Плакальщик

Я знал что Тень не человек, да и он сам об этом ни единожды повторял, но что бы настолько "НЕ ЧЕЛОВЕК". Ожидал увидеть что-то странное и не обычное, но ни как не это. Оказалось что под капюшоном скрывалась... пустота. Буд-то бы передо мной стоял невидимка, балахон для которого был лишь инструментом, подтверждающим факт его существования.

Не веря своим глазам, я сделал шаг вперед. Зашипел задетый ногой костер, но мне было не до этого. Еще один шаг и вот я уже стою вплотную к Смерти, внимательно вглядываясь в то место, где у него должна была быть голова. Нет! Все-таки там что-то и было, но это "что-то" сливалось с серой хмарью неба, из-за чего становилось практически незаметным для моего глаза. Решаю обойти его сбоку, что бы посмотреть на Жнеца в анфас. Кажется что ни чего не поменялось. Или...

— Что, нравлюсь? Но нехорошо засматриваться на других, тем боле еще при относительно живой невесте — видимо так он хотел пошутить, но мне почему-то не было смешно. Вместо ненужных пикировок, я несколько резковато попросил его помолчать и отошел на полдюжины шагов, желая посмотреть на собеседника еще и с такого ракурса.

Медленно отступая назад и неотрывно глядя на Тень я как на зло повторно наступил на этот "недокостер". Повторилось негромкое шипение. Глаза невольно опустились в низ, на звук. Языки пламени выросли от прежнего в двое и словно растревоженный змеи, извивались и яростно шипели, на своего обидчика. Бледные, едва заметные на сером камне скалы, тени тоже явственно удлинились и вторили этому яростному танцу. Они то переплетались, создавая на земле причудливые, но при этом очень красивые узоры, то резко разлетались в стороны. Казалось что они живут своей жизнью и их движения ни как не связаны с движениями костра. Это были два, совершенно разных танца. Неистовство пламенных змей ни как не походило на равнодушно холодное плетение кружев теней. И на мой взгляд, серые танцоры с огромным превосходством выигрывали эту партию. Тени были просто прекрасны...

"— Тени?" — сбросив с себя наваждение, я вернулся к уже имеющейся загадке. Загадке "лика Смерти". Внезапная догадка заставила меня взглянуть на моего неожиданного работодателя совершенно иным взглядом. Я смотрел на него и видел...

— Ты тень! — последние слова были произнесены уже вслух. Хотя, нет. Не произнесены, а скорее выплеснуты на собеседника, в виде переполненного удивлением, громкого восклика — Ты тень — немного успокоившись, повторил я.

— Ну наконец-то до него дошло — всплеснув руками сказал он — А мне уже начинало казаться, что ты вокруг меня ямку протопчешь, мечась туда-сюда. Хотя и не мудрено — откинутый капюшон вновь вернулся на свое положенное место, скрыв пеленой тьмы, серую еле заметную дымку, заменяющую смерти лицо. — Нельзя было ожидать, что ты заметишь это сразу, ведь обычные люди, к которым ты пока еще относишься, "души" и вовсе не должны видеть. Но обладание оружием духа накладывает свой отпечаток, давая слабой человеческой оболочке, дополнительные возможности.

— Ты Тень? — еще не прейдя в себя от столь неожиданной догадки, как-то заторможено вопросил я.

— Ну да. Сколько же тебе повторять? Да я тень. И прозвище себе такое взял не случайно. Ни когда не был "Смертью". Это имя придумали мне вы, люди. А я всегда был и остаюсь тенью. А если быть точнее: Духом, душой, сознанием, а главное разумом первого человека жившего на этой маленькой планете. Он был очень силен, ты со своим бамбуковым мечем ему нечета. Я не помню кем он был. Ни как не могу вспомнить, но точно знаю, что у него был нож. Именно тот нож, который перешел ко мне и впоследствии стал косой, а заодно и первым оружием духа. Я использовал его, что бы после смерти человека отделить себя, свой разум и душу, от бренного тела. Мне было суждено стать первой душой этого мира и основой для этого мироздания. Не могу сказать, что было после отделения. Сплошные провалы в памяти. Помню лишь посвящение, а то что было ранее покрыто туманом забвения.

Сколько прошло времени с момента смерти "человека с ножом" мне тоже не известно. Может один миг, а возможно десятки миллионов лет. Не знаю. Да и не очень хочу знать, если честно. Главное что есть мы и есть этот, хоть и крайне противоречивый и зачастую несправедливый, но все равно прекрасный мир. А об остальном, я думаю, позаботится Мироздание. Так же как оно заботилось о нас до этого момента.

ГЛАВА 4

Если Смерть говорил правду, а лгать ему думаю не было ни какого смысла, то сказанное только что им просто рушило все имеющиеся теории о зарождение жизни на земле. Пока что мне не все ясно, но я обязательно постараюсь вытянуть из Тени как можно больше подробностей по этой теме. Мне хотелось порасспросить Жнеца о том как умер тот человек и о том откуда у него появился нож. Не собираясь откладывать данное дело в долгий ящик, я решил заняться этим прямо сейчас. Выйдя из глубин своих мыслей, перевел еще не до конца сфокусированный взгляд на своего единственного в данный момент собеседника и... К сожалению все вертящиеся на языке вопросы так и остались не заданными. Смерть в очередной раз привел мой разум в смятение. Почему-то это у него получалось даже слишком легко.

Я стоял и смотрел думая что все еще нахожусь в своих фантазиях. Смотрел на то как Смерть, стоящий в паре шагов от меня в развязно-расслабленной позе, медленно и лениво перекидывает из руки в руку серый, полупрозрачный и еле заметный шарик.

— О наконец-то ты вернулся! — нарочито весело воскликнул не преставая "жонглировать" странным шариком — А то я уже начал беспокоиться. Думал что совсем, своими откровениями, бедному парнишке голову заморочил.

— Не без того. Мысли до сих пор путаются — поддержал его шутку я — Но не отказался бы и от повторной встряски. Очень уж это освежает взгляд на мир и дает немало пищи для размышлений. Так что если хочешь, то можешь продолжать резать правду матку, не обижусь — я негромко рассмеялся над собственной шуткой, при этом не сразу заметив, что одинок в этом радостном порыве. Ну а когда все же понял то резко оборвал себя и удивленно посмотрел на Смерть.

— Пустой треп о тайнах мироздания может тянуться очень долго, а времени у нас куда меньше бесконечности. Запомни это и постарайся больше не отвлекаться по пустякам. Ну а если все же возникнут неотложные вопросы, задашь их во время кратких перерывов между "уроками". Если же все понял то побудь хорошим мальчиком и послушай меня — как бы не пытался Тень изобразить строгость, у него это получалось не очень убедительно. Только вот мне и этого хватило с лихвой. Боль утраты вновь вернулась ко мне и начала терзать душу с удвоенной силой.

— Все понял — в голосе тоска и обреченность, а на сердце леденящая вьюга — Все Понял. Давай уже, приступай к своему первому уроку. Я готов — безотрывно смотрю в темноту капюшона, ожидая реакции. Которая, к счастью, последовала незамедлительно.

— Ну раз готов, тогда лови первую задачку с одной переменной — Тень еще продолжал что-то говорить, а "шарик" который он минуту назад лениво перебрасывал из ладони в ладонь, уже летел прямиком мне в лицо. Рефлексы сработали куда быстрее разума. Синай о котором я уже, если честно, совсем позабыл появился в правой руке из неоткуда, стоило мне лишь подумать о защите. Круглый серый сгусток двигался не очень быстро, но при этом крайне целеустремленно. Резкий удар наискось сделал свое дело разрубив странный инородный объект на две равные половинки. Только вот порадоваться победе я не успел. Еще миг и шарик вновь стал одним целым и продолжил упорно лететь ко мне. Осознавая тщетность своих телодвижений, я все же попытался повторить удар, но на этот раз промахнулся. Серый шар, размером с апельсин, словно живой ускользнул от колющего выпада и не дав возможности отступить молниеносно ударил мне в лицо, отправляя в туманное, липкое забытье.

ИНТЕРЛЮДИЯ ӏ

Ночь. Крохотная кухонька обычного советского общежития погружена в тягостную, давящую тишину и полумрак, разгоняемый слабым светом свечи. Лишь негромкие девичьи всхлипы, да стук глупого мотылька об оконное стекло, не давали этому безмолвию стать абсолютным. Через открытую форточку в небольшое помещение сквозит, пусть и ночной но все равно не по-летнему холодный ветер. Пасмурный в этом году выдался август. Пасмурный и крайне безрадостный, ведь когда в твой любимый город и столь же любимую страну приходит война, счастью в домах людей уже не находится места. Лишь черный беспросветный шлейф скорби тянется за погрязшими в сражениях народами и ни конца ему не видно ни края.

— Ну хватит Нинка тоску наводить — все таки решилась нарушить затянувшееся молчание одна из сидящих за столом женщин. — И так в последнее время жизнь не сахар, люди вокруг гибнут один за одним, а тут еще ты с плохими новостями. Хотя, других ожидать и не стоило — вновь скорбная пауза повисла в помещение. Видимо каждая из, трех сидящих на кухне женщин думала о какой-то своей утрате постигшей ее за последнее время.

— Да ладно Свет. Пусть уж рассказывает, раз уж начала. Все равно нам от этого никуда не деться. А так хоть молодость вспомним, страшные истории перед сном послушаем. Только Нинка, постарайся покороче, нам всем завтра рано вставать — плачущая женщина, утерев слезы постаралась перестать всхлипывать. Только вот у нее это плохо получилось, по этому дальнейшее повествование грозило стать через чур эмоциональным.

— Ох, чувствую будем завтра на работе зевать — не очень довольно высказалась Света, но при этом сама с места не сдвинулась, а лишь отвернулась к окну и стала наблюдать за бесплодными потугами мотылька пробиться сквозь преграду, в ожидание того момента когда Нина наконец-то успокоится. Огонек свечи колыхался под напором неуемного сквозняка, от чего тени на кухне заходились в каком-то непристойном подобие танца. Пугающем и одновременно притягательном своей необычностью.

— Вы же знаете где я была последние месяцы — робко начала, практически полностью успокоившаяся Нина. Хоть этого и не требовалось, ее подруги все же кивнули, отвечая на ее вопрос, после чего она начала свой рассказ — Работы у нас там было много. Солдаты делали доты и подвозили противотанковые ежи, готовясь встречать немецкую заразу. Ну а мы, ленинградцы и местные из Луги, в основном занимались рытьем рвов. Стягивающиеся к тем местам враги даже и не пытались нам мешать, а лишь посмеивались и засыпали нас листовками с пропагандой. Они готовились к масштабному наступлению и видели в наших потугах лишь отчаяние обреченных. Не знаю. Возможно все так и было, но мы все равно не останавливали работы ни на миг — Нина притихла видимо вспомнив что-то очень печальное. Из заплаканных глаз пролилось лишь несколько слезинок, которые она порывисто стряхнула с лица, изборожденной порезами и мозолями, ладонью.

— Когда никогда, но это должно было случиться. Немцы все же пошли в наступление, решив не ждать подхода своих главных сил. И как оказалось, не такими уж и бесполезными оказались наши труды. Мы увидели как потрепанный враг бежит с поля боя, а затем, воодушевленные этой победой взялись за работу с удвоенной силой. Почти две недели немчура нас не беспокоила и кто-то даже начал думать что враг повернет назад. Мы расслабились... И пожалели об этом, когда очередной самолет, вместо листовок, осыпал людей дождем из пуль. Мне в тот день очень повезло оказаться в другой смене. Я отдыхала когда... — Нина вновь начала всхлипывать, не в силах без слез вспоминать произошедшее.

— Там работали обычные люди, в основном не пригодные для строевой службы — старики, женщины и даже дети. Я видела... — говорившая захлебнулась слезами и закашлялась, а затем, лежащий на столе и без того не слишком сухой платок, принял на себя очередной поток рыданий — Я видела. Видела как они падали бездыханные пробитые насквозь тяжелыми пулеметными пулями. Безоружные, беззащитные, лишь с лопатами в руках, они ничего не могли поделать. Крики боли были даже громче чем рев боевого самолета несущего смерть. Я видела... — на этот раз пауза грозила затянуться надолго. Нина рыдала, а искривленные губы еще пытались что-то шептать. Взволнованные женщины повыскакивали со своих мест наперебой говоря что-то утешительное, пытаясь успокоить свою подругу.

— Ну ладно, не плачь. Все будет хорошо. Все еще наладится. Вот увидишь, мы еще дадим по сусалам этим поганым немцам. Все образуется. Все скоро образуется. Только не плачь. Тебе сейчас нельзя волноваться. Подумай о ребенке. Кстати, какой срок? — простые уговоры не помогали, поэтому Света решила попробовать отвлечь Нину вопросами и это оказалось верным шагом. Девушка не смогла не ответить на прямо заданный вопрос, поэтому ей пришлось вынырнуть из потока горестных воспоминаний, и погрузиться в подсчеты.

— Два с половиной месяца — все-таки выдала она результат.

— А твой-то знает об этой радости. Говорила Володьке или вы еще не встречались с тех пор? — подкинула очередной отвлекающий вопрос Светлана, хотя и так знала ответ.

— Нет. Как ушел, чуть больше двух месяцев назад по призыву, так больше и не виделись. Но о ребенке он знает, я говорила ему об этом в письме. Он ответил что очень рад и возможно скоро приедет ненадолго в Ленинград. И все было бы хорошо... Только вот время для радости не очень подходящее — мысли о грядущем волновали сейчас всех. А будущая мать волновалась о нем вдвойне, за себя и за еще не рожденного ребенка.

— Что-то вы и впрямь не вовремя сподобились. Ему тридцать пять, тебе тридцать три. Вот и спрашивается, чего же раньше-то ждали? — высказала свое мнение Света. Лида же в свою очередь грустно опустила голову, глядя на колышущийся огонек свечи.

— А знаете девоньки — тихо и задумчиво начала она — Возможно сейчас как раз и самое время. Когда вокруг лишь смерть, хоть изредка должна появляться и новая жизнь. Пока мужики защищают нашу страну, мы должны обеспечивать им надежный тыл и воспитывать достойное пополнение, как бы грустно это не звучало. Так что не ругай ее, ведь сама скоро отправишь своего Владика на фронт, еще год остался. Или ты надеешься, что война к этому времени уже закончится? Мне почему-то кажется что она не будет короткой и это лишь начало, а главный печали ждут нас впереди. И возможно, то что происходит сейчас просто...

— А ну прекращай на нас беды кликать! — потребовала у подруги Света — Тут и без этого страшно, а ты... Ладно. Давайте лучше пойдем спать, а то боюсь, если послушаем еще полчаса эти страшилки, то уже не уснем.

— Согласна. Нам всем нужно выспаться, а особенно тебе Нинка. Первый день на новой работе и будет нехорошо если ты пойдешь на нее сонной — согласилась с предложением Лида. — Только до расскажи нам, что там было после обстрела — вновь вернувшиеся воспоминания принесли с собой и боль. Еще не до конца высохшее лицо грозило опять стать мокрым от слез.

— Ну зачем? — обреченно спросила Светлана — Ведь только-только успокоили...

— Ничего, все хорошо — оборвала грозящий пролиться поток упреков Нина — Не волнуйтесь за меня, я расскажу. Хотя, если честно там и нечего говорить — сделав несколько глубоких вдохов и немного успокоившись она продолжила — После обстрела, всех выживших и раненных рабочих начали эвакуировать, а наши солдаты попытались отбить атаку пехоты и танков. Насколько я знаю, ничего у них не вышло и через день немецкая армия прорвала оборону Луги. Наши войска отступили, ну а мы, работники, вернулись обратно в Ленинград — не обнадеживающее известие было решено отметить минутой молчания, дабы почтить память всех павших в этом жестоком бою. Увы. Тишина была нарушена, но ни кто из женщин не был этому виной. Тихое шипение привлекло внимание и три пары глаз посмотрели на догоревшую почти до основания свечу, рядом с которою лежал глупый мотылек, все-таки нашедший встречи с огнем!