Прыжки через огонь

— Клаус disappeared, — сказал Адак, добавив для ясности, — not available!

— Какой код набрал Клаус? — не успокаивалась Катя, — what is the key?

— I do not want to tell, — замахала руками девушка, — two missing is enough!

— Я тебе счас патлы повыдираю, — растянув рот в широкой улыбке сказала Катя.

Что-то в её голосе заставило Адак присесть на колени и нарисовать на грязи четыре иероглифа. Запомнив их девушка вскочила, бросившись бежать по направлению к огоньку.

Если бы в этот момент кто-то спросил у Кати что она делает, она бы, отдышавшись и вернув трезвость рассудка, честно сказала бы, что не знает. После чего спокойно прошла бы к импровизированному фильтрационному пункту, где солдаты уже вовсю разводили костры чтобы согреть перемещенных людей. Но Катю никто не спросил. Растолкав стоящих людей, девушка выскочила на свободное пространство и понеслась в сторону огонька.

Чтобы тут же быть перехваченной у самой его границы.

От неожиданности Катя чуть не упала, но схвативший за локоть контрактник удержал её на весу.

— Туда савсем нэльзя, — на ломаном русском пояснил он свои действия, — прыказ камадыра был.

— Руку убрал, тварь! — закричала Катя и попыталась вырваться.

Попытка не увенчалась успехом — контрактник держал крепко. Едва не свалившись в грязь, девушка поняла, что у неё не получится побороть значительно более сильного мужчину. И Катя сменила тактику:

— Ты хоть знаешь, в кого вцепился, мразь? — ядовитым голоском поинтересовалась она у контрактника, — Я Лиза Пескова. Мой папочка каждый день Путину чай носит. Угадай, что он с тобой сделает?

Опешивший военный перестал заламывать девушке руку, замерев в неустойчивом равновесии. Меньше всего он хотел связываться с хозяевами жизни, но и ослушаться прямого приказа ему тоже было страшно.

«Успех надо развивать, — подумала Катя, и схватив рацию на плече у контрактника закричала в эфир, — Сушите сухарики, дурохлопы. Я Лиза Пескова, мой отец вас законопатит в такую тьмутаракань, что вы до Москвы с тремя пересадками летать будете!»

Сказанное возымело действие — рука контрактника разжалась, а вспыхнувшая было на её груди малиновая точка лазерного целеуказателя сместилась в сторону. Катя довольно хмыкнула, «Безопаснее есть белый мышьяк, чем целиться в дочку Пескова, дуболомы».

Освободившись, Катя добежала до огонька, но едва успела набрать пароль, как мимо неё пронеслась пистолетная пуля. Близко, практически задев плечо. Конечно, саму пулю девушка не видела, она заметила только расходящиеся от неё искажения в призрачных вихрях огонька.

«Вот те раз!» — не успела подумать Катя, как мимо просвистела вторая пуля. Додумывать — «Вот те два!» — ей пришлось уже свалившись ничком в ледяную грязь. Приподняв голову, девушка увидела стрелявшего — от ограждения к ней, размахивая пистолетом бежал гаврик. Конечно, знаки различия на форме росгвардейца с такого расстояния были не видны, но если судить по колышущемуся пузу, звание его было никак не ниже майорского. «Настоящий полковник» — подумала Катя, пересчитав колышущиеся подбородки.

О том, чтобы набрать код, не приходилось и мечтать — чтобы найти в таблице нужные ей иероглифы необходимо было время, которого у неё не было. Меню исправно выскакивало, но из положения лежа девушка видела только светящуюся полосу.

Следующая пуля попала в Катю.

На самом деле ранение было пустяковым — пуля только чиркнула по коже ягодицы, оставив кровоточащую бороздку, но Кате этого хватило. Охваченная бешеной яростью, она перекатилась вбок, к лежащему в куче одежды автомату Калашникова, машинально, как на уроках НВП, передернула затвор и выпустила длинную очередь в сторону бегущего толстопуза.

Убивать его она не хотела. Это и не понадобилось — при первых вспышках стрельбы гаврик пал ниц, уронив в панике пистолет и разорвав брюки. Увидев это, Катя вскочила, быстро нашла и нажала нужные ей иероглифы. Через секунду о том, что здесь была Катя, напоминал только упавший в грязь автомат.

К сожалению, ни Катю, ни Клауса, как и множество других людей, переместившихся по этим координатам, больше никто никогда не видел. Точку в этой истории поставил китайский исследователь, сумевший вернуться из одного из миров-нулей.

Зазубрив до автоматизма набор кода Земли, он переместился в первый из миров-ловушек прямо из смонтированной в огоньке барокамеры с пониженным давлением. Это помогло ему прожить в вакууме несколько секунд, во время которых он успел рассмотреть заваленную костями мертвую равнину.

Несмотря на то, что исследователь видел не тот мир, в котором пропали Катя и Клаус, они, как и остальные пропавшие, официально были признаны мертвыми. Через два года на месте где в последний раз видели Катю, ей и Клаусу был поставлен памятник — на этом настояла инициативная группа из спасенных ими людей.

Глава 1: Охота за шведской шведкой

Отца я так и не нашел. И даже не узнал что с ним случилось. Ни тогда, ни сейчас, четыре года спустя, я так и не узнал код какого мира он набрал перед своим исчезновением. Мы с мамой даже не знаем в точности дошел ли он до огонька — множество погибших в те дни людей похоронены без опознания в общих могилах и власти не особенно торопятся с расследованием тех событий.

Мать ждала отца долго, больше года. Но потом не выдержала и всё же получила свидетельство о смерти. Благо больших проблем с этим не было. Огоньки отменили множество казавшихся незыблемыми вещей — таких, например, как государственные границы. Сейчас чтобы переселиться в Австралию мне не нужно заполнять множество бумаг и годами ждать разрешения — достаточно доехать до ближайшего огонька и набрать код Мельбурна.

Конечно, в Мельбурне мне будут не рады и наибольшее, на что я смогу там рассчитывать, будет место в палаточном городке для переместившихся лиц. Но сама эта возможность подействовала отрезвляюще на политические элиты всех стран, заставив их немного ослабить вожжи. Вернуть некоторые из постепенно урезаемых последние двадцать лет гражданских свобод.

В отличие от мамы я не перестаю верить в то, что мой отец жив. И именно поиски отца сделали меня тем, кем я есть — сейчас если меня узнают на улице, то не как «мальчика, который всех спас», а как создателя и главного автора канала, посвященного исследованию связанных с огоньками тайн.

Не самого популярного и не самого известного среди посвященных огонькам русскоязычных ютуб-каналов. Но определенно самого авторитетного — скажу это без лишней скромности. Мне удавалось раскрутить на интервью многих звезд этой молодой науки и задать им правильные вопросы.

Думаю, что этому способствовала не только моя известность как «мальчика» и не мои успехи журналиста, очень пока незначительные. Главное, что помогало мне задавать правильные вопросы — моя вовлеченность. Я интересовался огоньками и всем с ними связанным не просто так. Мой интерес не являлся праздным любопытством школьника.

Все, что я делаю на своём канале, посвящено одной цели. Узнать, что случилось в тот день с моим отцом.

Несмотря на то, что я являюсь студентом расположенного в Чапел-Хилл Университета Северной Каролины, ночевал я дома, в Москве. Старому поколению сложно привыкнуть к свободе, которую дали нам огоньки — даже сейчас, когда любой человек может до завтрака побывать в дюжине мест, есть люди, которые пользуются поездами и самолетами.

Одним из таких людей является моя мама. После исчезновения отца она решила, что не будет пользоваться огоньками. И твердо стоит на своём — даже на отдых в Турцию мы с мамой летали самолетом, словно какие-то ортодоксальные мусульмане.

При этом мама, что удивительно, не запрещает пользоваться огоньками мне. Она прекрасно знает, что я каждый вечер прыгал обратно в Москву из той же Турции, чтобы поболтать с друзьями. Некоторые опасения вызывают у неё мои визиты в другие миры сети, но тут скорее, виноват я сам.

Поэтому я и стараюсь почаще заскакивать домой к маме, как бы далеко я ни находился. Но именно сегодня мне не повезло — ознакомительные лекции на переходной программе затянулись надолго, плюс еще разница во времени… В общем, я добрался домой далеко заполночь, когда мама уже спала.

Я рассчитывал с ней пообщаться утром, но когда встал, уже после обеда, обнаружил что маму вызвали на работу — одна из её подруг-сменщиц заболела и её пришлось замещать. Поскольку мама работает старшей медсестрой операционного блока, это означало, что домой она придет в лучшем случае, поздно вечером и уставшей

И сразу ляжет спать.

«Ничего страшного, — утешил себя я, — пересекусь с мамой в воскресенье».

На кухне меня ждал завтрак — остывшая яичница с беконом, которую я не стал разогревать, просто полив кетчупом. Ну и попутно, чтобы не терять времени, просматривал результаты поиска на планшете — мне скоро нужно было записывать очередной, чтоб его, ролик!

Обычно у меня есть целая очередь интересных тем для выпусков. Но я, к сожалению, успел опустошить за предыдущий месяц этот казавшийся бездонным колодец. Слишком часто, занятый подготовкой к учебе, я черпал оттуда темы ничего не добавляя взамен. Результат не замедлил сказаться — я совершенно не имел понятия с какой тайны я буду срывать покров на завтрашней записи. Прямо хоть выпуск пропускай!

При этом затягивать с выпуском роликов — мне было категорически нельзя. Современная публика ветрена и переменчива — пропустил раз, пропустил другой… и с таким тяжким трудом собранная аудитория перебежит к конкурентам.

Мои «корреспонденты на местах» — так, немного по книжному, я называл людей, которые время от времени скидывали мне инсайты о разных интересных событиях, увы, тоже молчали как рыба об лед.

Поэтому, довымакав яичницу хлебом и налив кружку кофе, я принялся сортировать мусор, выловленный моим неводом в бушующем море информации. Фигурально, конечно, выражаясь. «Неводом» я называл несколько нелегальных поисковых машин, постоянно прочесывающих и интернет и непотопляемую сеть в поисках интересных мне сведений.

Конечно, содержание собственного поисковика обходилось мне в копеечку, но оно того стоило. В легальных поисковиках, после того как из результатов поисковой выдачи последовательно удалили все нарушающие государственную цензуру данные, а именно — информацию, нарушающую или способную нарушить права несовершеннолетних, оскорбить чувства верующих, разгласить коммерческую тайну, склонять к суициду, призывать к пересмотру итогов приватизации, к нарушению территориальной целостности и исторической роли… и прочее, и прочее… не оставалось ничего, кроме рекламы. Надо ли говорить, что мой поисковик слал лесом требования государства, копирастов и юристов, игнорируя даже прямой запрет индексации страниц, указанный в файле robots.txt?

И всё бы хорошо, вот только мой «Невод», как и настоящий невод, приносил в основном мусор, странных и нелепых морских обитателей, недельной давности падаль и прочую никчемушную дрянь. Которую приходилось сортировать ручками, ужасаясь и хихикая над очередным проявлением человеческой тупости.

Последние несколько недель, занятый подготовкой к учебе, я саботировал это занятие и искренне надеялся, что сейчас там найдется хоть что-то, из чего можно слепить тему для воскресного выпуска.

Тридцать минут и одну кружку кофе спустя я был вынужден распрощаться с этими надеждами. Перелопатив эти бескрайние поля плодов фильтрации, я нашего всего одну тему, которую, с колоссальной натяжкой, можно было выдать за требуемую для передачи «тайну огоньков».

Точнее, для её подраздела «власти скрывают». Не самого интересного и популярного раздела, чего уж греха таить. Просто потому, что власти скрывали практически всё. Без особого разбора, оптом и в розницу. И заинтересовать слушателя этой темой было практически невозможно.

Вздохнув, я открыл страницу с обсуждением случившегося и залез с ногами в кресло. Поводом для обсуждения был очередной вывих официально не существующей в стране цензуры. На этот раз пострадало телевидение.

Страна наша велика и обильна — велика настолько, что располагается аж на одиннадцати часовых поясах. Поэтому утренние телевизионные передачи для Владивостока телекомпании вынуждены записывать в Москве вечером и потом повторять одиннадцать раз, для каждого часового пояса по очереди.

Обычная, ничем не примечательная практика в этот раз была нарушена. Фрагмент одной из утренних передач Первого Канала, показанный на Дальнем Востоке, вызвал недовольство кого-то из власть имущих, после чего был объявлен несуществующим.

Телепередача была экстренно перемонтирована, после чего транслировалась для остальных часовых поясов уже без этого фрагмента. Банальная для современной России ситуация. Мой интерес к ней вызвал исключительно тот факт, что объявленный несуществующим фрагмент передачи содержал интервью с экспертом по огонькам.

Абсолютно пустое и велеречивое интервью, как и все, на что способна современная «журналистика». Собственно, даже тот минимальный резонанс, который оно вызвало в сети, сводился к обсуждению — кому, кому мог помешать этот набор рафинированных банальностей?

Решив разобраться сам, я поискал ролик в сети. Записанный одним из фанатов телевидения, фрагмент был удален со всех официальных видеохостингов, но без проблем нашелся в непотопляемой сети.

В ролике журналист первого канала беседовал с неизвестным мне пожилым бородатым экспертом.

— Как вы, наверное, знаете, — забавно чавкая, вещал бородач, — меню огоньков содержит два типа записей. Ученое сообщество России называет их «яркие» и «тусклые».

— Безумно интересно! — взмахнул руками журналист, — Как вы считаете, почему прижились именно эти названия? Какую тайну скрывают эти термины?

— Названия выбраны исходя из того факта, — эксперт несколько удивленно посмотрел на журналиста, — что яркие записи много ярче чем тусклые.

От испанского стыда, — когда глупости делает другой, а стыдно тебе, — мне захотелось закрыть лицо руками. «Ну, а что ты хотел? — подумал я, — телевизор смотрят сейчас, в основном, старики. Для них огоньки и все, что с ними связанно — «срамная бесовщина», — как неоднократно заявлял патриарх. Так что я напрасно пеняю на убогость телевизионных передач — какая паства, такой и пастырь».

— Теперь, когда мы узнали этот феноменальный факт, — продолжил журналист, — эксперт расскажет нам о потрясающей воображение метаморфозе, случившейся с огоньками!