К людям я, рано или поздно, всё-таки выйду, к тому же более пристальный осмотр нашёл отходящую от поляны едва заметную узкую тропинку. Она влилась в другую, пошире и натоптанней. В какую сторону лучше идти по ней, по следам не поняла, потому повернула направо, согласно классическому "мальчики налево, девочки направо". Шагов через сто навстречу вышли трое верховых и двое пеших.
— О, люди! Добрый день! Не подскажете, далеко до какого-нибудь города или хотя бы деревни? — вежливые интонации в первую очередь. Даже если ошибаюсь, и я в другом мире или стране, начинать разговор в грубом тоне не стоит.
— Ты что здесь делаешь? — а встреченные проблемами вежливости не заморачивались. Один из верховых полностью проигнорировал мой вопрос, грубо задав свой. Судя по росту и причёске, благородный не из последних. Герцог или даже княжьего рода. Ну да, голубая кровь, белая кость, с чего ему на вопросы первого попавшегося непонятно кого отвечать.
— Домой иду, — вот только бы ещё с направлением определиться. А так всё честно. Здесь мой дом императорский замок.
— И где же дом? -теперь, кроме грубости, слышалась и издёвка.
— В Первограде, — так называлась столица Анремара, где располагался замок.
Обмен взглядами и последовавший дружный смех немного обидели. Что я такого смешного сказала?
Вернулся один из пеших, ушедший вперёд ещё когда здоровались, и что-то подал дворянину. Тот осмотрел предмет и, вытянув его на руке в мою сторону, грозно и требовательно спросил:
— Это что?
— Верёвки какие-то, — я пожала плечами.
— Это были только что поставленные силки. Браконьерствуешь?
— Зачем мне это?
— Обыскать!
Оба пеших подскочили ко мне, выполняя приказ. Один сорвал с плеча планшетку, второй сноровисто охлопал по бокам.
— Оружия нет.
— В сумке только бумага, — второй протянул планшетку начальнику. То бегло просмотрел содержимое, не особо копаясь.
— Бумага и карандаши. Занятно. Значит, ещё и шпион. Имя?
— Чьё? — я опешила от столь далеко идущих выводов.
— Твоё, чьё же ещё.
— Влада де Самон, — я даже дома начала именоваться на местный лад, выделяя дворянскую частичку.
— Из благородных? — командир удивился, затем нахмурился. — Де Самон... что-то знакомое.
— Кажется, Императора так зовут, — подсказал один из всадников, до того молча наблюдавший допрос с обыском.
— О, ещё и выдача себя за другое лицо, — с какой-то радостью воскликнул обвинитель, — какой интересный преступник нам попался!
— Но я и есть император, — сдуру попыталась возразить, хотя и так поняла, что всё сказанное будет извращено и использовано, как очередное обвинение в чём-нибудь.
— А я тогда король маор! — опять обидный взрыв смеха. — Ну что ж, Ваше Императорское величие, пройдёмте с нами до ближайшего города.
Повинуясь жесту, пешие связали мне руки перед собой и свободный конец верёвки прикрепили к седлу дворянина. В таком виде часа через полтора мы и вошли в город. На попытки возмущаться или просто заговорить, мне пригрозили поднять коня в рысь, а то и в галоп. Я прониклась и заткнулась. В городе процессия не вызвала особого интереса у жителей. Иногда только провожали взглядом или комментировали в стиле "дожили, уже и дети преступления совершают". Так меня довели до массивного двухэтажного здания недалеко от внутренних ворот города и сдали типичному охраннику с бандитской рожей и пивным животом.
— Принимай. Браконьерство, шпионаж и присвоение имени, — небрежно бросил дворянин.
— Как записать? — охранник открыл толстую замызганную тетрадь и обмакнул перо в чернила.
— Владо де Самон, — с издёвкой сообщил мой пленитель. Смотри-ка, запомнил.
— Де сам он, — мужчина старательно записал имя и предъявленные обвинения, убрал тетрадь обратно в стол и коротко спросил: — Вещи есть?
На стол небрежно бросили мою сумку-планшетку. Силки, несмотря на то, что должны считаться доказательством обвинения, никто не достал. На этом дворянин решил, что его присутствие больше не требуется и ушёл со всей свитой.
— Ну что, пошли, бедолага, в камеру, — мужчина подтолкнул к выходу в коридор.
— Э! А как же суд и всё такого?
— Суд будет. Вот в тюрьме его и подождёшь.
— Можно хотя бы письмо написать? Сообщить, где я?
— Деньги есть?
— Нет...
— Тогда нельзя.
— Но...
— Давай, иди, некогда мне с тобой разговаривать! — он подтолкнул меня в спину, чтобы шла быстрее.
На табуретке возле тяжёлой деревянной двери скучал ещё один охранник не такого начальственного вида, как конвоир, но с такими же характерными формами любителя пенного.
— Пополнение? Такой молодой... Куда?
— Давай в пятую, там, вроде посвободнее, — определил первый.
Дверь вела в коридор, идущий через весь полуподвал между двумя рядами больших железных клеток. В каждой, размером около пяти-шести метров на сторону, сидело и лежало по несколько человек и с интересом наблюдали за нами. Воздух, хоть и не был спёртым, но ужасно вонял нечистотами, плесенью и грязными, потными телами. Меня втолкнули в третью по правую руку клетку и снова заперли дверцу на массивный замок.
— Обживайся.
Тюремщики ушли, унеся с собой единственную лампу, но дневной свет, проникающий через узкие оконца под потолком, более-мене освещал пространство. Пока стражники не ушли, в тюрьме царила тишина и спокойствие. За это время глаза привыкли к полумраку, и я стояла, в испуге прижавшись спиной к решётке двери. Мало того, что в клетках сидело по несколько человек, так ещё и поместили к мужчинам. И возмущаться вроде как поздно — охрана ушла. Сама виновата, нечего попадать в штанах. Здесь по умолчанию штаны равно мужской пол. Разве что формы сильно выделяются. Но этим похвастать никогда не могла, до сих пор бюстгальтер надеваю только на пляже.
— За что тебя сюда? — хриплый голос принадлежал одному из троих, к кому меня подселили.
— Ни за что, — вместо нормального звука получился какой-то писк.
— Да тут все ни за что сидят! — дружный смех раздался со всех сторон. Узники прислушивались к разговору с новеньким. Развлечений, судя по всему, здесь немного.
— В чём обвиняют-то?
— В браконьерстве, шпионаже и присвоении имени, — я запомнила обвинения, пока тюремщик их чуть ли не по слогам записывал в тетрадь учёта.
— Браконьерство, это так, мелочи. Выпорют плетьми и катись, куда хочешь. Могли и сюда не сажать. Шпионаж ещё доказать надо, не будет наш судья с этим возиться, даже рассматривать не станет. Да и в чью пользу тут шпионить-то? — рассуждал спросивший, судя по всему, старший в клетке. — А вот присвоение имени... Кем представился?
— Собой.
— Это понятно, как звать-то?
— Влада.
— А полностью?
— Влада де Самон.
— Простое дворянство. Тоже порка и ссылка, — мужчина почесал небритый подбородок. — Но судья тут уже нужен.
— Погоди, — заговорил кто-то из соседней клетки. — Там что-то ещё было после фамилии, слышал недавно.
— Хмм... а ну-ка, представься полностью! И не ври, я ложь чую!
Я вздохнула. Ну что же, хотят полное представление, получите.
— Влада де Самон, Сорок Второй Император Анремара, тринадцатое возвращение Первого Императора, спасителя мира и основателя Империи Анремар к вашим услугам, — и, добивающей точкой, церемониальный поклон. Конечно, представлять должен кто-то другой, герольд, сопровождающий, слуга, на крайний случай. Но сейчас можно несколько пренебречь этикетом.
Тишина, пока заключённые осознавали сказанное.
— Ого! Это лет на пятьдесят каторги потянет!
— Если не сразу казнят.
— Всё равно суда ждать, сначала нашего, потом императорского.
— Может, повезёт, по малолетству помилуют.
— Новый Император девчонка, и у нас ведь женщин не так строго наказывают.
— Скажи ещё, женская солидарность. Тогда точно помилуют лет через двести.
С разных сторон раздавались многочисленные реплики.
— Ты что, так и представилась, когда схватили?
Похоже, мужчина, что меня расспрашивал, здесь в авторитете — все остальные сразу притихли.
— Без титула, только по имени.
— Ну ты, девка, даёшь, — после представления он сразу поменял мнение о поле.
— Я не девка! И у меня имя есть.
— Твоё хоть? Доказательства есть?
Я молча вытянула средний палец на левой руке, где была императорская печатка. Дворяне там же носили родовые перстни с подобными свойствами неснимаемости и сокрытия герба при желании владельца. Жест неоднозначный, особенно для моего родного мира, но меня поняли правильно.
— У... Такие перстни умельцы десятками наделают. Ещё что есть?
— Нету, — я села на пол и опёрлась спиной о решётку. Кажется, бить уже не будут, можно слегка расслабиться. — Но, если сообщить в Первоград, то лорды советники и покажут, и докажут, что надо.
— И чего же не сообщила?
— Денег нет. Без них тюремщик письма не отправляет.
— Император и без денег?
— Так вышло, — я пожала плечами. Сказать по правде, я даже не знаю, как они выглядят. До этого никакой нужды в деньгах не было — в замке всё бесплатно, а в поездке платили другие.
— Плохо. Без денег тут совсем тяжко.
— Ты это, проходи, что у дверей сидеть? В башни играть будешь?
Я прошла вглубь клетки и расположилась на предложенной охапке свежей соломы.
— В азартные игры не играю, — как можно вежливей отказалась.
— И правильно, — хохотнул мужчина, — разденут, как липку. Но башни не на азарт, они на тактику и стратегию. Если боишься, давай на интерес.
— Всё равно не умею, — если тактико-стратегические, то мухлевать в них сложно, хотя профессионал и без обмана новичка обставит.
— Ничего, за полгода научишься.
— Полгода?!
— Это ещё если повезёт. Тут есть, кто и год суда ожидает. Кстати, мы же так и не познакомились. Я Лоцман, тут вроде как за старшего, слежу за порядком и всё такое. Это, — Лоцман указал на оставшихся двух сокамерников, — Малой и Стилет. С остальными сама как-нибудь. Так что, в башни будешь? Всё веселее, чем в стены пялиться.
Дома я бы однозначно отказалась. Но здесь как будто снова вернулся немного наивный подросток, как и все в его возрасте считающий, что уж с ним-то ничего плохого не произойдёт и, тем более, никто не сможет обмануть. Башни оказались игрой, немного похожей на японское го в смеси с шахматами. Мухлевать в них весьма проблематично, выигрыш обеспечивали в основном внимательность, логика и опыт. Но опыта и у Лоцмана было немного — его окружение предпочитало старые добрые кости, а думать в игре отказывались, особенно узнав, что партия может длиться несколько часов.
Уже к вечеру я убедилась, что без денег в этой тюрьме и правда делать нечего. На ужин "бесплатникам" выдали миску едва съедобной баланды, а остальным ужин из таверны. Не разносолы с деликатесами, но, по сравнению с плавающими в тёплой воде грубо нарезанными овощами, сомневаюсь, что мытыми, просто царский стол. И игровую доску с тюрьму пронесли не за красивые глазки, ведь все вещи, кроме одежды, на входе изымала охрана.
На следующий день рискнула играть не на интерес. Как же, правила знаю, уже пару раз выиграла. Всё, мастер башен, не меньше! Так как денег у меня не было, как и их источников с воли, то играли на услугу. Лоцман, если я выигрывала, обязался доставить письмо в замок, а я, в свою очередь, при проигрыше получала неделю дежурства по параше. Раз в сутки охранники выводили по одному с клетки опорожнить отхожее ведро. Это неприятное действие и называли дежурством.
Потратив на партию всё утро и заработав головную боль от напряжённой работы мысли, я выиграла с перевесом всего в одно очко. Мне выдали перо и бумагу, но вылезла неожиданная проблема — читать-то я научилось, а вот письмо ещё было в зачаточном состоянии. Путаясь в буквах и делая по три ошибки на четырёхбуквенное слово, я всё-таки вымучила короткое послание.
— "Я в тюрьма город Дарсия. Вытащите меня отсюда", — Лоцман еле продрался через мою писанину. — Да уж, у меня племянник и то лучше пишет, а ему и пятнадцати нет. Вашество, ты уверена, что они поймут, от кого этот шедевр?
Я молча, изображая обиду от обвинения в неграмотности, забрала бумагу назад и поставила под посланием свою подпись. Что-то, а уж её я научилась делать качественно, красиво и без помарок. Для верности ещё и припечатала перстнем. Чудесный артефакт ставил оттиск почти на любой поверхности.
— Если теперь не поймут, разжалую в рядовые!
— Жестоко, — усмехнулся в бороду Лоцман. — И кому вручить письмо? Обычным путём сомневаюсь, что дальше секретаря уйдёт.
Я на минуту задумалась. Секретарём вроде выступал Крис, но не факт, что он первое звено почтовой цепи. И там уже столько бумаг накопилось ещё в прошлый раз, что послание может и месяц пролежать, ожидая своей очереди на рассмотрение.
— Если можно, то любому лорду-советнику. Крису де Вену, Эрику Торнгейму или даже Гвенио де Графу.
— Ох, какие важные люди-то, — всё также усмехаясь прокомментировал Лоцман. — Положа руку на сердце, не верю в твоё императорство, но мне очень хочется узнать, как далеко зайдёшь и чем всё закончится.
Лоцман дёрнул за верёвку, свисающую с маленького оконца под потолком. Снаружи будто ждали сигнала. Очень скоро тень закрыла этот скромный источник дневного света. Мужчина ловко и умело поднялся к оконцу по еле заметным выступам и углублениям в стене, передал в него свёрнутое послание и о чём-то переговорил с подошедшим снаружи.
— Ну, вот и всё, — сообщил он, вернувшись на место. — Доставят в лучшем виде дня через два-три. Ещё партейку?
У меня закралось сомнение, что утром мужчина всё же поддался, так как в этот раз разгромил мою оборону в пух и прах. И, немного подумав, я пришла к выводу, что посыльный вряд ли ждал у окна просто так, от нечего делать. Но сделанного не вернёшь, а обещания, и проигрыш в играх, как я поняла, в криминальной среде Анремара, исполнялись в обязательном порядке.
Прошло дней десять. За это время я успела приобщить людей к устному народному творчеству, именуемому анекдотами, а взамен узнала много чего, чем благородные властители предпочитают не интересоваться. С точки зрения местного криминала, войны стоило ожидать со дня на день. Причём не столько нападений со стороны маор, сколько результата внутренних разборок влиятельных родов и зреющего недовольства населения. Слишком долго Империя была без сильного правителя и благородные выжимали из неё все соки, не давая даже немного передохнуть. Аппетиты власть имущих росли, налоги всё поднимались, урожаи сокращались, какой из человека работник, если от голода едва не в обморок падает? За недоимки отбирали даже посевное зерно, но до серьёзного голода ещё не дошло, земля плодородная и климат всё же позволял вырастить хоть что-то.
Сорок Первый забросил государственные дела более десятка лет назад, но и до этого не утруждал себя работой. Преемник, за которого я, по всеобщему мнению, себя выдавала, оказался слишком юным, к тому же девицей, и её даже не брали в расчёт. В этом домене князь тоже самоустранился от управления, предпочитая балы и охоту. Градоправитель Дарсии потому по-тихому невозбранно объявил часть леса заповедной территорией и нещадно штрафовал и наказывал всех, кого ловили рядом с ней, потому обвинение в браконьерстве здесь судом даже не рассматривали, наказывая поркой наутро после задержания. Разумеется, если не ловили с поличным — с добычей или охотничьим снаряжением, тогда могли и штраф наложить, и на работы отправить. Меня тоже арестовали где-то в заповеднике, но, судя по всему, должны были ограничиться поркой. Жалобы лендлорду по поводу самоуправства градоправителя оставались без ответа.
