Маг-2

Когда из зева тоннеля на четвереньках выползла одинокая фигура, ее едва не накололи на копья совершенно перепуганные воины, лишь команда сохранившего самообладание Длани не позволила. Ползущий оставлял за собой кровавый след из стертых до мяса ладоней и распространял вокруг себя характерный запах опорожненного кишечника, но дело было не в этом. Он поднял голову — и воины разом подались назад, подальше от... этого. Спутанные, абсолютно седые волосы паклей спадали на искаженное застывшей маской ужаса лицо, в котором не оставалось ничего человеческого. В этом полностью обезумевшем старике почти невозможно было узнать того воина в самом расцвете сил, что утром вошел в подземье. Тонкая ниточка слюны тянулась из угла рта, растресканные губы шевелились, беспрестанно повторяя что-то. Длань, наклонившись к безумцу, с энного раза сумел разобрать — бывший десятник шептал одну и ту же фразу: "Даг каргыраа. Даг каргыраа..."

Длани полностью оправдали свою репутацию, сумев удержать воинов у входа еще три часа, ожидая еще выживших. Конечно же, бесполезно. Отход не превратился в беспорядочное бегство тоже лишь благодаря им. С собой они тащили скрюченное существо, только с кляпом во рту избавившее воинов от страшного шепота:

— Даг каргыраа!

* * *

Болело все. Обожженная рука, хоть и стремительно подживавшая, надорванное горло, не знавшее еще таких нагрузок, мышцы, измочаленные вообще непонятно какими усилиями, а главное — болело внутри. Не внутренние органы, а кое-что более тонкое, саднило и ныло в ощущении самого Дара. С другой стороны, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что было после взрыва и переноса. Да, во всем можно найти что-то хорошее, даже в такой... гм, таком положении вещей.

Сиддхи отозвались легко, как повелось с некоторых пор, и спустя пару мгновений я знал, что нахожусь в той же пещере, где появился ранее. Непосредственная опасность отсутствовала, лишь где-то маячила массивная чернильная тень отдаленной, но очень явной угрозы. Пахло кровью.

Открыв глаза, снова встретил изумрудный взгляд. Дара сидела рядом, подперев подбородок кулаками, руки и все лицо были перемазаны черно-коричневым, вокруг рта вообще сплошной каймой, а в огромных глазах плескалось... удовлетворение? Это было похоже на то, как медленно угасает свечение остывающего железа, прячась под коркой окалины. Впрочем, лишь временно. Тень Бездны в моем взгляде срывала покровы, обнажая слегка притухшую, но обещавшую вспыхнуть с новой силой жажду. Она не могла быть утолена смертью рядовых врагов, только одного-единственного, того самого. Лишь тогда у меня будет шанс разорвать эту цепь, вернуть ту Дару, которую знал когда-то...

— Ты как?

— Я... довольна. — оказывается, мечтательное выражение может быть и таким, повествующим об огне и крови, блеске стали и криках... Полцарства за возможность наполнить эту отсутствующую полуулыбку иным светом!

— А ты?

— Скорее жив, чем нет. Сколько прошло?

— Час.

— Трофеи взяли?

— Да, до исподнего собрали. Тела сбросили в дальнюю трещину.

— Интересное что-нибудь было?

— Лечебные эликсиры у нескольких командиров. Так что наши раненые выживут. Тебе тоже припасла, вот, сделай два глотка.

На вкус густая киселеподобная жидкость оказалась очень даже ничего, и прилив сил я ощутил сразу. Боль в руке поутихла, будто отгороженная ватной стеной, осталась только саднение внутри — но его лекарствами убрать было нельзя. Уф, жить хорошо.

Вставать я не торопился. Во-первых, не был уверен, что смогу утвердиться на ногах, во-вторых, пользуясь передышкой, хотел разобраться кое в чем. Я ведь так еще и не узнал, как именно очутился здесь, под замком, вместо того, чтобы рассыпаться невесомым пеплом в пламени заклятья Таумиэля Огня. И что-то подсказывало мне, что ответ очень важен. Когда Дара ушла — дела настоятельно требовали участия шунны — я лег поудобнее, шипя сквозь зубы от уколов и прострелов в растревоженном теле, и привычно обратился мыслью внутрь себя.

Итак. Предпоследнее, что помню — отражение собственного искаженного страшным усилием лица в грани Источника. Потом идет Боль, утекающая в Дыру... бррр, лучше не... стоп! Я что, боюсь даже вспомнить о... Дыре? Не бывать тому! Обязательно подробно просмотреть это, может, что полезное и нащупаю — но чуть позже. Сейчас у меня другая задача. И все-таки, похоже, что между воспоминаниями должно быть еще что-то. Зазор, пустота, которые я ощущал, скрывали нечто, успешно избегавшее осознания. Смысл короткого... хммм, как бы это обозвать-то... действия/состояния, что ли, вертелся ужом и ускользал, разум никак не мог разложить его по полочкам и отрефлексировать. Оно чем-то напоминало недавнюю борьбу с Болью, будучи столь же недоступным для сознания обыденности. Придется идти дальше, используя измененные состояния...

Дыхание — ключ к ним. Мощные вдохи и выдохи с парадоксально расслабленной диафрагмой быстро настраивают организм на нужный лад. Проваливаясь в транс, успеваю еще подумать — что-то слишком многое у меня завязано на работу через трансовые техники. Хорошо это или плохо, еще предстоит взвесить, однако уже ясно, что большинство яиц находится в одной корзине. К тому же, этот путь слишком уж напоминает шаманство, магию иррационального, интуитивного. Но — довлеющая над этим миром система магии все больше и больше начинает напоминать мне трансформаторную будку. Кто-то, достигший Высот и Глубин, некогда создал ее для своих непостижимых целей, а ординарные маги, коих всегда большинство, с невежественной радостью стали использовать ее в качестве костыля, не замечая, что хромота лишь прогрессирует со временем. Сколько было вышедших за рамки? Сильно сомневаюсь, что более десятка. Надо же, Магию приравнять к Цифре! Кощунство — по-другому и не скажешь. Гипертехнологический процесс, вполне возможно — вообще какой-нибудь вспомогательный, объявить единственно сущей реальностью и сузить ширь безбрежных далей до огромного, но все же конечного числа ножек магического процессора! А мне что, остаток жизни потратить на тупое тестирование того, какая нога за что отвечает? А ведь сказано же — "Обыкновенная магия, черпающая свою Силу у сущностей-посредников ... не может быть признана самостоятельной. ... Настоящая, истинная магия равновелика реальности — и точно так же, как реальность, обладает природой чуда."

Я внезапно успокоился. Магический ассемблер и программы на нем — это, конечно, хорошо. Но осознать природу чуда при помощи инструментов обыденности невозможно. В конечном счете, понижающий трансформатор — ловушка для простецов, в которую я чуть было не попался, фильтр, отсеивающий тех, кто согласен всю жизнь зачаровывать лопаты по стандарту. По пути ли мне с ними? Тратить время на расшифровку бесконечных извивов навороченных программ "высших" магов, забивать память миллионами обессмысленных, выхолощенных цифр? Увольте.

Внезапное озарение пробило всего меня, словно белая молния — от макушки до пяток.

/ Измененные состояния сознания не обязательно ведут к иррациональной магии. Как и со всяким инструментом, вопрос в использовании. К тому же, "измененные" — в сравнении с привычным. Но что, если привычным, постоянным, станут именно эти?

// Режим полимодальности. Цитата:

<предмет-актив>: Магия

Власть/действие на/относительно

<предмет-пассив>: Объекты (комплексы объектов)

<способ>: превращения Информации

__________

<поле>: Законы реальности

Конец цитаты. Обработка. Обнаружено концептуальное соответствие имеющимся данным. Вывод:

<требование-актив>: Магия

Условия/необходимость/инструмент

<требование-пассив>: Сознание (ложь) Воля (истинно)

<способ>: Представление

__________

<поле>: Реальность как флуктуация функции

Примечание: в отсутствие уточняющих операторов полное сопоставление невозможно.

Примечание: полное сопоставление невозможно в рамках текущего языка.

И, словно в насмешку над самим собой:

/// Культ Босых Пяток зародился на Джангре в 1982 году. Характеризуется двумя прецедентными текстами: "Сновидец" и "Дети Бесконечности". Основные постулаты: грязные пятки стерильны, УЧННР, и другие.

И, конечно же:

//// ... ... ... ... ... ... ...

Именно! Настоящей, истинной магией можно было назвать лишь то, что жило в четвертом потоке разума, мою сопричастность одной из бесчисленных граней Бездны. Это прикосновение конечного существа к бесконечности рождало жгучее чувство неполноты, заставляло бежать вверх по лестнице, карабкаться к далеким вершинам знаний и умений — с тем, чтобы в очередной раз пытаться осознать феномен собственной сущности уже на новом уровне. И вновь потерпеть сокрушительное поражение. Или... не потерпеть? Продолжая удерживать волшебное состояние озарения, я потянулся всем существом к черному омуту внутри себя, перевалился через край, ухнул в глубины непроявленного, и черные воды неизвестности сомкнулись надо мной.

* * *

Поле. Бескрайнее поле красного песка, щедро усыпанного красными же камнями. Зыбкий, неверный горизонт терялся в легкой дымке, где-то там переходя в бледно-алое небо. Красный цвет во всех оттенках и вариациях — от ртутно-карминовых валунов до розово-кошенильных облаков, быстро влекомых ураганным ветром. Внизу было чуть спокойнее, но красная пыль все равно летела полосами и зарядами, порой снижая видимость до вытянутой руки.

Мне на пыль было наплевать, она почему-то совершенно не ощущалась телом, хотя я из прежней жизни четко помнил, как в командировках люди страдали песчаными соплями и синдромом красноглазика. Вообще, с тех пор, как я очнулся здесь, меня не оставляло ощущение, что все вокруг ненастоящее, этакая гигантская декорация мира-театра... Нет, не так. Наоборот, все было реальным, только меня отделяла от мира тончайшая, почти не ощутимая пленка, которая не давала почувствовать окружающее, притупляла восприятие, словно я смотрел через тонированное стекло. Да и сам я чувствовал себя необычно пустым, легким, как надутый шарик, и столь же беззаботным...

Это было странное место. Не бывает таких пустынь и не бывает таких облаков, такого неба. Вода? Здесь никогда не было ни капли ее. Воздух был сух, как голос Фийны Тэ-Саа при виде очередного взяточника. Ржавый песок под ногами, местами схватившийся коркой такыра, свет, идущий из ниоткуда — во всяком случае, в небе никакого светила не наблюдалось. Очередной заряд на минуту погрузил меня в багровый полумрак и сгинул бесследно, вновь открыв кошенильное марево над головой.

Я бежал вторые сутки, без всякой цели и направления, следя лишь за тем, чтобы не начать кружить на одном месте. В отсутствие каких-либо ориентиров оставалось лишь продвигаться вперед, надеясь, что что-нибудь изменится. Я не спал. Боялся спать, потому что не чувствовал усталости, тело не просило отдыха — так же, как не просило воды, еды и отправления естественных надобностей. Собственно, я мог даже не дышать — попробовав из интереса, бросил на пятой минуте, опять же, испугавшись, что разучусь. Отчего-то это представлялось очень страшным, будто с привычкой к дыханию лишусь части... человечности? Стараясь не думать об этом и считая про себя удары сердца, единственного доступного мерила времени, я двигался вперед. К слову, сердце не меняло ритм от нагрузки, даже когда бег становился совершенно спринтерским. Мне не было нужды в отдыхе, и длинные шаги несли тело вперед со скоростью всемирно известного прапорщика Болта, с тем лишь отличием, что это продолжалось часами.

...Семь, восемь, девять, сто шестьдесят тысяч семьсот двадцать. Один, два, три...

Когда счет перевалил за полмиллиона, далеко впереди показалось нечто выделяющееся из общей картины. Сознание еще не поняло, что потревожило замыленный глаз, но тело уже пригнулось, несколько сбросило скорость и каждым шагом начало забирать левее, обходя непонятное по большой дуге. Спрятаться на ровном месте было некуда, оставалось только идти. Пыльные вихри ослабли и постепенно сошли на нет еще вчера, вернее, сколько-то часов назад, потому как в отсутствие солнца вечный день не сменялся ночью. Тонкая кирпичная пыль вздымалась при каждом шаге и долго висела в воздухе, опадая неохотно и неторопливо. Наконец, я смог разглядеть, что же привлекло мое внимание. Это было нечто вроде голограммы — в полуметре над песком висел слабо светящийся полупрозрачный силуэт. Он дрожал и смазывался, шел крупной рябью, порой превращаясь в совсем нечитаемое марево. Насколько я мог видеть, силуэт не был человеческим, хотя и антропоморфным. Около двух метров роста, темно-коричневая кожа, мощные длинные ноги с коленями в обратную сторону, четыре руки — верхние хорошо развитые, бугрящиеся мышцами, нижние рудиментарные, как лапы тираннозавра. Шестипалые кисти с двумя противостоящими большими пальцами, длинная, как у Нефертити, шея, неожиданно изящная для такого телосложения голова с узким лицом и тяжелым затылочным "свесом", где, видимо, размещалась основная масса мозга. Лицо заслуживало отдельного описания. Черты отличались общей "заостренностью", этакой крито-микенской резкой хрупкостью — маленький рот с каймой бледных губ, выраженные скулы, отчетливый челюстной угол. В роли носа выступал подвижный кожистый клапан, скрывавший и открывавший треугольные резные ноздри. Широко расставленные круглые глаза разительно напоминали совиные, точно такие же "зрительные тоннели". Должно быть, для того и шея такая, чтобы вертеть головой во все стороны. Дополняли картину небольшие подвижные уши, расположенные по сторонам черепа гораздо выше сравнительно с человеком.

В целом, существо производило хорошее впечатление, оно было по-своему красиво и выглядело отнюдь не отталкивающе, не говоря уже о каком-либо ксеношоке. Развилка ног прикрывалась расшитой квадратной тряпицей на витом шнурке, но по общей конституции я был уверен, что существо мужского пола. Голени его до середины были скрыты обмотками и перевиты крест-накрест кожаными шнурками, которые крепились к сандалиям с толстой деревянной подошвой.

Видимого оружия или носимых вещей не разглядел, а вот сложный узор на коже — да. То ли татуировки, то ли раскраска, то ли все это вместе. Оливковые, охряные и персиковые линии свивались в странные знаки и символы на мощной груди и плечах...

Внимание! Голова существа резко повернулась в мою сторону. Я столь же резко метнулся вбок, ломая ритм и взвинчивая темп. Повернувшись правым боком и низко пригнувшись, пошел по кругу в готовности уклоняться и прыгать. Впрочем, мой визави нападать не спешил, только вел головой, держа в перекрестии взгляда. Нечеловеческая мимика не давала возможности прочитать намерения, однако полностью распрямленные колени и расслабленные руки исключали возможность быстро напасть. Может, он и не собирается нападать?