— Уйти отсюда не получится, норманны с лодок перекроют дорогу, а с кораблей беспрепятственно высадятся здесь, чтоб дать им всем отпор, нас слишком мало, — начал командир баронских дружинников, а Тувор, ломая руки, закричал:

— Мы не успеем уйти, лишком поздно! Мы пропали, норманны никого не пощадят!

— Ты можешь сжечь их корабли? — обратился к Лике Годвин, похоже, он один не растерялся. Стоящий на задних лапах дракон, совсем по-человечески пожав плечами, коротко ответил, мол, попробует, стремительно ушёл в небо. В томительном ожидании прошло почти полчаса. Затем в водах залива, который делал крутой поворот около полумили от Грисберга, появились норманнские корабли, они убирали свои разноцветные паруса и продолжали движение на вёслах. Этот поворот (и ещё несколько других) защищал порт селения от сильных ветров, но и не позволял в полной мере использовать паруса. Командир баронских дружинников угрюмо выдохнул:

— Драккары норманнов! И где помощь этого необычного дракона?

— Вон смотрите, — закричала Сели, которая вышла из трактира, когда услышала голос Лики. Вслед за кораблями норманнов из-за поворота вылетел тёмно-бронзовый дракон, он, как и первый раз, нёс что-то в лапах, но это было меньше чем шкура чёрного дракона, но судя по тому, как дракон часто махал крыльями, что-то более тяжёлое. Дракон догонял корабли, в то же время поднимался вверх, оказавшись над первым драккаром норманнов, дракон резко пошёл вниз, можно сказать, что он не летел, а падал. Не долетев до верхушки мачты корабля несколько локтей, дракон резко ушёл в сторону, выпустив при этом то, что нёс, это был большой камень, даже не камень, а кусок скалы, который упал прямо в центр длинного и узкого драккара норманнов. Раздался сильный треск, и драккар буквально переломился пополам! Дракон, развернувшись, почти над самой водой ушёл за поворот, а потом снова появился с новым камнем. На драккарах сделали выводы после первой атаки дракона и там не стали останавливаться, чтобы подобрать своих соплеменников с первого корабля, а попытались разойтись в стороны, приготовившись стрелять в дракона как из луков, так и из корабельных арбалетов. Но в этот раз дракон не стал спускаться, чтоб прицельно атаковать, он бросил свой груз с довольно большой высоты. Камень летел в драккар, идущий вторым, там рулевой (он же командовал гребцами) сумел почти избежать удара, камень попал не в середину, а в корму этого корабля. Но и этого оказалось достаточно, чтобы утопить драккар норманнов, так как этот кусок скалы полностью разбил корму корабля. Больше дракон не бросал камни, он нанёс несколько огненных ударов, сжёгших мачты и убранные паруса. Потом пролетел почти у самого борта одного драккара, ломая там вёсла, после чего дохнул огнём, поджигая одежду людей, сидящих внутри, что заставило их броситься в воду, чтоб погасить огонь. Воспользовавшись тем, что людей на драккаре почти не осталось и ему никто не мешает, дракон несколькими ударами хвоста и лап разломал борт этого кораблика, потом, взлетев, выдохнул огонь в направлении ещё целых кораблей, но это был слабенький факел, не причинивший никому вреда, но этим дракон как бы показал, что если эти драккары не уберутся, то будут потоплены. Эти два непострадавших (относительно непострадавших, ведь их паруса были сожжены) кораблика развернулись и стали быстро уходить в море. Командиры эскорта прокурора и баронской дружины приказали своим людям стрелять в норманнов, барахтающихся в воде, к ним присоединились охотники, через несколько минут никого на поверхности воды не осталось.

— Весьма сурово, но думаю, что и они мало кого пожалели бы, если сумели бы тут высадиться, — произнесла рыжая девочка, неизвестно как появившаяся рядом с атаманом ватаги охотников. Он посмотрел на рыжую девочку, одетую в короткую рубашку и, привлекая этим вопросом внимание остальных людей, спросил:

— Лика, а почему твой дракон бросал камни, а не бил сразу огнём?

— А так интереснее, — ответила Лика, она могла бы сказать, что силы у неё бы хватило всего на несколько огненных ударов, то есть в лучшем случае она бы потопила или сожгла два корабля, это если бы повезло их поджечь, а воины с этих кораблей не смогли бы потушить огонь. Остальные драккары уцелели бы, но Лика не стала об этом говорить. В некоторых случаях лучше преувеличить свои достоинства, а о своих недостатках, вернее, слабости не распространяться. Вопрос охотника и ответ девочки привлекли внимание графского прокурора, его испуг уже прошёл и к нему вернулся былой апломб, к тому же надо было показать — кто здесь главный, вот он грозно и спросил, непонятно к кому обращаясь:

— Почему не были уничтожены все норманнские корабли? Почему их отпустили?

— Это кто? — поинтересовалась Лика у Годвина, тот ответил:

— Графский прокурор, он второй человек в графстве, он может судить любого и определять меру наказания, вплоть до смертной казни. Он может приказать казнить или миловать именем графа, и никто не смеет ему перечить.

— И только? Приказать казнить или миловать? — удивилась Лика и, глядя на прокурора, с некоторым ехидством сказала: — Это большая ответственность — решать такие вопросы и отдавать подобные приказания. Тут надо быть очень осмотрительным, а то может очень нехорошо получиться, именно для этого прокурора.

— Я спрашиваю — почему отпустили норманнов, их надо было всех, ведь они вернутся сюда и могут это сделать с гораздо большими силами, поэтому... — начальственным тоном собрался высказывать претензии прокурор, возмущённый тем, что ему не оказывают должного уважения и почёта. Лика посмотрела на него и поинтересовалась:

— А как? Как их всех надо было? Чем и, главное — зачем?

— Как зачем? Чтоб сюда дорогу забыли! Надо приказать... — возмущённо начал прокурор, Лика его перебила:

— Если всех поубивать, как ты хотел сказать, то некому будет дорогу забывать. Никто не будет знать, что сюда опасно плавать. Ведь убитые не смогут никому рассказать, что здесь произошло, понятно? И кому ты хотел приказывать? Если можешь это сделать, то давай приказывай, ну, чего молчишь? Если собрался что-то кому-то приказывать, то надо быть уверенным, что это приказание кто-нибудь постарается выполнить. А если выполнять некому, то, как я же уже говорила, очень нехорошо получится, несолидно. Так кому ты собрался приказывать?

Прокурор растерянно оглянулся, действительно, кто может выполнить это его грозный приказ — уничтожить уходящие норманнские корабли? Вряд ли это смогут сделать воины его эскорта и баронские дружинники, единственный, кому это под силу в данной ситуации — это дракон, но, похоже, ему глубоко плевать как на приказы графского прокурора, так и на него самого. Можно, конечно, сорвать свою злость на этой наглой девчонке, но она куда-то делась, не дожидаясь ответа на свой вопрос. Да и будет ли это солидно для графского прокурора обращать внимание на слова какой-то малолетки и спорить с несмышленым ребёнком? Тем более что она сама уже куда-то убежала, к тому же староста округи и хозяин трактира, низко кланяясь, в один голос предложили прокурору угоститься скромным обедом, судя по запаху, не таким уж и скромным. Прокурор, милостиво кивнув, прошёл в трактир, за ним последовала его свита.

Трактир постарались очистить от посторонних, ими оказались все, кто был не из свиты прокурора или приехавших с ним, это оказались довольно молодой мужчина и хоть немолодая, но красивая женщина, у них тоже была свита, если так можно назвать нескольких человек их сопровождавших. После короткой беседы со старостой и трактирщиком, эта женщина и сопровождавший её мужчина сели за маленький столик в углу, за которым уже сидели девушка и девочка с волосами цвета старой бронзы. Хоть на этих двоих косо смотрели воины из эскорта прокурора (особенно их командир), но после пояснений старосты тронуть их не решились.

Глава 5. Заманчивые предложения

Лика и Сели сидели в самом уголке большого зала трактира. Тут всегда было много посетителей, которые довольно сильно шумели, сейчас же была занята едва половина зала, но шума было столько же, а может, даже больше, чем обычно. Шумела свита графского прокурора и воины его эскорта. Были ещё воины, сопровождавшие человека, который приехал во второй карете, к ним присоединились дружинники барона, и совсем маленькая группа, окружавшая довольно красивую, хоть и немолодую женщину. Глядя на этих людей, Сели себя чувствовала не в своей тарелке и несколько раз пыталась уйти, но Лика каждый раз её удерживала, наконец она объяснила подруге причину этого:

— Сиди, с нами хотят поговорить, этого разговора не избежать, лучше чтоб он произошёл здесь, чем та вся толпа ввалится к нам в комнату. Почему? А здесь места больше, если случится драка, есть свобода для манёвра, хотя думаю, до этого не всё же дойдёт.

Сели кивнула, она видела, как Лика хмурилась, после быстрого разговора с Гилбертом и Тувором. Почему хмурилась, Лика пояснила подруге:

— Похоже, наша спокойная жизнь кончилась, так и не успев начаться. И останемся мы без домика, нам он уже будет без надобности, разве что его на нашем острове построят, а мы отвадим всех посетителей и будем там жить как отшельники, но ты на это не согласишься. Почему я думаю, что у нас тут не будет спокойной жизни? Этот прокурор приехал разбираться — почему умер барон Грис, как будто это и так не понятно. Но ему кого-то же надо виноватым сделать, чтоб перед графом выслужиться. А кого, как не двух беззащитных девушек? Ну, мы не совсем беззащитные, и он это увидел, но других кандидатур у него нет, но пока он разберётся, что мы ему не по зубам, много времени пройдет, и всё это время он нам будет кровь портить. Можно, конечно, его... того... но у него слишком большая свита, если и их всех убрать, выйдет долго и затратно, вообще-то я постараюсь сделать так, чтоб он от нас отстал как можно быстрее без подобных действий, есть способы. Но мне кажется, что можно сделать ещё лучше...

— Лика, ты можешь убить из всех? Разве это будет лучший выход? — с ужасом произнесла Сели, назвав своим именем то, о чём иносказательно говорила её подруга. Лика пожала плечами:

— Могу всех, мне это не трудно, поверь — это не самое плохое решение, но, повторюсь, это довольно хлопотно, к тому же возникнут разные вопросы, например — куда делся прокурор со своей свитой, а это потянет за собой новые проблемы, которые придётся решать в срочном порядке, а это... сама понимаешь — снова придётся... в общем, слишком многих придётся убивать. Процесс может стать бесконечным, то есть выйти из под контроля. Вот поэтому нам лучше отсюда исчезнуть, по крайней мере мне, тем более что уже я получила одно весьма заманчивое предложение. Я думала, как тебя лучше пристроить, так чтоб безопаснее, но, похоже, вопрос будет решён сам собой. Видишь ту женщину? По-моему, довольно симпатичная. Сели, как ты смотришь на то, чтоб пойти учиться на лекаря?

— На лекаря?! — аж подпрыгнула Сели, услышав слова подруги, а потом с грустью произнесла: — Но кто ж такое предложит простой сельской девушке, ученице травницы, так и не выучившейся до конца.

— А вот сейчас и предложат, готовься, но если ты согласна, то не отказывайся, не думай обо мне, я тоже устроюсь.

Только Лика закончила говорить, как к столику девушек подошёл один из свитских прокурора, презрительно посмотрев на девочек, словно делая им большое одолжение, оттопырил губу и произнёс:

— Его честь оказывает вам, замарашки, милость, желая с вами поговорить.

— Передай его чести, что мы сейчас заняты, но как только освободимся, сможем его выслушать. Чего стоишь? Можешь удалиться, — ответила Лика ледяным тоном и жестом королевы, прекращающей аудиенцию, махнула рукой, показывая, что отпускает этого прокурорского посланника. Тот зашипел и наклонился вперёд, собираясь достойно ответить этой нахалке, но перед самым носом у него в стол с хрустом воткнулся нож, которым перед этим Лика резала мясо. Второй нож (а это были довольно большие кухонные ножи) улыбающаяся рыжая девочка вертела пальцами одной руки. В улыбке девочки было что-то такое, что человек из свиты прокурора судорожно сглотнул и поспешил ретироваться, почти подбежав к столу, за которым сидело его начальство, там он что-то долго говорил, показывая в сторону Лики и размахивая руками. Прокурор начал что-то говорить, но его остановила женщина, приехавшая в третьей карете, встав, она направилась к столику девочек.

— А не слишком ли ты грубо, это может не понравиться тем важным господам и они... — начала Сели, Лика её перебила:

— Конечно, не понравится, Тувору очень не понравится, что я мебель в его трактире порчу, хотя дырочка маленькая, может, он не заметит, — сказала Лика, выдёргивая нож из столешницы. И не дав возразить Сели, Лика продолжила: — Если ты о том хлыще из свиты графского прокурора, то таких придурков надо сразу ставить на место, а то на голову сядут, свесят ноги и ими болтать станут. Да и с прокурорами надо построже, это ещё такие очень ушлые ребята, им потакать нельзя!

Последние слова Лики слышала женщина, подошедшая к столику девочек, улыбнувшись, она представилась:

— Меня зовут леди Малестина, я магистр медицины, Бердромского университета. Затем спросила: — Если вы не против, я бы хотела с вами поговорить.

— Не против, прошу вас, присаживайтесь, — ответила Лика, подвигая стул, и многозначительно посмотрела на Сели, словно говоря, мол, а что я тебе говорила? Магистр медицины, Бердромского университета, кивнув, продолжила:

— То, как вы лечили ожоги, раны и болезни очень заинтересовало меня, я навела справки и была весьма впечатлена вашими успехами. Тем более что я узнала, вы нигде и ни у кого не учились. Но такого не может быть, столь глубокие знания и такие выдающиеся умения не могут возникнуть ниоткуда. Если у вас нет возражений, я бы хотела узнать о вас побольше.

Лика и Сели переглянулись, ответила рыжая девочка, выглядевшая хоть и не намного, но младше своей подруги, это очень удивило леди Малестину, она ожидала, что отвечать будет старшая. При этом магистр отметила, что эта девочка говорит, совершенно не смущаясь, что вряд ли можно было ожидать от сельского подростка, столкнувшегося с важными господами, селяне, независимо от своего возраста, в таких случаях терялись и толком ничего сказать не могли или не хотели. Лика без смущения говорила:

— Почему вы решили, что мы нигде не учились? У Сели была очень хорошая и знающая наставница, которая сумела передать ей свои знания, перед тем как её сожгли. Да, да, наставницу Сели, хорошо разбирающуюся в целебных растениях и обладающую такими глубокими знаниями в области медицины, которые доступны не каждому из специалистов вашего университета, сожгли монахи-ревнители, а Сели, по их же приказу, отдали на съедение чёрному дракону, шкуру которого вы сегодня видели. Это можно считать чудом, что носительница таких, как вы сказали, глубоких знаний и выдающихся умений осталась в живых. Если вы занимаетесь поиском таких одаренных, то должна вам заметить — плохо это делаете, я бы даже сказала, отвратительно делаете. Мне страшно представить, сколько загублено талантов, не удостоившихся вашего внимания. Надеюсь, вы исправите это крайне досадное упущение и обеспечите Сели должную защиту и дальнейшее обучение.