Стрет и Вайнд. Непохожие

— Это кто сказал? — удивленно промолвил Вайнд.

— Все так говорят, — уверенно молвил я. — Мой отец говорил. Мать говорила. Наш староста. И даже — начальник стражи.

— Вот оно как. — Услышав мое признание, он едко ухмыльнулся, но что-то вопреки не сказать не успел.

— А еще говорят, что успех приходит к тому, кто много и хорошо работает, — быстро продолжил я. — А еще есть поговорка о том, что терпение и труд всегда всходы дадут. А еще...

— Ладно-ладно, — прервал меня маг, и мне показалось, что он тихо рассмеялся. С чего бы? Что такого смешного я сейчас сказал? — А знаешь, есть еще и такое умное изречение, что честный труд согнул больше людей, чем ветер — деревьев?

— Нет, не слышал, — честно признался я.

— Ладно, тогда оставим мудрость народа в покое. — Вайнд отложил в сторону мясо, и прекратил улыбаться. — Слушай, Стрет — в нашей жизни иногда возникают некие непредвиденные обстоятельства, которые, как кляксы, портят картину, нарисованную нашими мечтаниями.

— Кляксы? На картине мечтаний? — Маг опять заговорил непонятно.

— Как недобрые события на наших грандиозных планах, — тут же объяснился он попроще. — Вроде твоего изгнания из стражей, — ехидно осклабился он. — Ты вроде и парень не плохой: не лентяй, и не глупец. И зла никому не желаешь. Так ведь?

— Так. — Тут я ответил четко. Зла — никому. Это так же верно, как и то, что вилка в моих руках сделана из серебра.

— Но — всего один лишний разговор, всего лишь одна незначительная беседа — и ты вылетаешь со стражей, как пробка из кувшина с перебродившим вином. Думал ты о таком? Нет. Предполагал в своих планах? Нет. Но вся твоя жизнь теперь уж точно сложится по-другому.

Хм. Это-то мне понятно.

— Или возьмем какого-то мага, — продолжил он объяснения. — Учится он, учится в баронской Боевой Академии. И вот — скоро должен наступить день присяги, на которой недавно прибывшие маги должны присягнуть своему сюзерену на верность. Но вот, за день до этого, в Академию тайком приезжает... некое лицо, приближенное к... баронскому трону. И предлагает нам, новичкам... невиданные блага, если они... втихую присягнут на верность ему. — Вайнд бросил на меня многозначительный взгляд. — Так скажи мне, Стрет — что остается сделать несчастному юному магу?

Я ничего не сказал, и лишь напрягся в ожидании ответа.

— А остается ему лишь сбежать, дабы не стать частью этого, раздираемого склоками, противоборствующего семейного гадюшника. — Сказав это, маг лишь мельком посмотрел на меня, но я успел увидеть в его взгляде дикую смесь страха, волнения и отчаяния. Такую бурю чувств я раньше у юноши не видел. Без труда догадавшись, что я стал свидетелем чего-то ужасно важного, я тут же дал себе зарок никогда никому об этом не рассказывать. Есть такие вещи, о которых говорить никогда не стоит. И тайна Вайнда относилась именно к таким.

Разговор ненадолго прервался. Некоторое время хозяин дома смотрел на небо странным немигающим взглядом, словно его взору было открыто нечто мне неведомое. Но вскоре все вернулось обратно.

— И потому, знай — терпение и труд, как ты говоришь, это, всего лишь, хорошее начало, — проговорил он, как ни в чем не бывало. — Хорошее начало, но — не более того. Тут еще нужны ум, везенье, богатство, и...

— Связи, — закончил я за него.

— И они тоже. — Вайд притянул к себе полный кувшин вина. Но, подумав, отставил его обратно.

— Слушай, Стрет, — обратился маг ко мне после продолжительного молчания.

— Что? — мрачно ответил я, все еще обдумывая сказанное Вайндом.

— Если быть честным, я могу предложить тебе еще одну идею. Но...

— Но?

— Но она не то, чтобы не ахти какая... Точнее, она вовсе не ахти, — честно признался он.

— И что это за идея? — Я поднял на Вайнда ожидающий взгляд.

— Слушай. Здесь недалеко есть одно имение... — Он неуверенно забарабанил пальцами по столешнице. — Не то, чтобы целое имение... Словом — после его осады, произошедшей еще во время второй войны с нежитью, от него остался только один подвал.

— Осаждающие разрушили его до основания? — догадался я.

— Разрушили. А если точней — спалили, — ввёл уточнение он. — Но огонь дошел до низу и дальше идти не стал. Так иногда бывает.

— Бывает. Не спорю. И что? — Я ожидать изложения сути идеи.

— А-то, что с тех самых времен, по каким-то совершенно непонятным причинам, нежить в этом подвале никогда не переводится.

— Не переводится никогда? — Я искренне удивился — про такое чудо я слышал первый раз.

— Да. Чтобы не делали войска барона, как бы ни зачищали это место, нежить всякий раз упорно там восстанавливалась.

— Странно, — немного подумав ответил я. Я мало что знал про нежить, но такое мне и правда казалось ненормальным.

— Странно, да. Но такое иногда случается, — легко отозвался маг. — Это не невозможно, а просто случается достаточно редко.

— Хорошо. А если точнее — плохо. Неиссякаемый источник нежити — это, должно быть, опасно?

— Опасно? Обычно да. Но, к счастью, эта самая нежить не может покинуть пределы подвалов дома. А еще — нежить, что там восстанавливается, получается очень и очень слабой. Словом — она никому не представляет серьезной угрозы.

— Раз так, то я согласен. — Я равнодушно пожал плечами, все еще не понимая о сути его предложения.

— Мало того, — усмехнулся он, — изредка бароновы войска используют это место как своего рода тренировочную площадку.

— Тренировочную площадку?

— Да. Старики пытаться обучить молодых нюансам сражения с нежитью, прививают им смелость, стойкость, боевой дух, и все такое прочее.

— Это все интересно. Но мы-то тут причем? — изумился я, как обычно, не поспевая за его суждениями.

— Там обитает нежить. Нежить, Стрет. А какая она бывает? — спросил он меня таким тоном, каким отец разговаривает со своим несмышленым ребенком. — Правильно, — тут же ответил он за меня. — Слабая нежить обычно представлена мерзкими зомбяками, скелетами-лучниками, и прочими разными неуспокоенными. А что их еще объединяет? Правильно — у них у всех есть какое-нибудь оружие. Качество оного, конечно же, не очень. Но с миру по нитке, и ты сможешь насобирать на свой ненаглядный меч. Понятно?

Теперь уж мне все понятно. Но...

— Ты уверен в этом? — на всякий случай спросил я у него. — В том, что нежить в подвале слабая?

— Уверен. Я даже пару раз присутствовал на месте тренировок баронских войск. Поверь — ничего опасного там не водится.

— Ничего?

— Ничего.

Это все хорошо. Но иметь дело с нежитью это....

— Боишься? — мигом разглядев мои сомнения, тут же поддел меня он.

— Боюсь? Ну... — Что скрывать — я и правда боялся нежити. Не каждый человек выдержит вид трупа или давно разложившегося скелета. Что уж говорить о восставшей из гроба нежити. А если при этом восставший мертвец желает тебя убить, и хорошо для этого вооружен... Кроме того, в страже нас пугали страшными историями о солдатах, заразившихся от нежити разными болезнями. А уж количество историй о разных проклятьях просто не перечесть.

Нет — соваться в тот некрополь я не хотел.

Но выбор... Других идей ни у меня, ни у Вайнда не было.

Итак, что у нас, то есть у меня, имеется?

— Ты говоришь, что там только простая нежить? — снова уточнил я на всякий случай, нервно постукивая вилкой по столу.

— Да, самая обычная — зомби, скелеты и неупокоенные, — снова развил мои страхи Вайнд. — Ни духов, ни признаков и нежити-магов.

Это хорошая новость.

— И ты говоришь, что она там очень слабая? — снова спросил я его. На этот раз — чуть смелее.

— Да. Баронова солдатня с ними с легкостью справляется.

Это тоже мне только на руку.

— А пойдем мы туда когда? Днем? — уточнил я и это.

— Конечно же днем — я не глупец, чтобы ходить по ночам в такие места.

Просто отлично. Но оставался еще один вопрос.

— А если и в этот раз у нас ничего не выйдет? — спросил я о том, что меня тревожило больше всего.

— Ну, если и на этот раз у нас ничего не выйдет, тогда.... Тогда мы будем думать, что боги действительно не на твоей стороне и... больше не будем отвлекаться на исполнение твоих пожеланий. Ну что, идет?

— Э-м-м... Я призадумался. Как-то странно выходило, что Вайнд оказывался в выигрыше при любом исходе дела: либо я окажусь с мечом, и больше его не тревожу, либо я просто больше его не тревожу. Но, если подумать, разве я могу упустить еще один шанс, тем более, если он — последний?

* * *

Мы вышли из города через северные ворота, как и два дня тому назад. Но на этот раз мы пошли не на север, а свернули на запад, в сторону маячившей у горизонта невысокой горной гряды.

Дорога привычно проходила в молчании — я, как всегда, был не против поговорить с кем-то о том, о сем, но вот Вайнд упрямо хранил молчание. И хоть я и понимал, что у этого молчания есть свои причины, все же считал, что молчать человеку не должно. Каждый прожитый день приносит в нашу жизнь много новых и интересных мыслей, а потому держать их во внутреннем заточении — дело не полезное.

Тем более что у меня назрел один очень интересный вопрос.

— Вайнд? — окликнул я мага, бодро вышагивающего впереди, тем самым указывая мне дорогу.

— Чего? — откликнулся он, даже не поворачиваясь.

— У меня есть один вопрос, — произнес я задумчивым тоном.

— Если бы только один, — в привычной манере ответил он. Затем он тряхнул головой, словно отгоняя тяжелые думы, и все же повернулся ко мне: — Спрашивай.

И я спросил — коротко, честно и прямо в лоб.

— Вайнд, чего ты такое трусло?

От моего вопроса лицо у напарника вытянулось почти до небес.

— Трусло? Я? — искренне удивился он.

Я думал, он останется равнодушным. Может — чуток разозлиться. Или — взъярится. Но именно изумления от Вайнда я не ожидал.

— Да, ты, — немного смутившись, я все же повторил ему свой вопрос.

Через некоторое время приятель совладал с собой, и его лицо приняло прежнее безмятежное выражение.

— То есть ты, Стрет, считаешь меня трусом? — снова переспросил он меня.

— Да, — согласился я.

— Меня, Вайнда?

— Да.

— Трусом?

— Да.

— Уверен?

— Да.

— С чего вдруг?

Я понял, что тут простым "да" я уже не отделаюсь. Пришлось объясняться.

— Ну, потому что ты... — Я запнулся, споткнувшись с подбором нужных слов: с одной стороны, мне хотелось сказать все, как на духу. С другой же я хотел не обидеть Вайнда: ведь что ни говори, он все-таки мой наниматель.

— Хорошо. — Видя мою заминку, он сам пришел мне на помощь. — Скажи, Стрет — что именно ты считаешь за трусость?

Тут все было просто.

— Трусость — это когда ты чего-то не делаешь из-за чувства страха, — тут же отчеканил я.

— Ясно. А говоря то, что я чего-то не делаю, ты имеешь ввиду... — снова подтолкнул меня он.

— То, что, когда появляется какая-нибудь опасность, ты в первую очередь заботишься о себе, а уже потом — о ком-то другом.

— То есть, тебя возмущает то, что я забочусь прежде всего о себе? — сделал вывод Вайнд.

— Ну... да, — несколько неуверенно ответил я.

— И именно поэтому ты считаешь меня трусом?

— Да. Ты просто вылитый заяц — если что не так, то ты — в кусты, — выразил я недавно мелькнувшую мысль.

— Вот как...

— Ну да.

— Хм...

Некоторое время напарник молчал, просто шагая рядом. Горы впереди медленно, но неуклонно приближались.

— Стрет, — заявил он, когда я уже не надеялся на ответ, — а тебе не кажется, что трусость и здравомыслие это не одно и то же?

— А? — Теперь уже удивился я.

— Вот, гляди, — снова продолжил маг. — Я вижу опасность. Я ее, само собой же, страшусь. И я от нее, опять-таки, убегаю. А поскольку я хочу сбежать от нее, то я не собираюсь обременять себя каким-нибудь лишним, ненужным грузом: вещью ли, или же человеком — без разницы.

— Это и есть трусость, — смело заявил я ему. — И это — не хорошо. Точно не хорошо. — В этом я был уверен.

— Нет. Трусость — это когда ты уверен в победе и все равно бежишь. А когда в победе над врагом не уверен, то лучшее — это скрыться.

— Да ну? — тут же засомневался я.

— А нет? — Вайнд продолжал стоять на своем. — Бояться опасности — это разумно. Бежать от нее — разумно тоже. Бежать сломя голову, не жалея ног, спасая свое тело и душу — разве в этом может быть что-то постыдное?

Я недовольно нахмурился: вроде бы Вайнд все правильно говорит, и к словам его не придраться. Вот только ощущения от сказанного у меня какие-то... неприятные, что ли.

— Давай тогда по-иному, — подумав, ответил я. — Представь себе, что по дороге идут три друга, и на одного из них нападает волк.

— Хорошо, — с легкостью согласился он.

— Так вот — один из оставшихся бросился наутек, а второй же — вступился за друга.

— Ясно.

— Так вот — представь, что тот, на кого напал волк, это ты.

— Я? Хм — и что?

— Вот я и спрашиваю тебя — с каким другом ты хотел бы быть — с первым или со вторым?

— Со вторым, конечно. Разве может быть иначе? — ни минуты не колеблясь ответил он.

— Вот, видишь! — Я поднял на него победоносный взгляд, считая, что победа в этом споре — за мной.

Но нет.

— Это ничего не доказывает, — снова покачал головою маг. — Просто ты мыслишь так, как мыслит обычный... пастух — кто, как я помню, ты и есть.

— А? — Я снова его не понял.

— Ты, Стрет, пастух. Как пастух, ты знаешь о возможных опасностях, что могут угрожают твоему стаду. Ты обучен, как с ними бороться. И, главное — твоя работа как раз в этом и состоит — бороться за цельность стада. А я — человек, скажем так, обычный, к опасностям жизни не очень готовый. И разве это странно, что я не лезу, на рожон предпочитая вначале... все изучить, а уж после — бросаться в бой?

— Все изучить? Это ты так называешь?

— А что?

— А то, что пока ты будешь все изучать, кто-то может погибнуть! — отозвался я с упреком. Неужели? Неужели он этого не понимает?

Я думал, что после этих слов он меня поймет. Что что-то в нем изменится.

Но...

— Ну и что? — прохладно ответил он. — Пусть погибнет. Главное, что этим кто-то буду не я. И это — разумно, а не трусливо.

Услышав это, я вначале не поверил своим ушам. Пусть кто-то гибнет? Пусть гибнет? И он говорит это так спокойно? Получается, что, если этим кто-то вдруг окажусь именно я, он тоже так подумает? Пусть... погибает?

"Какие же мы разные. Какие... непохожие", — с грустью подумал я.

Но долго переживать я об этом не мог — впереди показался предгорный лес, и голову заполнили совсем другие мысли.

* * *

Лес у подножья гор оказался на удивление диким: сколько мы ни шли, ни людей, ни даже протоптанных ими троп мы даже ни разу не видели. Встреченные нами зайцы, лисы и лани, завидев нас, не сразу бросались в бегство, что говорила о том, что даже охотники тут не ходят.

— Людей тут что, нет совсем? — не удержался я от высказывания очевидного.

— Все верно.

— А чего?

— Война с нежитью сильно проредила эти земли, — снизошел до объяснения Вайнд. — А те немногие, кто остались, предпочти поселиться в четырех деревнях, окружающих Трилисс. Там многолюднее, безопаснее и спокойней.