Что это значит? А значит это то, что, скорее всего никакого приказа и никакого обвинения не было. Генерал Немда сам по себе довольно мутный тип. Да и полковник Бреслау из-за своей дружбы-знакомства тоже не пример благонадёжности. Могли ли они, воспользовавшись шумихой извлечь какую-то выгоду для себя? Хм, не смешно. Я список замучаюсь до утра составлять.

— Майор, у тебя сохранилось то письмо, что тебе передал полковник Бреслау? — отвлекаю его от обдумывания своей нелёгкой участи. Тот встрепенулся, но быстро закивал, после чего достал распечатанный конверт из внутреннего кармана и протянул мне.

Конверт был обычным гербовым. То есть на нём был изображён зелёный лев, герб Аместриса, описанный вокруг стилизованной октаграммы. На конверте стояла печать 'Совершенно секретно', красная полоса и литера '1-А'. Однако к подобным документам допуск у меня был, потому я без сомнений вытащил содержимое. Хотя только по допуску у меня уже возникли вопросы. С чего государственную измену, пускай и целого подразделения, настолько засекречивать? Сомнительно. Если это уж настолько секретно, то это идёт, либо под литерой '1-B', либо, что ещё реже, '3-A'.

А дальше я взялся за само письмо, а точнее приказ. Сам текст никаких нареканий не вызывал, считай простая отписка. Больше меня интересовало то, что стояло внизу — подпись и личная печать фюрера! Так вот, стоило мне на них взглянуть, как намётанный глаз тут же заметил нестыковки. С ходу это не бросается в глаза, но если хорошо знаешь нашего фюрера... Кинг Бредли, как я не раз убеждался сам, прекрасно владеет собой и своим телом. И этот самоконтроль порой выливается в нечто несусветное. К примеру, его подпись нельзя назвать обычной. Я этого не замечал, пока однажды он сам мне этого не показал. Его 'закорючки' наноситься по особой системе. В зависимости от месяца года подпись немного изменяется. Если же дата и подпись не соотносятся, можно прийти к простому выводу — приказ подделка. Высококачественная, но подделка.

Впрочем, в этом всегда можно удостовериться дополнительно. Такие приказы всегда имеют номер в реестре. Но и с номером всё было не так просто. Зная систему можно сразу понять, является ли письмо настоящим или нет. Так вот, если соотнести дату, когда приказ был подписан и номер приказа, опять становятся видны неточности. Впрочем, чтобы полостью исключить наличие ошибки, я тут же поставил себе на заметку запросить наличие этого приказа в реестре. Действительно ли он существует или же это на самом деле фикция.

— Так, приказ я оставляю у себя. Вам всё равно не положено его видеть, так как допуск не тот, — под моим тяжелым взглядом майор безропотно кивнул. — Теперь касательно вашей 'измены'. Я сам возьму на контроль эту ситуацию. Если ты прав и вы не виновны, всё всплывёт.

Хотя майор ничего не ответил, но я буквально почувствовал, насколько большой камень я только что снял с его плеч. Давно на меня с такой благодарностью не смотрели. Неужели он и в самом деле невиновен? Я взял рацию и отдал приказ первому взводу занять третий вагон. Сопротивляться тут больше было некому, а потому я мог вздохнуть более свободно.

— Майор, — обратился я к пленнику. Связывать его я не велел, лишь приставил охрану. — Где полковник Бреслау сейчас?

— Он ехал в первом вагоне, — тут же ответил он, косясь на своих конвоиров, но, не делая резких движений.

Я кивнул и, велев занимать последние два вагона, прошёл вперёд за полковником. Впрочем, ни во втором, ни в первом вагонах его не было. Выйдя из последнего вагона, я уперся в тендер. Пришлось лезть на него. Наверняка локомотив тоже захвачен. Всё прояснилось, когда я залез на тендер. Там на крыше я увидел военного полицейского в чине полковника. Вместо левой руки у него была автоброня довольно внушительного размера. Самой примечательной его частью была его прическа — ирокез и длинная тощая косичка. Сейчас этот хмырь курил сигару и злорадно ухмылялся. Прямо классический злодей. Впрочем, я уже понял, что это и был упомянутый ранее полковник Гейнц Бреслау. Догадаться было несложно.

— Так-так, похоже, ты и есть полковник Гейнц Бреслау, — констатировал я, глядя на верзилу передо мной. — Может, прояснишь мне для ясности, зачем ты приказал своим людям угнать этот поезд и направил его в Хизгард?

— О, так эта мелкая козявка, натянувшая военную форму, ещё и умеет разговаривать? — рассмеялся он весьма грубо и нагло. Хочет меня задеть? Хорошая попытка, но, увы, для меня это слишком мелко. — Да, я Полковник Гейнц Бреслау, Бронированный Алхимик! И я — сильнейший в Армии! Я вижу, мои подчиненные оказались совсем некомпетентны, раз какой-то мальчишка смог сюда добраться. Что ж, в таком случае я сам позабочусь о тебе! Ничего личного. Ты встал у нас на пути и тут тебе некого винить кроме себя самого.

— И откуда вы все такие беретесь, самоуверенные? — вздохнул я и покачал головой. Если честно, мне уже надоело что при встрече со мной каждый, либо накладывает в штаны, либо пытается доказать насколько он крутой. И ведь всё равно, все огребают. Тут Гейнц, похоже, наконец, допёр, кто стоит перед ним.

— Э-э? Постой, так ты... Неужели ты и есть Стальной Алхимик, Эдвард Элрик? — он указал на меня.

— Мне что, табличку на лоб повесить что ли? — спросил я пустоту. В ответ Гейнц сначала затрясся, а затем и засмеялся как припадочный.

— Как же я давно хотел встретиться с ТОБОЙ, Стальной Алхимик! — произнёс он и указал на меня. — Давай! Ты или я! Твоя правая рука против моей левой! Посмотрим, кто из нас лучше и кто по праву достоин называться 'Стальным'! Иди сюда и покажи, на что способен, коротышка!

— Коро... — начал было я, но замолк, задумавшись. Сыграть что ли в его игру? Как вариант. Главное не переусердствовать и не слететь с катушек. Я опустил голову, скрывая от него свой взгляд. И постарался вызвать те же самые эмоции, что у меня возникли, когда меня обозвали 'бздлом', чтобы это не значило.— Рррр! Ну, всё, молись!

Конечно я человек терпеливый и не вспыльчивый. И для меня подобные подначки потеряли смысл уже много лет назад. Но надо показать ему, что всему есть предел. Из-за моей репутации никто не смел называть меня коротышкой и недомерком. А если такое и происходило по чистой случайности или же даже намеренно, я сдерживался. Как правило. Но сейчас совершенно иной случай. Можно дать немного воли чувствам. К тому же, Бреслау, если честно, меня просто достал. Считает себя крутым, хотя на самом деле пустое место.

Постепенно во мне вновь закипало 'то самое чувство'. Обычно я не даю волю своим эмоциям, потому как в моём случае последствия будут куда более тяжёлыми. Но сейчас меня заинтересовал эффект, который дают выпущенные эмоции. По очереди я отпустил ненависть, гнев, злобу, ярость. Мысленно я стал прокручивать, как убиваю полковника, медленно и беспощадно. Самыми разными способами.

А затем я посмотрел на Гейнца. Ухмылка исчезла с его лица. Но в отличие от предыдущих случаев, он не испугался, а наоборот, ещё больше разозлился. Как хищник, повстречавший другого хищника. И теперь нам, судя по всему, предстоит выяснить, кто из нас двоих стоит на верхней ступени пищевой цепи.

Не сдерживаясь, я атаковал в полную силу. Без использования алхимии, только рукопашный бой. Однако этого хватило, чтобы практически мгновенно пробить защиту Гейнца и заставить того воспринять меня в серьёз.

В отличие от меня, в бою Бронированный алхимик активно использовал свою алхимию. И в соответствии со своим именем, его преобразования были основаны на металле. Бреслау создавал длинные металлические шипы, которые по идее должны были пронзить меня, стремительно вырастая из крыши тендера и локомотива. Вот только скорость их образования, будучи достаточной чтобы поразить обычного человека, была недостаточной, чтобы задеть меня. Я всегда оказывался быстрее и вовремя уклонялся от атак полковника.

В довершении всего, я в очередной раз уклонился от его шипов и, бросившись к Бреслау, несколько раз заехал ему ногой по корпусу и рукам, заставив его отшатнуться назад и упасть. Атака оказалась для полковника слишком стремительной. Но злость, захватившая также и его, не позволила ему сдаться просто так.

— И ты называешь себя сильнейшим алхимиком?! — спросил я, с презрением глядя на него. Бой позволил мне быстро спустить пар. Долго поддерживать в напряжении свои эмоции я физически не мог. Да и слишком это отвлекало. Поэтому теперь внутри я был совершенно спокоен, хотя негативные чувства к этому человеку никуда не делись. Впрочем, место ненависти быстро занимало презрение. — Я знаю немало алхимиков, которые гораздо сильнее тебя. Ты же просто слабак!

— Слабак?! — проорал он. Как говориться, правда глаза колет. — Я покажу тебе кто тут слабак! Аааа!

Он бросился ко мне, но я был уже готов и морально настроен на его атаку. Не знаю, что он хотел 'показать', но сейчас он, опустившись на колено, орал, баюкая правую руку. Похоже, я ему её все-таки сломал. Да и боевой задор стал стремительно отступать.

— Чтоб тебя, ты за все ответишь! Мы ещё увидимся! — крикнул он и, достав какой-то пульт с длинной скрученной антенной, нажал на кнопку. После чего спрыгнул с крыши локомотива вниз на землю. И это с повреждёнными ногами! Совсем псих. Хорошо если одним переломом отделается.

Но тут мне резко стало не до полковника. Потому как впереди, в тоннеле, к которому приближался поезд, раздался сильный взрыв. Чертыхнувшись в который уже раз за сегодняшний день, я полез вниз в кабину паровоза. Машинист и его помощник оказались связаны. Освобождать их было некогда, и я, дернув стоп кран для всего состава, одновременно переключил золотник на реверс. Издавая жуткий скрежет, поезд стал экстренно тормозить. Но его скорость была всё равно значительной, когда он въехал в туннель и сошел с рельсов. Когда он остановился, я отметил, что туннель локомотив все-таки проскочил. Но вагоны с пассажирами остались внутри него.

— Все живы? — спросил я мужчин, пока освобождал их от пут.

— Да... сэр, — произнес машинист, заметив на мне военную форму. — Вы...

— Эдвард Элрик, Государственный Алхимик, — ответил я. Мужики были в шоке от того что произошло и я их не винил. Не каждый день тебя захватывают в заложники террористы, и не каждый день ты попадаешь в железнодорожную катастрофу. А тут всё и сразу. Я кивнул в сторону туннеля. — Сейчас попробую разобрать завалы и вытащить пассажиров. А вы пока проверьте локомотив.

Мы выбрались из паровоза и стали осматривать последствия железнодорожной катастрофы. Спустя минуту, из поезда выскочили и штурмовики. Появление такого числа вооружённых людей сильно напрягло как машиниста, так и его помощника. Однако увидев, что я никак не реагирую на них, вроде как успокоились. Я же немедленно отдал приказ проверить состояние всех пассажиров и приготовиться обеспечивать выполнение спасательных работ. Хотя я и ругал систему вестовых, самому пришлось её использовать за неимением выбора.

При помощи алхимии мне удалось, сначала потушить начавшийся было пожар, а затем поставить локомотив обратно на рельсы, чтобы освободить проход в туннель. Хотя попотеть пришлось изрядно. Алхимию очень сложно использовать в таких операциях. Вернее совершать ювелирные преобразования крупных объектов. После того, как проход был освобожден, я стал продвигаться вглубь туннеля, убирая обломки. Здесь все тоже было разворочено, а вагоны слетели с рельс, попутно разрушив полотно железной дороги. Больше всего меня беспокоило, что внутри вагонов сейчас может быть много раненых. Плюнув на всё, я воспользовался своим философским камнем и мгновенно расчистил туннель от обломков, поставив поезд обратно на рельсы. После этого я вернулся к машинистам.

— Как паровоз? Вытянет нас, или требуется ремонт? — сразу спросил я, а затем махнул в сторону туннеля. — Завал я расчистил. А вагоны поставил на рельсы. Но нужно вытащить состав из-под земли.

— Хотите добраться до станции, господин генерал? — спросил помощник машиниста. Довольно молодой парень лет тридцати. Волнение его ещё отпустило.

— Только вытащить поезд из туннеля, — мотнул я головой. — Света в составе нет, и люди сейчас в панике. К тому же надо оказать медпомощь, а делать это лучше в помещении.

— Вытащить можем, но топка серьезно повреждена камнями, давление стремительно падает, — а это уже сам машинист. Суровый мужик за пятьдесят, успевший прийти в себя. — Но попробуем вытянуть.

И они попробовали. И вытянули. А затем паровоз окончательно затих. Но сейчас это меня волновало меньше всего. Вновь собрав офицеров роты, а заодно и сержантов, я раздал им список задач, а точнее направления работы. Конвою, функции которого выполняло отделение СБ пришлось выделить весь второй взвод в помощь. Больше я дать не мог, хотя и хотелось. Третий взвод был отправлен в охранение. Тот факт, что мы освободили заложников и вернули контроль над поездом, отнюдь не значил ничего. Территория, на которой мы находились, была условно назначена враждебной. Хотя, почему условно? Полковник Бреслау сбежал и где сейчас бродит никому не ведомо.

Чтобы хоть как-то прояснить хотя бы этот вопрос, велел отделению разведки прочесать окрестности в поисках следов. Впрочем, особых надежд на эти поиски я не возлагал. Следы-то они, скорее всего, найдут, вот только преследовать полковника Бреслау они не смогут. Во-первых, тот уже давно мог уйти достаточно далеко. А во-вторых, разведке нужно немало времени, чтобы подготовиться — облачиться в экзоскелеты, да получить от меня вводную. Ни без одного, ни без второго отпускать я их не собирался. В горах на засаду нарваться проще простого, а столь быстро начать подсчитывать потери у меня нет желания.

Отослав разведку, я переключился на куда более насущные дела. А именно — оказание первой помощи раненым. Всё-таки одного фельдшера и четырёх санитаров, что были в составе роты, маловато. Временный лазарет мы организовали в вагоне первого класса. Тот пострадал меньше всего, да и условия там были куда лучше. На такое самоуправство начальник поезда даже не стал возражать.

Тут мне пришлось напрячь все свои медицинские познания в области травматологии. Хотя у меня дополнительная специальность — полевой хирург, мне редко удаётся выделять время на практику. Потому по большей части все мои знания — книжные. Но даже тут они пригодились, так как раненых было немало. В том числе и 'тяжёлые'. С них я и начал, оставив легкораненых на попечение медицинского отделения роты.

Когда спустя два часа поток раненых иссяк и наш полевой госпиталь, наконец, успокоился, я с трудом сел. Болело абсолютно все. Однако никто не погиб, что уже хорошо.

— Простите, что отвлекаю вас от заслуженного отдыха, Господин Генерал, но у нас проблема, — обратился ко мне подошедший начальник. В его голосе звучало уважение. Должно быть, его впечатлили мои действия. Впрочем, меня сейчас чьё-то уважение волновало мало. Я поднял на него взгляд и внутренне подобрался. Слово 'проблема' всегда вызывало у меня непереносимый зуд. И в нашей ситуации таких проблем было море.

— В чём дело? — спросил я его. Увидев, что я весь напрягся, тот поспешил разрядить ситуацию.