Минимально необходимое воздействие

— 1875 год, вторая промышленная революция, связанная с изобретением бессемеровского процесса. Можно назвать её эпохой стали.

— Первая четверть 20 века, эпоха нефти, обусловленная изобретением двигателя внутреннего сгорания.

Каждый из этих периодов господства той или иной технологии можно назвать технологическим укладом, определяющим производительность труда. Если вести отсчёт от первой промышленной революции, то сейчас развитые в научно-техническом отношении страны находятся в четвёртом технологическом укладе. Если сделать прогноз с учётом времени прошедшего от начала развития этого уклада, то можно предположить, что человечество вот-вот вступит в пятый технологический уклад.

На чём он может быть основан, чтобы обеспечить резкий рост производительности труда? Понятно, что дальнейшее совершенствование двигателей внутреннего сгорания качественных изменений не принесёт, так же, как их не принесло совершенствование паровых машин. Должно быть что-то иное.

Если беспристрастно рассмотреть системы человек-станок, человек-конвейер, то становится ясно, что слабым звеном является человек. Станок и конвейер можно совершенствовать, с человеком намного сложнее. Главный на сегодня способ совершенствования человека, это обучение, но он не в состоянии преодолеть коренные его недостатки, утомляемость, особенно от однообразной работы, и вследствие этого нарастающее количество ошибок, ограниченная скорость реакции и принятия решений. Ну, и конечно, ограниченная физическая сила и скорость движения. Последние два недостатка преодолеваются за счёт совершенствования органов управления станками и машинами, но лишь частично, остальные вообще никак.

Следовательно, требуется что-то, что само умеет управлять, то есть "мыслить", пусть и ограниченно. И это что-то уже человечеством создано — электронно-вычислительные машины.

Но современные ЭВМ это абсолютно немобильные, очень дорогие, страшно громоздкие агрегаты, занимающие огромные помещения. К каждому станку, двигателю или инструменту такую не поставишь.

Значит, выход в том, чтобы ЭВМ стали маленькими и дешёвыми и при этом умели делать всё, что делают сейчас, а по-хорошему и намного больше. То есть их вес должен составлять не центнеры или тонны как сейчас, а килограммы или даже граммы. Вопрос упирается в элементную базу. Электронные лампы задачу достаточной миниатюризации решить не могут в принципе, из известного остаются полупроводники — транзисторы, диоды и прочие.

Но и современные полупроводники поддаются миниатюризации лишь до некоторых пределов, одна из причин их громоздкости — это необходимость вывода наружу электрических контактов для соединения между собой. Напрашивающийся выход — размещение и коммутация многих полупроводников прямо на одном кристалле, что позволит уменьшить размеры сконструированных из них ЭВМ в сотни и тысячи раз.

Когда такие миниатюрные ЭВМ станут управлять станками, конвейерами, другим механизмами и машинами, то от рутинной работы освободится огромное количество работников и возникнет проблема их трудоустройства. Артели и другие подобные формы объединения трудящихся помогут решить проблемы занятости населения...".

Составление этого письма заняло неожиданно много времени, Шурик сделал уроки, успела прийти с работы мама. Вчерне закончив это письмо, потребуются лишь небольшие правки, например, вписать фамилию английского инженера придумавшего прядильную машину, я чувствовал, тем не менее, некоторую неудовлетворённость. Причина была проста, если принципиальное устройство лазера я разработал полностью сам, зная лишь то, что он вообще возможен, то при написании этого письма напропалую пользовался знаниями из книги.

Ну и ладно, цель оправдывает средства? В данном случае цель более чем достойная, а использованные средства никому существенно повредить не должны. Набросил на плечи сшитую мамой куртку, чтобы сбегать в туалет перед тем как лезть на чердак, да и лестницу нужно будет из Машкиного сарая вытащить. Когда вернулся на кухню, застал маму за чтением только что написанного письма.

— Глеб, — подняла она голову от моей писанины, — ты считаешь, что это письмо дойдёт до Хрущёва и он его прочтёт?

— Скажем так, я считаю вероятность такого события очень маленькой, меньше неё только вероятность того, что он станет что-то делать в этом направлении.

— Зачем тогда ты его написал?

— Мама, ты знаешь закон сохранения массы и энергии?

— Вроде бы что-то такое было в школе.

— Он гласит, что материя не может бесследно исчезнуть, она лишь переходит из одной формы в другую.

— Какое отношение это имеет к твоему письму?

— Я думаю, что информация тоже бесследно исчезнуть не может, и я выпускаю порцию такой информации во внешний мир.

— Ладно, допустим, а где ты нахватался всех этих знаний? Я говорю о письме.

— Из книг и из разговоров со взрослыми, в том числе и с дядей Ваней.

— Как медленно тянулось время, и как быстро ты вырос. Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.

Я тоже на это надеюсь, подумал я про себя.

— Глеб, твоё письмо закончено?

— Ещё нет, мне нужно заполнить некоторые пропуски и переписать его начисто. Пока совсем не стемнело, нужно будет слазить на чердак, посмотрю там кое-что.

Лестницу из сарая я уже достал, осталось взять ключ от чердака. Да, на чердаке уже довольно темно, впрочем, книгу я легко найду и на ощупь. Нагнувшись, чтобы не удариться о стропила, я осторожно прошёл в угол и наклонился за книгой. Её там не было. Присев, тщательно обшарил руками весь угол, ничего. Подавив поднимающуюся панику, прошёл, насколько мог быстро в таких условиях, ко входу на чердак и спустился вниз.

— Мама, где у нас керосиновая лампа?

— В сенях, под лавкой с ведром воды.

Тщательный осмотр чердака при свете керосиновой лампы ничего не дал, книги не было. Закрыл чердак, отнёс на место лестницу и лампу и, наконец, сообразил задать маме вопрос: Ты не знаешь, куда делась та книга, которую нам вместо Жюль Верна прислали?

— Знаю, конечно, я её отдала для замены на настоящую. Мы же договаривались, что ты сможешь вместо одной книги прочитать две. Она у нас уже полгода лежит, кое-как вчера нашла, Шурик вспомнил, что видел, как ты её на чердак поднимал.

— Надо срочно забрать её обратно.

— Зачем?

— Надо.

— Сегодня уже не получится, слишком поздно, давай завтра после работы, если, конечно, её ещё не отправили. Знала бы, что она так тебе понравилась, не относила бы.

— Забрать нужно рано утром. А когда ты её отнесла?

— Позавчера. Книгу, между прочим, еле взяли, у неё уголок задней корочки повреждён.

— Да, это я ею об лестничный гвоздь задел.

Эта ночь была, наверное, первой в моей жизни, когда я смог заснуть только на рассвете.

На почту мы с мамой прибыли к открытию. Лидия Петровна открыла дверь и впустила нас вслед за собой, но отказалась отвечать на любые вопросы, пока не переоденется. Наконец, встала за деревянную стойку: Говори, Надя, что там у тебя стряслось?

— Хочу забрать книгу, которую я вернула два дня назад.

— Понимаешь, нет её уже здесь, — отвела глаза в сторону работница почты, по тому, как она мнётся, было видно, что что-то здесь не так.

— Лида, колись, куда ты дела книгу?

— Понимаешь, Надя, мой Пашка тоже любит Жюль Верна читать, ну, и выпросил у меня на один день.

— Так уже два прошло, идём к тебе домой.

— Как я почту брошу?

— Лида, за двадцать минут с твоей почтой и с тобой ничего не сделается, не сталинские времена, и вообще, это называется использование служебного положения в личных целях. Вместо того, чтобы сразу отправить книгу на замену, ты её сыну даёшь почитать.

— Между прочим, Надя, я вообще могла её не брать, у неё переплёт повреждён.

— Ну и ладно, просто вернёшь её мне, и всем будет хорошо.

Пока мы шли к Лидии Петровне домой, я ломал голову, что делать с Пашкой, её старшим сыном. Одна надежда, что он ничего не понял.

К счастью, книга оказалась на месте, Лидия Петровна вынесла её из дома, но отдавать маме не спешила: Надя, давай сюда квитанцию. Вообще-то нужно заявление на возврат написать, пойдём на почту. И объясни мне, почему ты сказала, что книга подменена? Паша сказал, что там настоящий Жюль Верн, а уж он у меня в этих делах разбирается.

Мама вопросительно посмотрела на меня, но я лишь пожал плечами, книга та самая, характерное повреждение на месте, мне лишь показалось, что на едва уловимый миг дрогнула мамина фигура, как будто у меня перед глазами кто-то быстро махнул рукой. Возвращение на почту и отмена заявления на возврат заняли минут десять, и, наконец, книга снова у меня. Я продержался до самого дома, и только на кухне её открыл. Хорошо, что сидел за столом, с меня как будто слетело какое-то наваждение, и я увидел, что этот том собрания сочинений французского писателя Жюль Верна содержит именно те его произведения, которые и указаны в содержании. Вот начало первого романа "Чёрная Индия": "1.Два противоречивых письма. Мистеру Дж. Р.Старру, инженеру. Эдинбург. Канонгэт, 30..."

Полистав страницы, убедился, что книга с описанием возможного будущего бесследно исчезла. Что за чёрт, как такое возможно, я же несколько раз её читал!?

Неожиданно почувствовал, как текст поплыл у меня перед глазами, закружилась голова, и я упал лицом вниз, прямо в раскрытую книгу, последние мысли перед первой в моей жизни потерей сознания — падать надо не в книгу, а в салат.

Очнулся от резкого запаха нашатырного спирта, мама была рядом и убирала от моего носа ватку с нашатырём.

— В школу ты сегодня не идёшь, я пойду, отпрошусь с работы.

От моих вялых попыток объяснить причину обморока тем, что я сегодня плохо спал, и она может спокойно идти в больницу, мама просто отмахнулась. Помогла мне скинуть лишнюю одежду и перебраться на кровать. Убедилась, что взгляд у меня ясный, повторно терять сознание я не собираюсь, сказала, что вернётся через двадцать минут, попросила меня не вставать без неё с кровати, быстро собралась и ушла на работу.

Пришла через полчаса, которые я честно пролежал в кровати, пытаясь понять, что произошло, мысли путались, перескакивая с одной на другую. Да что же со мной такое?

— Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, только не очень хорошо соображаю, не могу по-настоящему сконцентрировать внимание, наверное, так себя чувствуют двоечники на уроке математики.

— Ты просто переутомился плюс бессонная ночь, и вот результат.

К приходу матери ни к каким разумным выводам я так и не пришёл, объяснить ту книгу простой галлюцинацией невозможно, я помню большую часть напечатанного в ней текста, кое-что вообще сбылось. Правда, забыл, как зовут английского инженера, создавшего прядильную машину, Ричард, как его там... Аркрайт, неожиданно вспомнилась фамилия, а машина называется "Water frame". И тут я понял, что нормальное состояние ума ко мне полностью вернулось, мало того, я прекрасно помню исчезнувшую книгу, причём не просто помню, а до последней запятой.

Глава 9.

— Мама!

— Да, сынок.

— Найди, пожалуйста, по содержанию в этом Жюль Верне роман "Пятнадцатилетний капитан" и прочти мне начало.

— Сейчас, — мама взяла на кухне книгу, села на табуретку около моей кровати, нашла нужное место и приступила к чтению. — "ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГЛАВА ПЕРВАЯ. Шхуна-бриг Пилигрим. Второго февраля 1873 года шхуна-бриг Пилигрим находилась под 43G57' южной широты и 165G19' западной долготы от Гринвича..."

— Спасибо, теперь найди роман "Пятьсот миллионов бегумы" и тоже прочти начало.

— "Глава первая. Мы знакомимся с мистером Шарпом. — А хорошо работают английские газеты! — воскликнул доктор, откидываясь на спинку глубокого кожаного кресла. У доктора вошло в привычку разговаривать с самим собой..."

Я слушал спокойный ровный голос мамы, каким она давным-давно читала мне детские сказки на ночь при свете керосиновой лампы, а иногда и свечи. Бережно взял её за руку и остановил: Спасибо, достаточно, мне уже совсем хорошо, и я буду вставать.

— Скажи, Глеб, зачем всё это было? Якобы подменённая книга, секретничанье, срочное её возвращение. Тебе захотелось вернуться в детство и поиграть в военную тайну?

— Я и сам толком не понимаю зачем, но когда-нибудь пойму и обязательно тебе расскажу, рано или поздно.

— Оставить её тебе? — мама поднялась, держа книгу в руках.

— Да, оставь.

Тщательное изучение томика Жюль Верна ничего нового не принесло, это был, без всяких сомнений, именно он. Так что же это было? Ведь я совершенно точно видел тот текст, который сейчас прочно отпечатался в моей памяти. По нескольким внешним признакам это тот самый томик французского писателя, что и семь месяцев назад. Но вплоть до сегодняшнего дня я видел в нём совершенно другой текст. Книги самопроизвольно своё содержимое не меняют, значит, проблема во мне самом. Каким образом, смотря в книгу, я видел не то, что в ней на самом деле напечатано?

Гипноз? Я слышал и читал о нём, но ни одного гипнотизёра не видел. Получается, что меня кто-то загипнотизировал, внушил не только определённый текст, но и заставил его видеть вместо содержимого конкретного тома или вообще первой попавшейся толстой книги. Причём гипноз не простой, во-первых, я не помню никого, кто бы подходил ко мне перед получением 8 тома Жюль Верна, во-вторых, этот гипноз содержал либо команду, отложенную во времени, либо эту же команду, которая должна сработать при выполнении определённых условий. В моём случае это условие, когда я узнаю от другого человека, что книга содержит канонический текст.

Может ли гипнотизёр это сделать, то есть заставить его забыть, видеть не то, что есть на самом деле, выполнить команду по условию или по истечению определённого времени? Не знаю, но попытаюсь узнать.

Другая версия, что в одной книге тайнописью нанесены два разных текста, которые проявляются по очереди, в зависимости от каких-то обстоятельств, выглядит ещё более фантастической, но теоретически поддаётся проверке с помощью химической экспертизы.

В пользу гипноза говорят странные события с моей головой, и тот факт, что сейчас я могу абсолютно точно воспроизвести содержимое "исчезнувшей" книги. На этом и придётся остановиться.

Идти в школу на последний урок физкультуры не вижу особого смысла, да и мама будет активно против, так что продолжу действовать по ранее намеченному плану, ну и с гипнозом попробую разобраться. Переписывание начисто письма Хрущёву много времени не заняло, а вот конверта у нас дома не оказалось, придётся его покупать.

— Мама, дай, пожалуйста, деньги на покупку конверта для письма.

— Сколько тебе?

— Из Чу авиапочта особого выигрыша в скорости не даёт, хватит конверта с сорокакопеечной маркой.

— Тебе когда нужно?

— Сейчас соберусь и пойду. И вот ещё что, у вас в больнице кто-нибудь разбирается в гипнозе?

— Не знаю. Можно с Людмилой Константиновной, невропатологом, поговорить, или с главврачом, он хоть и хирург, но многое знает. А зачем тебе это?

— Для общей культуры. Помнишь, ты спрашивала, откуда я нахватался знаний? Продолжаю нахватываться, и вообще, больше знаешь, крепче спишь.