Туристы икс, фантроман

Приготовленные заранее дрова очень скоро вспыхнули в большой костер. Беспалов Володя начал что-то не очень умело тренькать на гитаре. Его поддержали девчонки. Одна незамысловатая песня сменяла другую.

Молодые парни, вчерашние подростки, продолжали отмечать взрослость самогоном. К ним присоединилось и несколько девочек. Две предусмотрительно взятые с собой трехлитровые банки с первачом на глазах уменьшались и в массе, и в объеме, неся радость, желанную свободу и приключения на свои молодые и не опытные з...

Наташа сидела возле костра и смотрела, как заговоренная, на огонь. Когда костер начинал угасать, приподнималась и подкидывала сухие березовые дрова, которые тут же загорались со свежей силой.

Дойдя до нужной кондиции, у парней проснулись "романтические" желания, у некоторых исчез повседневный страх и стыдливость. Сегодня им можно все! Сегодня их ночь! — думали многие из них именно так, а скорей всего за них решал самогон, в чьем плену оказались ребята

Сергей и Игорь повели в растущие неподалеку кусты Светку, которая тоже набрала "нужную" форму и махала перед их глазами своими трусиками, выкрикивая:

— Че, слабо, че, не мужики?! — заливаясь при этом неестественным и очень громким смехом.

Остальные ребята, да и большинство девчат с интересом дожидались возвращения к костру смельчаков, отважившихся чуть ли не на глазах у всего класса начать самую, что не наесть взрослую жизнь, то и дело, поглядывая на кусты. Но огонь от костра не позволял увидеть того, что там творилось, слепя глаза, а звук гитары и несколько поющих голосов, заглушали шум, идущий со стороны кустов.

Минут через десять к костру вернулся вполне довольный то ли собой, то ли Светкой Сергей. Вскоре, насвистывая, слегка заплетаясь в своих ногах и приспущенных штанинах брюк, подошел и Игорь. Их окружили любопытные ребята и девчата.

— Что, дала? Обоим? Ну, как это, получилось? Расскажи! — наперебой спрашивали парни, а девчонки затаив дыхание с не меньшим интересом слушали не очень красивые, но эмоциональные рассказы о настоящей взрослой жизни.

Наконец появилась и перепачканная глиной Светка. Шатаясь, спотыкаясь, готовая в любую секунду упасть, она шла к костру на огонек. По всей видимости, его только и различая. С большим усилием по замысловатой траектории ей удалось совершить совсем не простой маневр — добраться до костра. Поискав глазами ребят, с кем уходила, и не найдя, или не вспомнив, с кем только что была в кустах, обратилась ко всем одноклассникам:

— Куда де-ли мои тру-сы? — речь ей давалась не легче, чем передвижение в пространстве. — Как я пой-ду до-мой? Меня роди-чи убь-ют!

Все, кроме Наташи, смеялись над перепившей Светкой. Света сведенными в "кучу" глазами смотрела по сторонам, кажется, ничего и никого не слыша и не замечая. Затем ей стало по-настоящему плохо: она долго блювала, а смех не прекращался. Успокоившись, но, продолжая вздрагивать и икать, она свернулась калачиком на зеленой траве и уснула согретая заботой и вниманием не гаснувшего в ночи костра.

Спустя час возле костра осталась Наташа, гитарист Владимир, продолжавший мучить бедную гитару, Игорь, которому, наверное, уже хватило полученных впечатлений, он даже обдумывал, что стоит ли после случившегося предложить Светке выйти за него замуж, и спящая Света. Остальные выпускники разбрелись парами по берегу и по кустам в поисках романтики, свободы и новых ощущений, вытекающих из этой самой пресловутой взрослой жизни.

Из темноты прямо к костру вышла троица местных парней уже отслуживших в армии и работающих механизаторами в колхозе. Они внимательно посмотрели на оставшихся возле костра выпускников, тот, который был здоровее всех, спросил у ребят:

— А, вы че сидите? Все давно делом занимаются. Остались только пионеры? — Он пронзительно заржал, его поддержали спутники. — А кто там у нас скучает? — продолжил парень, глядя внимательно и оценивающе на Наташу. — Вроде гарна девка, чуть худовата, но бабы нет и девки рад! Га-га-га! — И прямиком направился к Наташе.

Наташа поднялась с земли. Оставшийся хмель мгновенно прошел. Испуганными глазами она смотрела на приближавшегося парня, понимая, что ничего хорошего ее не ожидает. Парень, нагло улыбаясь в предвкушении приятного времяпровождения, словно пушинку оторвал Наташу от земли, забросил на плечо и потащил в кусты под дружеское одобрение приятелей:

— Леха, давай! Покажи класс молодняку! Ге-ге-ге...

— Леха, в д...й ей по полной! Чтоб выпускной на всю жизнь запомнила! Гу — гу-гу!

Гитарист и Игорь мгновенно ретировались в кусты, откуда с интересом продолжили наблюдать за происходящими событиями из настоящей взрослой жизни. Оставшиеся парни из сопровождения Наташиного насильника подошли к спящей Светке и попытались ее разбудить, но она никак не реагировала на их щипки, похлопывания по различным частям тела. Ударная доза алкоголя надолго заблокировала у Светы все процессы жизнедеятельности, кроме спасительного сна. Переглянувшись между собой, не произнеся ни единого слова, парни почти одновременно склонились над девушкой и задрали ей юбку, и, кажется, остались вполне довольными увиденным и последовавшими далее действиями, а именно — своими поступательными движениями, производимыми по очереди, и абсолютным бездействием лежащей в алкогольном угаре девушки.

Вдруг, тишину ночи нарушил ужасный почти не человеческий крик:

— А-А! О-О! У-У! — Затем последовали более понятные разъяснения, окрашенные нецензурной бранью: — Су-ка, руку насквозь прокусила, б...ь малолетняя! Убью! Поймаю! Порву на части!...

Наталья вольным стилем спасительно плыла на другой берег реки, махая руками изо всех имеющихся у нее сил. Почувствовав под ногами дно, она долго, не оглядываясь, бежала в сторону моста.

До самого утра она проплакала, проревела, прорыдала. Иногда плач прерывался, она, всхлипывая, вслух задавала вопросы, пытаясь найти на них ответ, а возможно просто пыталась утешить себя:

— Неуже-ли взрослая жизнь такая гряз-ная и пош-лая?..

— Неуже-ли на всем бел-лом свете нет настоя-щей любви?..

— Любовь есть! Мо-я бабуля всю жизнь лю-бит моего дедушку, хоть и вой-на закончилась давно, а она все ж-дет, все надет-ся, все любит!..

— Что ждет меня в-впереди? Кто ж-ждет меня впереди? А ждет ли во-об-ще?..

— Этот придурок, вер-зила Алексей, что ему же-ны своей мало? Что ему от меня пона-добилось?..

— Ой, ненави-жу!..

— Ну, изнаси-ловал бы меня, а что дальше? Что он от этого с-стал бы счастливее?..

— Как все пошло!..

— Жить не хо-чется!..

— Ты что, ду-ра! — вступив, наконец, в диалог с собой, ответила себе Наташа. — Из-за кого, из-за чего? Из-за этих недоношенных? Из-за этих придурков?..

— А может мне зайти вечерком к Ефимовым до-мой и при жене, при Аленке, спросить у амбала Леши, глядя в глаза, что ему но-но-чью от меня надо было, да пригрозить, что хочу за-я— явление в милицию писать?..

— И чего добьешься?.. Чтобы Ленка, его же-жена, которая на снастях, раньше времени ро-родила? Дура ты, На-наташка! Да пошел он к чертям собачим!

И Наташа опять ревела. Ей стало очень жалко себя, ведь никому она не нужна, кроме единственного родного и преданного человека — своей бабушки.

Вытирая слезы грязными руками и всхлипывая, Наташа поклялась, что если не встретит в жизни настоящего мужчину, ее мужчину, единственного во всей Вселенной, то не выйдет замуж за такого, как эти! Уж лучше тогда одной жить, чем всю жизнь мучиться, жалеть и терпеть, как терпит большинство деревенских баб, рыдая по ночам в подушку.

— Рожу сама ребеночка и воспитаю сама, и никогда не брошу, как меня, и всегда буду любить, — решила Наташа, о чем поведала окружавшей ее ночи и самому раннему утру. — И выберусь отсюда, из деревни! И пить больше эту гадость никогда не стану! И стану... не знаю кем, но важной и знаменитой!..

Утреннюю зорьку, рассвет новой взрослой жизни Наташа встретила одна в кустах, недалеко от автомобильного моста через реку Чумыш, заплаканная, грязная, с красными распухшими глазами, повзрослевшая и поумневшая за одну ночь.

— Ну, все, хватит! Все слезы выревела. — Наталья подвела черту и поставила жирную точку над случившимся. — Наталья Владимировна, детство ваше закончилось, девичья гордость сохранена, жизнь продолжается! Да она у меня только начинается! У меня вся жизнь впереди! — крикнула новому Солнцу Наташа.

Наташа впервые с момента ночного инцидента улыбнулась и смогла спокойно продолжить рассуждать над сложившейся ситуацией:

— Хоть додумалась переодеться. — Наташа внимательно посмотрела на себя, неновое, но еще достаточно добротное шелковое платье, в нескольких местах перепачканное глиной и травой, грязные ноги, явно свидетельствовали о недавних событиях; она рукой попыталась оттереть колени. — Хорошо, что не сбила в кровь, а то пришлось бы бабушке врать, придумывать замысловатую историю, как я свалилась в яму или овраг. А кофта? — Наташа вспомнила, что кофта осталась лежать возле костра, она сидела на ней, чтобы не простыть от прохладной ночной земли. — А ей сто лет в обед, не жалко! А платье мы приведем в порядок и себя тоже. Никто и не догадается, где и как я провела ночь. А одноклассники, так вряд ли кто из них, что помнит.

Приободренная собственными мыслями Наташа бегом побежала вниз к реке. От воды невысоко поднимался даже не туман, а летний пар. Туманы будут ближе к осени.

Выбрав тихое и скрытое кустами от случайных глаз место у воды, Наташа сняла туфельки и платье. Бюстгальтер она еще не носила, никак не могла привыкнуть к неудобному изобретению женщины для женщин. Ее не сильно-то большая, но по-девичьи упругая грудь в дополнительной поддержке не нуждалась. Еще раз, посмотрев по сторонам, убедившись, что за ней никто не подсматривает, сняла с себя и трусики. Быстрыми, ловкими движениями она застирала вещи и аккуратно развесила на кусты под первые лучи восходящего солнца.

В ожидании, когда подсохнут вещи, Наташа около часа провела голышом в воде, а то и под водой. Она купалась и ныряла, плавала, брызгала себе на лицо, стучала ладонями и пальцами по щекам, лбу, векам, приводя себя в порядок, избавляясь таким образом от ночных следов. Массаж Наташа делать не умела, но подрожала движениям, как-то увиденным в телепередаче "Здоровье", посвященной уходу за кожей лица.

На берег Наташа вышла синющая, с гусиной кожей по всему телу. Зубы ритмично отбивали не замысловатый степ. Но настроение, а скорее даже настрой, у нее был боевой. Наташе казалось, что ей удалось смыть с себя не только следы грязных рук Алексея, но и след с души, который к счастью был поверхностный, не оставивший шрамов и надломов. Наташа прыгала, махала ногами и руками, словно на уроке физкультуры, до тех пор, пока не обсохла и не согрелась.

Отжав заплетенные в длинную толстую косу волосы, Наташа расплела косу, встряхнула головой и в тот же миг превратилась, чуть ли не настоящую принцессу подводного царства — наследную дочь царя Чумыша, а возможно всего Обского бассейна. Если бы не длиннющие немного худоватые ноги, то, глядя на ее волнистые светло-русые, почти золотистые волосы, спадающие почти до пояса, нежно-розовую шелковистую, почти прозрачную кожу, серые большущие глаза, загадочную улыбку, то ее легко можно было принять за подводную сказочную обитательницу, выплывшую на берег понежиться в лучах утреннего света.

К дому Наташа подошла в восьми часам утра в практически сухом, чистом платье и что самое главное — в хорошем настроении. Ничто в одежде, внешности, поведении не выдавало ночных приключений.

На крылечке, подстелив под себя пуховую подушку, в валенках и телогрейке дожидалась её с самой ночи бабушка. Пелагея Ивановна не сомкнула ни на секунду глаз, молясь о благополучии внучки. Лишь внимательно, с ног до головы, осмотрев внучку и убедившись, что с ней все в полном порядке, ее любимая кровинушка улыбается во весь рот, демонстрируя здоровые зубы, Пелагея Ивановна успокоилась:

— Слава Богу! Всю ночь не могла заснуть, какие-то все плохие да черные мысли лезли в головушку.

— Ба, ты чего? У меня все хорошо! Посмотри на меня! — Наташа крутнулась несколько раз вокруг своей оси, словно балерина из "Лебединого озера", не раз посмотренного бабушкой и внучкой по телевизору. Окончив танец, Наташа помогла подняться Пелагее Ивановне, и они, обе не спавшие прошедшую ночь, но счастливые, прежде всего от присутствия рядом с собой родного человека, пошли в дом пить чай.

* * *

* * *

Наташа ехала из Барнаула на восьмичасовом вечернем пригородном электропоезде Барнаул — Черепаново до станции Луга. Вагон лишь наполовину был заполнен пассажирами из сельской местности, ехавшими, как и Наташа, домой. В четверг, в рабочий день, горожан на дачи ездило не много.

В вагоне вкусно пахло чайной и останкинской колбасой, копченой сельдью и мойвой. Почти у всех пассажиров в плетеных сетках имелся одинаковый набор продуктов и товаров. Да и сетки, как сиамские близнецы, сильно не отличались. Производили их, а если точнее, то плели в колониях общего и строгого режимов в разных уголках огромной страны из одного и того же материала. Отличие заключалось лишь в индивидуальной ручной работе заключенных, да в расцветке капроновых нитокадостала один.

Жители районов, имеющих железнодорожное сообщение с Барнаулом, привыкли за продуктами и серьезными покупками, такими как сапоги, ботинки, пальто, шапки ездить в краевой центр. Привычка эта была обусловлена тем, что из своих сельпо давно с прилавков исчезли желанные продукты и вещи. Кроме спичек, соли, хлеба, кильки в томатном соусе, зеленых маринованных помидоров, женских "бурок" и мужских войлочных ботинок, любезно прозванных в народе "прощай молодость" в сельских магазинах купить было нечего. Складывалось впечатление, что очередной пусть и невидимый, но осязаемый мамай прошел по деревням и селам страны, а сельские жители стали заложниками и жертвами очередного ига, обрушившегося на Русь.

В выходные дни пригородные поезда, переполненные в обоих направлениях, походили на передвижной механизированный склад продовольствия, тщательно охраняемый и оберегаемый. В Барнаул многочисленные дачники везли сетки и мешки с новым урожаем, а из Барнаула обитатели ближней провинции — сетки и авоськи со всем съестным, что удалось найти, отыскать, раздобыть, достать за день.

Наташа до сего дня не имела ни опыта затоварки в городе, ни мест, где эту затоварку произвести, но недаром говорят, что новичкам везет. Наташе определенно повезло. После сдачи документов в приемную комиссию Сельхозинститута, пристроившись за тремя толстыми тетками с хозяйственными сумками, вскоре оказалась в магазине "Под шпилем", что на Октябрьской площади. Там Наташа к своему удивлению купила две палки чайной колбасы, не совсем, правда, понимая, почему колбаса чайная, и вообще какое отношение чай имеет к колбасе. Но запах, исходящий от колбасы хоть и второго сорта, ей понравился. Дожидаясь теток на улице, она несколько раз подносила колбасу к носу и нюхала, ощущая мгновенную реакцию организма — обильное слюноотделение.