Заблудившийся дракон. Книга вторая. Странствия продолжаются

Заблудившийся дракон

Книга вторая

Странствия продолжаются

Глава 1. Драконий остров

Жертвоприношение великому богу огня пошло не как обычно, вернее, был полностью нарушен его порядок. Подруга Лики сумела перенаправить открывшийся в жертвеннике портал к ближайшему имперскому городу, и колонна пленных легионеров, которых жрецы Архумазана собирались принести в жертву, вышла на поле перед этим городом, где уже был разбит лагерь имперских войск. Предназначенных в жертву пленных легионеров было много, и кровавый обряд продолжался бы более чем полдня. Портал, который открылся бы в огненное жерло, подруга Лики открыла совсем в другое место почти на рассвете, а сейчас уже был полдень. Когда же оставалось провести через межпростанственные врата последнюю сотню легионеров, Лика почувствовала неладное. Ткань перехода начала колебаться, это произошло от того, что жрецы, открывшие и державшие этот портал, начали выходить из транса, а может и по какой другой причине, но это произошло. Под ногами Лики открылась пропасть с бушующим огнём (туда и должны были попасть все приносимые в жертву), она, собрав все свои силы, сильным воздушным ударом выбросила из портала подругу и оставшихся людей и устремилась вверх, но это уже была не девочка, а дракон. Одновременно Лика ударила и по жрецам, окончательно нарушая их транс, сбивая этим концентрацию, то есть превращая структурированный межпространственный переход в нестабильную, неуправляемую структуру. Если сказать проще — портал стал "диким", вектор силы, образующий портал, пошёл прорывать пространство по пути наименьшего сопротивления. Всё это Лика знала в теории, а вот видела во второй раз, если в первый, потеряв сознание, она так ничего и не поняла, то сейчас была готова к такому течению событий, но масса солёной воды, обрушившаяся на неё, оказалась полной неожиданностью. Хоть Лика и растерялась, но сдаваться не собиралась и, работая крыльями, лапами и хвостом, изо всех сил боролась с бешеным потоком. К счастью, это быстро закончилось и, определив по цвету воды, что она где-то на большой глубине, Лика устремилась вверх. Подъём длился довольно долго, Лика уже почувствовала нехватку воздуха и начала задыхаться, что было совсем нехарактерным для дракона, но вот вокруг стало светлее и тёмно-бронзовый дракон пробкой выскочил из воды. Выскочил и, судорожно замахав крыльями, поднялся довольно высоко над морем, судя по количеству и цвету видимой воды, это мог быть и океан. Падать обратно в холодную воду Лике не хотелось, поэтому дракон, энергично заработав крыльями, полетел к едва виднеющейся на горизонте полоске суши, там, увидев какой-то скалистый островок, уставший дракон постарался упасть на полоску песка у самого берега. Но отдышаться Лике не дали, сильный удар отбросил её к скалам, перевернув в воздухе. Большой чёрный дракон, ударивший Лику громадной лапой, добавил хвостом, этот удар мог запросто размазать её о скалу, но этого тёмно-бронзовый дракон не позволил, увернувшись, атаковал сам. Два дракона дрались, вздымая тучи песка. Ну как дрались? Чёрный дракон пытался ударить тёмно-бронзового лапой или хвостом, а тот уворачивался, хоть как-то пытаясь наносить ответные удары, но они не причиняли чёрному никакого вреда, не потому, что дракончик промахивался или не сильно бил, шкура этого чёрного была очень толстой, просто не шкура, а броня! В другое время Лика могла играть в эту игру довольно долго, она была намного быстрее этого неповоротливого чёрного верзилы, который только неуклюже скакал по песку, не пытаясь взлететь. Но сейчас она была не то что совсем обессилена, но сильно ослаблена, к тому же этот чёрный был намного сильнее и гонял Лику, не давая ей взлететь. А если он попадёт по ней лапой или хвостом, то сможет даже что-то сломать Лике, а если ещё и огнём дохнёт, а это рано или поздно произойдёт, то маленький тёмно-бронзовый дракон станет добычей этого чёрного верзилы. Но чёрный почему-то не наносил огненного удара, хотя несколько раз занимал для этого довольно удобную позицию.

А вот Лика такой шанс не упустила, когда перед ней оказалась раскрытая пасть, она ударила туда огнём, вложив в этот удар всю оставшуюся силу. Лика обессилено опустилась на песок у самой воды, понимая, что если этот удар не достиг цели, то её уже ничего не спасёт, сил у неё для второго огненного выдоха не осталось. А быстро восстановиться не получится, здесь сила настолько тонким слоем размазана, что собирать её для нового огненного удара надо не меньше дня. Но чёрный дракон, похоже, таки издох, зашатавшись, он неуклюже рухнул на песок, как-то сдувшись при этом. Лика смотрела на поверженного противника, не понимая, почему он не взорвался, это должно было случиться, если она попала по его огненным железам, что всегда вызывает их лавинообразную активацию, с последующим неконтролируемым выбросом магической силы в виде огня. От размышлений Лику отвлёк плеск воды, оглянувшись, она увидела быстро удаляющуюся большую лодку, вряд ли сидящие там люди представляли опасность, уж очень они энергично гребли вёслами, стараясь как можно быстрее убраться от места драки двух драконов. Лика осмотрелась и увидела двух коров, прижавшихся к скале, и человеческую фигурку, распластавшуюся на песке у скалы и закрывшую голову руками. Судя по скулящим звукам и мелкому дрожанию, это человек был жив, хотя и очень напуган. Решив, что для знакомства сейчас не самое подходящее время, да и неизвестно, как этот человек воспримет превращение дракона в человека, Лика направилась к пещере в скале, около входа в которую виднелись многочисленные следы дракона (понятно, что следы лап не на песке, а когтей на скалах). Пещера была довольно большая, в дальнем её углу Лика заметила двух человек, тоже лежащих ничком на земле и закрывающих голову руками. К ним она и направилась, но уже не как дракон, а как девочка. Подойдя к этим людям, Лика увидела, что это девушки, очень худые закутанные в какие-то тряпки. Только сейчас Лика обратила внимание, что здесь (не в пещере, а вообще в этой местности) намного холоднее, чем даже в степях, где она жила до того, как попала в империю. Присев на корточки перед лежащими ничком девушками, Лика хотела постучать им по голове и попросить разрешения войти, но потом решив, что такая шутка сейчас неуместна, просто стала гладить их по волосам.

Одна из девушек осторожно подняла голову и посмотрела на Лику, та улыбнулась, а девушка что-то сказала, вроде язык был знакомый, но Лика всё равно не поняла, но ответила, ткнув себя пальцем в грудь и назвав своё имя. Девушка быстро что-то залопотала, к ней присоединилась вторая. Они, судя по интонации, что-то спрашивали у Лики. А она улыбалась и отвечала, стараясь говорить спокойно. Потом взяла девушек за руки и повела из пещеры, те упирались, а когда увидели чёрного дракона, то попытались убежать обратно, но Лика это не позволила и потащила их мёртвой туше, что не составило труда, девушки были удивительно слабыми. Демонстративно попинала чёрного дракона ногами, а потом даже забралась на него и попрыгала. Раздавшийся со стороны крик отвлёк Лику от её увлекательного занятия, а девушки снова ничком упали и накрыли головы руками. Кричала та девушка, которую привезли сбежавшие на лодке люди. В общем, Лика успокаивала этих перепуганных девиц весь оставшийся день и большую часть ночи (заодно изучая их язык, сделать ей это удалось довольно быстро, ведь у неё была драконья память, и довольно скоро она уже худо-бедно могла общаться с этими девушками). Когда под утро они заснули, прижавшись друг к другу, всё-таки ночь была холодная, Лика, насобирав плавника, развела два костра, чтоб согреть этих бедолаг, да и самой погреться, потом вошла в воду и, сменив ипостась (не дракон, а водоплавающий зверь с длинным узким телом, широкими лапами и таким же хвостом), наловила рыбы, нанизала её на палочки и, снова сменив ипостась, стала жарить. Аппетитный запах разбудил девушек, и те сели, глядя жадными глазами на жареную рыбу, но попросить её у Лики не решались, она со словами "Прошу" подала девушкам палочки с рыбой, при этом посетовав, что нет соли. Девушек, особенно тех, которых Лика вывела из пещеры, упрашивать не пришлось, они быстро расправились с угощением, после чего та, которую привезли на лодке, грустно сказала:

— Зачем нам соль? Нас дракон съест без соли.

— А как он съест, он же дохлый, — со смешком сказала Лика, показывая на сдувшееся тело чёрного дракона (видно, огненный удар выжег все внутренности, оставив только толстую шкуру). Эта же девушка, посмотрев на убитого дракона, так же грустно добавила:

— Не этот, другой, который этого убил. Прилетит и съест, как съел... — девушка назвала три имени и зарыдала, две из пещеры к ней присоединились. Лика растерянно посмотрела на это слёзолитие и громко сказала, показывая на тушку чёрного дракона:

— Никто вас есть не будет, тот дракон, который этого того, девушек не ест, он вообще людей не ест, даже когда очень голодный, так что даже и не надейтесь, что вас кто-то кушать будет.

— Почему? Почему не надеяться? Почему не ест? — растерянно переспросила одна из девушек, Лика охотно пояснила:

— Не ест потому, что побрезгует, не потому, что вы такие грязные, а потому, что он людей вообще не ест, вот! Не верите? Меня же он не съел.

— А кто ты такая и как здесь оказалась? Откуда ты? Ты не знала наш язык, а может, притворялась, что не знаешь, ведь быстро заговорила. Ходишь совсем голой, и тебе не холодно. А как ты рыбу наловила без снастей, да ещё и ночью? А как костёр развела? Ведь у тебя огнива нет, — засыпала вопросами Лику девушка, которую привезли на лодке. Две из пещеры были настолько запуганы, что ничего не спрашивали, только кивали. Лика вздохнула, надо же что-то ответить, а вот свои ипостаси (а их у Лики, кромке дракона, человека, водоплавающего зверя было ещё две) показывать совсем не хотелось, что-то ей подсказывало, что этого делать не стоит. Лика решила кое-что показать, самую малость, при этом немного пояснить, так чтобы это было похоже на правду. Лика щёлкнула пальцами, на ближайшей деревяшке заплясал огонёк, после чего начала объяснять:

— Вот так костёр и развела, мне это не трудно. Мне тоже холодно, очень холодно, может, даже холоднее чем вам. А как сюда попала? Дракон принёс, вернее, когда он сюда летел, я к его лапе прицепилась, он и не заметил. А здесь уже решил меня не трогать, всё-таки я понимаю его язык. Даже драконам ведь иногда поговорить хочется, а с кем ему говорить, если его не понимают и боятся? А почему одежды нет? Так купалась, когда дракона встретила и поняла, что он собрался путешествовать, времени одеться не было, поспешила, боялась, что он без меня улетит, а мне очень захотелось посмотреть, куда это он собрался, вот так и получилось, что я без одежды, теперь вот мёрзну.

Объяснение было так себе, можно сказать — шито белыми нитками, но, похоже, девушки поверили, тем более что Лика стала стучать зубами, изображая, что очень замёрзла. Подвинувшись ближе к костру, она замолчала и посмотрела на девушек, как бы предлагая им рассказывать о себе.

— Меня зовут Малья, — начала девушка, которую привезли на лодке вместе с коровами, она единственная не мёрзла, так как была хорошо одета. Лика поощрительно кивнула, девушка продолжила: — Я дочь трактирщика, но в этот раз жребий выпал на нашу семью, а я единственная... — девушка, недоговорив, всхлипнула, похоже, она продолжала переживать, что её хотели отдать дракону, несмотря на положение отца и, наверное, так и не поверила словам Лики, что дракон не ест девушек. Девушка из пещеры, отогревшись, осмелела, но всё же с некоторой опаской поинтересовалась у Лики:

— Если ты с драконом прилетела и можешь с ним разговаривать, то всё же, кто ты? Колдунья или ведьма? Огонь вот можешь вызвать, а что ещё умеешь?

— Колдунья, ведьма? А кто это? — в ответ поинтересовалась Лика, отметив, что эта девушка боится её меньше, чем остальные. Выслушав рассказ о том, кто такие колдуньи и ведьмы, засмеялась:

— Там, откуда я прилетела, вернее, меня принесли, вот так огонь зажигать могут многие. А вот делать то, что, по твоим словам, умеют колдуньи или ведьмы я не могу, хотя... может, на метле летать получится, но это только с высокой горы или крутого обрыва, и то — недолго. А ты кто, что столько знаешь о ведьмах и колдуньях?

— Она сама... — начала Малья, но осеклась под взглядом этой девушки, та стала рассказывать о себе:

— Меня зовут Сели, я ученица травницы, ты надеюсь, знаешь — кто это? Мою наставницу считают колдуньей, но это не так. Когда тут появился чёрный дракон и потребовал дань с окрестных селений, то меня первую к нему отправили без всякого жребия, поймали в лесу и сюда отвезли...

— Думали — отравится, но, видно, дракон умный был, не стал её есть, понял, что она ядовитая! Вот почему тех съел, а её нет, хотя она первая была! — закричала дочь трактирщика. Лика укоризненно на неё посмотрела, потом показав на двух коров, поинтересовалась:

— Я так понимаю, что сюда как дань дракону привозили коров и девушек, как часто это делали? Скольких он уже съел?

— Раз в месяц, он уже троих съел, а я с Гистой вот остались, ждали когда он и нас... — начала Селия, Лика её остановила:

— Значит, съел троих девушек и десять коров, с коровами всё понятно, а вот девушек зачем ел? Корова же больше и вкуснее, чем девушка, хотя не знаю, девушек не ела. А как он девушек ел? Долго и они при этом кричали? — поинтересовалась Лика, получив утвердительный ответ, раздумывая, продолжила: — Медленно, так чтоб они мучились. В отличие от коров, девушки не обед, в смысле не обычная еда, а жертвоприношение. Именно так разные жрецы приносят жертвы, если те мучаются, то больше жизненной энергии от них... подождите-ка.

Прервавшись на полуслове, Лика побежала к шкуре чёрного дракона и почти залезла ему в пасть, туда заглядывая. Потом обходя вокруг этого чучела, продолжила, размышляя, бормотать:

— Огненных желез нет, признаков того, что может менять ипостась, тоже нет. А вот жизненную энергию у жертв отбирать может и знает, как это делать. Если бы он был магом, то справиться с ним было бы очень трудно, а он дрался как дракс, такой большой сильный, но тупой, очень странно всё это.

— Чего это она? — опасливо поинтересовалась Малья у Сели, та ответила, пожав плечами:

— Думает, похоже, она очень много знает о колдовстве, хоть и не колдунья.

— Ведьма? — ещё более опасливо переспросила дочь трактирщика у ученицы травницы, та отрицательно покачала головой:

— То, что не ведьма, точно, драконы ведьм на дух не переносят, а она дружит с драконом, по крайней мере, так утверждает.

Лика, очередной раз обойдя вокруг драконьей шкуры, постучала по ней и сообщила:

— Хорошая шкура, крепкая, жалко будет, если пропадёт. А Сели права, я не ведьма, я же вам об этом уже говорила. Скорее, ведунья, хотя... больше травница, так мы с тобой, Сели, коллеги. Хотелось бы мне пообщаться с твоей наставницей, думаю, поговорим, когда дракону следующую девушку и порцию коров привезут. Когда? Только через месяц? Раньше не получится? Вот тогда отсюда и уедем, это же остров? Ну, пока здесь поживём.

Лика и девушки жили на безымянном острове третью неделю. Вообще-то это был не остров, а скала, около которой образовалась песчаная отмель. Скала тоже не совсем была скалой, а большим куском мягкой горной породы, изъеденной ветром и дождями, что способствовало образованию множества пещер и пещерок. В самой большой поселился дракон, убитый Ликой, теперь она стояла пустой, но девушки и коровы боялись туда заходить, да и Лике она не нравилась. Пока все жили в пещере поменьше, даже не пещере, а просто небольшом углублении в скале — гроте, дававшем какую-никакую, но всё же защиту от ветра и дождя, к тому же вода, поднимающаяся во время прилива, до этого убежища не доставала. Девушки скучали, а вот Лика излазила все большие и маленькие пещерки, присмотрев себе для жилья одну уютную (если так можно сказать о пещере) почти на вершине скалы. Эта была не одна пещера, а несколько соединённых между собой переходами, такие же переходы-тоннели вели от неё к другим пещерам, некоторые из которых были у самой воды, а некоторые и под водой.

По ночам Лика летала, исследуя окрестности, лежащие вокруг острова, который она уже считала своим и назвала "Драконьим". Этот остров лежал у самого входа в залив, в глубине которого находилось довольно большое селение с названием Грисбер, несколько селений поменьше были на равнине между берегом и горами, заслоняющими горизонт на северо-западе. Как рассказала Малья, горы заслоняют побережье от северных ветров, там очень холодно, поэтому там никто не живёт, а земли барона Гриса — это самый север королевства Альбы, поэтому тут тоже мало людей. К тому же здесь очень неудобный берег — высокий и скалистый, единственное место, где можно спуститься к океану, это залив Грисб, поэтому только здесь живут рыбаки, в остальных селениях — земледельцы. Дорога из баронства Грисберри в центральные области королевства идёт вдоль берега, мимо замка барона, который стоит на одном из утёсов, выдающихся в океан. То, что это не море, а что-то намного большее Лика поняла, улетев довольно далеко от берега. К тому же в этом мире магии было намного меньше, чем в предыдущем, из которого Лика попала сюда (то, что это другой мир, а не тот, где степи, империя и султанат, Лика поняла по звёздному небу, отличающемуся от неба того мира).

Во время одного из своих полётов (одного из первых) Лика прихватила и принесла на остров довольно большой стожок сена, утром, обнаружив это сено, девушки очень удивились, Лика, пояснив, что принёс дракон по её просьбе, завоевала у Мальи и Сели непререкаемый авторитет, а Гиста стала её просто бояться. Это сено затащили в пещерку, в которой жили, и использовали как постель и корм для коров. Девушки сложили у входа в эту пещерку небольшой очаг, на котором готовили еду, он же грел ночью, давая хоть какое-то тепло. Дров для этой печки-камина хватало — почти вся отмель, надо сказать — весьма большая, была усеяна плавником, который регулярно приносил прилив и довольно сильное течение. Еды хватало — рыбу ловила по ночам Лика, девушки во время отлива собирали моллюсков и какую-то морскую траву (именно этим они раньше питались, собирая, пока чёрный дракон спал), оказавшуюся съедобной и довольно вкусной. К удивлению Лики, этим занималась даже Малья, может, даже активнее остальных, несмотря на то, что девушка была дочерью трактирщика, а может, именно поэтому, она работала больше остальных и это у неё лучше получалось. Она же отдала Лике одну из своих нижних рубах, сказав, что девушке, пусть она ещё маленькая, неприлично ходить голой.

В общем, всё было бы хорошо, если бы девушки не хотели домой, да ещё не чучело чёрного дракона, этот дракон даже в таком виде вызывал у девушек сильный страх. Лика набила эту шкуру камнями (чтоб ветром не унесло, тут они бывали довольно сильные) и закрепила получившееся чучело в расщелине на вершине скалы. Однажды, затащив туда Сели, поинтересовалась у той — нравится ли ей такое положение этого дракона, девушка ответила:

— Он даже мёртвый, вот такой в виде шкуры, пугает меня до судорог, а как вспомню... — Сели содрогнулась, то ли от страха, то ли от отвращения. Лика её спросила:

— Не думай, что я бестактная и назойливая задавая подобные вопросы, но почему он тебя не съел? Ведь ты была первая, вторую девушку сюда привезли только через месяц, а насколько я поняла, она была сразу съедена. И как этот дракон здесь оказался и часто ли они здесь появляются?

— Дракон появился тут полгода назад и сразу разорил одну деревню, ну, не совсем разорил, а разломал несколько домов и утащил одну корову, а потом ещё подстерёг двух женщин и убил их, но не съел, а на куски разорвал. Кроме этого, он утопил несколько рыбачьих лодок в Грисбере, это селение в глубине залива, где в основном рыбаки живут, в остальных деревнях — земледельцы. Потом монахи из монастыря, который южнее замка, сказали, что дракон — это кара господня и надо ему в жертву приносить молодую девушку и несколько коров. Первой указали на меня, сказав, что я и наставница, нечистые и именно мы виноваты в появлении дракона. Меня отдали дракону, а наставницу сожгли на костре, — всхлипнула девушка, Лика погладила её по голове и по плечу. Потом попросила рассказывать дальше, успокоившаяся Сели продолжила: — Почему именно так — девушку и две коровы, никто не понял. Но когда так начали делать, нападать на деревни и рыбачьи лодки дракон перестал. Это мне девушки, которых сюда привозили, рассказали, — закончила свой рассказ Сели, при этом умолчав, почему её дракон не съел, хотя её сюда первой привезли. Лика покивала и, раздумывая, произнесла:

— Коровы понятно, дракону надо что-то кушать. Вот двух коров ему на месяц вполне хватает, драконы не такие прожорливые, как о них рассказывают. А девушки зачем? Вот тех двух женщин, которых он на куски разорвал, не ел же. Могу с уверенностью сказать — он это долго делал, ну разрывал, а здесь... ведь ты не видела, как он ест девушек, только слышала, как они кричат, ведь так? И говорила, что он их не сразу ел, вообще не ел, но при этом терзал долго. Вот, он их не ел, он их зачем-то мучил. Девушки — это не еда, это жертва. Причём чем больше жертва мучится, тем больше от неё можно взять жизненной энергии. Здесь почти нет магических потоков, вернее, они очень слабые, настолько слабые, что очень трудно взять от них силу. Вот поэтому у здешних драконов нет огненных желез, наполнить их нечем, значит, они не нужны. Может, сразу эти железы у местных драконов и были, а потом атрофировались, а может, никогда и не было, но это не важно. Я вот три дня восстанавливалась после... — Лика недосказав, замолчала. Посмотрела на Сели, которая ничего не поняла из сказанного, понюхала свою руку, которой гладила ученицу травницы, а потом ещё и лизнула, после чего спросила: — Что тебе наставница дала перед тем, как тебя к дракону отвезли, что это было? Эликсир, мазь?

Сели вздрогнула и, глядя на Лику круглыми испуганными глазами, спросила:

— Откуда ты?.. Как ты могла узнать?

— Ну, это не трудно, — улыбнулась Лика и пояснила: — Тебя первой привезли, но дракон тебя не тронул. Почему? Ему было к тебе не то что неприятно прикасаться — рядом находиться, но отпустить он тебя не мог, жадность не позволяла, вот он и загнал тебя в самый дальний угол пещеры. Скорее всего, он тебе нашёл какую-нибудь замену, а может, и нет, похоже, он решил подождать, когда ему следующую жертву привезут. Судя по его размерам, ему тяжело летать, а плыть до берега не хочется, хотя тут не так уж и далеко, если к ближнему берегу, то не больше четверти мили. Да и когда мы с ним... — Лика запнулась и поправилась: — Ну, во время драки с моим драконом, этот ни разу не взлетел, хотя крыльями активно махал, он даже не подпрыгнул, чтоб сверху упасть, если бы это сделал, трудно мне пришлось бы, всё-таки — такая туша, да и шкура — броня!

Лика замолчала, понимая, что проговорилась, но Сели на это внимания не обратила, занятая своей проблемой, Лика ей о ней напомнила:

— Так что у тебя было? Дай-ка я догадаюсь, мазь, да? Ты ею постоянно мазалась, а потом, чтоб согреться обнималась с Гистой, непроизвольно и её вымазала, вот вас дракон и не трогал. Другие девушки до вас не добрались, вот их дракон... ну, понятно что. А этой мази, как я понимаю, у тебя уже не осталось, можно сказать, повезло вам, что я появилась. Умеешь эту мазь делать? Да? Покажешь как.

Сели судорожно закивала, снова не обратив внимания на оговорку Лики. А та, показав в сторону залива, сказала:

— Вон, смотри ещё коров везут и, похоже, ещё одну девушку. Пойду, нашего дракона разбужу, надо этим ретивым ребятам мозги вправить, а то они сюда всех своих девиц перетаскают, о том, что здесь целое стадо коров будет, я уже и не говорю. Ну куда нам девать тут столько народа и скотины?

Гилберт, староста округи Грисбер, стоял на носу большой лодки и хмурился, ему не нравилось возить девушек дракону на съедение, но ведь кому-то надо это делать? Ведь он в ответе не только за городок Грисбер, но и за всю его округу, за все селения. Дракон ведь может всё тут порушить и поубивать жителей. Даже если кто-нибудь и уцелеет, то как жить без хозяйства? Куда идти? Пахотной земли в округе мало, вряд ли кто примет беженцев, всё-таки — лишние рты. Да и лендлордам безземельные селяне не нужны, взять-то с них нечего. А эти лорды только и умеют, что подати собирать и новые придумывать. Вот и барон Грис ввёл новую подать — плату за защиту от дракона, а где она, защита эта? Да ещё монахи из монастыря, дай им десятину, мол, помолятся, и их бог избавит от напасти. Да ещё и травницу с её ученицей колдуньями объявили, травницу сожгли, а её ученицу дракону отдали, и что? Дракону ничего, вон он сидит, ждёт. Лодка уже довольно близко подошла к острову, и стало видно дракона, неподвижно сидящего почти на самой на вершине скалы. Обычно он внизу ждал, а сейчас сидит и не двигается, может, ждёт нападения того, другого, не чёрного, а бронзового, поменьше, который тогда тут появился. Гилберт тяжело вздохнул — и с этим драконом такие проблемы были, а тут ещё один откуда-то взялся и такую драку устроил, еле ноги тогда унесли.

Лодка ткнулась в песок, и Гилберт, собравшийся было скомандовать выгружать коров и выводить девушку, замер. К лодке бежала Малья, дочь трактирщика, которую привезли в прошлый раз, и селянка, привезенная намного раньше, потом появилась ученица травницы, её вообще первой дракону привезли. А у скалы, меланхолично жевали сено две коровы, старосту поразило даже не это (живые девушки и коровы), а стог сена! Гилберт никак не успел отреагировать на увиденное, как из пещеры вышел тёмно-бронзовый дракон, он совсем как человек встал на задние ноги и упёр передние лапы в бока. После чего вполне членораздельно сказал (тот чёрный дракон, который был раньше и сейчас сидел на вершине скалы, был больше этого и не говорил, ревел, а то, что он ревел, хоть и разобрать можно было, но с большим трудом):

— Ну что, приплыли? Это хорошо, а теперь идём, все идём, девочки тоже, Сели, можешь остаться, ты уже видела. Заодно и за коровами присмотришь.

Дракон погрозил пальцем с большим когтем и сделал жест, показывающий на тропинку, ведущую на вершину скалы, после чего взлетел. Дракон долетел до вершины скалы и там сел, скрывшись из виду, люди, не решившись ослушаться, пошли в указанном им направлении, хотя несколько гребцов остались в лодке. Поднявшись, люди увидели большого чёрного дракона, вернее, его чучело с пустыми глазницами и приоткрытой пастью, через которую были видны камни, заполнявшие это чучело. Бронзового дракона не было, но на голове чучела сидела тёмно-рыжая девочка с большими зелёными глазами и болтала ногами. Она дождалась, пока все поднялись и отдышались, после чего сказала:

— Дракон велел передать вам его волю...

— А почему тебе? — спросил Гилберт, девочка, пожав плечами, пояснила:

— Потому, что вы, глядя на дракона, можете от страха штаны испачкать или какая другая неприятность с вами случится, поэтому переговоры поручено вести мне. Вернее, передать указания. Почему мне? Малья вам потом объяснит. Но если вас это не устраивает, могу позвать дракона, но боюсь, ему это не понравится. Нет, он вас есть или что-то другое такое делать не будет, но падать отсюда высоко, я-то спрятаться успею, а вы... как знаете, ну? Так как? Звать?

— Не надо звать, они тебя выслушают, — быстро сказала Малья, остальные с ней были согласны, а если кто и хотел возразить, то промолчал. Девочка, кивнув, начала с важностью говорить:

— Значит так, этот остров дракон объявляет своим, сюда без его приглашения, переданного через меня не соваться. Коров и другую живность сюда больше не возить, здесь их кормить нечем. Девушек тоже не возить. Они дракону совершенно не нужны, понятно?

В требованиях дракона, переданных девочкой, ничего особого не было, наоборот, они удовлетворяли общину Грисбера, о чём староста, как имеющий право говорить от её имени, и сказал, хотя его немного напрягало, что это всё высказала девочка-малолетка (ну, не совсем малолетка, подросток). А та, махнув рукой, сообщила, что людям можно вернуться к лодкам и заняться приготовлениями к отплытию. Последним от чучела чёрного дракона уходил Гилберт, оглянувшись, он увидел, что девочка спокойно продолжает сидеть. Когда люди прошли половину пути от вершины к песчаному пляжу у подножья скалы, порыв ветра от пролетающего дракона заставил их пригнуться. Дракон, обогнав людей, скрылся в пещере, когда они спустились, то увидели эту тёмно-рыжую девочку, которая осталась на вершине скалы, когда они оттуда уходили. Мало того, что она как-то сумела обогнать людей, так, похоже, она тут уже была довольно долго, потому что помогала Сели загонять коров на лодку. На вопрос Гилберта — откуда она здесь взялась? Один из гребцов с усмешкой ответил:

— Из пещеры вышла, как только туда дракон залетел, так она сразу и выскочила, видно, там пряталась, а как дракона увидела — испугалась, после чего начала помогать ученице травницы. Вон как они обе стараются.

Староста округи Грисбера покачал головой, вряд ли эта девочка, говорившая от имени дракона, испугалась, к тому же он, пока спускались со скалы, расспросил о ней Малью, а та рассказала об отношениях Лики, так звали эту девочку и дракона. Решив более подробно расспросить её саму, пока будут плыть к посёлку, Гилберт пошёл к лодке, а когда там размещали девушек, показал Лике, чтоб та села рядом с ним. Вот так он и беседовал с этой девочкой всю дорогу, задавая разные, как ему казалось, хитрые вопросы, а когда подплывали к пристани, староста с удивлением понял, что ничего нового о ней так и не узнал. А вот Лике удалось многое выяснить, ведь умело отвечая на вопросы, можно узнать гораздо больше того, кто эти вопросы задаёт, просто надо уметь правильно отвечать.

Глава 2. Воздастся по делам, а если нет, то в этом доброжелатели всегда помогут

Лика смотрела на рыбачью деревушку, которую местные гордо называли городом, и прикидывала — как же выглядят местные деревни, наверное, это посёлки максимум в десять — пятнадцать домов, но она таких поселений здесь не видела, когда летала ночами. Видела она поселения, где было не больше шести домов (это самые большие, а были и такие — всего из трёх хижин, которые домом-то назвать было трудно). Лика решила, что это хутора, но оказалось, что это не совсем так, это как раз и были деревни. С пристани Лику вместе с Сели Малья потащила в трактир, Лика и не возражала, ей хотелось посмотреть — чем здесь кормят. Да и необходимо кое-что прикупить из одежды (несколько монет Лика нашла в пещере, но не знала их номинала и это тоже хотела узнать), не ходить же всё время в нижней рубашке дочери трактирщика, которая ещё и великовата ей.

Появление в трактире Мальи вызвало бурю эмоций трактирщика и его жены. После того как Малью перестали обнимать и целовать, её родители и немногочисленные посетители засыпали девушку вопросами, та старалась, как и положено дочери уважаемого человека, отвечать обстоятельно и подробно. В итоге внимание людей, уже заполнивших трактир, переключилось на Лику.

— Так ты говоришь, что тебя принёс дракон? — староста продолжал свой допрос, начавшийся ещё в лодке. Лика ответила:

— Да, меня дракон принёс, но не специально, просто он не сразу заметил, что меня несёт. Ведь я прицепилась к его лапе, а когда он это почувствовал, не стал меня сбрасывать, видно, решил донести до того места, куда летел. Вот так я здесь и оказалась.

— Так получается, что тебя дракон не специально принёс? Случайно? А мог бросить? — последовали новые вопросы, Лика пожала плечами, мол, это же очевидно, сколько можно об этом говорить, но всё же пояснила:

— Я же здесь, а это значит, что дракон меня всё же донёс, а не бросил.

— А что, мог бросить? — снова об этом же поинтересовался кто-то, Лика кивнула и решила более подробно пояснить, чтобы предотвратить новые вопросы на эту тему, что Лика с загадочным видом и сделала:

— Запросто мог, даже несмотря на то, что я его просила это не делать, падать-то никому не охота. А я его об этом очень попросила, даже пришлось кое-что пообещать. Что можно обещать дракону и что я пообещала? Не буду это говорить, и не просите об этом, тем более что никто из вас этого обещать, а тем более сделать, не может.

— А ты можешь попросить дракона? И даже что-то пообещать? Так чтоб он выполнил то, о чём ты попросишь? Ты, что? Можешь разговаривать с драконами? Они ведь не говорят, только ревут непонятно что. Откуда ты, если такое умеешь? И оттуда ты прилетела с драконом? Где такая страна? Далеко ли она отсюда? — после небольшой паузы посыпались на Лику новые вопросы, хотя назвать новыми их нельзя было, некоторые повторялись уже третий раз, их задавали люди вновь приходящие в трактир. Лика, решив предотвратить новые вопросы, сделала вид, что поглощена блюдом, которое ей принесла мать Мальи, но всё же один из тех людей, которые были на острове, поинтересовался:

— А разве тот дракон, который тебя принес, не умеет говорить? Ведь он же говорил с нами.

— Это его Лика научила, она тоже не знала нашего языка, мы её учили, а она учила дракона, — вмешалась Малья, немного раздосадованная тем, что всё внимание досталось Лике, а про неё почти забыли. Лика, кивнув, подтвердила, что именно благодаря Малье, она так хорошо говорит на местном языке. Теперь вопросы посыпались на дочь трактирщика, а вот та отвечала охотно и подробно, довольная, что оказалась в центре внимания. В общем эта беседа длилась довольно долго, Лику пытались расспрашивать о той драконьей стране, откуда её принёс дракон, её жителях, нравах, обычаях. Она отвечала довольно скупо, поддакивая Малье, а вот та охотно и с подробностями рассказывала, дав волю своей фантазии, тем более что её слушали раскрыв рты. А родители Мальи Лику как спасительницу своей дочери (вообще-то чёрного дракона, которому отвозили девушек, убил бронзовый дракон, но его-то тут не было, а если бы даже был, то он вряд ли стал удовлетворять любопытство собравшихся людей) угощали разными вкусностями. Мать Мальи, увидев на Лике рубашку своей дочери, дала рыжей девочке ещё несколько рубашек и платьев. Вещи были не новые, раньше они принадлежали Малье, но теперь были для неё малы, а вот Лике пришлись в самый раз. Таким образом, все были довольны, Лику и Сели накормили, и они разжились кое-какими вещами, Малья и ещё две девушки на радость своим родным вернулись домой, остальные получили увлекательный рассказ о битве чёрного дракона и бронзового, о далёкой стране драконов, откуда бронзовый прилетел. Но эта, можно сказать, идиллия была грубо нарушена, ворвавшимися в трактир людьми в чёрных балахонах и в одежде, чем-то напоминающей лёгкие доспехи. Предводитель чёрных балахонов, указывая на Лику и Сели, закричал:

— Вот они, исчадия тёмного царства, одна ведьма, а вторая прислужница чёрного дракона! Схватить их! Они предстанут пред справедливым судом, который отправит этих нечестивых исчадий на костёр! Там им самое место! Они должны ответить за свои злодеяния! Нечестивицы понесут справедливое наказание, а вы, недостойные, им потакающие, должны не только истово замаливать свои грехи, но и благодарить Светлого щедрыми дарами! Очень щедрыми, только тогда он простит ваши грехи!

— Она не прислужница чёрного дракона, его убил бронзовый, с которым она прилетела... — попытался кто-то возразить, а кто-то робко добавил, что с тех пор как слуги светлого бога сожгли травницу, люди стали больше болеть и умирать. Ещё кто-то из тех, кого Лика водила посмотреть на чучело чёрного дракона, с некоторым ехидством сказал:

— Чёрный дракон тут полгода ел наш скот и убивал наших девушек, а вы, слуги Светлого, ничего сделать не смогли, хотя дары вам щедрые приносили, а как только кто-то избавил нас от напасти, тут же прибежали. Ещё дары вот требуете для Светлого, но хотите, чтоб их в ваш монастырь несли вам, а не Светлому эти дары несли, вы и есть те самые не...

Слушая эти возражения, предводитель чёрных застыл с открытым ртом, он стразу не нашёлся, что ответить, но потом, придя в себя, побагровел и аж захлебнулся криком, указывая на посмевших возражать ему мужчин:

— Стали чаще болеть потому, что вы отринули истинного бога и поклоняетесь идолам и их прислужницам! Вот поэтому вам надо молиться, преподнося богатые дары, чтоб замолить свои грехи! А ведьмы будут гореть в огне, взять их! И этих двоих тоже взять!

Чёрные набросились на Лику и Сели, если им просто связали руки (девочки сопротивления не оказали), то мужчин связывали люди в доспехах, при этом надавав им тумаков. Люди в таверне угрюмо молчали, всё было проделано настолько быстро, что никто ничего сразу не смог сделать. К тому же баронские дружинники (понятно, что те, кто был в доспехах — это баронские дружинники) и чёрные служители Светлого были хорошо вооружены. А у людей, собравшихся в таверне, были только ножи, да и то не у всех. К тому же Лика, увидев, что люди хотят попытаться освободить захваченных чёрными, понимая, что в случае драки жертвы неизбежны, громко сказала:

— Не надо этого делать, я не хочу, чтоб кто-то из вас пострадал. А с этими чёрными служителями и баронскими слугами мой дракон разберётся.

— Нет там никакого дракона! Мы были на острове и не видели дракона, даже следов его не видели! А того чёрного, который там раньше там был, после наших молитв покарал Светлый бог, превратив его внутренности в камни! — грозно сдвинув брови, визгливо закричал предводитель монахов и, махнув рукой в сторону связанных мужчин и девочек, приказал: — Этих увести! Завтра они во славу Светлого будут гореть на костре!

Когда чёрные монахи и баронские воины ушли и увели своих пленников, кто-то из тех, кто был на острове и видел бронзового дракона, нарушив тяжёлую тишину, сказал:

— Вот так мы позволим их сжечь? За что? За то, что посмели возразить этому монаху? А бронзовый дракон? Мы же видели, как он дрался с тем чёрным! Как он его победил, а то, что монахи его на острове не нашли, так, может, он куда-то по своим делам отлучился, а может, эти монахи на острове никого и не искали, только мельком глянули на чучело чёрного и по-быстрому оттуда убрались?

Люди пристыжено молчали, а староста, вздохнув, произнёс:

— А что мы могли сделать? С монахами были и баронские воины, если бы мы оказали сопротивление, они бы нас жалеть не стали, многих тут бы и положили. А Сели жалко, хорошая и добрая девочка, да и нам беда без травницы, монахи-то далеко, пока до монастыря доберёшься, так и помереть можешь, а если и доберёшься, всё равно толку не будет. Лечить-то монахи не умеют, помочь не смогут, сколько им не давай даров и не молись их богу.

— Как эта рыжая сказала — мой дракон. Боюсь, что она с ним связана намного больше, чем нам рассказывала. И он за неё, если с ней что-то случится, может отомстить и не только монахам. Вот так от одной напасти только избавились, так сразу другую накликали, а кто в этом виноват? — хмуро произнёс трактирщик и неодобрительно, но со значением посмотрел на невысокого мужчину, который изо всех сил старался делать вид, что его нет в трактире. Тот, будто вспомнив о каких-то важных делах, быстро ушёл. Староста посмотрел вслед этому человеку и, многозначительно хмыкнув, спросил у трактирщика:

— Он?

— Он, больше некому. Он появился вместе с монахами. Ничем не занимается, ни ремеслом каким, ни торговлей, то, что не рыбак, и так понятно, но целыми днями ходит, слушает, высматривает. А деньги у него есть и немало, несколько раз расплачивался большими серебряными монетами. Вот откуда он их берёт? — ответил старосте трактирщик.

Лику и остальных связанных монахами везли в монастырь на обычной телеге. Несмотря на то, что ехать было не очень удобно, ведь руки были связаны, а пленники просто брошены в телегу, Лика смогла не только сама сесть, но и остальным помогла это сделать, а теперь с интересом рассматривала окрестности. Она всё это уже видела, но только сверху, а теперь могла увидеть дорогу и селения поближе. Особенно её заинтересовала застава с баронскими воинами на пути от Грисбера до замка барона и ещё одна на дороге от замка к монастырю. Лика сделала предположение, тихонько сказав, что барон не очень-то доверяет местным жителям, и похоже, монахам он тоже не доверяет. Эти заставы Лика раньше видела сверху, сейчас же, несмотря на то, что они были скрыты в зарослях, она их сумела изучить в подробностях.

В монастырь приехали, когда уже начало хорошо темнеть. Там мужчин и девушек не разделяли, а, проведя по длинному и мрачному коридору, завели в полуподвал, в одну из келий, которая, если судить по основательной двери и большому металлическому наружному засову, служила тюремной камерой, об этом говорило круглое отверстие в полу, в одном из углов, предназначавшееся для определенных нужд. Пленников довольно грубо, не освобождая от верёвок, стягивающих руки за спиной, затолкали в эту камеру. Мужчины, подождав, пока двери этой мрачной кельи закроются, начали громко выражать своё возмущение, но замолчали, глядя на Сели, разминающую руки, и на раздевающуюся Лику, у которой руки тоже были свободны. Она, посмотрев на замолчавших мужчин, ехидно спросила:

— Руки вам развязать? Или так и будете связанные возмущаться? Так как?

Освобождённые мужчины тоже начали растирать онемевшие руки, а Лика, подойдя к двери, сказала:

— Значит так, сидеть тихо, что бы вы ни услышали. В дверь не стучать, к ней вообще не подходить. Я вам потом открою. Сели, мою одежду не потеряй.

Лика постояла у массивной двери, водя по ней руками, бесшумно её приоткрыла (мужчины помнили, что когда их завели в эту камеру, петли на этой двери очень скрипели) и через небольшую щель выскользнула наружу, закрыла за собой массивную створку. Один из мужчин не удержался и, подойдя к двери, осторожно её подёргал. Повернувшись к остальным, шёпотом выдохнул:

— Закрыто, так закрыто, что даже не шевелится.

— Ты же видел: какой там, с той стороны, засов? С руку толщиной, интересно, кого монахи в этой келье, скорее, тюремной камере запирали? Как эта девчонка сумела выйти и зачем она разделась? Ты, друг, обратил внимание, что она верёвки просто разрезала, а не узлы развязывала? А как и чем она резала? Ведь у неё ножа иди чего-то такого не было, — так же шёпотом сказал второй мужчина своему товарищу, показав разрезанные верёвки, потом повернувшись к Сели, спросил: — Что она тебе сказала?

Девушка, аккуратно складывая платье Лики, тихо ответила:

— Она сказала, что не любит, когда её хотят обидеть, а ещё больше не любит, когда обижают её подруг.

— Не любит она — когда подруг обижают, а сама ушла, а тебя здесь оставила, да и нас тоже. Скоро монахи придут и отведут на допрос. Здесь же белого духовенства нет, только чёрные, а это ревнители, они жалости не знают! Когда они и за нас примутся, мы во всём признаемся, во всём! Даже в том, о чём никогда даже не думали. Видели, во дворе дрова сложены и бочки с земляным маслом? Это для нас, сожгут нас завтра, ну, может, не завтра, нужно время, чтоб согнать жителей баронства на это мероприятие посмотреть. Так что нас не завтра сожгут, но нам будет уже всё равно, когда это произойдёт, после дознания одно желание останется — скорее бы всё кончилось, — с горечью сказал первый мужчина, второй тихонько проскулил:

— Эриш, а ты откуда это всё знаешь?

— Имел я с ними дело, к счастью, удалось уйти от них, думал здесь, на окраине королевства, схорониться, но, видно, не судьба. Правду говорят — кому суждено сгореть на костре, тот не утонет и того не повесят, — с ещё большей горечью произнёс Эриш.

— Ну, не знаю, что тебе суждено, но на этом костре ты гореть не будешь, — произнесла рыжая девочка, стоявшая у приоткрытых дверей. Как она появилась, никто не заметил, а она продолжила: — А раздевалась я, чтоб платье не порвать и не испачкать. Понятно? Теперь идём, нам обратно ехать надо.

Выйдя в коридор, мужчины переглянулись, на двери в их камеру замков не было, только запирающий дверь тяжёлый засов, его можно было отодвинуть только снаружи, но рыжая девочка вышла же, задвинутый засов не стал ей преградой. Но мужчины и думать о засове забыли, увидев двух лежащих на полу чёрных монахов с неестественно вывернутыми шеями. Поднявшись из полуподвала, обнаружили ещё троих, а на дверях жилых келий все засовы, запирающие их снаружи, были задвинуты, понятно, что это сделали не монахи изнутри, а кто-то снаружи. Эриш хотел Лику о чём-то спросить, но она приложила палец к губам, показывая, что надо соблюдать тишину. Выйдя во двор, беглецы увидели, что ворота в стене приоткрыты, а за ними стоят три оседланных лошади, показав на них, Лика сказала:

— Давайте тихонько уезжайте.

— А ты? — спросила Сели, Лика, ответив, что ещё тут немного похулиганит, вернулась во двор монастыря. Мужчины, пожав плечами, сели на лошадей и тихонько двинулись прочь от монастыря, Сели ничего другого не оставалось, как последовать за ними, при этом она немного отстала и всё время оглядывалась.

Лика вернулась в основное здание монастыря, забежав в одну из келий, недолго там пробыла и вышла во двор с большим мешком. Во дворе уже дракон сдвинул к стене основного здания заготовленные для костра дрова, вылил на них и на крыши всех строений монастыря масло из бочек, после чего дохнул огнём. Полюбовавшись на разгорающееся пламя, сказав, мол, вот вам костёр, который хотели, ушёл в небо.

Баронские заставы, больше похожие на засады, разогнала кайтра, большая саблезубая кошка, (эта была одна из ипостасей Лики). Несколько ударов мощных лап развалили сторожки и разбросали засеки, а людям было достаточно только её вида и грозного рыка, бравые баронские дружинники, бросая оружие, кинулись наутёк. Хотя бежали не все, трое самых храбрых или самых глупых попытались стрелять в кошку из луков и арбалета, с этими Лика не церемонилась — вид тел дружинников, высоко взлетевших после ударов когтистых лап кайтры, придал сил тем, кто не очень спешил, они решили не геройствовать и побежали так быстро, как могли.

Мужчины из Грисбера — рыбаки, поэтому наездниками были так себе (может, у Эриша это получалось лучше, но он это умело скрывал), о Сели и говорить нечего, поэтому к заставе баронских дружинников они подъехали уже в полной темноте. То, что там застава, и мужчины, и Сели видели, когда их везли в монастырь, поэтому ехали очень осторожно, надеясь проскочить незамеченными. Раздавшийся в темноте голос был для них полной неожиданностью. Голос был знакомый, он никак не мог принадлежать кому-то из стражников, эта незнакомка сказала:

— Красться на лошади — надо уметь. У вас это не получается, но вы не расстраивайтесь, такое мало кто умеет. Да и не надо это сейчас, здесь никого нет.

— Лика! — почти закричала Сели, на неё зашикали, Лика успокоила заволновавшихся мужчин:

— Да никто не услышит, убежали они. С обеих застав убежали, поэтому не бойтесь, можно ехать спокойно и быстрее, тем более что сейчас виднее станет, вон луна всходит.

— А что это там горит? — поинтересовался Эриш, оглядываясь назад. Лика, забираясь на лошадь к Сели, сообщила:

— Монастырь горит, с огнём шутки плохи. А они натащили туда всякого горючего хлама, а правил пожарной безопасности не соблюдали, вот и случилась с ними такая ужасная беда, как непроизвольное самовозгорание.

Мужчины, может, и хотели расспросить Лику поподробнее, что там и как случилось, откуда девочка это знает, заодно выяснить, как она тут оказалась, но решили это сделать потом, когда уже будут в безопасности, всё-таки баронский замок был рядом. Ещё им очень хотелось узнать — как Лика здесь оказалась? Она же сразу не поехала с ними, но не просто догнала, а даже опередила. Ведь как ни медленно беглецы ехали, лошадь всё-таки идёт быстрее чем пеший и дольше может сохранять такую скорость, человек на это неспособен, а у девочки лошади-то не было. Но расспросы решили оставить на потом, когда доберутся до городка. Лошадь Сели немного отстала, поэтому как Лика на неё забиралась, мужчины не видели, не видели они и увесистый мешок, который занял место между девушками. Сели, пощупав этот немаленький мешок, занявший место третьего всадника, тихо спросила:

— Лика, что это? Монеты? Где ты их взяла?

— Монастырская казна, я вот подумала — там всё сгорит, а деньги пропадут. Может, они и не сгорят, но могут потеряться или попадут в нечестные руки, так лучше я их заберу, у меня они целее будут. Да и с их начальником побеседовать надо было, у меня к нему возникли кой-какие вопросы, требующие немедленного разъяснения.

— И что? Он ответил? — недоверчиво поинтересовалась Сели.

— А куда бы он делся, правда, сначала запирался, да так запирался, что потом от стыда помер, что не хотел сразу правду говорить, — хмыкнула Лика.

— Лика, но это же... так же нельзя! А остальные монахи? Ты что? Ты их всех?.. — прошептала Сели, вспомнив тела, лежавшие в коридорах монастыря. Лика, как-то вывернувшись в седле, заглянула девушке в глаза и, погладив её, сказала:

— Как ты говоришь — их всех, но не совсем я, а неудачное для них стечение обстоятельств. Посуди сама, если они не приехали бы в рыбачий городок, не захватили бы нас и не повезли в монастырь, то ничего бы с ними и их монастырём не случилось бы, все остались бы целы и при своих. Но они мало того, что нас повезли в свой монастырь, так ещё и сжечь хотели, предварительно устроив дознание. Ты думаешь — твою наставницу сразу сожгли? Нет, сначала они её долго пытали. Вот их и покарал их же бог за излишнее усердие.

Сели задумалась и ничего не ответила, вот так молча они и доехали до Грисбера. Но если девушки молчали, то мужчины о чём-то тихо переговаривались. Немного не доезжая до городка (там дорога довольно близко подходила к морю), Лика спрыгнула с лошади и, прыгнув в воду, затащила мешок с монетами далеко на глубину. Только после этого надела платье, очень удивив Сели, та пощупав подругу, сказала:

— Ты только что была в воде и совершенно сухая, а ведь сейчас солнце только всходит. Ты не могла высохнуть, да ещё так быстро! Как это у тебя получилось?

Лика, многозначительно улыбнувшись, сказала, что потом расскажет и даже покажет. Она рассудила, что долго скрываться вряд ли получится и рано или поздно кому-то придётся открыться — кто она, показать свои ипостаси, если не все, то несколько. Так почему бы таким доверенным лицом не сделать эту девушку? Она сама почти изгой среди местных, считающих её если не ведьмой, то кем-то близким к этому. Сели не болтливая, и её для придания себе значимости, как ту же Малью, не будет тянуть с кем-то поделиться полученной информацией.

На площади у трактира в Грисбере стояло человек двадцать, среди них был староста Гилберт и трактирщик Тувор, ещё те, кто присутствовали при аресте монахами-ревнителями двух рыбаков и девушек: Лики (люди запомнили, как зовут девочку принесенную драконом) и Сели, ученицы травницы. Были ещё подошедшие позже, они, как и те, кто остался в трактире, собрались, чтоб поговорить о том, что произошло днём, да и горло промочить. Как же баз этого? Их беседу (и не только) прервало сообщение о пожаре в той стороне, где был замок барона и монастырь ревнителей. Выбежавшие на улицу люди не увидели, что конкретно горит, но зарево от пожара было хорошо заметно. Когда рассвело, зарево уже нельзя было рассмотреть, зато стал виден столб густого чёрного дыма.

— Интересно, что это горит? Замок или монастырь? — поинтересовался один из рыбаков.

— Горит монастырь, — безапелляционно заявил другой рыбак и пояснил, почему в этом уверен: — Дым-то чёрный, это земляное масло горит, его больше десятка бочек монахи в монастырь завезли. Наверное, кого-то жечь на костре собирались, вот и запаслись.

— Ну, чтоб кого-то сжечь, дрова нужны, а столько масла не надо, — ещё кто-то подключился к обсуждению. Ещё один вполголоса сообщил:

— Масло нужно было, чтоб сжечь того дракона. Мне кум говорил, а он слышал от одного баронского дружинника, что монахи наняли охотников на дракона. Те и предложили сжечь дракона, облив его маслом и обложив бочками.

— Кто придумал такую чушь, маслом поливать дракона? Будет он стоять и смотреть, как монахи с теми охотниками его маслом поливают, да ещё и бочки вокруг него складывают. Вряд ли это охотники придумали, скорее, доблестные ревнители такую хитро-мудрую дурость сморозили, они-то привыкли, что их жертвы не сопротивляются вот и сглупили, — со знанием дела высказался ещё кто-то. На него зашикали, мол, донесут на тебя ревнителям, а они за тебя и возьмутся, как умеют, а как они умеют — все знают.

Этот обмен мнениями был прекращён, когда люди услышали стук копыт. Кто-то ехал с той стороны, где были баронский замок и монастырь. Люди насторожились, но расходится не стали, похоже, что это был не отряд, а всего несколько всадников. Всадников действительно оказалось всего трое, вернее, лошадей было три, а всадников — четверо. Впереди ехали два рыбака, а на третьей лошади — две девушки. Как только они подъехали, их засыпали вопросами, мол, где и что это горит? Как им удалось освободиться? Их отпустили или они убежали? Вопросов было много, но вот ответы на них были односложные и однообразные: горит монастырь ревнителей, а почему горит, понятно почему — загорелся, а в чём причина — неизвестно, ушли, когда им дали вёдра и послали за водой, понятно, что воду они не принесли, а постарались сбежать. Откуда лошади? Из конюшен монастыря, их открыли, когда начался пожар, вот лошади и разбежались, удалось трёх поймать, на них и поехали. Вопросов было много, но из ответов на них спрашивающие сделали вывод, что беглецы (понятно только было, что они сбежали при первой же возможности, когда монахам стало не до них) сами ничего не видели и толком не знают.

Придерживаться такой линии поведения и так отвечать на вопросы, посоветовал Эриш, опередив Лику, которая сама хотела об этом сказать своим спутникам. Лика не стала возражать, тем более что Эриш тогда сказал:

— Я не знаю, что там случилось с монастырём и почему он загорелся, но могу сказать, ревнители разгром своего монастыря так просто не оставят, обязательно постараются выяснить — что же произошло, ничем не гнушаясь для этого, вплоть до пыток уцелевших, то есть нас. Поэтому надо самим всё рассказать, много рассказать, чтоб слушатели поняли, что мы ничего не утаиваем, но при этом ничего толком не знаем.

Лика ничего дополнять не стала, в итоге мужчины, тщательно обсудив детали, чтобы не было разногласий, казалось, и сами поверили в свою версию.

Теперь же Эриш дал волю своему красноречию, второй рыбак ему поддакивал, а Лика и Сели охали и закатывали глаза, словно заново переживали то, что произошло в монастыре. По мере того, как ему задавали вопросы, Эриш всё охотней и охотней отвечал:

— Да, мы там были, когда всё произошло, но при этом мало что видели и знаем, к тому же были сильно напуганы. Нас привезли в монастырь, но никуда не повели, не до нас было, там уже царила паника. Все бегали и нас оставили во дворе, никуда не повели. Мы видели только несколько трупов ревнителей...

— Да, такой ужас, все бегали некоторые с оружием, некоторые с вёдрами... — вмешалась Лика.

— Мы все это видели, но ничего не поняли, я так и не понял — что там произошло, кто поубивал монахов, — поддержал Лику Эриш и продолжил: — Все бегают, люди, лошади, с вёдрами туда-сюда и...

— Лошади с вёдрами? — поразился кто-то, Эриш пояснил:

— Да нет, не лошади, люди, я же говорил, что-то там горело, они носили воду, чтоб тушить. Вот тогда нам и дали вёдра. Людей у них для этого не хватало, там ещё слышался звон мечей, видно, часть монахов с кем-то дралась. В общем, мы решили сделать ноги, пока нас не того, под горячую руку.

Если сначала беглецы из монастыря ревнителей на вопросы отвечали неохотно, то потом, видно, вошли во вкус и начали рассказывать обо всём более чем подробно (не только Эриш, но и девушки, а вот второй рыбак больше молчал). Некоторые вопросы начали повторяться, потому что подошли новые слушатели, им тоже было интересно — что же такое случилось. На вопросы подошедших людей девушки охотно отвечали, каждый раз с новыми подробностями, причём эти ответы не всегда совпадали с тем, что говорилось раньше. Но девушек, особенно Лику, слушали охотно, уж очень она увлекательно рассказывала, при этом закрывали глаза на некоторые несоответствия с тем, что говорилось раньше. Хорошего рассказчика всегда интересно слушать, а то, что в его рассказе некоторые несовпадения, так это не беда, хороший рассказчик потому и хороший, что редко повторяется, всегда может сказать что-то новое, ещё более занимательное чем раньше.

Через некоторое время Лику уже слушала целая толпа, Эриш вместе с товарищем ушёл в трактир, видно, у него пересохло горло и его срочно потребовалось промочить (они решили не мешать Лике и Сели вспоминать всё новые и новые подробности). Ушли они, потому что Гилберт украдкой указал на невысокого человека, внимательно слушавшего сначала Эриша, а теперь девушек.

Лика, Сели и их благодарные слушатели переместились в трактир, где под хорошую историю можно выпить и закусить. За стол, где устроилась Лика с Сели, подсел этот человечек с мало запоминающейся внешностью, подсел, потому что Лика очередной раз начала рассказывать о монастыре, в этот раз с новыми подробностями, там были и предсмертные крики монахов и звон мечей, и много ещё чего такого, что любят слушатели таких историй. К рассказу Лики присоединила свои впечатления не только Сели, но и Малья, девушка не была свидетелем, но она задавала разные вопросы, как уточняющие, так и уводящие повествование в сторону. Уже многие перестали слушать девочек и пересели за другие столики, им было понятно, что девочки уже выдумывают, но вот неприметный человек продолжал слушать, ведь и из детских фантазий можно извлечь информацию, дети многое непроизвольно замечают и об этом, ничего не скрывая, рассказывают. Во время одного особо драматического момента рассказа (Малья спрашивала, а Сели рассказывала) Лика незаметно сместилась в сторону невзрачного человечка и в момент, когда он поднёс кружку ко рту, закрыв своё лицо, положила ему руку на шею. Чуть придержала кружку, опустила её на стол, а потом так же незаметно вернулась на своё место. Голова человека легла на стол рядом с кружкой, ну такое бывает — кто-то засыпает головой в салате, а кто-то пытается засунуть голову в кружку.

Поздно вечером Лику и Сели, которым не было где ночевать, оставили в трактире. Тувор (он заметил действия Лики с кружкой того человека), показывая комнату девушкам, отозвал в сторону Лику и тихо спросил:

— Ты знала? Знала, что он?..

— Знала, — просто ответила Лика и пояснила: — Потому он и захлебнулся. Мне не нужны здесь соглядатаи монахов или ещё кого, думаю, и тебе тоже.

— Мы не могли его тронуть, потому что мне и Гилберту монахами было сказано, что если хоть один волос упадёт с его головы, то... а ты... — начал Тувор, Лика его перебила:

— Это уже не страшно, больше никого нет, из тех кто знал, кто это такой и чем он должен был заниматься, так что спи спокойно, а если новый появится, то быстро исчезнет. Это произойдёт так, что никто ничего не поймёт.

— Так монахи?.. Они что? Все тоже того? — попытался спросить трактирщик, Лика, улыбнувшись, кивнула:

— Да, все. Никого не осталось.

— Кто ты такая и что хочешь? — хрипло спросил Тувор, девочка, ещё шире улыбнувшись, так как когда-то в другом месте и другому человеку ответила:

— Меня зовут Лика, не больше и не меньше. Я просто хочу жить, спокойно жить. Здесь мне нравится, но если кто-то будет мне мешать и обижать моих друзей, о себе не говорю, меня обидеть невозможно, сильно пожалеет, очень сильно.

— Кто же твои друзья? — шёпотом спросил трактирщик, спокойный ответ этой девочки, которой на вид было не больше четырнадцати-пятнадцати лет, напугал его до дрожи в коленках. То, что сделала эта девочка, было не под силу обычному человеку, а она сделала и спокойно об этом говорит. То, что к разгрому монастыря эта девочка имеет непосредственное отношение, Тувор и Гилберт знали из рассказа Эриша, тот старосте и трактирщику, ничего не утаивая, рассказал, что видел. Лика чего-то подобного и ожидала, поэтому была готова к этому разговору и честно ответила:

— Кто тут мои друзья? Пока не знаю, Сели — точно, надеюсь, что Малья тоже. А остальные... от вас зависит, но думаю, мы — подружимся.

Глава 3. Дракон и некоторые лекарские особенности

После своего, можно сказать, триумфального возвращения Лика и Сели поселились в одной из пещер на острове, вернее, гроте, где четыре девушки жили месяц, дожидаясь лодки, которая должна была привезти следующую жертву чёрному дракону. Жить-то Лике и Сели было негде, кроме как в этой пещерке-навесе. У Лики жилья вообще не было, а домик травницы, где раньше жила Сели, сгорел. А тут — какое-никакое укрытие от дождя и ветра, к тому же тут была печь-камин, у которой девочки грелись, ночи-то становились всё длиннее и холоднее. В этом очаге можно было еду готовить, но девочки это делали редко, предпочитая еду из трактира. Там им был открыт бесконечный кредит, но не после разговора Лики с Тувором, а после того как Сели и Лика вылечили трактирщика от радикулита, приступ которого почти свалил его с ног в самый неподходящий момент. И после того, как они вылечили от ожога (мазь приготовила Сели, но всё же основную работу сделала Лика) жену трактирщика и Малью. А дело было так: мать и дочь перевернули котёл с кипящим варевом и последствия этого были ужасны — не только раны и боль, но и ожоговые травмы, которые не излечивались. У обеих (особенно это расстроило Малью) остались бы уродливые шрамы на всю оставшуюся жизнь. Когда-то (не так уж и давно) и не в этом мире Лика, пользуясь линиями силы, могла даже изменить внешность человека и омолодить его. Но это было в другом мире, там хоть и не было мощных потоков силы, как в родном мире Лики, но какая-никакая сила всё-таки была и, как выяснилось, вполне достаточно для подобных действий. Здесь же и того не было, но всё же не совсем пусто, ведь огнём ударить чёрного дракона получилось же, да и монастырь ревнителей поджечь удалось без больших усилий. Смена ипостасей, а для этого тоже сила требовалась, у Лики получилась без проблем. Из всего этого Лика сделала вывод, что сила здесь есть и её немало, только она как-то странно распределена и надо научиться её собирать. Этим Лика и занялась, случай с Мальей и её матерью очень помог, как говорится — не было бы счастья, но несчастье помогло. Когда эта беда случилась, Лика и Сели как раз пришли в трактир.

У Сели была недавно приготовленная мазь от ожогов. Подруги, а Лика и Сели уже были подругами, наведались на пепелище домика травницы, там её ученица собрала кое-какие вещи, которые не сгорели, а именно посуду. А какую траву и другие ингредиенты для лечебных снадобий Сели знала где и когда собирать. Так что мисочек, ступок и другие подобных вещей для приготовления эликсиров и мазей у Сели было в избытке, как и времени. Вот она этим и занялась, а Лика ей активно помогала, используя чутьё своих звериных ипостасей, при этом сама обучаясь местным премудростям, всё-таки наставница Сели была опытной даже не травницей, а знахаркой и успела многому научить свою ученицу.

А то, что произошло с Мальей, помогло Лике увидеть общее течение магических энергий и их взаимодействие с жизненной силой конкретного существа. Конечно, Лике для исцеления дочери и матери пришлось хорошо выложиться, но это того стоило. Лика поняла, как проходят линии силы в этом мире и как здесь эту силу взять. Занимаясь лечением, Лика не забывала и об осторожности, для воздействия на жизненные силы и их активации Лике был нужен непосредственный контакт с объектом. Она водила руками по телам Мальи и её матери, делая вид, что втирает мазь Сели, её Лика тоже заставила втирать эту мазь в раны, вообще такие действия вызвали бы дикую боль, но не в этом случае. Ведь Лика не столько втирала мазь, сколько исправляла повреждённые жизненные потоки, при этом убирая боль. Глянув в широко раскрытые глаза подруги, Лика поняла, что та тоже что-то видит, то ли жизненные потоки, то ли линии силы, но видит. Вот тогда-то Лика и заставила Сели ей помогать. Со стороны это выглядело так, словно это молодая знахарка лечит больных, а её совсем юная ученица ей помогает.

Тувор с содроганием смотрел на то, как две девушки мнут руками раны на теле его жены и дочери. Эти действия причиняли бы им жуткую боль, которая сопровождалась бы громким криком и стонами, но женщина и девушка молчали и, закрыв глаза, блаженно улыбались. Потом, глядя на своих жену и дочь, которые были исцелены чудесным образом, он не знал, что и подумать, то, что сделали ученица травницы, похоже, что теперь она сама травница и не только, и эта тёмно-рыжая девочка, выглядело настоящим колдовством, но с другой стороны, они ведь лечили и вылечили! А это никак нельзя называть колдовством, ведь колдовство только вредит, потому оно так и называется. А девочки, закончив лечение, обессилено сели, даже не сели, а упали на лавку и закрыли глаза, видно, очень устали. Трувор обеспокоенно поинтересовался у своей жены, с улыбкой разглядывающей свои абсолютно здоровые руки:

— Марита, как ты себя чувствуешь? Тебе очень больно было? А сейчас ничего не болит?

Трувор чувствовал себя виноватым в том, что его жена и дочь пострадали, он с утра отпустил работников, помогавших на кухне, так как большого наплыва посетителей не предполагалось, к тому же работники после обеда должны были вернуться. А когда потребовалось снять с огня большой котёл, он не смог этого сделать, так как почувствовал сильную боль в спине. Жена и дочь вызвались его заменить, но Малья не удержала котёл, и он начал на неё опрокидываться, Марита, стараясь это предотвратить, очень обожглась. Вот теперь, превозмогая боль в пояснице, Трувор старался как-то загладить свою вину, пытаясь помочь жене и дочери. Лика, приоткрыв один глаз, сказала трактирщику:

— Что ты суетишься? Всё уже хорошо.

— Да, Трувор, с нами всё в порядке, ничего не болит, совсем не болит! И посмотри! Шрама на руке тоже нет! Пропал! — восторженно произнесла Марита, рассматривая свои руки. К ней присоединилась Малья, потом повернувшись к улыбающимся Сели и Лике, с надеждой спросила:

— А бородавку убрать сможете, ну, как шрам у мамы убрали?

На левой стороне подбородка Мальи была даже не бородавка, а большой уродливый нарост, портивший внешний вид этой довольно красивой девушки. Лика посмотрела на Сели и тихо спросила:

— Попробуешь? Ты же видела как, только мазью предварительно намажь.

Сели поманила Малью и стала втирать той мазь в большой коричневый нарост. Вообще-то эта мазь была предназначена для заживления ран, но Сели поняла, почему Лика предложила воспользоваться этой мазью, было бы очень подозрительно, если бы этот дефект внешности девушки был убран просто наложением рук. После получаса этих процедур (к Сели присоединилась Лика) нарост отвалился, явив чистую кожу. Малья недоверчиво ощупала то место, где раньше был этот неприятный изъян её внешности и, радостно взвизгнув, убежала смотреться в зеркало.

Лика, она уже успела восстановить свои силы, посмотрев на Трувора, спросила: — Болит спина? Сильно болит? Скомандовала: — Снимай рубаху и ложись на лавку.

Сели достала из своей сумки ту же мазь, предварительно туда спрятанную, и щедро намазала спину трактирщика, после этого она и Лика в четыре руки принялись мять больные места мужчины. Судя по энергичным движениям девушек и их серьёзному виду, эта процедура должна была быть довольно болезненной, но Трувор блаженно улыбался.

— Лечат они его, от радикулита лечат. Вот так и меня они мяли, больно должно было быть, ведь по ожогам они руками водили. Но я чувствовала облегчение и прохладу, а боль уходила, — Марита пояснила действия девочек вошедшему в трактир Гилберту. Тот, после того как девочки закончили, глядя на энергично приседающего и нагибающегося Трувора, поинтересовался:

— А меня так сможете?

— Сможем, но не сегодня и не завтра, — ответила Лика и пояснила почему: — Устали мы очень, да и мази закончились, а их быстро приготовить не получится. У нас на острове это трудно делать.

Лика потянула носом, посмотрела на Сели и вздохнула, Марита, всплеснув руками, заохала:

— Вы устали и, наверное, голодные, ведь сюда пришли, но ещё ничего не ели.

— Не ели, кушать хотим, только у нас одна монетка осталась, не знаю, хватит ли? — шмыгнула носом Лика и показала мелкую серебряную монетку. Марита замахала руками:

— Ничего не надо, я вас так накормлю, сколько хотите, столько и дам, самое лучшее!

— Вы, девочки можете приходить тогда, когда хотите, мы за еду с вас ничего брать не будем, — присоединился к предложению Мариты владелец трактира. Глянув на жену, он добавил: — И вообще, жить можете здесь, там на острове вам же неудобно!

— Если не хотите жить здесь, община вам дом построит, а если не хотите жить городе, то построим там, где скажете, — в свою очередь предложил Гилберт. Девочки переглянулись, и Лика высказала пожелания, видно, это они с подругой уже оговаривали:

— Маленький домик, но лучше не здесь, а в лесу, напротив Драконьего острова, я так назвала остров, где мой дракон живёт. Нам лучше в лесу, там же мы травы собирать будем. А домик с большой печкой, так чтоб можно было эликсиры варить и траву сушить.

Как девочек не уговаривали остаться в городе, они решили вернуться на остров. Им дали продуктов почти на неделю, и они уплыли на небольшой лодке. Когда девочки ушли, вышедшая в зал Малья (может, по делам, а может покрасоваться, после того как ей с лица убрали уродливые наросты, стало видно насколько она красива) сказала:

— И как им не страшно там, на острове, я как вспомню... — девушка сделала многозначительную паузу, этим воспользовался один из посетителей трактира, поделившийся новостью:

— Один слуга из баронского замка, ну, он рыбу покупать приходил, так вот, он рассказывал, что в ту ночь, когда подожгли монастырь, на заставы напал страшный зверь. Это была огромная кошка с клыками величиной с руку. Стрелы её не берут и...

— Так уж не берут — хмыкнул один из рыбаков, кто-то его поддержал, кто-то возразил, Гилберт, глядя на спорщиков, сказал Трувору:

— Не знаю, такого ли размера тот зверь, похожий на кошку, но то, что он был у баронских застав — это факт, он не только там был, но и с лёгкостью расправился с тремя баронскими дружинниками. Этот зверь бродит где-то по округе, селяне его не видели, но меры предосторожности приняли: скотину на ночь запирают, вокруг ферм ловушки поставили. Не знаю, сможет ли этот зверь перебраться на остров, где поселились эти девочки-травницы, но в лесу, куда они ходят собирать травы, он может представлять серьёзную опасность. А они там, в лесу, ещё и поселиться хотят.

Трувор выслушал старосту округи и, так же не спеша, как и он, солидно высказался:

— А ты обратил внимание на оговорку этой рыжей? Она уже не первый раз так говорит — мой дракон. Она рассказывает, что случайно с тем драконом попала сюда, сдаётся мне, что она не всё рассказывает и дракон её сюда принёс не в лапах, скорее всего, она на нём ехала. А про того зверя, что по лесу где-то бродит, она слышала, но совершенно его не боится, а это может быть только в том случае, если она уверена, что этот зверь не нападёт или её от него защитят. А кто может защитить от такого зверя, который с лёгкостью с тремя баронскими дружинниками расправился, а? То-то же, не так она проста, как хочет казаться. Да и как травница она, пожалуй, Сели не уступит, а наставница той, да упокоится её душа в чертогах Светлого, говорила, что её ученица очень талантлива. Мы не должны допустить, чтоб с этими девочками что-то случилось. Если это произойдёт, то худо нам будет, разные хвори заедят. Смотри, как они Малью от тех уродливых наростов на её лице избавили, к скольким знахарям и лекарям я дочь не водил, никто не брался, а они раз — и нет! Опять же ожоги у неё и Мариты страшные были, а эти девочки всё излечили, да и у меня... вот видишь! — Тувор демонстративно несколько раз нагнулся и присел, демонстрируя гибкость спины. Гилберт завистливо на него посмотрел и решил, что домик с печкой, как та рыжая просила, надо девочкам-травницам поставить как можно быстрее.

Подруги плыли к Драконьему острову молча, Лика молчала, потому что гребла веслом (она всегда гребла, потому что была намного сильнее Сели, когда та гребла, лодка не так быстро шла, как у Лики, к тому же юная травница быстро уставала), а Сели молчала потому, что о чём-то напряженно думала. До острова добрались, когда уже стемнело, и девочки, перекинувшись несколькими словами, отправились спать, укладываясь, Лика пробурчала, что сено уже хорошо слежалось и надо бы его заменить, да и вообще, пора бы уже сделать нормальное место для ночлега, потом, зевнув, уснула, а Сели некоторое время лежала и о чём-то думала. Утром Сели проснулась от бурчания Лики, которая сетовала на отсутствие каких-то специй и на то, что забыли попросить у Тувора соль. Сели внимательно посмотрела на подругу и смущённо спросила:

— Лика, я давно тебя хотела спросить — откуда ты всё знаешь... Ну, то, что знаешь, ведь ты гораздо младше меня. А ты в травах разбираешься лучше меня, хотя меня наставница учила, сколько я себя помню, да и вчера... наставница тоже умела заговаривать кровь и боль, но то, что ты показала...

— Сели, ведь не только я вчера раны заговаривала, ты тоже это делала и очень успешно делала. Да и не заговор это, это что-то вроде медитации, если ты знаешь, что это такое. Не знаешь? Это концентрация для активации своих способностей, ну, умения что-то делать... Ну, не знаю как это лучше тебе объяснить, в общем это способность сделать именно то, что ты вчера сделала, но это не всё время проявляется, а только после определенной подготовки. Вот твоя наставница такое умела и поняла, что и ты сумеешь, поэтому тебя исподволь готовила, а когда я вчера показала как, у тебя сразу и получилось. В общем, ты талант, но только нос не задирай, тебе ещё учиться и учиться. А откуда я так много знаю об этом, учили, долго учили, хотя это было неосновное, чему меня учили. Как долго? Очень долго. На самом деле я гораздо старше, чем выгляжу.

Сели покивала, хотя мало что поняла, только спросила, чему такому другому так долго учили Лику, та, немного криво улыбнувшись, ответила:

— Ты видела, как я вышла из камеры в монастыре? А тех монахов, которые уже не двигались? Вот этому и учили.

— Так это ты их всех там... а потом и монастырь сожгла? А как у тебя получилось нас догнать? Ведь у тебя лошади не было, да и в монастыре ты долго... — довольно сумбурно Сели высказала свои мысли. Лика, улыбнувшись, спросила:

— Сели, скажи честно, ты меня боишься?

— Раньше не боялась, хотя опасения были, что-то такое в тебе есть, немного пугающее. К тому же ты говорила, что тебя дракон принёс, а это не совсем... вернее, совсем не... ну, ты поняла. А теперь, когда ты призналась, что в монастыре это ты сделала... — путаясь в мыслях, ответила Сели. Лика, чуть приобняв подругу, сказала:

— Не надо меня бояться, хотя я нечто гораздо страшнее, чем ты даже можешь себе представить, хотя нет, не сможешь. Но я твоя подруга, я никогда тебя не обижу, наоборот, я всегда буду тебя защищать, именно потому, что ты моя подруга. А теперь идём, я тебе всё покажу.

Лика повела Сели на вершину скалы, но не туда, где стояло чучело чёрного дракона, набитое камнями, а на площадку рядом, довольно большую и частично скрытую камнями, стоящими по кругу. Это немного удивило Сели, уж очень это место напоминало капище, сооружённое последователями какого-то бога, о чём она Лике и сказала, та ответила:

— Это не капище, хотя ты права — очень похоже, но я об этом не думала, когда это построила. Это не для жертвоприношений, я это дело очень не люблю, ну, когда жертвы приносят.

— А зачем тогда ты это строила? И как ты таскала эти большие камни, они же явно не отсюда, их на эту гору затащить ещё надо было, — удивилась Сели. Лика, улыбнувшись, начала раздеваться, отдав свою одежду подруге и попросив ту сложить у одного и камней, вышла в середину каменного круга. Сели увидела, как её подругу на мгновение окутало облачко тумана. Туман не рассеивался, он потемнел и превратился в тёмно-бронзового дракона с такими же зелёными глазами, как у Лики. Сели непроизвольно вскрикнула и прижала руки к груди, а дракон гулким, но всё же узнаваемым голосом укоризненно сказал:

— Ну вот, а говорила, что бояться не будешь. Но это ещё не всё, смотри!

Дракон исчез, а на его месте стоял зверь, напоминающий дикую кошку, но очень большую и с огромными клыками. Это зверь, подмигнув Сели, сказал:

— Вот так я баронские заставы разогнала, просто зарычав.

Грозный рык заставил Сели в ужасе испуганно сжаться и закрыть глаза. Открыла она только тогда, когда почувствовала, что её обнимают и гладят по голове чьи-то руки, а знакомый голос ласково сказал:

— Что ж ты испугалась? Это же я, ты ведь обещала не бояться.

— Я очень боюсь драконов. Ну после того как меня привезли тому чёрному, а он захотел... ты меня так больше не пугай — недоговорив, тихо попросила Сели. Лика так же ласково, но твёрдо сказала:

— Вот такая я, поэтому привыкай. Я дракон и не только, но ещё я твоя подруга. Я тебя не обижу и никому не дам в обиду. Давай ещё попробуем.

Лика снова отошла к центру площадки, и у Сели замельтешило в глазах: девочка — большая кошка — дракон. Так повторилось много раз в разной последовательности. Наконец Лика, уже девочка, спросила:

— Ну как?

— В глазах мельтешит, голова закружилась, — честно ответила Сели, Лика, засмеявшись, сказала:

— Значит, уже не боишься, теперь немного полетаем, тем более что надо кое-что забрать, да и посмотрим, что там и как, заодно народ попугаем. Сядешь мне на спину, за третьим гребнем и возьмёшься за шипы, вообще-то это лишнее, я тебя не уроню, но так тебе будет спокойнее, так что? Полетели?

После того как Сели осторожно забралась на спину тёмно-бронзовому дракону и устроилась между третьим и четвёртым гребнем (надо сказать, очень удобно устроилась, несмотря на то, что у дракона спина была жёсткая), Лика взлетела. Сделала она это плавно и полетела в сторону моря. Сначала полёт шёл по прямой, потом Лика летела так, словно спускалась с горы, а потом на неё поднималась. Если сначала Сели повизгивала от страха, то потом ей понравилось, все дети, и не только дети, любят кататься на санках, а если их ещё не надо на гору затаскивать, то это — совсем замечательно. Сели была не такая уж и взрослая (можно сказать — совсем не взрослая), поэтому катание на таких горках ей очень понравилось. А когда к горкам присоединились ещё и виражи, восторгу Сели не было предела, но всё когда-нибудь заканчивается, глядя на волны, лениво накатывающиеся на берег, Сели спросила у Лики:

— А зачем ты сюда прилетела?

— Хочу тебе ещё кое-что показать, — ответила Лика, меняя ипостась. Сели ойкнула, перед ней стояла уже не девушка и не дракон, даже не большая кошка, а какой-то странный зверь с длинным телом, короткими, но широкими лапами и таким же хвостом. Зверь нырнул в воду и через несколько минут выволок на берег большой мешок, Сели его узнала, она спросила у своей подруги, уже девочки:

— Это же тот самый мешок? Да? Там монеты, да?

— Казна монастыря ревнителей, она им уже ни к чему, их наследникам тоже и вообще — это наша законная добыча. Полетели домой, надо денежки в надёжное место спрятать.

Теперь Лика летела по прямой, но уже вдоль берега над дорогой. Сначала она слетала к монастырю, увидев там каких-то монахов, суетящихся на пепелище, хмыкнула:

— Быстро они сюда добрались, смотри-ка, это не чёрные, у этих одежды белые, это кто такие?

— Это хранители, — ответила Сели, Лика не стала уточнять, чем белые хранители отличаются от чёрных ревнителей, её внимание привлёк отряд всадников, сопровождающих несколько фургонов. Эти люди не были похожи ни на воинов, ни на рыбаков. Сели, предвосхищая вопрос Лики, пояснила, кто это такие:

— Это отряд охотников на драконов, помнишь, кто-то говорил, что их ревнители вызвали, чтоб убить того чёрного дракона.

— Так его же тушка уже чучелком стала, зачем нужны эти ребята?

— Так другой дракон появился, вот охотники решили им заняться, а что им ещё тут делать, раз они сюда приехали. Но нам, а именно тебе нужно поберечься, — озабоченно сказала Сели, Лика, решившая на всякий случай подняться повыше, хотя и так делала круги довольно высоко, хмыкнула:

— Ну что ж, пусть поохотятся, не будем им мешать. А пока полетели домой, надо денежку спрятать.

Сели и Лика не показывались в Грисбере четыре дня, они собирали лекарственные травы и коренья в близлежащих лесах, даже не возвращаясь на остров. Ночевали они там же в лесу, если раньше Сели боялась далеко в лес уходить и тем более там ночевать, то теперь, при такой-то защите, она совсем осмелела. Не напугала её даже встреча с медведем, а вот его дракон испугал изрядно, просто до болезни так и называемой — медвежья. Девочки долго смеялись, глядя, как убегает этот "хозяин леса", потом заняли его берлогу, в которой и переночевали. Когда же у них закончились прихваченные с собой припасы, Лика предложила слетать в трактир к Тувору. Если раньше он продукты давал девочкам бесплатно, а они старались не злоупотреблять этим, то теперь Лика предложила купить всё необходимое и столько, сколько надо, заодно узнать о том, когда им построят домик, место-то они уже выбрали. Да и узнать свежие новости не мешало бы. Единственное, что смутило Сели это то, что Лика решила появиться в городе в ипостаси дракона, как она сама, хихикнув, сказала:

— А что тут такого? Драконы же здесь водятся и это не редкость, если я появлюсь как дракон, никого не удивлю, драконом больше, драконом меньше. А ты не говори никому, что это я. Буду изображать своего дракона, которого одолжила тебе для поездки в город. Вот только за деньгами надо слетать, они нам понадобятся, хватит нам изображать бедных родственников, теперь мы можем всё нужное купить. А страждущим скажешь, что эликсиры и мази ещё не совсем готовы, когда приготовишь, тогда пусть и приходят, на остров приходят, что? Это неудобно? Кому неудобно? Ну, если это им неудобно, то пусть приходят на берег перед островом, может, тогда нам домик быстрее поставят, тем более скажешь, что мы готовы заплатить за работу. Что? У тебя есть немного мази, ну там разберешься, кого осчастливить, намазав, так что? Летим?

Лика и Сели отправились на остров, а там их ждал неприятный сюрприз, кто-то побывал на острове в их отсутствие и устроил беспорядок, разбросав их нехитрые вещи. Лика неодобрительно посмотрела на переворошенное и выброшенное из их пещерки сено, служившее девочкам постелью. Самодельный очаг у входа в пещерку был разрушен. В большой пещере, где раньше жил чёрный дракон и держал своих пленниц, лежало несколько потухших факелов, следы обыска были и в некоторых других пещерах. Но ухоронку с деньгами эти визитёры не нашли, так как она была в одной из подводных пещер. Лика, покачав головой, сказала:

— Хорошо, что я денежки под водой спрятала. Но то, что здесь кто-то был и что-то искал, не то что настораживает, а очень напрягает! Это надо пресечь на корню!

— Это охотники на драконов, только они на такое способны, местные сюда не сунутся, — уверенно сказала Сели, Лика, согласно кивнув, высказалась:

— Поняла, почему мне надо в Грисбер именно как дракон заявиться, пора показать всем, особенно этим пришлым, что шутить мы не намерены!

— Это же охотники на драконов, они могут тебя... — озабоченно начала Сели, Лика, не дав ей досказать, зловеще произнесла:

— Могут попытаться, но вряд ли у них что-то получится. Эти охотники привыкли иметь дело с местными драконами, а я другой дракон, хоть и размерами меньше здешних, но совсем другой, можно сказать, бойцовская порода.

В трактире Грисбера в этот раз посетителей было больше, чем обычно, не только потому, что за двумя столами в углу сидело шестнадцать человек, семеро баронских дружинников и девять охотников на драконов. Охотники и дружинники довольно сильно шумели, остальные посетители вели себя гораздо скромнее. Один из охотников, судя по одежде и поведению их командир, громко говорил, обращаясь к баронским дружинникам и своим ватажникам:

— Ну и где этот ужасный дракон? На том острове никаких следов пребывания там дракона мы не нашли, а то, что там обнаружили, напоминает пристанище бродяг. Вы это сами видели и в этом убедились. Все драконьи следы, которые мы там нашли, остались от того чёрного, которого кто-то сделал чучелом и зачем-то там выставил, что для меня совершено непонятно. Шкура дракона сама по себе имеет довольно большую ценность, внутренности дракона тоже. Но их кто-то безжалостно сжег, а из шкуры сделал чучело, такая вот совсем непонятная расточительность! Но ничего, шкура — это тоже неплохой трофей, надо будет её освободить от камней и...

— Дракону Лики это может не понравиться, он... — подал голос кто-то из местных, командир охотников небрежно отмахнулся, не слушая этого человека:

— Об этом драконе я постоянно слышу, но ни его, ни его следов так и не увидел. А если он появится, то станет нашим трофеем, должны же мы хоть что-то получить от нашего визита в ваше захолустье. Недаром же мы сюда...

Командир охотников замолчал, не договорив, сначала его смутило то, что ни баронские дружинники, ни охотники его не слушают, а смотрят куда-то в сторону, да и наступившая в трактире тишина озадачила атамана ватаги охотников на драконов. Двери в трактир, а это были даже не двери, а скорее небольшие ворота, были широко распахнуты. В дверном проёме появилась худенькая девушка, которая ни одеждой, ни внешним видом не выделялась среди множества своих местных сверстниц. Она, не смущаясь, прошла к стойке и там обратилась к старосте округи:

— Дядька Гилберт, извини меня, я не смогу тебя вылечить так скоро, как обещала, какие-то нехорошие люди разбили все мои горшочки с мазями и разбросали все травки и корешки. Теперь всё надо не только собирать заново, но и подготовить: растолочь, смещать в нужных пропорциях, а потом ещё сварить и дать настояться. Вот такая куча работы. Но ты не волнуйся, кое-что осталось, для тебя постараюсь быстро сделать, завтра мы с Ликой приедем, что-нибудь придумаем.

Староста округи, слушая девушку, машинально кивал, но смотрел не на неё, а в открытый проём дверей-ворот, в огромные зелёные глаза того, кто этот проём полностью заслонял.

— Дракон! — кто-то испуганно выдохнул, а Гилберт невпопад спросил:

— А где твоя подруга?

— Убираться после разгрома на нашем острове осталась, сказала, что сегодня не придет, потому что злая до такой степени, что этим непрошенным визитёрам может всё поотрывать при встрече. Так и сказала. Мне вот, чтоб я не гребла вёслами на лодке, чтоб не утруждалась и быстро обернулась, своего дракона одолжила. Одолжила, чтоб я сюда быстренько слетала.

При этих словах Гилберт и Тувор переглянулись, получается, что их догадки о связи той неизвестно откуда пришлой тёмно-рыжей девчонки и этого дракона вполне обоснованы. Не только трактирщик и староста слушали девушку и смотрели на дракона, остальные посетители тоже, поэтому никто не заметил, как через боковой выход охотники выбрались из трактира. Дракон отступил от двери, и в трактире увидели, что он попал в ловушку, охотники подкатили к нему с двух сторон свои телеги, с которых сдёрнули холстину их закрывающую (а может, эти телеги там и стояли). Это были совсем не тяжёлые телеги (потому их так быстро и выкатили в нужное положение), а два станковых арбалета, причём, уже заряженных и взведенных, похоже охотники, очень оперативно сработав, уже успели подготовиться к выстрелу. Прицеливание облегчил сам дракон, отступив от дверей трактира, став между арбалетами почти на линии выстрела. Никто ничего даже сказать не успел, как синхронно дзенькнула тетива обоих арбалетов, с такого расстояния промахнуться невозможно, увернуться просто нельзя, некуда уворачиваться, да и расстояние от арбалетов до дракона слишком маленькое, а он довольно большой, чтоб уйти с траектории полёта стрел. Но стрелы в дракона не попали, он даже не взлетел (крылья раскрывать тоже негде и некогда было), дракон подпрыгнул вверх, пропустив свою смерть буквально на волосок под собой. То, что это была верная смерть, стало ясно, когда стрелы попали в цель, только не в ту, куда изначально были направлены. Одна стрела попала в один из арбалетов, и мощный взрыв превратил его в пылающие обломки, при этом ранив трёх охотников из тех пятерых, что обслуживали этот арбалет. Расчёту второго метательного агрегата повезло меньше, стрела в арбалет не попала, она пролетела чуть выше, но при этом попала в наводчика, его просто разорвало, при этом взрывом убило ещё одного, а остальных ранило. Дракон, уже опустившийся на землю, дохнув огнём, сжёг уцелевший арбалет. Потом ударом лапы сорвал холстину с третьей телеги. Это оказалась действительно телега, загруженная какими-то небольшими мешками, один из этих мешочков дракон случайно разорвал когтем, когда срывал укрытие с телеги. Из мешка посыпалось что-то, очень заинтересовавшее дракона, он ухватил довольно большую щепотку чёрной смеси (всё-таки лапа дракона намного больше, чем рука человека), понюхал, потом лизнул, закатил глаза и немного почмокал. Охотники затаили дыхание, а дракон спросил у них гулким голосом (вообще-то драконы не говорят, а скорее, очень невнятно ревут, понять их хоть и можно, но очень трудно), этот же дракон вполне разборчиво сказал:

— Это что такое? Ну, чего молчите? Отвечайте!

Это было так неожиданно, что охотники только хлопали глазами, потеряв дар речи, а может, просто не хотели говорить. Почему охотники ничего не говорили, стало понятно, когда Эриш, глянув на бледную Сели, сказал:

— Это ядовитая смесь, ею охотники травят драконов, добавляют в приманку, которую подбрасывают дракону, он её съедает и...

— То есть это предназначено именно для драконов, да? — переспросил дракон, недослушав рыбака. Попробовал содержимое ещё двух мешочков, после чего заявил: — Если это для драконов и это отдают им бесплатно как приманку, то думаю, возражений не будет, если я это себе заберу. Тоже бесплатно, я же всё-таки дракон, должна же мне быть от этого всего хоть какая-то выгода. Пусть это будет плата за то, что вы мною полюбовались. Возражений нет?

Не услышав от людей ответа, дракон кивнул Сели, та быстро назвала трактирщику всё, что хотела бы взять в этот раз, после чего сообщила, что к постройке домика надо приступить как можно быстрее, а то в пещере на острове уже холодно, ведь уже осень. Потом, к удивлению Гилберта и Тувора, выложила на трактирную стойку пять золотых монет, сказав, что это аванс за домик и плата за то, что сегодня взяла из продуктов. Дракон в это время сложил на холстину все мешочки из телеги охотников (их оказалось не так уже и много), увязал всё в большой узел, посмотрев на уцелевших охотников, сказал:

— Если кого из вас увижу у острова — утоплю.

— Они же раненые, — возразила дракону Сели, дракон, покивав, словно раздумывая, ответил:

— Ну хорошо, раненых можно вылечить, но здесь, нечего им на острове делать. И если за отдельную плату, то вылечить можно. Если хотят вылечиться, пусть ждут тебя тут завтра, если же нет... заставлять лечиться никого не будем, пусть так ходят, не вылеченные.

Сели забралась на спину дракону, а тот, подхватив узел, свечой ушёл в небо. А перед трактиром догорали два станковых арбалета, лежала перевёрнутая телега и стонали обожженные охотники, один из них, не очень обожжённый, спросил у хозяина трактира, который, как и многие посетители, вышел на улицу:

— Эта девочка действительно может лечить такие ожоги?

Тувор рассказал о том, как обожглись его жена и дочь и как Сели с помощью своей чудодейственной мази их быстро вылечила. Его внимательно слушали не только охотники (особенно те, которые были обожжены), но и дружинники барона, их командир, хмыкнув, сказал, обращаясь к своим подчинённым:

— А чего завтра ждать? Где остров мы знаем, дракон, сам наелся отравы и сдохнет, а девчонка, если жить хочет, своей мазью поделится. Я очень сомневаюсь, что у неё ничего не осталось, знаю я эту породу, у неё обязательно где-то запас припрятан. Ведь она обещала завтра всех вылечить, вряд ли она за ночь сумеет эту мазь в таком количестве приготовить. Заберём мазь, заодно узнаем, где она взяла эти золотые монеты и много ли их у неё ещё есть.

— Вряд ли этот дракон сдохнет, он какой-то не такой, как обычно, — сказал один из уцелевших охотников, — совсем не такой. Драконы большие и могучие, но при этом медленные, а этот... сами видели, как он от стрел увернулся, да и взлетел очень быстро, драконы так не летают. А как он эту отраву ел? С видимым удовольствием это делал, вряд ли он от неё сдохнет, может, для него это и не отрава вовсе, а что-то очень вкусное.

— Ты скажи, что это ещё и не дракон, — снова хмыкнул командир баронских дружинников. Этот же охотник, пожав плечами, показал на сгоревший станковый арбалет и сказал:

— Может, и не дракон вовсе, только внешне похож. Этот меньше и выглядит по сравнению с драконами как лесная лань по сравнению с селянским тяжеловозом. Этот дракон разговаривает как человек, а как этот дракон огнём дохнул? Арбалет враз сгорел, словно в него огненная стрела попала. Может ли такое сделать обычный дракон? Драконы огонь не выдыхают и летают медленно и низко. А этот... может, он и не дракон вовсе, а кто-то нам неизвестный. Нет, вы как знаете, а я туда, на тот остров, больше не поеду, не хочу ни сгореть, ни утонуть.

Непострадавшие охотники, помогая своим обожженным товарищам, вернулись в трактир, собираясь там ждать травницу и обещанное ею лечение. Командир баронских дружинников, пробормотав: — Там посмотрим, подозвал одного из своих подчинённых и долго ему что-то говорил, когда тот уехал, тоже пошёл в трактир.

— Я же говорила, не надо было тебе драконом там показываться, баронские дружинники и их командир тобой точно заинтересовались. Они вполне могут сегодня ночью сюда наведаться, — Сели выговаривала Лике. Та, развязывая мешочки, конфискованные у охотников, нюхала и пробовала их содержимое, жмурясь от удовольствия, не сразу обратила внимание на бурчание подруги, а та, посмотрев на разрушенный очаг, посетовала: — Как нам теперь тут ночевать? Очаг разрушили, сено разбросали, что они тут могли искать?

— Что искали, не знаю, деньги они увидели только тогда, когда ты отдала монеты Тувору, так что искали они не деньги. Вряд ли под сеном, да ещё и служащим постелью, можно прятать что-то ценное, ведь спать неудобно будет. Вот и получается, что они разбросали его и развалили наш камин от злости, мол, ничего не нашли, так поваляем всё, до чего дотянемся. Я не удивлюсь, если это устроили дружинники барона, скорее всего, так и было, охотники обычно осторожные, а эти... чувствуют себя хозяевами и стараются это показать при каждом удобном случае. А ещё мне очень не понравилось поведение их командира, похоже, что он задумал какую-то гадость. А где будем ночевать? Вон в той пещерке будет в самый раз, — Лика указала на небольшую пещерку, над той большой, в которой девушки жили до сих пор. Потом очередной раз спросила Сели, не боится ли та её? Когда забрались туда, куда указала Лика (а это сделать было очень нелегко), обнаружили там немного сена. Потом Лика разделась и превратилась в большую кошку, предложив Сели устроиться около неё, что та и сделала после недолгого колебания. Кошка была мягкая и тёплая, Сели, отбросив свои страхи, теснее прижалась к тёплому боку и уснула.

Утром девушки проснулись ещё затемно и отправились в Грисбер, Лика сказала, что время на готовку не надо терять (тем более что печь развалена), позавтракают они в трактире у Тувора, пока кушать будут, позовут Гилберта, а там и за охотников взяться можно будет, заодно и порасспросить их. Как всегда веслом гребла Лика и делала это так активно, что до городка добрались, когда только начало светать. Хоть было ещё рано, но в трактире уже никто не спал, там уже вовсю шла работа, девушек накормили, а пока они ели Малья сбегала за старостой округи.

Радикулит старосты девушки, втирая целебную мазь в четыре руки, вылечили быстро, а потом на двух лавках, поставленных в углу трактира, принялись за лечение всех страждущих. Плату за лечение брали более чем умеренную, это у рыбаков и жителей посёлка, а вот с охотников требовали как полагается, аргументируя это тем, что лечение сложное. Со стороны так оно и смотрелось, ожоги девушки лечили долго и не до конца, вообще-то Лика могла всё сделать быстро, но она натаскивала Сели в умении использовать свои способности работать с силой. У Сели были способности, не такие, как у той подруги Лики, из империи, а гораздо слабее, но этого было вполне достаточно, тем более что она оказалась хорошей ученицей. К обеду девушки закончили, правда, охотников вылечили не до конца, как шепнула Лика подруге:

— Нельзя сразу показывать, на что ты способна, это будет выглядеть очень подозрительно, тем более что мазь кончилась. Будем лечить медленно и основательно, заодно и потренируешься.

Глава 4. Ещё немного о необычных драконах

Лика заявила, что они с Сели устали, поэтому сегодня никого лечить больше не будут. И вот теперь они сидели в углу зала трактира и обедали, слушая при этом разговоры. Вернее, слушала Лика, её слух это позволял делать, Сели просто кушала. Разговоры были разные, но основной темой был дракон и девочка, которую этот дракон принёс из неведомой страны, и как оказалось, он ей подчиняется.

— Это же надо, дракон слушается эту малышку. Ведь ученица нашей травницы, пусть будет ей там лучше чем здесь, хорошая была женщина, вчера говорила, что эта её рыжая подружка ей своего дракона одолжила, чтоб она быстро сюда слетала, — говорил один из рыбаков, второй, которого вчера не было в трактире, возразил:

— Если дракон принадлежит той рыжей, то почему она сегодня на нём не прилетела? Почему они обе приплыли на лодке?

— Ну, откуда я знаю? Может, он не совсем ей принадлежит, может, они просто дружат и дракон иногда этой рыжей помогает. Кто их драконов разберёт, но то, что этот помогает травницам — это факт.

— Травницам? Наша Сели не травница, она только ученица травницы... — начал ещё один рыбак, но его кто-то перебил:

— Похоже, что она эту премудрость вполне освоила, вон как сегодня-то — многих вылечила, да и та вторая не хуже нашей Сели в хворях разбирается, судя по всему, она тоже травница, причём не из последних.

— Да что там травница, бери выше! Похоже, что она даже не травница, а знахарка, у меня вон нога не сгибалась и ныла на погоду. Так она какой-то мазью натерла, что-то пошептала, и я теперь могу... — исцелённый рыбак не стал рассказывать дальше, а просто продемонстрировал эффективность лечения, несколько раз присев и подпрыгнув. Кто-то ему возразил, что такая молодая девушка, почти девочка, не может быть знахаркой, что здесь что-то другое, может быть не совсем хорошее. Этому ворчуну указали на результат действий как рыжей малышки, так и её старшей подруги:

— Ты на что намекаешь? Мол, это ведьма? Дракон её слушает, а она сама неизвестно откуда сюда на драконе прилетела и теперь здесь колдует? Так где же и в чём её колдовство? Вон скольким сегодня помогла, разве ведьма будет людям помогать? Я бы сказал — она знахарка, причём не из последних.

Лика не столько ела, сколько слушала эти разговоры и думала, а не поспешила ли она, показывая свои умения? Не только сама это сделала, но и подругу втянула в эту демонстрацию своих необычных способностей, ведь та, совсем не думая об осторожности, вовсю пользовалась знаниям и умениями, полученными от Лики. Внимательно оглядев зал, Лика отметила, что баронских дружинников всего трое, и стараются они быть как можно незаметнее в отличие от прошлого раза, а было их пятеро, когда девушки начали сеанс лечения, двое куда-то ушли. Лика чуть скривилась, похоже, с минуты на минуту следует ждать гостей, девочка отодвинулась от стола, так чтобы можно было из-за него легко выскочить. Лика оказалась права, двери трактира от сильного удара широко распахнулись, там в ряд стояли пятеро, судя по одежде и нашивками, четверо были дружинниками барона Гриса, пятым был сам барон, стоявший по центру. Лика это поняла по тому, как сразу смолкли разговоры, а Гилберт и Тувор подхватились и выскочили вперёд, низко и часто кланяясь, все остальные посетители встали и тоже поклонились, кто низко, а кто и не очень. Это же хотела сделать и Сели, но Лика её одёрнула, сказав:

— Сиди, не дёргайся, нас оттуда не видно, так что твоего усердия барон не оценит. А судя по выражению лиц, здесь барона очень не любят.

Сели осталась сидеть, вцепившись в столешницу стола, но видно было, что она очень испугалась, и не только она. Тувор так и не разогнулся, застыв в поклоне, барон удовлетворённо кивнул и, похлопав владельца трактира по щеке, спросил у него:

— До меня дошли слухи, что ты разбогател? У тебя даже золотые монеты появились, откуда ты их взял? А может, кого-то ограбил? Признавайся! Монетки покажи, вернее, дай сюда.

Трактирщик, не разгибаясь, попятился к стойке и, вытащив там из какого-то ящика монеты, пересыпал их в подставленную ладонь барона. Вернее, хотел пересыпать, монеты до ладони барона не долетели, их неуловимым движением перехватила Лика (как она это сделала, никто не увидел), непонятно как оказавшаяся между Трувором и бароном, при этом девочка громко сказала:

— Эти монеты Тувору дала я, дала как аванс, он должен нам домик построить, мне и моей подруге. Эти деньги, ваша милость, я честно заработала, — при этих словах Лика хмыкнула, вспомнив эту честную работу — разгром и сожжение монастыря ревнителей. Дальше она говорила очень тихо, почти шептала, но барон услышал её слова: — А тебе, толстому придурку и бездельнику, зарящемуся на чужое добро, если попытаешься забрать мои денежки, нос откушу.

При этих словах побагровевшему и задохнувшемуся от возмущения барону (он побагровел не только от возмущения, но и от натуги, потому что собирался громко закричать, скомандовав своим воинам, чтобы они скрутили эту нахалку) Лика нанесла короткий, незаметный со стороны удар. Отступив на шаг, Лика горестно запричитала:

— Ой-ой-ой, ваша милость, как вам плохо! Нельзя же так перетруждаться, надо заботиться о своём здоровье! А оно у вас очень слабенькое, вам беречься надо, а вы... Ой-ой-ой, у вас же сейчас апоплексический удар случится! Ну вот, что я говорила! Что стоите? Помогите же его милости!

Оседающего барона подхватили его воины, но тот обмяк и закатил глаза. Лика продолжила суетиться и причитать:

— Смотрите, как ему плохо! Дышать тяжело, вон лицо синеть начало! Положите его на лавку, голову чуть приподнимите, подложите под неё что-нибудь, ну хотя бы плащ свёрнутый. Ну чего стоите? Воды принесите!

Лика командовала, но при этом к лежащему барону близко не подходила. Один из баронских дружинников, приподняв его голову, попытался дать своему господину воды, но голова барона безвольно качнулась из стороны в сторону. Тогда дружинник приложил пальцы к шее барона, а потом, достав широкий нож, поднёс к приоткрытым губам своего господина. Почти зеркальное лезвие осталось чистым, дружинник растерянно посмотрел на своих товарищей и встревоженно произнёс:

— Мёртв! Но как же так? Ведь только что был здоров.

— Болезнь, вызывающая апоплексический удар, очень коварна, человек, который ею болен, может и не подозревать насколько. Распознать эту болезнь сумеет только очень опытный лекарь, но это не всегда происходит, иногда это бывает поздно, — авторитетно заявила Лика. Дружинник (это был командир воинов), определивший, что барон умер, попытался спросить у девочки:

— А ты что? Опытный лекарь? Сразу увидела эту болезнь, определила, что она...

— Я не лекарь, я травница и немного знахарка, кое-что умею. Вот спроси у них, — Лика кивнула в сторону охотников, те дружно закивали. Девочка продолжила: — Но должна признаться — я знаю совсем немного и ещё меньше умею, самое необходимое. Ты же видел, я увидела болезнь его милости слишком поздно, когда уже ничего сделать нельзя было. Я ещё очень неопытная, вот поэтому и не могу точно определить болезнь, тем более её вылечить.

Лика развела руками, а потом закрыла лицо, будто в смущении, но при этом внимательно наблюдая за баронскими дружинниками, готовая к любым неожиданностям. Те (не столько воины, сколько их командир) не знали, что делать — их господин мёртв, вроде сам умер, в этом нельзя никого обвинить, даже эту девчонку, мол, увидела какую-то болезнь, но не начала лечить, всё-таки она травница, должна была хоть что-то сделать. А что должна сделать? Как её в чём-то обвинять? Ведь совсем девчонка, что она умеет? К тому же сама призналась, что почти ничего не знает и не умеет. Но виноватого всегда можно найти и обвинить в том, что произошло, а это надо обязательно сделать, ведь нельзя же всё это просто так оставить, хоть кого-то но наказать надо. Вот к этому Лика и готовилась, похоже, командир баронских дружинников определился с виноватым, таким, на которого можно указать как на виновника случившегося, ведь эти девочки сопротивления не окажут. Но на их защиту неожиданно стали охотники, как те, которые уже были вылечены, так и те, лечение которых не было ещё закончено. Один из них, морщась от боли, сказал:

— Она травница, хорошо лечит ожоги и разные раны, но это всё внешнее, а у вашего барона совсем другое, что-то внутреннее, тут действительно лекарь нужен, а недоучившаяся травница. Пускай она занимается тем, что умеет, тем более что у нас раны... — охотник, недоговорив, застонал. Усилие, которое он сделал, произнося эту речь, вызвало у него боль. Этого охотника поддержали его товарищи:

— В чём может быть её вина? В том, что она увидела — ваш барон смертельно болен. Но она не могла ему помочь не потому, что не хотела, просто не умеет. А вот нас она и её подруга могут вылечить. Вот пускай этим занимаются, не надо им мешать!

Командир дружинников растерянно оглянулся, его воинов больше, чем охотников, некоторые из которых ещё и ранены, но по виду местных жителей он понял, что в случае конфликта, то есть драки, преимущество будет не на стороне дружинников. Но всё же отступать он был не намерен, поскольку понимал, что вину в смерти барона могут и на него возложить. Командиру дружинников показалось, что он нашёл выход, вот он важно и сказал:

— О смерти барона, следует доложить графу, он решит — что и как, кто в этом виноват, а кто нет. Я пошлю гонца, а пока мы остаемся здесь, подождём до графского суда.

Лика пожала плечами, мол, её это совсем не касается, и пошла к стойке, за которой стоял Тувор, там она вложила ему в руку пять монет, а тот, уверенный в том, что отдал деньги барону (куда они потом делись — это другой вопрос), удивлённо посмотрев на девочку, шёпотом произнёс:

— Как?

— А вот так, — тоже шёпотом ответила Лика. Трактирщик, спрятав монеты, тихо предупредил Лику:

— Командир баронских дружинников не собирается тебя и Сели выпускать из трактира до приезда графского прокурора, а именно он приедет, умер-то не кто-нибудь, а барон. Прокурор должен будет проверить — не убили ли барона.

— Если я захочу уйти, я уйду и Сели с собой заберу, никто мне не помещает, так что — не волнуйся, — ответила Лика. Трувор кивнул, показывая, что понял, а Лика вернулась к обеспокоенной Сели.

Лика и Сели жили в трактире уже больше двух недель, можно было подумать, что они не могут уйти, потому что их стерегут баронские дружинники, но это было не так. Утром второго дня ни Лику, ни Сели не нашли ни в трактире, ни в его окрестностях. Искали их не только дружинники, но и охотники, которых они лечили, ведь лечение ещё не было закончено, а травницы куда-то пропали! Молодые травницы должны были многим помочь (они этого прямо не обещали, но и не отказывались от этого), а теперь это не могли сделать по вполне понятной причине. Девушек вполне можно было понять: фактически их арестовали и хотят чуть ли не судить, вот они и сбежали. Вот поэтому на дружинников и их командира с утра смотрели косо, а к вечеру это переросло в открытую враждебность. К ночи девушек так и не нашли, к утру тоже, хотя и пытались искать. К обеду следующего дня обстановка ещё больше накалилась, до открытого бунта ещё не дошло, но уже к этому было очень близко. Так бы и произошло, если бы на площади перед таверной не появились обе девушки с большими заплечными корзинами. Обе девушки выглядели очень уставшими, и на вопрос старосты округи, где они были, Лика ответила:

— У нас кончились мази и эликсиры, для их изготовления надо было собрать травы и коренья, как можно быстрее это сделать. Вот мы этим и занимались, к тому же надо было на наш остров сходить, там тоже кое-что нужное оставалось, не всё прошлый раз злобные посетители нашли и разбросали. Те, кого мы ещё не долечили, извините, но сами понимаете, чтоб лечить, надо иметь чем, ещё раз извините, но придётся подождать, пока мы всё приготовим.

Девушки ушли на кухню (вообще-то, она не была отделена от общего зала трактира, поэтому то, что они там делали, было видно всем желающим на это смотреть) и стали там что-то варить в нескольких котелках, Малья и Марита им активно помогали. Девушкам старались не мешать, люди, сидящие в зале трактира, просто обсуждали не столько их действия (а что можно обсуждать, глядя на помешивание варева в котелке), сколько свои догадки. Командир баронских дружинников спросил у нового атамана ватаги охотников:

— Она сказала, что они и на острове побывали, но туда же можно добраться только по воде, а их лодка здесь была. К тому же необходимо немало времени, чтобы дойти до леса, а они быстро обернулись, да ещё там свои травы и коренья собирали, как им это всё удалось?

— А ты не понял? Хотя... тебя же тут не было, так спросил бы у своих людей, что здесь третьего дня произошло, — хмыкнув, ответил атаман охотников и, видя, что командир дружинников не понимает, пояснил: — Им дракон помог. Старшая девушка тогда на драконе с острова прилетала, вот и сейчас они так быстро обернулись, потому что им дракон помог. Как ты думаешь, почему они тебя совсем не боятся? Потому что в любой момент могут дракона позвать, а это не обычный дракон, а огнедышащий! Огнём дохнёт и всё!

Атаман охотников на драконов начал рассказывать о том, чему был свидетелем, и что услышал от старосты округи о бое чёрного дракона и дракона Лики, произошедшем на острове, когда туда привезли очередную жертву. Естественно, как любой рассказчик атаман немного добавил от себя. Командир дружинников, его подчинённые и те из местных, кто не был свидетелем этих событий (да и те, кто был), слушали затаив дыхание. А почему бы не послушать умело рассказанное бывалым человеком, тем более что в этом рассказе появились новые подробности. Люди ловили каждое слово, всё-таки бывалый охотник, как и положено настоящему охотнику, оказался очень хорошим рассказчиком. Когда он замолчал, на некоторое время повисла такая тишина, что стало слышно как стучат ложки, которыми девушки помешивали своё варево, а потом люди заговорили, обсуждая услышанное. Лика, хихикнув, тихо сказала:

— Сели, я не удивлюсь, если после сегодняшнего рассказа атамана охотников люди при встрече с тобой начнут снимать шапки.

— А с тобой? — поинтересовалась Сели, Лика, продолжая хихикать, ответила:

— Со мной тоже будут снимать, боюсь, если сдвину брови, то и отдадут эту шапку. Малья, это тебя тоже касается, поэтому перестань хихикать и сделай серьёзное лицо.

Малья нахмурилась и надула губы, хотя хихикать не перестала. С одной стороны, она гордилась тем, что тоже участвует в приготовлении лечебных снадобий, ведь она как бы причастна к таинству их создания (хотя всё участие заключалось в том, что ей доверили только мешать варево, что она и с энтузиазмом делала). А с другой, её немного забавляло то почтение, даже благоговение, с которым на неё смотрят, ведь она тоже была не только непосредственным свидетелем тех событий, но и их непосредственным участником (пусть и пассивным).

Вот так Лика и Сели и остались в Грисбери, в трактире Тувора, тут было намного удобнее и даже уютнее, чем на Драконьем острове. Девушки перевезли все свои небогатые пожитки, кроме денег, в городок, они тут занимались лечением, для этого Тувор выделил им закуток в своём заведении, здесь же они готовили свои снадобья. Готовили у всех на виду, если раньше кто-нибудь мог подумать, что они, готовя эти снадобья, колдуют (именно в этом обвинили старую травницу, наставницу Сели), то теперь все видели, что это не так. За то время, пока девочки гостили у Тувора, они не только вылечили уцелевших охотников, чем завоевали их расположение, но и избавили от хворей многих местных жителей. Конечно, девушки это делали не даром, но плату брали чисто символическую, а кое-кого и вовсе лечили бесплатно. Часть баронских дружинников тоже жили в трактире, наблюдая за Ликой и Сели (наверное, чтобы те не сбежали), но следили не очень бдительно, девушки ходили в лес и ездили на свой остров, когда хотели, иногда пропадая на несколько дней, но всегда возвращались. К этому все привыкли, думая, что девушки уходят далеко в лес в поисках редких трав и кореньев, вообще-то так и было, только они не уходили, а улетали и настолько далеко, что никто и представить не мог насколько.

Королевство Альба полностью занимало довольно большой остров, находящийся на северо-западе континента (туда Лика с Сели в поисках нужных трав и растений тоже летали), баронство Грисберри находилось на самом севере этого острова, на широкой прибрежной полосе между океаном и горами. Горы были совершенно дикие, скалистые и холодные, люди там не селились, а вот Лике там нравилось, несмотря на холод. К тому же там росли травы, которых нигде, кроме тех гор, больше не было. Как-то раз Годвин, новый атаман охотников, поинтересовался у девушек:

— Я заметил, что некоторые растения, которые вы приносите, здесь не растут. Их можно найти только на континенте, я так понимаю, что вы их не здесь собираете. Ведь вы за всем этим, что приносите из своих походов, не пешком же ходите. На драконе летаете, да? Давно хотел у вас спросить, как вам удалось приручить такого необычного дракона? Дракона, который может выдыхать огонь. Я на драконов давно охочусь, но таких никогда раньше не видел, откуда он, если не секрет?

Девушки переглянулись, Сели не знала, что сказать, поэтому ждала, что ответит Лика. Та на мгновение задумалась, надо же что-то такое правдоподобное придумать, и ответила:

— Это долгая история, могу сказать только, что это для вас необычный дракон, тут совсем другие драконы водятся, а вот там, откуда я с ним прилетела, мой дракон ничего особенного не представляет, там все такие. А как его удалось приручить? Мы с ним вместе выросли, можно сказать, в одном гнезде. Ты спросишь, откуда я, где эта страна, где водятся такие драконы? Эта страна называется Вахромадразахжамитландх. Что, даже не слышал о такой? Так вот, эта страна очень далеко и добраться туда отсюда невозможно, как и оттуда сюда, у нас это получилось совершенно случайно, можно сказать — несчастный случай, который повториться не может, поэтому не волнуйся, этот дракон тут единственный и таких тут больше никогда не будет.

Охотник, выслушав Лику, вздохнул с облегчением:

— Единственный? Это радует, радует и то, что он тебя слушает, я даже не представляю, как на такого дракона можно охотиться, он же просто не подпустит к себе никого, издали сожжет. К тому же он, если судить по его речи, вполне разумен, а это значит — очень хитрый, ведь так? Хотя... если из засады...

— Из засады тоже не получится, — улыбнулась Лика и пояснила: — Ты прав, этот дракон разумен, причём настолько, что ты даже представить себе не можешь насколько. Кроме того, он чувствует живых существ и опасность от них исходящую, поэтому даже не думай о том, как к нему подобраться.

Охотник задумчиво почесал в затылке (наверное, для усиления мыслительного процесса) и хотел ещё что-то сказать, но взглянув на эту рыжую девочку, вздрогнул — зрачки в её больших зелёных глазах были вертикальными! Он отвёл взгляд и испуганно потряс головой, когда он снова посмотрел на свою улыбающуюся собеседницу, зрачки у неё были обычными, круглыми, но вот глаза... Он и раньше обращал внимание на эти большие и зелёные и где-то даже нечеловеческие глаза, но не придавал этому особого значения, мало ли какие люди бывают? Но вот теперь... Глядя в эти завораживающие глаза, охотник шёпотом спросил:

— Лика, а ты человек?

— Ну как тебе сказать, — улыбнулась Лика и серьёзно стала объяснять: — В какой-то мере человек, ты, Годвин, видишь же, что я от людей ничем не отличаюсь, почти не отличаюсь. Поэтому можно считать меня человеком, но на самом деле я намного большее, чем обычный человек, настолько больше и страшнее, что ты даже представить себе не можешь. Да не напрягайся так, это совсем не опасно для окружающих. Они насколько я страшная и ужасная не догадываются и вообще этого не заметят, если я сама им об этом не скажу, ну, вот как тебе сказала.

Лика снова засмеялась, увидев, как побледнел охотник. Он осторожно глянул в сторону Сели, хлопочущей у плиты (она ушла готовить какую-то мазь, потому что ей надоел этот разговор), Лика, перехватив этот взгляд, поняла, о чём хотел спросить Годвин и, продолжая улыбаться, сказала:

— А вот она как раз человек, совсем человек, просто она травница и много знает об этом, у неё была хорошая наставница, вот от неё у Сели её знания. Ну, к примеру, если взять тебя, ведь ты же знаешь, как на драконов охотиться, и умеешь это хорошо делать, а вот рыбаки этого совсем не умеют, хотя в этих двух занятиях что-то общее есть. Но ты же рыбу ловить так хорошо, как они, не умеешь, а может, вообще не умеешь, я имею ввиду сетями, а не удочкой, не так ли?

Охотник кивнул и спросил совсем не по теме этого разговора:

— А набитая камнями шкура чёрного дракона, там, на острове, это для чего? В этом есть какой-то смысл? Или это такой обряд специальный?

Лика смутилась и чуть заметно покраснела, но всё же честно ответила:

— Никакого смысла в этом нет, это, как говорят ваши стражи порядка, я сделала из хулиганских побуждений. Шкура осталась после того, как я того дракона изнутри огнём выжгла, вот и подумала — такая шкурка симпатичная, неплохо бы из неё чучелко сделать, очень красиво получится. И ведь получилось, да? Только вот тяжёленькое чучелко вышло.

Охотник отметил смущение девочки и то, что она о драконе говорила от первого лица, это может значить, что её связь с этим необычным драконом гораздо больше, чем она об этом рассказывает. Годвин посмотрел на Лику и со вздохом сказал:

— Пропадёт шкура без толку, а она немалых денег стоит, жалко. А у нас...

— Денег нет? — вопросом закончила за охотника девочка. Тот с горестным видом кивнул, Лика виновато шмыгнула носом, всё-таки в безденежье охотников была и её вина. Не в том, что она уничтожила их арбалеты и стала причиной гибели двоих охотников из девятерых, в этом они были сами виноваты, нечего было на неё нападать. А вот в том, что не удалась та охота, ради которой они сюда приехали, Лика чувствовала свою вину, ведь именно она убила чёрного дракона. Лика глянула на вздыхающего Годвина и предложила: — А хочешь, я отдам тебе ту шкуру? Завтра мой дракон её сюда принесёт, как тебе её принести с камнями или без?

Лика и Годвин ещё долго сидели и о чём-то говорили, видно, разговор был интересный, потому что говорили они долго и засиделись почти за полночь.

Утром Лики нигде не было видно, она в последнее время довольно часто вот так отлучалась по ночам как одна, так и с подругой, но сегодня Сели была в трактире и что-то увлечённо варила на краю варочной поверхности плиты. Вообще-то там готовили еду для посетителей трактира, но плита была большая, и молодая травница обоим поварам (жене хозяина трактира и наёмному работнику) не мешала, наоборот, они с интересом наблюдали за действиями Сели. Командир дружинников барона, который присматривал за травницей и её подругой, вроде как должен был бы обеспокоиться отсутствием младшей девочки, но он давно махнул рукой на её частые отлучки. Правда, сначала он пытался этому как-то воспрепятствовать, но девушки на его потуги просто не обращали внимания, к тому же эти подружки всегда возвращались, поэтому командир дружинников только поинтересовался — куда это делась рыжая малышка? Получив ответ, что она ушла на остров, только немного удивился — почему пешком? Ведь это было очень долго, лодкой сплавать туда получалось гораздо быстрее, она вон стоит у причала, а потом ему стало не до этого, к трактиру подъехали три кареты в сопровождении довольно большого отряда всадников. Это был графский прокурор со свитой, его надо было встретить с максимальным почётом, всё-таки начальство и очень высокое! Командир дружинников скомандовал своим подчинённым, и они выстроились перед входом в трактир, на улицу вышли все, кто там был, в том числе и охотники, к встречающим присоединились и зеваки с улицы. А таких было много, в этот день рыбаки остались на берегу. Эту суету проигнорировала только Сели, занятая своим делом.

Но торжественной встречи (или чего-то подобного) не получилось, сверху на свободное место упал дракон (он так быстро опустился на землю, что выглядело это именно так). К тому же дракон был не один, их было двое! Один тёмно-бронзовый, второй чёрный и больше первого почти в два раза. Но этот второй был какой-то вроде как сдутый, словно из него вытащили внутренности. Оказалось, что так и есть, второй дракон был не драконом, а его шкурой, которая сразу обмякла, когда драконы оказались на земле. Всё произошло настолько быстро, что испугаться никто не успел, тем более что тёмно-бронзовый дракон хоть и гулким голосом, но вполне членораздельно сказал, обращаясь к атаману ватаги охотников:

— Годвин, вот шкура чёрного, как я и обещала. Вроде ещё целая, а если набить её соломой, то чучелко получится не хуже того, что было с камнями, но это уже твоё дело, что с этой шкурой делать.

Охотник промолчал, только кивнул, отметив, что дракон говорит так, будто это он, а не Лика вчера договаривалась насчёт шкуры. Получается, что верна его догадка о том, что между девочкой и драконом есть какая-то связь, причём очень близкая, дракон-то говорил о себе в женском роде. Молчали и остальные люди, ставшие невольными свидетелями этого удивительного разговора. Удивительного не содержанием, а тем, что говорит дракон! Говорит очень членораздельно, а не так, как обычно это делают драконы, они, скорее, ревут, а не говорят. А дракон, поинтересовавшись у Годвина, что это за люди здесь собрались, обратился непосредственно к прокурору, удивив людей ещё больше:

— Очень хорошо, раз ты самый главный, то объясни мне, зачем тебе кроме наземного транспорта, ещё корабли с такой кучей воинов?

— Какие корабли? Откуда они здесь появились? — спросил не прокурор, а богато одетый воин, как поняла Лика — начальник эскорта высокого начальства. Лика охотно пояснила:

— Такие длинные и узкие корабли с полосатыми парусами — одна полоска белая, другая красная, есть ещё и с другими полосками — зелёными и синими. Откуда взялись — не знаю, идут со стороны моря, быстро идут, через час будут здесь.

— Нам надо срочно уезжать отсюда! — истерически завизжало высокое начальство, дракон, совсем по-человечески хмыкнув, сказал:

— Два корабля в залив не вошли, они прошли вдоль берега на юг и сейчас там высаживаются воины с этих кораблей. Ну да, к берегу на кораблях подойти там нельзя, понятно почему — там скалы, но на лодках это можно сделать, хоть и с трудом. Вот на лодках они к берегу и подплыли, правда, две лодки о скалы разбились, а одна перевернулась, но три всё же на берег выбросило.

— Уйти отсюда не получится, норманны с лодок перекроют дорогу, а с кораблей беспрепятственно высадятся здесь, чтоб дать им всем отпор, нас слишком мало, — начал командир баронских дружинников, а Тувор, ломая руки, закричал:

— Мы не успеем уйти, лишком поздно! Мы пропали, норманны никого не пощадят!

— Ты можешь сжечь их корабли? — обратился к Лике Годвин, похоже, он один не растерялся. Стоящий на задних лапах дракон, совсем по-человечески пожав плечами, коротко ответил, мол, попробует, стремительно ушёл в небо. В томительном ожидании прошло почти полчаса. Затем в водах залива, который делал крутой поворот около полумили от Грисберга, появились норманнские корабли, они убирали свои разноцветные паруса и продолжали движение на вёслах. Этот поворот (и ещё несколько других) защищал порт селения от сильных ветров, но и не позволял в полной мере использовать паруса. Командир баронских дружинников угрюмо выдохнул:

— Драккары норманнов! И где помощь этого необычного дракона?

— Вон смотрите, — закричала Сели, которая вышла из трактира, когда услышала голос Лики. Вслед за кораблями норманнов из-за поворота вылетел тёмно-бронзовый дракон, он, как и первый раз, нёс что-то в лапах, но это было меньше чем шкура чёрного дракона, но судя по тому, как дракон часто махал крыльями, что-то более тяжёлое. Дракон догонял корабли, в то же время поднимался вверх, оказавшись над первым драккаром норманнов, дракон резко пошёл вниз, можно сказать, что он не летел, а падал. Не долетев до верхушки мачты корабля несколько локтей, дракон резко ушёл в сторону, выпустив при этом то, что нёс, это был большой камень, даже не камень, а кусок скалы, который упал прямо в центр длинного и узкого драккара норманнов. Раздался сильный треск, и драккар буквально переломился пополам! Дракон, развернувшись, почти над самой водой ушёл за поворот, а потом снова появился с новым камнем. На драккарах сделали выводы после первой атаки дракона и там не стали останавливаться, чтобы подобрать своих соплеменников с первого корабля, а попытались разойтись в стороны, приготовившись стрелять в дракона как из луков, так и из корабельных арбалетов. Но в этот раз дракон не стал спускаться, чтоб прицельно атаковать, он бросил свой груз с довольно большой высоты. Камень летел в драккар, идущий вторым, там рулевой (он же командовал гребцами) сумел почти избежать удара, камень попал не в середину, а в корму этого корабля. Но и этого оказалось достаточно, чтобы утопить драккар норманнов, так как этот кусок скалы полностью разбил корму корабля. Больше дракон не бросал камни, он нанёс несколько огненных ударов, сжёгших мачты и убранные паруса. Потом пролетел почти у самого борта одного драккара, ломая там вёсла, после чего дохнул огнём, поджигая одежду людей, сидящих внутри, что заставило их броситься в воду, чтоб погасить огонь. Воспользовавшись тем, что людей на драккаре почти не осталось и ему никто не мешает, дракон несколькими ударами хвоста и лап разломал борт этого кораблика, потом, взлетев, выдохнул огонь в направлении ещё целых кораблей, но это был слабенький факел, не причинивший никому вреда, но этим дракон как бы показал, что если эти драккары не уберутся, то будут потоплены. Эти два непострадавших (относительно непострадавших, ведь их паруса были сожжены) кораблика развернулись и стали быстро уходить в море. Командиры эскорта прокурора и баронской дружины приказали своим людям стрелять в норманнов, барахтающихся в воде, к ним присоединились охотники, через несколько минут никого на поверхности воды не осталось.

— Весьма сурово, но думаю, что и они мало кого пожалели бы, если сумели бы тут высадиться, — произнесла рыжая девочка, неизвестно как появившаяся рядом с атаманом ватаги охотников. Он посмотрел на рыжую девочку, одетую в короткую рубашку и, привлекая этим вопросом внимание остальных людей, спросил:

— Лика, а почему твой дракон бросал камни, а не бил сразу огнём?

— А так интереснее, — ответила Лика, она могла бы сказать, что силы у неё бы хватило всего на несколько огненных ударов, то есть в лучшем случае она бы потопила или сожгла два корабля, это если бы повезло их поджечь, а воины с этих кораблей не смогли бы потушить огонь. Остальные драккары уцелели бы, но Лика не стала об этом говорить. В некоторых случаях лучше преувеличить свои достоинства, а о своих недостатках, вернее, слабости не распространяться. Вопрос охотника и ответ девочки привлекли внимание графского прокурора, его испуг уже прошёл и к нему вернулся былой апломб, к тому же надо было показать — кто здесь главный, вот он грозно и спросил, непонятно к кому обращаясь:

— Почему не были уничтожены все норманнские корабли? Почему их отпустили?

— Это кто? — поинтересовалась Лика у Годвина, тот ответил:

— Графский прокурор, он второй человек в графстве, он может судить любого и определять меру наказания, вплоть до смертной казни. Он может приказать казнить или миловать именем графа, и никто не смеет ему перечить.

— И только? Приказать казнить или миловать? — удивилась Лика и, глядя на прокурора, с некоторым ехидством сказала: — Это большая ответственность — решать такие вопросы и отдавать подобные приказания. Тут надо быть очень осмотрительным, а то может очень нехорошо получиться, именно для этого прокурора.

— Я спрашиваю — почему отпустили норманнов, их надо было всех, ведь они вернутся сюда и могут это сделать с гораздо большими силами, поэтому... — начальственным тоном собрался высказывать претензии прокурор, возмущённый тем, что ему не оказывают должного уважения и почёта. Лика посмотрела на него и поинтересовалась:

— А как? Как их всех надо было? Чем и, главное — зачем?

— Как зачем? Чтоб сюда дорогу забыли! Надо приказать... — возмущённо начал прокурор, Лика его перебила:

— Если всех поубивать, как ты хотел сказать, то некому будет дорогу забывать. Никто не будет знать, что сюда опасно плавать. Ведь убитые не смогут никому рассказать, что здесь произошло, понятно? И кому ты хотел приказывать? Если можешь это сделать, то давай приказывай, ну, чего молчишь? Если собрался что-то кому-то приказывать, то надо быть уверенным, что это приказание кто-нибудь постарается выполнить. А если выполнять некому, то, как я же уже говорила, очень нехорошо получится, несолидно. Так кому ты собрался приказывать?

Прокурор растерянно оглянулся, действительно, кто может выполнить это его грозный приказ — уничтожить уходящие норманнские корабли? Вряд ли это смогут сделать воины его эскорта и баронские дружинники, единственный, кому это под силу в данной ситуации — это дракон, но, похоже, ему глубоко плевать как на приказы графского прокурора, так и на него самого. Можно, конечно, сорвать свою злость на этой наглой девчонке, но она куда-то делась, не дожидаясь ответа на свой вопрос. Да и будет ли это солидно для графского прокурора обращать внимание на слова какой-то малолетки и спорить с несмышленым ребёнком? Тем более что она сама уже куда-то убежала, к тому же староста округи и хозяин трактира, низко кланяясь, в один голос предложили прокурору угоститься скромным обедом, судя по запаху, не таким уж и скромным. Прокурор, милостиво кивнув, прошёл в трактир, за ним последовала его свита.

Трактир постарались очистить от посторонних, ими оказались все, кто был не из свиты прокурора или приехавших с ним, это оказались довольно молодой мужчина и хоть немолодая, но красивая женщина, у них тоже была свита, если так можно назвать нескольких человек их сопровождавших. После короткой беседы со старостой и трактирщиком, эта женщина и сопровождавший её мужчина сели за маленький столик в углу, за которым уже сидели девушка и девочка с волосами цвета старой бронзы. Хоть на этих двоих косо смотрели воины из эскорта прокурора (особенно их командир), но после пояснений старосты тронуть их не решились.

Глава 5. Заманчивые предложения

Лика и Сели сидели в самом уголке большого зала трактира. Тут всегда было много посетителей, которые довольно сильно шумели, сейчас же была занята едва половина зала, но шума было столько же, а может, даже больше, чем обычно. Шумела свита графского прокурора и воины его эскорта. Были ещё воины, сопровождавшие человека, который приехал во второй карете, к ним присоединились дружинники барона, и совсем маленькая группа, окружавшая довольно красивую, хоть и немолодую женщину. Глядя на этих людей, Сели себя чувствовала не в своей тарелке и несколько раз пыталась уйти, но Лика каждый раз её удерживала, наконец она объяснила подруге причину этого:

— Сиди, с нами хотят поговорить, этого разговора не избежать, лучше чтоб он произошёл здесь, чем та вся толпа ввалится к нам в комнату. Почему? А здесь места больше, если случится драка, есть свобода для манёвра, хотя думаю, до этого не всё же дойдёт.

Сели кивнула, она видела, как Лика хмурилась, после быстрого разговора с Гилбертом и Тувором. Почему хмурилась, Лика пояснила подруге:

— Похоже, наша спокойная жизнь кончилась, так и не успев начаться. И останемся мы без домика, нам он уже будет без надобности, разве что его на нашем острове построят, а мы отвадим всех посетителей и будем там жить как отшельники, но ты на это не согласишься. Почему я думаю, что у нас тут не будет спокойной жизни? Этот прокурор приехал разбираться — почему умер барон Грис, как будто это и так не понятно. Но ему кого-то же надо виноватым сделать, чтоб перед графом выслужиться. А кого, как не двух беззащитных девушек? Ну, мы не совсем беззащитные, и он это увидел, но других кандидатур у него нет, но пока он разберётся, что мы ему не по зубам, много времени пройдет, и всё это время он нам будет кровь портить. Можно, конечно, его... того... но у него слишком большая свита, если и их всех убрать, выйдет долго и затратно, вообще-то я постараюсь сделать так, чтоб он от нас отстал как можно быстрее без подобных действий, есть способы. Но мне кажется, что можно сделать ещё лучше...

— Лика, ты можешь убить из всех? Разве это будет лучший выход? — с ужасом произнесла Сели, назвав своим именем то, о чём иносказательно говорила её подруга. Лика пожала плечами:

— Могу всех, мне это не трудно, поверь — это не самое плохое решение, но, повторюсь, это довольно хлопотно, к тому же возникнут разные вопросы, например — куда делся прокурор со своей свитой, а это потянет за собой новые проблемы, которые придётся решать в срочном порядке, а это... сама понимаешь — снова придётся... в общем, слишком многих придётся убивать. Процесс может стать бесконечным, то есть выйти из под контроля. Вот поэтому нам лучше отсюда исчезнуть, по крайней мере мне, тем более что уже я получила одно весьма заманчивое предложение. Я думала, как тебя лучше пристроить, так чтоб безопаснее, но, похоже, вопрос будет решён сам собой. Видишь ту женщину? По-моему, довольно симпатичная. Сели, как ты смотришь на то, чтоб пойти учиться на лекаря?

— На лекаря?! — аж подпрыгнула Сели, услышав слова подруги, а потом с грустью произнесла: — Но кто ж такое предложит простой сельской девушке, ученице травницы, так и не выучившейся до конца.

— А вот сейчас и предложат, готовься, но если ты согласна, то не отказывайся, не думай обо мне, я тоже устроюсь.

Только Лика закончила говорить, как к столику девушек подошёл один из свитских прокурора, презрительно посмотрев на девочек, словно делая им большое одолжение, оттопырил губу и произнёс:

— Его честь оказывает вам, замарашки, милость, желая с вами поговорить.

— Передай его чести, что мы сейчас заняты, но как только освободимся, сможем его выслушать. Чего стоишь? Можешь удалиться, — ответила Лика ледяным тоном и жестом королевы, прекращающей аудиенцию, махнула рукой, показывая, что отпускает этого прокурорского посланника. Тот зашипел и наклонился вперёд, собираясь достойно ответить этой нахалке, но перед самым носом у него в стол с хрустом воткнулся нож, которым перед этим Лика резала мясо. Второй нож (а это были довольно большие кухонные ножи) улыбающаяся рыжая девочка вертела пальцами одной руки. В улыбке девочки было что-то такое, что человек из свиты прокурора судорожно сглотнул и поспешил ретироваться, почти подбежав к столу, за которым сидело его начальство, там он что-то долго говорил, показывая в сторону Лики и размахивая руками. Прокурор начал что-то говорить, но его остановила женщина, приехавшая в третьей карете, встав, она направилась к столику девочек.

— А не слишком ли ты грубо, это может не понравиться тем важным господам и они... — начала Сели, Лика её перебила:

— Конечно, не понравится, Тувору очень не понравится, что я мебель в его трактире порчу, хотя дырочка маленькая, может, он не заметит, — сказала Лика, выдёргивая нож из столешницы. И не дав возразить Сели, Лика продолжила: — Если ты о том хлыще из свиты графского прокурора, то таких придурков надо сразу ставить на место, а то на голову сядут, свесят ноги и ими болтать станут. Да и с прокурорами надо построже, это ещё такие очень ушлые ребята, им потакать нельзя!

Последние слова Лики слышала женщина, подошедшая к столику девочек, улыбнувшись, она представилась:

— Меня зовут леди Малестина, я магистр медицины, Бердромского университета. Затем спросила: — Если вы не против, я бы хотела с вами поговорить.

— Не против, прошу вас, присаживайтесь, — ответила Лика, подвигая стул, и многозначительно посмотрела на Сели, словно говоря, мол, а что я тебе говорила? Магистр медицины, Бердромского университета, кивнув, продолжила:

— То, как вы лечили ожоги, раны и болезни очень заинтересовало меня, я навела справки и была весьма впечатлена вашими успехами. Тем более что я узнала, вы нигде и ни у кого не учились. Но такого не может быть, столь глубокие знания и такие выдающиеся умения не могут возникнуть ниоткуда. Если у вас нет возражений, я бы хотела узнать о вас побольше.

Лика и Сели переглянулись, ответила рыжая девочка, выглядевшая хоть и не намного, но младше своей подруги, это очень удивило леди Малестину, она ожидала, что отвечать будет старшая. При этом магистр отметила, что эта девочка говорит, совершенно не смущаясь, что вряд ли можно было ожидать от сельского подростка, столкнувшегося с важными господами, селяне, независимо от своего возраста, в таких случаях терялись и толком ничего сказать не могли или не хотели. Лика без смущения говорила:

— Почему вы решили, что мы нигде не учились? У Сели была очень хорошая и знающая наставница, которая сумела передать ей свои знания, перед тем как её сожгли. Да, да, наставницу Сели, хорошо разбирающуюся в целебных растениях и обладающую такими глубокими знаниями в области медицины, которые доступны не каждому из специалистов вашего университета, сожгли монахи-ревнители, а Сели, по их же приказу, отдали на съедение чёрному дракону, шкуру которого вы сегодня видели. Это можно считать чудом, что носительница таких, как вы сказали, глубоких знаний и выдающихся умений осталась в живых. Если вы занимаетесь поиском таких одаренных, то должна вам заметить — плохо это делаете, я бы даже сказала, отвратительно делаете. Мне страшно представить, сколько загублено талантов, не удостоившихся вашего внимания. Надеюсь, вы исправите это крайне досадное упущение и обеспечите Сели должную защиту и дальнейшее обучение.

Леди Малестина, собравшаяся сделать этим девочкам выгодное предложение, которое они с большой радостью и благодарностью за оказанную им честь должны принять, выслушивала упрёки и от кого? Какая-то селянка указывала ей, очень знатной даме, магистру медицины, ответственной за отбор будущих студентов университета, магистру, стоящему намного выше даже местных баронов, а не то что селян, на недочёты в её работе! Эту скромно одетую девочку одёрнуть бы, указав на недостойное поведение и недостаток почтительности к человеку стоящему гораздо выше её. Но Малестина понимала, что эта девочка-подросток права, смущало ещё то, что эта девочка говорила не как селянка, а так, словно излагал своё авторитетное мнение её учёный коллега, равный по положению ей, магистру медицины Бердромского университета! Смутившаяся леди Малестина смогла только уважительно задать вопрос этой девочке:

— А вы? Где вы получили столь глубокие знания, о которых мне тут рассказывали? Вы очень молоды и уже столько знаете, как вам это удалось?

— Я не так уж и молода, как выгляжу, у меня было достаточно времени, чтоб очень многое изучить не только в области врачевания, но ещё и в некоторых смежных. К тому же у меня были хорошие наставники, но при этом очень строгие, — ответила Лика, решив не вдаваться в подробности. Она увидела, как к столику подошло не меньше десятка человек, леди Малестину сопровождало-то всего двое, мужчина и женщина. Во главе подошедших был относительно молодой человек, одетый с претензией на роскошь. Среди его сопровождавших был и командир баронских дружинников, из чего Лика сделала вывод, что этот мужчина — новый барон. К тому же он был похож на прежнего барона (как оказалось — это был младший брат барона Гриса). Этот молодой человек с некоторым презрением поинтересовался у Лики:

— И чему тебя научили строгие наставники?

— В первую очередь вежливости, тебе, похоже, незнакомо это понятие. Что ж, могу тебе только посочувствовать, — ехидно ответила Лика. Молодой барон аж задохнулся, услышав слова Лики, багровея от гнева, он начал:

— Я... я барон Дремис ап Грисберри...

— Ну и что? И вообще, чем ты это докажешь? — пожала плечами Лика. Барон Дремис набрал воздуха, чтобы достойно ответить, но Лика не дала ему это сделать, заботливым тоном предупредив: — Не надо так напрягаться, это может вызвать прилив крови к голове — и всё, придётся тебя с почестями хоронить, хотя в такой смерти ничего почётного нет. Можно сказать, это смерть от глупости. Леди Малестина, нечто подобное случилось и с прежним бароном, он меня не послушал, и получился вот такой закономерный результат, похоже, ситуация повторяется. Думаю, это у них семейное...

— Да как ты смеешь? — выкрикнул барон, перебивая Лику, он ещё хотел что-то сказать, но девочка снова не дала ему это сделать. Не обращая внимания на багрового от гнева барона, Лика громко сказала, обращаясь к леди Малестине:

— Вот, как раз тот случай, когда усилия лекаря бесполезны, если пациент так безответственно относится к своему здоровью, то ему уже ничего не поможет.

Затем она упрекнула командира баронской дружины: — А ты чего молчишь? Ты же должен был предупредить своего нового господина о том несчастье, постигшем прежнего барона, и его причинах, так почему ты этого не сделал? Неужели ты желаешь смерти своему молодому господину? Это очень нехорошо, это нарушает вассальную клятву. Неужели ты клятвопреступник?

Тот смутился, уж очень серьёзные обвинения ему были предъявлены, причём это было сделано так, что и возразить нечего. Леди Малестина, чуть заметно улыбнувшись, сказала:

— Это именно так, барон Грис совсем не заботился о своём здоровье, что привело его к вполне закономерному результату, в чём я убедилась, выяснив все обстоятельства его смерти. А девочки, — Малестина кивнула в сторону Лики и Сели, — предотвратить это никак не могли, не только в силу своей неопытности, но ещё и потому, что их вряд ли послушали, ведь никто не считает их авторитетом.

— А вы как думаете? — поинтересовался подошедший графский прокурор, который до этого стоял и слушал, не вмешиваясь в разговор. Леди Малестина ответила:

— Я думаю, что именно так и было. Девочка увидела опасность и предупредила об этом, но её слова просто не приняли во внимание, может, даже хотели над ней посмеяться, но не успели, всё произошло очень быстро. Так бывает довольно часто, я имею ввиду произошедшее с бароном Грисом.

Графский прокурор кивнул, показывая, что принял слова магистра медицины к сведению (всё-таки леди Малестина была признанным авторитетом в этой области) и вежливо спросил у Лики:

— Вы говорили, что вас чему-то хорошо учили и это не лекарское дело, не скажете ли — что это было за обучение?

— Я охотник, но не обычный, а на чудовищ. Вот такая специализация — убивать разных чудовищ, — вежливо ответила Лика (ответила так, потому что всё-таки у неё вежливо спросили), не особенно отойдя от истины, ведь её действительно учили убивать. А те, кого она убивала, если не были чудовищами, то не очень далеко от них ушли. Графский прокурор, улыбнувшись, сказал:

— Но, похоже, что основную работу делает ваш дракон.

— Мы делаем её вместе, ведь охотник на уток не сам за ними гоняется и их подымает, — улыбнулась Лика в ответ. Ей этот дядька, показавшийся сразу таким строгим, нравился ей всё больше и больше. Прокурор сделал приглашающий жест рукой и предложил:

— Не примите ли моё приглашение пересесть за наш стол, там вести беседу нам будет более удобно.

За стол к прокурору пересела только Лика, вернулся туда и барон Дремис. Может, он и хотел что-то сказать Лике, но не решался помешать графскому прокурору, активно расспрашивающему девочку. Лику это откровенно забавляло, но не мешало с серьёзным видом отвечать на вопросы прокурора.

— Очень забавно, получается, что при вас дракон выполняет задачи охотничьей собаки. Вы не скажете, если это, конечно, не секрет, где приручают и обучают драконов? Это правда, что вы с этим драконом выросли в одном гм... гнезде? Что это за удивительная страна? Где она находится?

— Страна называется Вахромадразахжамитландх, — ответила Лика, а потом, дав волю своей фантазии, долго рассказывала об удивительной стране, где люди приручают драконов или драконы людей (это с какой стороны смотреть). Лика подумала, что рассказывать всё, как есть на самом деле, как-то скучно, вот и придумывала, всё больше увлекаясь, даже не представляя, что её фантазии лягут в основу даже не сказок, а легенд. Лика рассказывала так увлекательно и с такими подробностями, что никто не усомнился в правдивости того, о чём она поведала. Люди слушали затаив дыхание, а Лика, польщённая таким вниманием, закончила свой рассказ далеко за полночь. Когда уставшая Лика замолчала, прокурор сказал, мол, это всё настолько интересно и познавательно, что всё сказанное следовало бы записать. Вот тут Лика и испугалась, что её попросят повторить этот рассказа, ведь она уже не помнила то, о чём говорила вначале, а наговорила она много.

Прокурор, следовательно, его свита, остались ночевать в Грисбере, но поскольку подходящие для них условия были только в трактире, то там они заняли все помещения, потеснив даже хозяев. Но при этом на каморку девочек никто из свиты прокурора и нового барона не позарился, может, решили, что она слишком маленькая, или побоялись беспокоить почти родственницу дракона (именно такое мнение о девочке сложилось у людей после её рассказов). К девочкам (впрочем, они против этого не возражали) подселились только леди Малестина и женщина, её сопровождающая.

— Лика, а почему ты мне раньше это всё не рассказывала? Ну, про драконов и их страну, — поинтересовалась Сели, когда девушки укладывались спать в своей каморке в трактире. Вопрос Сели не то чтобы смутил Лику, оказался несколько неожиданным, она посмотрела на подругу и замерших женщин, ожидающих ответа, на мгновение задумалась и довольно туманно ответила:

— Как тебе сказать? Это версия реальных и наиболее вероятных событий, изложенная в свете моего их понимания и творческого их осмысления. Поэтому раньше о некоторых деталях, незначительных с моей точки зрения, посчитав их несущественными и неинтересными, я умалчивала. Надеюсь, ты понимаешь почему? Также я очень надеюсь на твою скромность.

— Хорошо, Лика, о том, что я узнала, я никому рассказывать не буду, но вот разве это всё не правда, что ты рассказывала? — несколько удивилась Сели, она привыкла, что Лика всегда даёт прямые ответы, а тут такой уклончивый ответ. Лика, посмотрев на женщин, напряжённо ожидающих ответа, многозначительно сказала:

— Ты же знаешь, я не могла тут рассказать всё, поэтому всё то, о чём говорилось, можно считать частью правды, согласна?

Сели согласно кивнула, а Лика поспешила выйти на улицу. Леди Малестина тихо спросила у оставшейся девушки:

— Твоя подруга пошла к своему дракону?

Сели ничего не ответила, только кивнула. Леди тихонько вздохнула, она поняла, что Сели не расскажет ничего больше сверх того, о чём поведала её подруга. Тут явно была какая-то тайна, но девушки не намерены кому-либо её открывать.

На следующее утро леди Малестина предложила девочкам (как и когда вернулась Лика, никто не заметил) поехать вместе с ней в Бердромсдор, в тамошний университет, сказав, что такие таланты, какими они обладают, пропадут в этой глуши, этого ни в коей мере нельзя допустить. Лика многозначительно посмотрела на Сели, мол, что я тебе говорила? Вот то самое предложение, от которого не надо отказываться. Магистр медицины расценила эти переглядывания как согласие обеих девочек с её предложением, но Лика, отрицательно покачав головой, сказала:

— К сожалению, я в отличие от Сели не могу принять ваше щедрое предложение, а вот она с радостью поедет в Бердромсдор, в университет, прошу вас оказать ей покровительство и проследить за тем, чтоб её не обижали.

— А вы? Почему вы отказываетесь? — удивлённо спросила леди Малестина, Лика ответила:

— Я не лекарь, да я кое-что умею, но это не моё, совсем не моё, хорошим специалистом, в отличие от Сели, я никогда не стану. Вот поэтому я считаю, что для меня совершенствование в этой области знаний будет пустой тратой времени. Я охотник, и не просто охотник, а на чудовищ, я уже дала согласие присоединиться к ватаге охотников на драконов, тем более что в их последней неудаче есть и моя вина.

— Очень жаль, — вздохнула магистр и добавила: — Университет берёт все расходы по содержанию талантливых студентов, то есть для них не только учёба бесплатная, но и выплачивается стипендия в размере достаточном для нормальной жизни.

Сели молчала, а Лика, покивав, сказала, что она готова заплатить за обучение Сели и выложила четыре золотых монеты и ещё горсть серебра. Потом Лика пояснила подруге, что Тувор вернул те деньги, которые девочки ему дали на постройку домика, ведь домик-то так и не построили. Лика взяла у трактирщика только четыре монеты, сказав, что одна монета — это плата за проживание и питание в трактире, её, Сели и охотников на драконов, ведь они остались совсем без денег. Тувор сказал, что и одной золотой монеты как платы за всё много, из чего Лика сделала вывод о ценности таких монет. То же сказала и леди Малестина, подтвердив вывод Лики:

— Этих денег хватит на год, не только заплатить за учёбу, но и в Бердромсдоре безбедно этот год жить.

— Вот и хорошо, а я через год наведаюсь к вам в гости, может, и раньше, но это как получится, — сказала Лика и стала прощаться, пояснив, что охотники сегодня уходят и она вместе с ними. Девочка собралась довольно быстро и ушла почти сразу после прощания, а вот леди и женщина, сопровождающая её, прихорашивались весьма долго, когда они и Сели вышли в общий зал, там уже все собрались в ожидании завтрака.

После обязательных приветствий графский прокурор поинтересовался — где рыжая девочка, воспитанница драконов? Леди Малестина ответила, что она ушла вместе с охотниками, поскольку присоединилась к их ватаге, а потом, перехватив удивлённый взгляд, брошенный на Сели, пояснила:

— Сели приняла моё предложение отправиться на учёбу в университет, в Бердромсдор. Да, туда принимают только благородных, но думаю, после вступительных испытаний Сели вполне закономерно присвоят дворянский титул, даже не младший титул, а не меньше чем невладетельной баронессы.

— Вы хотите сказать, что эта селянка обладает... — поражённо начал прокурор, леди Малестина, кивнув, тихо сказала:

— Да, мы нашли бриллиант, но чтоб им стать, он, и как любой драгоценный камень, требует тщательной огранки.

— А вторая, которая с драконом... — начал прокурор, леди вздохнула:

— К сожалению, она отказалась ехать с нами, но пообещала наведываться в гости. Надеюсь, мне удастся её уговорить принять моё предложение, хотя... могу сказать — целительство не её профиль, она боевой волшебник.

— Если так, то её надо любой ценой... захватить и доставить в Бердромсдор, а уж там потом... — попытался сказать прокурор, Малестина, не дав ему договорить, покачала головой:

— Вы недослушали, она не просто обладает способностями, она уже боевой волшебник. Хорошо обученный и подготовленный, понимаете? Любую агрессию в отношении себя она воспримет как нападение и соответственным образом ответит. Свои способности и умения она скрывает, вернее, пытается это делать, даже немногое то, что мне удалось разглядеть, не то что меня озадачило, напугало! По силе равных ей нет! Во всяком случае я таковых не знаю.

— Но если она так сильна и скрывает свои способности, то как вам удалось это разглядеть? Я ничего не заметил, да, её слушается дракон, но это и всё, больше ничего нет, что говорило бы о её особых способностях. Так всё же, почему вы, смею вас спросить, леди Малестина, сделали такой вывод? — Вопрос задал человек, возраста Малестины, судя по медальону на его груди, тоже волшебник. Волшебница, улыбнувшись, пояснила:

— Вы, Гриффит, этого не заметили, потому что вы боевой волшебник и выискиваете конкурентов. Стараетесь обнаружить явную опасность. Я же говорю — она старается скрыть свои способности, в первую очередь от себе подобных, то есть боевых волшебников, это и понятно. К тому же ваше внимание было отвлечено на дракона, признайтесь, он вас очень заинтересовал и вы хотели узнать о нём как можно больше, именно о драконе, а девочку оставили на потом. Ведь так? Но она не только боевой волшебник, она ещё и целитель, этого не скрывает, может, потому мне и удалось увидеть то, что оказалось недоступным для вас. Но это не всё, есть ещё что-то, вот этого я рассмотреть не смогла.

Ватага охотников на драконов, вернее, то, что от неё осталось, двигалась к городу Бердромсдору, столице одноименного графства уже третий день. Вообще-то можно ехать и быстрее, но спешить было некуда. Семь охотников без арбалетов с огненными стрелами вряд ли могли рассчитывать на получение заказа на истребление дракона. Лика вернула им ту отраву (вернее, её часть), которой можно отравить дракона, но его надо ещё заставить её съесть, то есть приготовить соответствующую приманку, но для этого надо купить оленя или хотя бы корову, а это тоже денег стоит. Вот Годвин и вёл ватагу не основным трактом, а почти просёлочными дорогами, надеясь, что охотников наймут разобраться с виверной или кем-то подобным, с кем селяне не справятся своими силами.

Заночевав в одной такой корчме (даже не трактире), охотники ужинали почти постным супом. Вообще-то у Лики деньги были, и она предлагала заплатить за охотников, но быть на иждивении у слабой девочки бравым парням не позволяла гордость, а Лика, стараясь не выделяться и не дразнить этих ребят, заказывала себе то же самое, что и они. Но всё же Лика решила как-то разнообразить постную еду и достала мешочки, куда отсыпала немного драконьей отравы. Развязав некоторые, понюхав (даже попробовав), Лика щедро сыпанула из трёх мешочков себе в суп и стала это есть, закатывая глаза от удовольствия. Доев суп и вымакав кусочком хлеба оставшееся в тарелке, Лика только сейчас обратила внимание на то, как напряжённо на неё смотрят охотники. Смущённая таким вниманием, Лика поинтересовалась, что произошло.

— Это же драконий яд! Он смертелен для драконов! А других живых существ он убивает, даже если его насыпать в гораздо меньших количествах. А ты себе насыпала столько, что хватило бы дракону, а ты же человек! — поражённо произнес Годвин. Лика хотел высунуть язык и закатить глаза, но поняла, что её шутку не оценят, сказала:

— Почему вы решили, что это яд? Это специи, очень ценная вещь, мне их тут так не хватало. Не знаю, как они действуют на местных драконов, но без них еда мне кажется пресной.

— Тебе и твоему дракону это нравится, ведь он тогда тоже ел эти... ну пробовал и глаза закатывал, почти как ты сейчас, я думал, что он вот-вот сдохнет, а оказывается, он это делал от удовольствия. Получается, что вы похожи, да?

— Похожи, — односложно ответила Лика и не стала развивать эту тему. В выделенной им для ночлега комнате, Лика долго слышала перешептывание охотников, но решив, что ничего интересного не услышит, уснула.

Утром, проснувшись раньше всех, не став никого будить, Лика, ёжась от холода, вышла на улицу, там она обратила внимание на странные острые наросты, свисающие с крыши. Отломив один из этих наростов, Лика с удивлением поняла, что это лёд принял такую странную форму, чем-то напоминая метательный нож, только без острых кромок и почти круглый. Этот недонож начал таять, и Лика метнула его в полено, лежащее на козлах, видно приготовленное к распилу. Это подобие метательного ножа, как и положено, остриём попало в полено, но не воткнулось, а разлетелось на мелкие осколки. Лика отломила ещё парочку наростов, и они один за другим полетели в выбранную Ликой мишень.

— Здорово! Метнуть сразу три сосульки с такой скоростью и такого расстояния попасть остриём! Только сосулька всё равно не воткнётся, сломается, но скорее всего, просто разобьётся, вот как у тебя и получилось, — раздалось за спиной Лики, она, не оборачиваясь, по голосу определила, что это Хьюго, самый младший из охотников. Парню исполнилось всего восемнадцать лет, опыта и умений у него не было, в охотники он попал только потому, что был каким-то родственником прежнему атаману. Хьюго понимал, что если он не станет хоть чем-то полезным, а будет оставаться балластом для ватаги, то от него постараются избавиться. Вот он и старался всем помогать, брался за любую работу, всеми силами показывал, что готов учиться, вот только кто возьмётся его учить? Лика показалась ему хорошей компанией, всё-таки она была младше его и, похоже, кроме дракона у неё никаких особых преимуществ перед ним не было, разве что склонность к волшебству. К тому же она сказала Годвину, что совсем не представляет — как надо охотиться на драконов и подобных им чудовищ и готова этому учиться, Хьюго это слышал и сделал соответствующие выводы (хоть и неправильные). Вот теперь он старался держаться поближе к этой девочке, чтобы учиться вместе с ней. Но сейчас она, совсем как маленький ребёнок, развлекается, бросая сосульки. Только Хьюго хотел едко высказаться по этому поводу, но так и застыл с открытым ртом, неизвестно как появившаяся в руках девчонки сосулька полетела в сторону бревна и вошла в него почти наполовину, словно была не изо льда, а из доброй стали!

Ранее брошенные Ликой сосульки разлетелись мелкими осколками, оно и понятно почему — лёд довольно хрупкая штука. Тут Лика была согласна с Хьюго, но это если сосульки из обычного льда, а что если их укрепить? Не целиком, а только верхний слой? Размазанной по этому миру силы вполне хватит, чтоб провести некоторые действия с её помощью, тем более что Лика уже научилась эту силу собирать. Но сосулек уже не было, хотя... А что если попробовать её создать? В руке девочки появилась сосулька, сделать её было нетрудно — влаги для этого в воздухе было достаточно, а потом Лика укрепила поверхностный слой сосульки, решив, что этого вполне хватит, ведь удар будет всего один, а потом разломается сосулька или нет, уже не важно. Бросок — и сосулька вошла в бревно, словно это был стальной нож! Лика посмотрела на парня и насмешливо поинтересовалась:

— А если так? Видишь? Можно сосулькой хорошую дырку сделать, а можно это брёвнышко вообще расколоть, смотри!

Вторая сосулька воткнулась в бревно глубже, чем первая, и с грохотом взорвалась, расколов бревно. Лика поморщилась и прокомментировала:

— Слишком громко, но ничего не поделаешь, резкая смена агрегатного состояния всегда сопровождается такими эффектами.

— Кого, чего? — невпопад спросил Хьюго, Лика засмеялась и пояснила:

— Лёд — это твёрдое состояние воды, то есть жидкости. А жидкость — можно сказать, второе состояние. А есть ещё одно состояние, газообразное, — это пар. Если лёд резко превратить в воду, а потом в пар, получится такой вот бум! Это если идти обычным путём, а можно и вот так.

Ещё одна сосулька полетела в бревно (не совсем бревно, а так — небольшое бревнышко), лежащее на земле, оно взорвалось, но на этот раз гораздо сильнее, при этом расплескав в разные стороны огонь и дым, а само полностью сгорело. Вообще-то взрыв был маленький, гораздо меньше того, который расколол первое бревно, но выглядел он намного впечатляюще, всё-таки хлопок белого (пусть не совсем белого) пара намного уступает в зрелищности огненной вспышке, не просто вспышке, а ещё и с дымом. К тому же второй взрыв видело много людей, сбежавшихся на грохот. Годвин был впечатлён этой демонстрацией возможностей Лики не меньше, чем остальные, но стараясь не уронить свой авторитет, он, пытаясь это сделать строго, сказал, обращаясь к девочке:

— Лика, ты так больше не делай, а то оставишь эту корчму без дров, а сейчас стало холодно, топить чем-то надо. Да и чтоб еду приготовить, дрова нужны, а ты их в щепки превращаешь.

Девочка не стала возражать, хотя полешки она не уничтожила, а только расколола. Уже внутри, за завтраком, Годвин осторожно спросил у Лики:

— А огнём ты можешь или только сосульками?

— Могу и огнём, но не долго и не сильно. Да и далеко не получится, а вот сосулькой могу дальше и несколько раз, вообще потренироваться надо, я сегодня так первый раз попробовала, — призналась Лика. Атаман охотников, кивнув, сказал:

— Так могут только боевые волшебники, огнём, я имею в виду, но как ты говоришь — не далеко и не долго. Вот бревно огнём расколоть на таком расстоянии могут только очень сильные, те, которые магистры, а ты раз — и бревно треснуло!

— Там, где я раньше жила, так могут даже ученики магов, волшебников по-вашему. А боевой маг может сжечь крепость, ну не всю, но довольно большую башню, если, конечно, на неё защита не поставлена, — пожала плечами Лика, один из охотников заметил:

— Не хотел бы я там воевать, это же надо — крепость сжечь!

— А ты кто? Ведь и лечить умеешь, недаром же в тебя и твою подружку та тётка магистр вцепилась, а оказывается, ты ещё и боевой волшебник, ведь не ученик же? — поинтересовался Годвин, Лика, снова пожав плечами, постаралась как можно более уклончиво ответить:

— Как тебе сказать, меня учили, но не воевать, это постольку-поскольку, моя задача — устраивать диверсии, если ты знаешь, что это такое.

Годвин кивнул, показывая, что знает, что такое диверсии, а Волтор, самый старый охотник, нетерпеливо спросил:

— А дракона сама завалить сможешь? Или будешь своего дракона звать?

— Может, и смогу, надо попробовать, — уклончиво ответила Лика, а охотники оживились, причину этого озвучил Волтор:

— Нам предлагают работу, но мы не знали — удастся ли её выполнить, а сейчас...

— Дракон? — деловито осведомилась Лика, Годвин отрицательно покачал головой:

— Не дракон, виверна, но большая и старая, а значит опытная, с ней тяжело будет справиться...

— Берите заказ, — сказала Лика, недослушав атамана ватаги охотников на драконов.

Глава 6. Охота на виверну, её последствия и плата за сделанную работу

Барон Глен Дремори наблюдал за охотниками с безопасного расстояния, всё-таки драться с чудовищами не баронское дело, для это есть охотники, этим промышляющие. Вот одна такая ватага охотников была нанята, этим занимался баронский управляющий, сам же барон этих охотников поостерёгся бы нанимать. Во-первых — их было всего восьмеро и среди них была девушка, почти девочка! Барон никогда не слышал, чтоб охотником на драконов была женщина! Во-вторых — у этих охотников не было никакого снаряжения: ни станковых арбалетов, ни специальных сетей, ни хитрых капканов, только луки, но разве на драконов охотятся с одними луками! Да, виверна не дракон, летать не умеет, но ни размерами, ни свирепостью от него не отличается. Охота на это чудовище не менее опасна, чем на дракона, значит команда охотников должна быть более многочисленна и подготовлена, а тут... Барон недовольно посмотрел на своего управляющего, но ничего сказать не успел, раздался рёв и из своего укрытия, образованного двумя наклонившимися друг к другу скалами, появилась виверна. Судя по тому, как она ревела и хлестала хвостом, виверна была очень злая. Барон непроизвольно оглянулся, место, откуда он наблюдал за охотниками, находилось на гребне водораздела, а лёжка чудовища была в долине, где охотники как раз и находились, в случае неудачи уйти им оттуда было бы весьма сложно. То, что охотников постигнет неудача, барон уже не сомневался и прикидывал — сразу ли дать команду своим дружинникам на отход или ещё немного подождать и посмотреть, чем же всё закончится. Возглас управляющего привлёк внимание барона, глянув вниз, он увидел, как охотники начали стрелять в виверну, что было совершенно бесполезно, стрелой бронированную шкуру этого зверя не пробьёшь! Но стрелы, попадая в чудовище, начали вспыхивать маленькими взрывами, но они виверне не причиняли особого вреда, только больше её злили, стреляли все охотники, кроме рыжей девочки, одетой в короткую рубашку. Виверна неумолимо надвигалась на охотников, вот она на мгновение замерла и, раскрыв свою огромную пасть, приготовилась к прыжку. Охотники попятились, но было понятно, что уйти они уже не сумеют, те, кого виверна не схватит уже отрытой пастью, будут раздавлены лапами или ударами хвоста. Только девочка вышла вперёд и замерла почти перед раскрытой пастью чудовища, которое, казалось, собирается проглотить глупую девчонку и сделает это без всяких усилий. Девочка как-то вроде как испуганно (так показалось барону Глену) взмахнула руками и, чуть ли не падая, отскочила в сторону.

— Слишком поздно, от чудовища ей уже не убежать, да и охотникам тоже, уходим пока не поздно... — начал говорить барон, повысив голос, чтоб хоть как-то перекрыть рёв виверны, но замолчал, его слова очень громко прозвучали в наступившей тишине. Виверна, перестав реветь, повалилась на бок. Барон недоуменно посмотрел на неподвижное чудовище и растерянно спросил: — Что произошло?

— Похоже, чудовище издохло, — ответил командир его дружинников и пояснил, почему так считает: — Вон оно упало, лежит и не двигается. Даже конвульсий нет, хотя такого зверя так просто не убьёшь, всё-таки эти твари очень живучи, а эта... вроде даже немного сдулась. Думаю, охотники таки убили эту виверну, но всё же не представляю, как они это сделали.

— Может — это их огненные стрелы? Недаром же они так часто стреляли, вроде тому зверю особого вреда и не причиняли, но гляди ж... таки убили, — задумчиво произнёс барон. Командир дружинников только развел руками, показывая, что он не понимает — как это произошло. А вот советник барона предположил:

— Вряд ли это стрелы, уж очень долго они стреляли и ничего не происходило, скорее всего, это девчонка что-то такое сделала. Недаром же она вертелась у чудовища перед самой мордой. Бросила виверне что-то такое в пасть, та и издохла. Ваша милость, вы обратили внимание, как полыхнуло перед тем, как чудовище перестало двигаться.

— Да, что-то такое было, надо обязательно выяснить, что это такое. Не исключено, что эта девчонка посвящена в тайну огня охотников. А если это так, то надо эту тайну из неё вытрясти, обязательно вытрясти, несмотря ни на что! Для этого все средства будут хороши. Если это драконий огонь, то такая штука может быть очень полезна. А то, что это снадобье, как мне доложили, готовила какая-то девчонка, говорит о том, что это что-то простое и освоить его изготовление может кто угодно, а в свете предстоящих событий такое средство может быть очень полезным, ведь этим не только виверну можно завалить. Что это такое надо выяснить как можно быстрее, заодно и попытаться узнать секрет драконьего огня, — сказал барон и махнул рукой, указывая на группу охотников, суетившихся у лежащей виверны.

— А она точно выйдет? — поинтересовался Годвин, глядя на тёмную расщелину, между двумя наклонившимися друг к другу скалами. Лика пожала плечами и поднесла к губам небольшую дудочку, вообще-то она могла бросить вызов виверне и без этой штуки, та бы ответила и постаралась напасть, приняв Лику, вернее, её голос за голос где-то притаившегося конкурента, претендующего на её охотничью территорию, но как тогда объяснить такое поведение виверны людям? Вот Лика и придумала такой трюк с дудочкой, вроде как её звуком можно выманить чудовище из пещеры. Не отвечая атаману охотников, Лика подула в дудочку, звук получился слабый, но у тех, кто стоял недалеко от девочки, аж скулы свело. Делая вид, что использует дудочку, Лика сама издала звук, неслышимый для людей, сначала очень низкий, а потом высокий. Но звук хорошо слышимый виверне, та раздражённо заревела и вышла, чтобы разобраться с каким-то наглым претендентом на её охотничьи угодья. Как только виверна появилась, охотники по команде Годвина начали в неё стрелять. Стрелы с виду были самые обычные, но Лика их немного переделала, как она сама сказала, сил у неё немного и их надо беречь, поэтому ничего особенного от них ожидать не следует, только искры и дым. Так и вышло, попадая в виверну, они очень эффектно взрывались, но вреда бронированному чудовищу не причиняли, даже не пугали. Виверна неумолимо надвигалась на охотников, и когда до них оставалось меньше десятка шагов, чудовище, раскрыв свою огромную пасть, пошло в атаку. Вот тогда оказавшаяся прямо перед раскрытой пастью чудовища Лика ударила огнём, вложив в этот удар всю силу, сколько у неё было. Этот удар огнём мало кто рассмотрел, поскольку вспышки от взрывов стрел немного, но всё же слепили людей, да и дым скрыл вспышку огненного удара Лики (но как потом оказалось кое-кто всё же увидел). Обессиленная Лика шатнулась в сторону, стараясь не упасть в так и не закрывшуюся пасть виверны, и была подхвачена Годвином, участливо спросившим:

— Ты как себя чувствуешь? Всё нормально?

Лика попыталась ответить, но у неё получился только хрип, атаман охотников, покачав головой, подхватил девочку на руки и сказал:

— Молчи, молчи, и так всё видно, вон у этой виверны аж глаза вылезли после твоего удара огнём. Ты молодец, потом расскажешь — как это у тебя получилось, а сейчас молчи, отдыхай.

Лика закрыв глаза, обмякла, но при этом криво улыбнулась — всё-таки Годвин увидел, как она выжгла внутренности виверны, с ним ещё предстоит разговор, он обязательно попросит объяснить, как у девочки получилось то, на что мало кто способен из местных боевых волшебников. Услышав стук копыт, Лика вздохнула, похоже, разговор предстоит не только с Годвином, но ещё и с местным бароном, она не ошиблась, услышав чей-то громкий голос:

— Я барон Глен Дремори и я бы хотел, чтоб мне объяснили, как было убито это чудовище. Эй, кто тут старший? Не надо испытывать моё терпение, я жду пояснений!

Годвин, аккуратно передав Лику Хьюго (парень, несмотря на свою молодость, был крепче и сильнее многих мужчин старше его), поклонился барону и сказал:

— Я атаман ватаги, что ваша милость изволит узнать?

— Я хотел бы знать — как было убито это чудовище, разве я непонятно об этом сказал? — раздражённо спросил барон, грозно сдвинув брови.

О неоднократных попытках со стороны баронов выведать секрет драконьего огня (драконьем огнём называли горючую смесь, которой снаряжали стрелы станковых арбалетов для охоты на драконов и других подобных чудищ) Годвин накануне рассказал Лике. Секрет изготовления этой смеси в гильдии охотников на драконов был большой тайной, его знали только особо посвящённые, к которым рядовые охотники, в том числе и атаманы ватаг, не относились. Глядя на то, как Лика подготавливает стрелы к охоте на виверну, и поинтересовавшись, что произойдёт, когда такая стрела попадёт в цель, Годвин сказал:

— Получается, эффект будет такой же, как от попадания стрелы с драконьим огнём, но такие стрелы выдают только в гильдии, выдают охотникам идущим на дракона, активировать эту смесь, чтоб она взорвалась, может только имеющий специальный амулет. Но сейчас ты снаряжаешь стрелы своей смесью, а любой, увидев огненную вспышку при попадании этой стрелы в цель, сделает вывод, что мы применяем драконий огонь. Вот и решат, что ты знаешь секрет драконьего огня, именно так и подумают, обязательно попробуют этот секрет из тебя вытрясти, ведь ты сейчас такой защиты, какая была бы у тебя в гильдии, не имеешь. Вон видишь, сколько любопытных глаз издали за тобой наблюдают, местному барону об этом обязательно доложат, готовься к очень серьёзному разговору с ним. А эти благородные пойдут на всё, чтоб узнать секрет драконьего огня, сама понимаешь — почему.

— Это не ваш драконий огонь, а мой, — хихикнула Лика и серьёзно добавила: — Такое могу сделать только я, вряд ли у кого здесь получится повторить. Так что не волнуйся, секрет твоей гильдии я не выдам. А что касается серьёзного разговора, так это неизвестно для кого он будет более серьёзным.

— Ты позовёшь своего дракона? — приподняв бровь, спросил Годвин, Лика улыбнулась:

— Надеюсь, до этого не дойдёт, может, мне удастся справиться собственными силами, но и такого варианта не стоит сбрасывать со счёта. Вот поэтому у вас есть день, потом уходите.

— Но как же плата за заказ, ведь его сделал именно местный барон.

— Годвин, он платить не будет, поэтому сразу же займись шкурой виверны, ну а о плате не беспокойся, думаю, этот вопрос я утрясу независимо от желания барона. Поэтому ты не возражай барону, а когда он захочет увезти меня в свой замок, чтоб заставить открыть ему тайну драконьего огня, сделай вид, что очень испугался и не возражай. Хорошо? И помни, что у тебя очень мало времени, чтоб убраться отсюда, — сказала Лика, продолжая улыбаться.

Вот такой разговор состоялся у Лики и Годвина перед охотой на виверну и сейчас, глядя на местного барона, атаман охотников видел, что сбываются его худшие опасения, этот местный владетель решил сразу показать, кто хозяин здешних мест. Годвин как можно более вежливо ответил:

— Да, мы убиваем драконов и других чудовищ, применяя драконий огонь, но тайна его изготовления принадлежит гильдии. Секрета его изготовления я не знаю. Если вы не посчитаете это дерзостью, то я бы хотел напомнить вам о плате за сделанную работу, заказ мы выполнили.

— Плату ты получишь позже, — недовольно скривился барон и, показав на Лику, тоном, не терпящим возражений, произнёс: — Её я приглашаю в замок.

— Но вы, ваша милость, видите в каком она состоянии, ей надо отдохнуть... — начал Годвин, барон, заявив, что в замке и отдохнёт, приказал одному из своих дружинников, здоровенному детине, забрать девочку у Хьюго. Воин довольно грубо ухватил безвольно обмякшее тело девочки и забросил его перед собой на лошадь. Когда барон со своим эскортом скрылся, Волтор произнёс:

— Она живой из замка не выйдет! Неужели мы так эту девочку отдадим на растерзанию этому негодяю? Мы должны хотя бы попробовать её как-то выручить.

— Выйдет, не забывай кто она, у неё есть, кому за неё заступиться, к тому же она сказала, что не позднее чем через день мы должны покинуть эти гостеприимные земли, — ответил Годвин.

— А как же Лика? Мы должны хоть что-нибудь сделать... — начал Хьюго, Годвин, вздохнув, сказал:

— И ты туда же — мы должны что-нибудь сделать, а что? Что мы можем всемером сделать против нескольких десятков баронских дружинников? Это не дракон и не виверна, они нас сомнут или вообще затопчут, даже не вынимая мечи. А о том, что предпримет этот барон, я с Ликой говорил, и знаете, что она мне сказала? Не мешать ей! Понятно? Сейчас снимаем шкуру с виверны, потом едем в трактир и готовимся к отъезду, завтра нас здесь быть уже не должно.

Висеть почти вниз головой на скачущей лошади более чем неудобно, но Лика терпела, при этом не подавая признаков жизни. Когда дружинники заехали во двор замка и за ними закрыли ворота, Лика, слабо трепыхнувшись, сползла с коня, сделав это так, чтоб никто не увидел, что произошло. Конечно, дружинник, вёзший её, это заметил и выругался, обратив на себя внимание барона, а тот, уходя в башню донжона, сделал соответствующие распоряжения:

— Девчонку принесёшь в кабинет, там и допросим. Незачем тянуть, чем быстрее узнаем секрет драконьего огня, тем меньше людей об этом будут знать, тем лучше будет, заодно и с девчонкой разберёмся, после того как всё расскажет, она должна исчезнуть.

— Но как же охотники? Они-то знают, что девчонка у нас, — спросил командир баронских дружинников, барон хмыкнул:

— А что охотники? Надо сделать так, чтоб они как можно быстрее уехали, а там... ну, уехали и уехали. Вот так и будет — охотники уехали, а куда потом делись?.. А кто его знает? Девчонка тоже куда-то пропала, позаботься, чтоб о моём приглашении её в замок, никто не узнал. Вот завтра с утра и займись, а пока девчонку в кабинет, она должна до утра всё, что знает, рассказать. Поторопи этого увальня, что он там копается?

Командир баронских дружинников обошёл коня, на котором ехал воин, который вёз девчонку и теперь, непонятно почему, медлил с выполнением приказания барона и увидел, что девчонка лежит на земле, а дружинник застыл перед ней, стоя на коленях. Командир схватил нерадивого воина за плечо, раскрыв рот, чтоб сделать тому внушение, но дружинник завалился набок. Последнее, что увидел в своей жизни командир баронских дружинников, были большие зелёные глаза.

Лика аккуратно уложила командира рядом с его подчинённым и тенью скользнула вдоль стены к надвратной башне. Там было пять дружинников, они так и не поняли, что происходит. Ещё четверо были на стене, эти так и остались стоять, смотрящий на них снизу решил бы, что ребята, решив слегка передохнуть, просто прислонились к зубцам. Но скоро тех, кто мог бы увидеть, что воины на стене слегка расслабились, в замке не осталось. Всего в замке было сорок четыре человека, не считая барона, к нему в кабинет Лика зашла в последнюю очередь. Он ошалело посмотрел на улыбающуюся девочку, но сказать ничего не успел, Лика тоже ничего не говорила, зачем что-то говорить, когда и так всё ясно? Кому-то что-то говорить в таких случаях только пустая трата времени. Сокровищница барона была рядом с его кабинетом, естественно, она хорошо охранялась, раньше хорошо охранялась, а ключи от замков были только у барона Глена Дремори, но сейчас по вполне понятной причине охраны не было, а ключи забрать у барона Лике никто не мешал. Из сокровищницы (а там, с точки зрения Лики, была куча всякого золотого и серебряного хлама, были там и драгоценные камни) Лика забрала только золотые и серебряные монеты, да и то — не очень много, сложив их в небольшой мешочек. Найдя в одной из замковых кладовых большую сеть, непонятно для чего предназначенную, Лика уложила в неё всех бывших обитателей замка. Перевязав этот куль для крепости несколькими верёвками, Лика сняла свою рубашку и положила её в мешочек к деньгам, после чего со двора замка в небо ушёл дракон. А поскольку было уже довольно темно, а замок стоял на отшибе, дракона никто не заметил. От сети Лика избавилась над морем, поскольку на многих дружинниках были кольчуги и даже латы, сеть сразу ушла на дно.

К трактиру Лика подошла, когда начало светать. Переругивающиеся охотники как раз закончили увязывать шкуру виверны, предметом их недовольства друг другом было то, что они не сделали попыток хоть как-то помочь девочке. Больше всех доставалось Годвину, который пытался оправдываться:

— Лика говорила, чтоб мы не вмешивались, всё равно помочь не сумеем, будем только мешать.

— Как же мы ей помешаем? Она там одна среди нескольких десятков воинов, что она сможет сделать? Да и плату за выполнение заказа мы так и не получили, вот и повод сходить в замок, — недовольно говорил Волтор. Лика некоторое время со стороны понаблюдала за этой суетой, а потом сказала:

— Уже собрались? Молодцы! Плохо то, что не спали, ну ничего, думаю, до вечера потерпите, не первый раз у вас была бессонная ночь. А то, что к замку не пошли — правильно сделали, там бы вас всех и положили. А о плате не беспокойтесь, вот тут всё, даже немного больше, — Лика передала мешочек с монетами Годвину, тот туда заглянул (это сделал не только он) и, удивлённо присвистнув, спросил:

— Как тебе удалось? Неужели барон решил всё-таки заплатить? Да ещё столько! Ведь здесь намного больше, чем мы договаривались. А говорили, что барон скряга, каких поискать, а тут такая щедрость! Так как тебе удалось убедить барона расстаться с деньгами?

— Тихо, тихо, — прижала палец к губам Лика и, улыбаясь, заговорщицким тоном пояснила: — Если очень постараться, то можно убедить расстаться с деньгами кого угодно, он даже будет несказанно рад, если, конечно, узнает, что денежки теряет, но он так никогда и не узнает об этой потере. Большой ошибкой барона было приглашать меня к себе, да ещё в такой невежливой форме.

— Так ты эти деньги у барона того? Ты и это умеешь? А если он обнаружит, что у него денежки пропали и постарается их вернуть? — сбавив тон, продолжил задавать вопросы Годвин, остальные охотники молчали, никак не показывая, одобряют или осуждают такое изъятие баронских денег. Лика тем же заговорщицким тоном пояснила:

— Сразу не обнаружит, а потом ему будет не до этих денег, так что можете не беспокоиться, погони не будет. Но показывать, что мы получили денежку не надо, вот так-то. Но всё равно уходить надо быстро, без шума и как можно дальше отсюда. Если всё ясно и уже всё готово, то чего ждём?

Действительно, к немедленному уходу всё было готово, охотники постарались быстро покинуть это негостеприимное селение, ехали весь день без остановок, Годвин всё же опасался погони, поэтому старались убраться как можно дальше и побыстрее. Уже когда отъехали на значительное расстояние и, удалившись от дороги в густые заросли, разбили лагерь, Годвин, зажигая костёр со скрытым огнём, поинтересовался у Лики, которая хихикала, наблюдая за теми предосторожностями, с которыми охотники обустраивали ночёвку, как всё-таки ей удалось взять с барона плату за выполненный заказ. Он так и сказал — взять плату, непонятно что имея в виду: то ли то, что барон добровольно отдал деньги, то ли то, что Лика как-то насильно их забрала. Ответила девочка довольно туманно, мол, всё произошло по обоюдному согласию и на наивысшем уровне, после чего все концы были спрятаны в воду. Своим ответом ясности в то, как там всё произошло, она не внесла. Впрочем, остальных охотников такие мелочи не интересовали, главным было то, что деньги за выполненную работу получены. Только Годвин и Волтор, сидя у костра, когда все легли спать, об этом тихо говорили.

— Что ты обо всём этом думаешь? — поинтересовался Годвин глядя на самого старого, соответственно, самого опытного охотника. Волтор, немного помолчав, ответил:

— Барон отдал деньги, даже больше чем было оговорено, сразу платить он не собирался, мало того, пока ты командовал упаковкой шкуры виверны, я тут поговорил с трактирщиком и, знаешь, что я узнал.

— И что же ты узнал? — Годвин повторил слова Волтора, но уже как вопрос, тот улыбнувшись, сказал:

— Нам должны были заплатить, но это сделал бы не барон. Через день должен был состоятся общий сход, где барон назвал бы сумму, которую должны собрать селяне, чтоб расплатиться с охотниками, то есть нами.

— Вот же скряга... — возмущённо сказал Годвин, при этом витиевато выругавшись. Волтор продолжил, повторив ругательство Годвина:

— Именно, то самое... мы бы тут на неделю застряли бы. Но это, если бы это была обычная охота, но люди барона видели, что делала Лика, похоже, они решили — она знает секрет драконьего огня, потому её и потащили в замок, понял для чего?

— Вот же... — на этот раз Годвин ругался дольше, а потом сказал: — Теперь понятно, почему Лика стремится, как можно быстрее убраться из этих гостеприимных мест. Не исключено, что и нас как свидетелей хотели по-тихому потом где-нибудь в лесу прикопать. Но если всё должно было быть так, как ты предполагаешь, почему барон отпустил Лику, да ещё и денег ей дал?

— А ты не догадываешься? — улыбнулся Волтор. Годвин на мгновение задумался и спросил:

— Дракон? Лика его пуганула своим драконом? Но разве он не остался там, в Дремори? Мы же его с тех пор не видели, да и охотиться на виверну Лика сама вышла. Почему без него? Ведь её дракон — сила! А она почему-то сама пошла, как это можно объяснить?

— Мы дракона не видели, но это не значит, что он не может быть где-то поблизости. Вон смотри, как получается — Лика торопила нас, чтоб быстрее оттуда уезжали, значит что-то такое знала, чего-то опасалась. А сейчас, вон посмотри, спит, совсем ни о чём не беспокоясь, значит что? Значит, она уверена в своей безопасности, знает, что дракон её в обиду не даст. А почему раньше опасалась? Не знаю, у неё спросишь, если захочет — ответит. Кстати, ты же понимаешь, что мы без неё с виверной не справились бы, пришлось бы отказаться от этого заказа. Арбалетов и стрел с драконьим огнём у нас же нет, вот так и получается — то, что удалось убить эту тварь, целиком заслуга Лики. Да и то, что деньги за выполнение заказа нам удалось получить так быстро, тоже она постаралась.

Годвин выслушал Волтора и согласно кивнул:

— Да, то, что она к нам присоединилась, большая удача, надо увеличить её долю, думаю, никто из ребят возражать не будет.

— Не будет, все понимают, что без неё этой охоты у нас не было бы. А по поводу — присоединилась, мне кажется, что это не она к нам, а мы к ней. Как она стрелы сделала? Это же драконий огонь! А как она смогла выжечь такого зверя изнутри, я даже представить не могу. Из станкового арбалета так не получится, эта девочка — боевой волшебник, такой силы, что представить невозможно. Недаром же вокруг неё магистры из университета плясали. Вторую-то уговорить смогли, а Лика отказалась, опять же — почему? Даже представить не могу, что её не устроило в предложении магистров. К тому же она не только боевой волшебник, но ещё и целитель, пусть не такой умелый, как её подруга, но всё же... — задумчиво произнёс Волтор. Годвин, чуть заметно улыбнувшись, сделал предположение:

— А может, всё просто? Она говорила, что ей не интересно заниматься целительством, к тому же куда ей в городе девать своего дракона, если она будет учиться в университете? Насколько я понял, они очень привязаны друг к другу, помнишь, что она говорила насчёт того, что они росли в одном гнезде? Ей без этого своего друга, а дракон, скорее всего, именно друг, а не слуга, будет тоскливо или неуютно, ну, не знаю, как лучше сказать.

Два охотника ещё некоторое время сидели, строя предположения, но потом усталость взяла своё и они отправились спать. Лика только делала вид, что спит, она могла долго бодрствовать, к тому же ей хотелось узнать — о чём будут говорить Годвин и Волтор, когда те уснули, девочка осторожно встала и ушла в заросли подальше от стоянки.

Первым пропажу Лики обнаружил Волтор, он проснулся, когда ещё было темно, привычно огляделся — всё ли в порядке, что-то ему подсказывало, что не всё. Потормошив Годвина, он молча указал на то место, где вечеров улеглась спать Лика, девочки там не было! Годвин, ещё не пришедший в себя спросонья, глядя на рубашку девочки, растерянно спросил:

— А где?.. Почему без рубашки?

Волтор только пожал плечами. Уже близилось к полудню, а Лика так и не появилась. Но дальше ждать уже не было смысла, когда уже собрались ехать, Хьюго растерянно посмотрел на атамана и жалобно спросил:

— А Лика? Как же без неё?

Годвина тоже смущало, что девочки нет, но делать нечего, не ждать же её тут непонятно сколько времени, тем более что она сама настаивала на том, чтоб как можно быстрее уехать из баронства Дремори. Атаман ватаги, махнув рукой, как можно увереннее сказал:

— Догонит, а нам пора ехать.

В этот момент людей накрыла тень, задрав головы, они увидели тёмно-бронзового дракона, делавшего круг над охотниками. Дракон, немного покрасовавшись, опустился в ближайшие заросли, некоторое время его было видно, вернее, не самого дракона, а его размытый силуэт, а потом он исчез. Кто-то удивлённо спросил:

— А куда он делся? Там же спрятаться негде!

Но ответить ему не успели, из зарослей вышла Лика и поинтересовалась — не забыли ли её одежду? Хьюго, стыдливо отвернувшись, подал девочке рубашку, а Годвин поинтересовался — зачем Лика раздевалась? Девочка ответила, мол, купаться ходила. Волтор, ни к кому не обращаясь, пробурчал:

— Понятно, если купаться собралась, надо раздеться, догола раздеться, но ведь удобно это делать у реки, а не заранее. А тут до реки идти и идти, а голой по лесу, да ещё ночью, как-то совсем неудобно. Конечно, никто не увидит, но ветки да то, что под ногами...

— Чего ты бурчишь? Я не в реке купалась, а в море. Да и не ходила я по тому бурелому, — засмеялась Лика, надевая рубашку. Годвин, глядя на Лику (он-то как раз глаз не отводил), поинтересовался:

— На драконе летала? И как там?

— Нормально, погони нет, не волнуйся, — ответила Лика, Годвин кивнул и вздохнул с облегчением, видно, его интересовало именно это. Но всё же Годвин поторопил всех с отъездом, и ватага покинула это не совсем гостеприимное баронство.

Глава 7. Приготовления к большой охоте на большого зверя

До Бердромсдора, вернее, до его пригорода, небольшого городка Трампрадора, где находилась штаб-квартира Бердромсдорского отделения ордена охотников на драконов, доехали на пятый день после отъезда из баронства Дремори. Если по приезду в Трампрадор охотники из ватаги занялись своими делами (кто уехал к семье, а кто пошёл в ближайший трактир), то Лике делать было совершенно нечего. Поменять ипостась на драконью, не привлекая постороннего внимания, здесь бы не получилось, а Лике так хотелось полетать! Вот так она и скучала почти неделю, пока за ней не пришёл Годвин и повёл её в большое здание (башню) отделения ордена, как поняла Лика, там располагалась администрация и хозяйственные службы, охотники жили не там, а в близлежащих трактирах, выполняющих роль гостиниц.

Вот там Лика предстала перед высшим советом ордена. В большом зале, за столом, ненамного уступающему залу в размерах, но всё же меньше зала, сидело почти два десятка сурового вида мужчин, именно они, как догадалась Лика, и были тем самым советом. Если они своим нарочито грозным видом собирались как-то смутить девочку, вызвав у неё трепет, то достигли совершенно противоположного эффекта, глядя на поджатые губы и нахмуренные брови, Лика не смогла удержаться от хихиканья. Мужчины за столом нахмурились ещё больше, и один (этот старался выглядеть ну очень грозно) как можно более строго произнёс:

— Мастер Годвин ходатайствует о зачислении тебя в охотники, но мало того, что ты женщина, так ещё совсем девчон... гм, весьма юна. К тому же настораживает то, что ты знаешь секрет драконьего огня, а это одна из самых охраняемых тайн ордена. Каким образом это стало тебе известно? Отвечай!

— Вообще-то, ваш драконий огонь не такая уж и редкость. Есть страны, где его применяют не только для охоты на драконов и других чудовищ, но и в военных целях, — Лика сказала это, имея в виду Империю, но потом, подумав, что здесь такая страна неизвестна, а драконий огонь всё-таки здесь редкость, уточнила: — Но эти страны очень далеко. А как я пользуюсь тем, что вы называете драконий огонь, могу сейчас показать, — продолжила Лика, вызвав активное перешептывание людей, сидящих за столом. Хотя они старались говорить тихо, но Лика услышала:

— Это невозможно, надо же смесь подготовить, а для этого надо иметь нужные ингредиенты в достаточном количестве, а у девчонки их нет.

— Да, не только иметь, но и смешать ингредиенты в нужных пропорциях, а это на глаз сделать невозможно, для этого требуется специальное оборудование и знания, как это делать. К тому же это займёт некоторое время, а она хочет продемонстрировать огонь прямо сейчас!

— Действительно, как она это сделает? У неё же нет весов, мерных ёмкостей, тигля и печи, чтоб это всё сварить и сплавить. Да и времени, как вы, коллега, точно заметили, для подготовки смеси у неё нет!

— А что мы теряем, она предложила, так пусть покажет. Посмотрим, как это у неё получится. Ну что, девочка, покажи нам, как ты это делаешь, — важно, но при этом с ехидством произнёс один из членов совета. Лика пожала плечами и сказала:

— И что вам тут сжечь? Тут хоть и нет ничего такого красивого, но всё равно жалко будет, если сгорит. Давайте что-нибудь такое, чего вам не жалко будет, а то потом будете говорить, что я вам нарочно тут всё попортила.

Советники после недолгого совещания приказали принести насколько массивных ростовых щитов, которые установили под противоположной стеной зала. Один из советников поинтересовавшись — где у Лики стрелы с огненными наконечниками, услышав ответ, что они Лике не нужны, хмыкнул и предложил ударить по щитам как можно сильнее. Другой советник, услышав то, что бить стрелами необязательно, удивлённо, даже немного презрительно, сказал, что если она может ударить чем-то другим, то пусть это сделает, по тому, как она пользуется огненными метательными снарядами, можно будет оценить её возможности как будущего охотника. Лика, продолжая хихикать, поинтересовалась:

— По этим щитам бить? И что? Хотите, чтоб я ударила со всей силы? А за той стеной, у которой они стоят, кто-то или что-то есть? А то будет очень неудобно, если я что-то сломаю или кого-нибудь прибью. Не хочу, чтоб кто-то пострадал. Если щиты будут поломаны это — ладно, переживёте, а вот ремонт стены за чей счёт будет? Вы же хотите, чтоб я как можно сильнее ударила.

Теперь заулыбались суровые охотники из совета, уж очень забавно выглядели для них заявления этой девчонки, вряд ли она сможет как-то повредить, а уж тем более сломать тяжёлый ростовой щит, а стену, выложенную из каменных блоков (пусть и небольших), даже поцарапать не сумеет. Да и чем она ударит, ведь все уже успели рассмотреть, что у этой самоуверенной и хвастливой девчонки ничего такого нет! Новые улыбки советников вызвало замечание Годвина:

— Лика, осторожнее всё-таки, а вдруг за стеной кто-то всё-таки стоит?

Лике ужасно захотелось показать язык этим надутым советникам, но она сдержалась, вытянув вперёд руки, решив не мелочиться, ударила, вложив в этот огненный удар всю силу. Когда дым и пыль рассеялись (пока это происходило было слышно, как кто-то удивлённо и громко кричит за стеной, хотя этих криков не должно быть слышно), охотники из совета не увидели щитов, да и той части стены, у которой щиты стояли, не тоже увидели. За полностью разрушенной стеной стояла группа людей, активно что-то обсуждавших. Один из этих людей возмущённо закричал, обращаясь к членам совета:

— Вы что? Хотите башню развалить? Следующий раз свои эксперименты проводите в поле, а не здесь! Что это было?

— Я же спрашивала — нет ли кого за этой стеной? А если бы я сильней ударила? Я бы их всех прибила бы! — возмутилась Лика. Вообще-то её возмущение было наигранным, сильней ударить она бы не смогла, да и после этого удара ей теперь придётся полдня восстанавливаться, а может, и дольше. Но этого знать все эти люди не должны. Но на слова девочки сразу внимание мало кто обратил, все смотрели на то место, где раньше была стена, вернее, её кусок, закрытый щитами. Те, кто был снаружи, даже не догадывался — кто мог или что могло такое сделать, а те, кто был внутри, не сразу пришли в себя, настолько их впечатлило произошедшее. Наконец один охотник из совета дрожащим голосом спросил:

— А где? Пусть щиты сгорели, а стена развалилась, но ведь должно что-то остаться? Камни же не горят! Так куда камни делись?

— А вон, — Лика показала на каменную пыль, лежащую на том месте, где была стена. Показала и пояснила: — Вон то и осталось, это не сгорело. А почему ты решил, что камни не горят? Ещё как горят! Вон видишь, пепел, ну и немного каменной пыли, всё же не всё сгорело.

— Камни сгорели? Но как это могло произойти? — вопрос задал ещё один охотник, а другой, не дожидаясь ответа девочки (видно, самый сообразительный), немного заикаясь, спросил:

— Ттты... вы волшебница? Бббоевая волшебница, ведь вы ударили по стене огнём! Стена сгорела, вернее, камни, из которых она была сделана, а это может сделать только боевой волшебник, сила которого... которого просто неизмерима!

Лика пожала плечам и сказала:

— Леди Малестина, а она магистр Бердромского университета и должна знать такие вещи, говорила, что она не видела никого, кто бы смог сделать что-то подобное тому, что могу сделать я. Думаю — ей видней, а я же не с кем не мерилась силами и не собираюсь это делать. Поэтому ничего сказать не могу.

Охотник, председательствующий на совете, посмотрев на Годвина и явно на него намекая, осторожно спросил у Лики:

— Нам доложили, что вы повелеваете драконами, очень непростыми драконами, как нам говорили — эти драконы могут выдыхать огонь, это правда?

— Ну как вам сказать, — вздохнула Лика и укоризненно посмотрела на Годвина. Тот потупил глаза, а девочка начала объяснять: — Не драконами, а только одним драконом, и это нельзя так назвать — повелеваю, скорее, взаимовыгодное сотрудничество или дружба, как вам больше нравится. И этого дракона огнедышащим можно назвать условно, вы же видели, как я по стене огнём ударила так, что она почти совсем сгорела, но я же не огнедышащая.

— Скажите, а тот огонь, которым был убит чёрный дракон и виверна, это... — начал старший совета охотников, Лика, кивнув, не дала ему досказать:

— Да, это именно такой огонь как я вам показала, он гораздо сильнее, чем тот которым вы пользуетесь. Ваш огонь — это производное определённых компонентов, приготовленных особым способом. Насколько я поняла, там в качестве активатора присутствует магическая составляющая, ну, волшебная, если вам так понятнее, а мой огонь имеет чисто волшебное происхождение. Такой же огонь и у моего дракона. Он относится к тому виду драконов, у которых огонь волшебный. А есть ещё драконы, которые имеют огненные железы, вот те огонь выдыхают.

— Никогда о таком не слышал, чтоб драконы огонь выдыхали, с таким драконом, наверное, справиться невозможно! — эмоционально произнёс один из советников, Лика, пожав плечами, возразила:

— Ну почему же невозможно? Трудно, но в большинстве случаев победителем такой схватки становится именно охотник, естественно, если он волшебник, простому человеку противопоставить огнедышащему дракону нечего.

При этих словах девочки члены совета переглянулись, и его глава задал следующий вопрос:

— Получается, что у вас там тоже есть охотники на драконов и они все волшебники, так? А вы отказались от предложения леди Малестины и решили присоединиться к ватаге охотников потому, что вы там, где раньше жили, были охотником на драконов?

— Получается так, — кивнула Лика, отметив то, как уважительно к ней обращаются, уже на "вы", а не на "ты", как это было сразу. Разговор членов совета охотников с Ликой хоть и длился ещё довольно долго, но уже не походил на допрос, к уже ней обращались более чем уважительно. Когда Лика и Годвин ушли, советники некоторое время сидели и молчали, а потом глава совета спросил, ни кому конкретно не обращаясь:

— Что вы думаете по поводу этого всего?

Отвечать, как и положено, начали по обратному старшинству:

— Она боевой волшебник, очень большой силы, странно, что она решила стать охотником на драконов. Да, это где-то почётно, но не настолько, чтоб приносило большой доход, соизмеримый со службой владетелю, который бы по достоинству оценил её возможности и умения. Если бы она пошла на службу графу, там и плата у неё была больше, чем доля охотника, и разные милости можно заслужить вплоть до титула барона, — высказался самый младший. Такого же мнения были и остальные члены совета, но вот охотник, самый старший по возрасту (говоривший последним) не согласился с остальными:

— Служить в дружине владетеля и выгодно, и почётно, но накладывает определённые ограничения и обязанности, присяга верности, если она закреплена с помощью волшебства — очень серьёзная вещь. Да, это не повинность виллана, но всё же... баронского или графского дружинника нельзя назвать полностью свободным человеком. Да, у охотника тоже есть определённые обязательства перед орденом и товарищами по ватаге, он тоже даёт клятву, но это не отношения сеньора и вассала. Это как бы — обоюдовыгодный договор, который может быть расторгнут, даже не по обоюдному согласию, а по желанию одной из сторон, естественно, с учётом интересов второй стороны. Но обычно все претензии улаживаются, не было ещё случая, чтоб кто-то остался недоволен. Может, именно это привлекло эту девочку-волшебницу, хотя я бы не сказал, что она девочка, ведёт она себя как вполне взрослый человек.

— Я согласен с тем, что она совсем не похожа на девочку, я имею в виду не внешне, а своим поведением, а то, что она очень сильная боевая волшебница тоже сомнений не вызывает. То, что она хочет присоединиться к ватаге охотников, мне не совсем понятно, хотя... это можно объяснить — ну, не хочет она никому служить. Не хочет иметь кого-то над собой, кто будет ей что-то приказывать, приносить присягу вассала, тем более волшебно подкреплённую, тоже не хочет, но не могу представить себе, кто сможет заставить волшебницу такой силы эту присягу принести. Меня смущает то, что не понимаю мотивов её поступков, — произнёс глава совета. Глянув на охотника, говорившего перед ним, он кивнул и продолжил: — Думаю, надо послать ватагу Годвина в Гарни, посмотрим, на что эта волшебница способна.

— Думаешь, она справится, всё-таки там сейчас три усиленные ватаги, уже почти два месяца пытаются победить то чудище и ничего у них не получается. А эта девочка сможет ли сделать то, что не получилось у опытных охотников? Не надорвётся ли? — задумчиво сказал старый охотник, глава совета пожал плечами:

— Не знаю, посмотрим — получится ли у неё. Скажем ей, чтоб на рожон не лезла, если поймёт, что ничего у неё не выйдет. Да и Годвину это же скажем, пусть придержит её, раз она у него в ватаге.

— Как ты думаешь, стоит ли нам брать стрелы с драконьим огнём или ты сможешь их сама сделать? Такие же волшебные, как прошлый раз? — спросил Годвин у Лики. Они стояли у двух тележек со станковыми арбалетами, которые атаман ватаги решил взять взамен тех, которые были потеряны (надо сказать, что по вине Лики) в Грисбере. Дело было на складе ордена, и Лика с Годвином стояли у стеллажа со стрелами, понятно, что за арбалеты и стрелы к ним надо было платить, похоже, атаман ватаги намеревался сэкономить и сделать это за счёт маленькой волшебницы. Вообще-то Лика уже отдохнула и набралась сил и могла бы зарядить огнём стрелы как для луков, так и для больших арбалетов, но зачем баловать людей? Так они и на шею сесть могут и не просто сядут, а свесив ноги, начнут погонять, поэтому Лика ответила так:

— Могу, конечно, но их надо будет сразу и использовать, потому что волшебство не всегда долго держится, оно имеет свойство выдыхаться и может случиться так, что в самый ответственный момент мы останемся без огненных стрел. К тому же не знаю — хватит ли у меня сил сделать требуемой мощности и нужное количество, ведь мы не знаем, что нас ждёт, лучше поберечь силы на крайний случай, а они у меня, знаешь ли, не бесконечны. Ваш главный говорил о каком-то огромном чудище, которое... ну, ты сам об этом слышал. Поэтому бери и побольше, эти стрелы не пропадут, если мы их все не используем, а запас пусть будет, он карман не тянет, а когда смогут эти огненные стрелы пригодиться — никто не знает. Так что бери!

— Она права, лучше иметь запас, чем оказаться без ничего перед возможной опасностью, а я так понял, что там эта самая опасность есть и очень немаленькая, — озабоченно произнёс Волтор, который принимал в сборах самое активное участие. Эти сборы продолжались третий день и уже подходили к концу, так что до отъезда на большую охоту неизвестно на кого оставалось меньше двух дней. Как рассказали на очередном совете ордена, а в этот раз присутствовали не только Годвин и Лика, но ещё несколько наиболее опытных охотников из ватаги, в горах в графства Гарни, появилось огромное чудовище, чем-то похожее на дракона. Это чудовище было неуязвимо для стрел с драконьим огнём и другого подобного оружия, с этим чудищем не могли справиться три ватаги опытных охотников. После совета ордена охотники ватаги Годвина долго ворчали, мол, что они смогут сделать, если другим не менее опытным, чем они, охотникам ничего не удалось сделать, но при этом все смотрели на Лику. Девочка, поинтересовавшись, какова премия за это чудовище, невозмутимо сказала:

— Нам что? Деньги не нужны? Так чего вы ворчите, на месте разберёмся, так ли это чудище огромно и неуязвимо, в общем — посмотрим.

Возразить было нечего, поэтому на том и порешили, к тому же ничего другого никто предложил. С ватагой Годвина должны были поехать двое из совета охотников, Гартам и Двен, отряд графских дружинников. Лика поинтересовалась, мол, зачем эти воины, неужели кто-то думает, что охотники не поедут сражаться с тем чудовищем, а убегут и поэтому их надо стеречь? Или графские дружинники решили тоже принять участие в охоте на то драконоподобное чудище? Ей Волтор пояснил, что это эскорт, вернее, охрана виконта Родженара, младшего сына графа Бердромского:

— У графа два сына, понятно, что старший со временем сам станет правителем графства, а вот младший так виконтом и останется. Причём, если при отце ему ещё что-то светит, ну, какая-нибудь должность при дворе, на лен в виде баронства он вряд ли согласится, ведь это понижение в статусе, то при старшем брате его задвинут куда подальше, понятно почему?

— Возможный конкурент, а может, и вполне реальный, в жизни всякое может случиться: внезапная болезнь или несчастный случай на охоте, — кивнула Лика и ехидно добавила: — Вот младший и старается себя как-то показать, пока его не задвинули. А ведь могут и совсем задвинуть, ну, так чтоб наверняка обезопасится от всяких неожиданностей. Теперь понятно, почему он решил на охоту на дракона податься — погеройствовать. Войн, насколько я знаю, сейчас нет, разве что с северянами подраться, когда те снова приплывут. Но когда это ещё будет, да и страшно — ведь во время такой драчки и убить могут. А на дракона поохотиться... он ведь один, да и за спиной охотников спрятаться можно, а потом, когда дракон уже будет убит, выскочить, типа — я тут главный герой.

— В общем, ты всё правильно поняла, — кивнул Годвин и предупредил: — Но свои догадки оставь при себе и ни с кем ими не делись. Ушей, желающих выслужиться много, а большие господа весьма обидчивы. Поэтому веди себя с виконтом почтительно, ну, настолько, насколько сможешь, — добавил Годвин, глядя на многозначительную улыбку Лики. Волтор, вздохнув, сказал:

— Да, почтительнее и вежливее, хоть как не хотелось бы его послать, ведь везде будет лезть с советами и указаниями, а как же иначе — ведь виконт же, графский, его туда... сын!

— Проблемы будем решать по мере их возникновения, а вон первая, кажется, сюда идёт, — начала Лика и показала на группу людей, сопровождавших разодетого молодого человека, приближавшегося к охотникам. Остановившись перед Годвином, он, презрительно скривившись, хотел что-то сказать, но Лика не дала ему это сделать, обойдя вокруг виконта Родженара, одобрительно заявила:

— Отлично! Весьма отлично! Великолепная приманка! К тому же не одна! Думаю, дракон, или кто он там, обязательно клюнет и ею займётся, вот тут-то мы его и...

— Какая приманка? — растерянно спросил виконт, он никак не ожидал такого непочтительного отношения к своей знатной особе. Лика, ещё раз обойдя вокруг виконта, обратилась к Гартаму и Двену:

— Вы молодцы, что позаботились о приманке, я со всеми этими хлопотами совершенно выпустила из виду такую важную вещь, большое вам спасибо за то, что мне помогли — вспомнили об этом.

— Я виконт Родженар, сын графа Бердромсдора! — закричал Родженар, может, он ещё хотел что-то сказать, но Лика опять не дала ему это сделать, она удивлённо подняла брови и поинтересовалась у Годвина:

— Это не приманка? Это виконт Родженар? Ты уверен? Тогда скажи — зачем он нам нужен? Кто его будет кормить?

— Я виконт Родженар, сын графа Бердромсдора, — опять начал виконт, Лика опять не дала ему досказать, на этот раз она спросила у него, спросили тоном прокурора:

— Это я уже слышала, что ты можешь сказать кроме этого? Назови цель своего появления здесь, для чего ты сюда заявился?

— Да как ты смеешь?! — почти завизжал сын графа Бердромсдора, оскорблённый таким отношением к себе. Лика, пожав плечами, сказала:

— Он мне надоел, разбирайтесь с ним сами, а я пошла.

Лика пошла к обозу, при этом небрежно уронив четырёх графских дружинников, преградивших ей дорогу. За ней ушли и Годвин с Волтором, оставив старейшин разбираться с младшим сыном графа Бердромсдора. Неизвестно, что они ему наговорили, но охотников он больше не трогал, он к ним даже близко не подходил те две недели, пока ехали к тем горам в графстве Гарни, где обосновалось то неизвестное драконоподобное чудище.

Небольшое селение, примостившееся на выходе из горного ущелья, не выглядело пустым, хотя местные жители его покинули несколько недель назад. В трактире и окрестных домах расположилось немало людей, это были охотники на драконов и большой отряд дружинников графа Алтара, правителя графства Гарни. Он и командовал отрядом, что отметил Гартам:

— Смотрите-ка, граф Алтар здесь, а с ним большая часть его дружины, выходит, что это чудище представляет нешуточную опасность, раз сам граф озаботился его уничтожением.

— А что дружинники могут сделать в данном случае? Они, что? Дружными рядами пойдут в атаку на того большого дракона? — скептически хмыкнула Лика, ей пояснили:

— Дружинники охраняют своего сеньора и его придворного волшебника. Савонар — один из сильнейших боевых волшебников в северных графствах, если не самый сильный во всём королевстве.

Лика с некоторым удивлением глянула на скромно одетого пожилого человека, а он в свою очередь неотрывно смотрел на девочку, похоже что-то почувствовав. Лика улыбнулась и немного приоткрылась, показывая свою ауру, вообще-то она не очень-то и скрывалась, не видя здесь кого-нибудь, кто смог бы разглядеть её сущность, а тем более понять, кто она такая на самом деле. Но, видно, это было не так, такой человек нашёлся, но всё же он не всё увидел, а увидев, не совсем понял, что видит. Волшебник что-то сказал богато одетому человеку, и они оба направились в сторону вновь приехавших. Родженар при виде приближающихся надулся, видно решив, что граф Гарни решил поздороваться с ним, высказав тем самым ему своё уважение, но Алтар, игнорируя младшего сына своего соседа, пытающегося изобразить изысканное приветствие, направился к охотникам Годвина и остановился перед Ликой. Некоторое время он смотрел на девочку подростка, мало чем отличающуюся от своих сверстниц (разве что тем, что была одета в простую длинную рубашку), после чего сказал:

— Так вот вы какая, девушка, столь решительно отказавшаяся от учёбы в Бердромском университете. Если не секрет, то почему?

— Не секрет, — улыбнулась Лика и пояснила: — Не вижу в этом смысла, чему меня там могут научить?

— Хотя бы хорошим манерам, — буркнул виконт Родженар, тоже подошедший к Лике и раздосадованный тем, что ему не уделили того внимания, которое, как казалось ему, соответствует его статусу. Но виконта снова все проигнорировали, а граф Алтар, обратившись к Лике, пригласил её следующим вечером разделить с ним ужин. Лика, изобразив придворный поклон, чем очень удивила охотников, сказала, что с благодарностью принимает это предложение и обязательно придёт, потом посмотрела на волшебника, тот предложил ей скоротать в беседе то время, которое осталось до вечера. Граф Алтар понимающе улыбнулся и направился к охотникам, а Лика с волшебником отошли в сторону, при этом Лика слышала бурчание виконта Родженара:

— Подумать только, какая-то девка, а ведёт себя словно королева, словно это не ей честь оказывают, а она!

— Похоже, вы нажили себе врага, он не простит вам сегодняшнего унижения, — сказал волшебник и представился: — Савонар, боевой волшебник на службе графа Гарни.

— Лика, охотница на чудовищ, и как принято у вас тут говорить — боевая волшебница, — представилась Лика и пояснила более подробно: — Вообще-то, я не отсюда, а очень издалека и там в ваше определение — боевая волшебница вкладываются очень разные умения. Я вот могу заниматься врачеванием и ещё много чем, но об этом я расскажу позже, отвечу на все интересующие вас вопросы. А сейчас, если вас не затруднит, расскажите мне о том драконе или чудовище, с которым нам предстоит драться, ведь именно для этого я сюда с ватагой охотников приехала.

Савонар если и нахмурился, то на мгновение, он как раз хотел поподробнее расспросить эту девушку, но решил оставить свои расспросы на потом. Как оказалось, Савонар видел то драконоподобное чудище и даже пытался как-то на него воздействовать, поэтому довольно подробно его описал, закончил он так:

— Чудище чем-то напоминает дракона, но это не дракон, хотя и имеет крылья, но не летает. Оно гораздо больше даже самого большого дракона, возможно поэтому не может подняться в воздух, оно довольно медлительно, очевидно, потому что покрыто даже не шкурой, а настоящей бронёй, которую не смогли пробить стрелы из станковых арбалетов. Да и драконий огонь против этой брони бессилен. Я тоже не смог нанести этому чудищу какой-либо урон.

Лика слушала волшебника, не перебивая, что-то в этом огромном чудище было очень знакомое, конечно, описание Савонара могло быть неточным, но всё же девушке казалось, что она раньше видела такое существо. Вот Лика и решила уточнить некоторые моменты:

— Вы упомянули, что это чудище, дохнув огнем, сожгло те станковые арбалеты, из которых по нему стреляли стрелами с драконьим огнём, а до этого оно огонь не выдыхало. Выдыхаемый огонь, я так поняла, подобен струе, а какой? Узкой или широкой? Так вот, этой струёй оно попало только со второго раза, позволив охотникам, стрелявшим из этих арбалетов, убежать, при этом второй огненный выдох был слабее первого, так? Вас это не удивило, ведь местные драконы бить огнём не могут. Удивило, но объяснить это вы не можете, ладно, об этом позже. Сейчас чудище двигается к выходу из ущелья, хоть медленно, но, как вы сказали, с неотвратимостью горной лавины, оно идёт сюда днём и ночью, не останавливаясь, да? А появившись, оно съело полстада овец, а остальных съесть не успело, пастухи их отогнали. То есть чудовище настолько медленное, что не смогло догнать убегающих овец. После нескольких попыток это чудище убить, местные жители предпочли покинуть селение. Могу сказать, что они поступили очень разумно, дракса вам остановить не удастся, к тому же он голодный и, увидев вас, решил съесть. Вот поэтому он и идёт именно сюда, это хорошо, дракс не будет искать другую добычу.

— Вам знакомо это чудовище? — спросил Савонар. Рассказанное девочкой заинтересовало охотников как из ватаги Годвина, так и ранее находившихся здесь, они окружили девочку и волшебника и молча слушали их разговор, а теперь вопросительно смотрели на Лику, она кивнула:

— Если вы верно его описали, то это именно дракс, не дракон, а что-то на него похожее, скажем, дальний дикий родственник. Довольно тупое создание, но, как вы убедились, практически неуязвимое.

— Если вам известен этот зверь, то, наверное, вы знаете, как его можно одолеть? — поинтересовался граф Алтар, который снова подошёл к Лике и внимательно её слушал. Девочка ответила на вопрос графа:

— Я не уверена, что это именно дракс, всё-таки эти твари живут в другом... ну, довольно далеко отсюда. Как этот экземпляр сюда попал, могу только догадываться и это меня немного пугает. А как его убить? Думаю, что знаю. Я бы хотела посмотреть на этого зверя, вот завтра с утра это сделаю.

— Если не возражаете, я составлю вам компанию, мне интересно — знакомо ли вам это чудище и тот способ, которым вы намереваетесь с ним разобраться, надеюсь, вы мне расскажите о нём, — сказал Савонар, Алтар поддержал своего мага:

— Мы составим вам компанию, мне, и не только мне, тоже интересно, что вы намерены предпринять. Поэтому предлагаю отправиться навстречу чудовищу пораньше.

— Как? Даже не позавтракав? — возмутился Родженар, хоть как ему ни было страшно, но он боялся прослыть трусом и не мог отказаться сопровождать графа Алтара. Но с другой стороны, он надеялся оттянуть этот неприятный момент — встречу с чудищем, а ещё надеялся, что граф, позавтракав, может передумать, всё же полный желудок не располагает к разным авантюрам, скорее, наоборот. Лика, глядя на графского сынка, сохраняя серьёзный вид, сказала:

— На встречу с чудовищами надо ходить на пустой желудок, а для тебя — идеальный случай — вообще перед этим три дня не есть.

— Это почему же? — оторопел Родженар, Лика, вызвав улыбки окружающих, пояснила:

— А штаны тебе нечем пачкать будет, а то ведь такая неприятность случиться может, когда чудище увидишь. К тому же так убегать будет легче, бежать-то будешь налегке — ни в животе, не в штанах ничего не будет, взяться-то этому неоткуда будет. А то, сам понимаешь — удирать с полными штанами этого самого очень неудобно, да и запах при этом... хотя, может, то чудище отпугнёшь и оно само убежит.

Последние слова Лики сопровождались уже не улыбками, а хохотом. Родженар красный от гнева постарался быстро удалиться, чтобы не стать объектом новых насмешек наглой девчонки. Не смеялся только Савонар, он, покачав головой, обращаясь к Лике, тихо сказал:

— Напрасно вы с ним так, он из породы очень мстительных людей, он постарается отыграться при первом же удобном случае. Если сейчас граф на вашей стороне, то не исключено, что при других обстоятельствах он и другие знатные особы примут сторону виконта. Не потому, что он им симпатичен, а из корпоративной солидарности и для того, чтоб показать, что благородные выше волшебников, будьте осторожны.

— Спасибо за предупреждение, постараюсь, чтоб меня не застали врасплох. Но думаю, что после охоты связываться со мной у них пропадёт желание, — тоже тихо ответила Лика.