. Висело в обрамлении темно-золотой зари. Сейчас облака разошлись шире, и я видел, что небо по краям чистой полосы имеет серо-стальной цвет, я даже не мог сказать, где кончается небосвод и начинаются тучи.

Звезда походила на огромный клубок огня. Я видел темные отсветы на ее поверхности. Ощущал на лице ее жар.

— Очень... красивый, — вдруг заявила Ён.

— Да, — откликнулась Кэт. — Ой. Наверно, надо заснять...

Я посмотрел на скалы по левую руку, протянувшиеся, кажется, до горизонта. Теперь — уже прикидывая, так, на всякий случай — где бы на них поудобнее залазить? В конце концов, однажды кому-то придется менять батарейки в ретрансляторе.

Скалы тоже были красивыми. Черно-зеленоватые понизу, розово-желтые поверху... Кое-где по ним ползли ручейки разноцветной слизи, будто типа лишайника.

Красиво. Да.

А наш лагерь, того, уже выглядит типа как обжитым. Палатка — у ближней к Жалу скалы, вокруг нее раскиданы подставка для приборов, пустые контейнеры, один — закрытый, чтобы не воняло, пусть мы тут особо и не ощущаем запахов — до краев полон ящиков из-под консервов. Электроплитка, генератор, у берега рядочком стоят дроны. Над скалой поднимается антенна, на другом конце островка — крохотный синий домик биотуалета...

Я услышал резкий писк.

— Это чего? — писк исходил, кажется, от приборной стойки.

— Без малейшего понятия, — буркнула Ханна. — Наверно, опять где-то сдохла батарейка. В этом супе вместо воздуха они вырубаются каждые полсекунды...

Даже в этом оранжевом свете я видел, как бледнеет Кэт.

— Ты чего? — договаривал я ей в спину, потому что она резко так подорвалась к стойке.

Сорвала с нее какую-то хрень, похожую на древний калькулятор. Или телефон-кирпич из той же эпохи.

Уставилась на зеленый экранчик — и побелела еще сильнее.

— Кэт?

Ханна таращилась на попискивающую штуку в руках Кэт — и бледнела сама.

— Да что это за хреновина? — не выдержал я.

— Костя, Ён, — еле шевелящимися губами выдохнула Кэт. — Это дозиметр.

Я прирос к месту.

Твою душу!

Еще чего не хватало!

Да что за нафиг!

— Большой уровень? — можно подумать, что я в них разбираюсь.

— Да понятия не имею, ...! — а наша Кэт, оказывется, умеет материться не хуже Ханны...

Та выхватила дозиметр.

— Дай сюда! Божечки, а я-то думала, лекции по ТБ рентгена мне в жизни не понадобятся... Черт.

— Плохо? — выдавила Кэт.

— Смотря сколько просидим, — Ханна крутила головой, словно выискивая, куда бежать. — И откуда эта... Так, а если...

— Что "если"?!

— Вода, — Ханна ткнула в сторону моря.

Она в три прыжка очутилась на берегу. Раздался плеск.

— Эй, все сюда!

Хорошо, на мне, кроме шорт, ничего не было... Горячая вода коснулась ног, живота, груди... Я откинулся на спину, стараясь, чтобы над водой оставались одни только ноздри.

— Костя, — Ён дотронулась до моего плеча. — Если... radiation... в воздух?

Ханна вскинулась.

— Баллон!

Я стиснул зубы.

Встал.

— Я принесу.

Двадцать шагов до палатки.

Бормочет что-то ноутбук... он не сломается от радиации? Да куда этому монстру. Матрацы, туба из-под сока... господи, да эта палатка едва вмещает четверых, где в ней может быть здоровенный баллон со шлангом? Камера... если бы не она — может, в нашей палатке произошло бы что-нибудь поинтереснее лекций доктора Уилер... Костя, ты идиот или как, думать о таком сейчас? Где же... Вот! Две минуты? Три? Пять ушло у меня на поиск железяки? Бег по мокрым камням обратно к воде...

— Девчонки... вот...

Мы ныряем. Горячее море смыкается над головой. Я с непривычки ловлю с загубником порцию воды, кашляю... интересно, а если сама вода радиоактивна? Я на секунду выныриваю, проплеваться, сую загубник Кэт...

Мы лежим на каменистом склоне, цепляемся друг за дружку и за дно. Течение и волны мягко качают нас. Сквозь воду пробивается кажущийся красным свет. Глаза щипет. В ушах грохочет — то ли свой пульс, то ли Ханны... В какой-то момент я понимаю, что чье-то тело наваливается сверху, прижимая меня ко дну... Я стаскиваю с себя Кэт, затаскиваю под воду, пихаю ей в рот шланг, она перехватывает его неуверенной рукой...

Свет меркнет. Я жду, временами втягивая из шланга порцию прохладного воздуха... Я слушаю доносящийся сквозь воду гул — и шум собственной крови...

— А-а-атьфу! Апчхи! -рядом со мной вынырнула голова Ханны. Она выдернула дозиметр из-под мокрой футболки, посмотрела на экран. — Божечки... кажется, пронесло.

Солнце скрылось. Тучи наползли на него сверху, закрыв от нас покрытую пятнами огненную поверхность.

Кэт поднялась, выдернула чихающую и трясущую головой Ён.

— Много набрали?

Ханна пожала округлыми плечами.

— Если бы мы проходили рентген — наверно, врача бы оштрафовали. Если бы мы работали в Фукусиме — сочли бы в пределах допустимого.

Облегченный вздох.

— Как я напугалась.

— Я и сама испугалась до усрачки, — Ханна тряхнула головой. Покосилась вверх.

— Интересно...

— Что есть интересно?

— Солнце, Ён, — Ханна ткнула вверх. — Излучение снизилось до безопасного, как только небо опять обложило. Интересное совпадение, а?

Кажется, до меня дошло.

— Думаешь, радиация шла... от солнца?

Она фыркнула.

— Я в тот момент ни о чем особо не думала. Я сунула счетчик под воду — кстати, хорошая модель, герметичная — убедилась, что там цифры меняются помедленней. Значит, излучение шло не от воды. Значит, имело смысл туда и прятаться. Костя!

— Ау?

— Обязательно скажи мне, если будешь себя плохо чувствовать.

Я улыбнулся.

— Знаешь, с того момента, как мы сюда угодили...

— Можешь не рассказывать, — Ханна поморщилась, обхватив себя руками. — Ладно, идемте обратно. Расскажем доктору Уилер — и попросим у нее новую палатку. Желательно просвинцованную.

Надо было типа торопиться.

Не, вообще, времени вагон. Еще часа два до хлопка, если верить водолазным часам на моей левой руке. Но вот знаете, вообще не хочется под него угодить. Убить, может, а вот барабанные перепонки выбьет, это сто пудов. А еще оглушит — и спихнет в горячую воду.

Поэтому мы налегали на тросы. Ну да, врачи советовали не напрягаться сверх меры.

Ну, у нас же на лицах эти кислородные маски? Будем надеяться, они типа как уравновесят нагрузки.

Жало висело над головой, от него шибало теплом, как от калорифера. Рябь разбивалась о край каменной осыпи.

Я поднапрягся, вытягивая сеть на камни.

Сетка была набита камушками и мокрым песком. И в ней что-то поблескивало.

Ярко-белый шарик, величиной примерно с фалангу пальца.

— Это чего? Какая-то запчасть?

Ханна оттерла меня в сторону, изящно присела, доставая шарик из сетки.

— Лучшие друзья девушки — бриллианты... Похоже на жемчуг.

Я посмотрел через ее плечо. Знаете, такая мелкая белая фигулька, чуть приплющенная. Вся в каких-то светлых прожилках, будто листочек растения.

— А по-моему, на мрамор.

— А не пофиг? Выберемся живыми — закажу себе кулончик, — Ханна сделала движение, будто хотела сунуть камушек в карман, но вспомнила, что у нее нет карманов. Вздохнув, положила шарик на камни.