Нэтти зависала в его лаборатории с утра до вечера — им было о чём поговорить, ведь Кистяковский за предыдущие десять лет своими руками создал почти всё оборудование для лаборатории, и его опыт для того фармацевтического производства, которое планировала создать Нэтти был неоценим.

Но времени было мало, надо было двигаться дальше.

Через три дня Нэтти привезла на Комендантский аэродром лист прозрачного материала с немного неровными краями, который довольно легко гнулся.

И уже на следующий день машина взлетела с закрытым, откидывающимся вбок фонарём над кабиной. Теперь уровень шума в кабине был примерно как в вагоне метро привычных Нэтти времён.

За пару дней Игорь научился взлетать и садиться и на колёсах, и с воды, и описывать коробочку.

А на третий день на аэродром явился великий князь Александр Михайлович. Нэтти с Сикорским в ангаре осматривали после полёта двигатель, и вдруг дверь открылась и на пороге появился великий князь в сопровождении генерал-майора Кованько.

— Вот, такая вот машина у нас появилась. Флот в ней заинтересован? — поинтересовался Кованько у своего спутника.

— А какие у неё возможности? — в свою очередь спросил тот.

Сикорский спрыгнул с фюзеляжа, на котором стоял, чтобы дотянуться до мотора, и доложил:

— Максимальная скорость сто двадцать вёрст в час, в узлах это, мм, шестьдесят шесть, крейсерская где-то сто-сто десять. Высота полёта до десяти тысяч футов. Управляется одним пилотом, но может взять на борт трёх человек. Дальность с этим двигателем до 600 вёрст, э-э 330 морских миль. Может садиться как на воду, так и на сушу. Вооружения нет, предусмотрена установка фотоаппарата, но на данном экземпляре он не устанавливался.

— Это кто у тебя такой бойкий? — спросил великий князь у Кованько.

— Игорь Сикорский, конструктор этого аэроплана.

— А там за кожухом мотора кто прячется?

— А это госпожа Марсова, заказчица. Машина сделана на её деньги и оснащена привезённым ей из Франции мотором.

— Погодите-погодит, это та Марсова, которая осенью делала доклад про лечение туберкулёза в Пастеровском институте?

— Она самая.

— Так она ещё и авиацией занимается.

— Да, — вступила в разговор Нэтти, спустившись на землю и выйдя из-за аэроплана. — Я осенью в Париже получила диплом пилота в школе Блерио. Россия — большая страна, и я не вижу возможности всё успевать, разворачивая производство лекарств здесь, если не использовать воздушный транспорт.

— Но зачем вам летающая лодка?

— Далеко не все российские города имеют оборудованные аэродромы, а река или озеро есть везде.

— Интересно, всё что предлагали мне в качестве морских разведчиков хуже этого аппарата, — подумал вслух великий князь.

Полёт в Нижний Новгород

— Я хочу слетать в Нижний, — заявила Нэтти. — Сейчас я в Петербурге свои дела практически завершила, надо начинать разворачиваться там.

— Но это же почти тысяча двести вёрст! — удивился Игорь. Дальности не хватит.

— Ну во-первых, чуть меньше тысячи. Больше тысячи это по дорогам. А я полечу по кратчайшему пути, по дуге большого круга. Во-вторых чуть дальше половины пути эта кратчайшая линия проходит над Рыбинском. Сяду там, дозаправлюсь. Надо только организовать там закупку бензина заранее.

На следующее утро через несколько минут после Нэтти, которая как обычно, прикатила на аэродром на велосипеде, к воротам подъехал извозчик-лихач, из пролётки которого выбрался пожилой господин в костюме-тройке.

— Знакомься, Игорь, — представила его Нэтти. — Это Иван Михайлович Лысковский, председатель правления компании "Самолёт". Мне удалось его заинтересовать идеей перевозки почты аэропланами.

— А это, Иван Михайлович, Игорь Иванович Сикорский, самый выдающийся конструктор аэропланов в России. Насколько реальным окажутся наши идеи, зависит в первую очередь от него.

Иван Михайлович окинул Игоря цепким внимательным взглядом, как будто взвешивал и оценивал. И признал годным.

— Но как же — в рекордный полёт и без меня? — попытался было возмутиться конструктор.

— А мы никому не скажем что это рекордный полёт. Просто инспекционная поездка. Вот возьмём и свалимся с неба на голову сначала рыбинскому приказчику "Самолёта", а потом и нижегородскому. А рекордный полёт устроим в сентябре. И уж тогда без конструктора на борту не обойдётся. А пока достраивай второй экземпляр, который с "Аргусом" и тренируйся.

Тебе пилотаж ещё ставить и ставить, а мне некогда инструктором работать.

— Хм, лодка с крыльями и на колёсах, — сказал Лысковский, увидев "Шаврушку".

— Да, так оно и есть. Это летающая лодка. И в Рыбинске и в Нижнем аэродромов для нас не подготовили, будем садиться на Волгу. Занимайте правое кресло и пора взлетать. У нас всё-таки не роман Лассвица, 700 километров в час наши летающие лодки пока не делают, так что лететь в общей сложности придётся часов десять.

Когда арматор уселся на место второго пилота, Нэтти привстала в левом кресле, и, перегнувшись через ветровое стекло крутанула винт, торчавший чуть впереди кабины. Над головой затарахтел мотор. Нэтти захлопнула фонарь кабины, взялась за управление. Аппарат поехал со стоянки к началу взлётной полосы.

Сикорский в очередной раз наблюдал как она взлетает.

Но вот аэроплан поднялся в воздух, описал полукруг над аэродромом и, набирая высоту, направился на юго-восток.

Лысковский с интересом наблюдал за проваливающейся вниз панорамой. Всё-таки в 1910 году не каждому удаётся увидеть свой родной город с высоты птичьего полёта.

Вот сзади синеет Финский залив, по правому борту остаётся Нева, вот под крыльями мелькнула Охта, и побежали уже пригороды. Примерно через полчаса опять пересекли Неву, сверкнуло далеко слева огромным зеркалом Ладожское озеро и машина углубилась в бескрайние леса Новгородчины.

— Смотреть внизу, пожалуй, до самой Волги нечего, — сказала Нэтти, повернувшись к пассажиру и только краем глаза поглядывая на приборную доску. — Кратчайшая линия от Питера до Рыбинска проходит как раз посредине между Тихвинской и Вышневолоцкой водной системами. Так что почти четыре часа под нами будет сплошная лесная глушь.

— А если мотор сломается? — поинтересовался Иван Михайлович.

— У нас высота почти три версты. С этой высоты на этой машине можно планировать довольно долго. И найти подходящую полянку или озеро для посадки мы должны суметь. Вот чиниться в этой глуши будет сложнее. Если я не справлюсь с тем, что на борту, то придётся довольно долго добираться до ближайшего телеграфа. А радиостанции у меня пока нет.

— Вы полагаете, в такую лодочку можно уместить ещё и радиостанцию?

— Конечно можно. Вот развернусь с лекарствами, появятся какие-никакие свободные деньги, обязательно инвестирую их в производство радиоаппаратуры. Сейчас в России есть очень много направлений, где можно быстро и недорого продвинуть технический прогресс. Поэтому я и не хочу заниматься такими вещами как авиапочта или скоростные пассажирские перевозки по малым рекам сама. Даже производство аэропланов отдам Игорю. Я оплатила постройку этой машины, потому что мне нужна разъездная лодка для деловых поездок. И даже обещанный Игорю рекордный полёт — это будет деловая поездка, а рекорд так, по совместительству. — она сделала паузу, корректируя курс машины.

— Так, так, — вставил слово Иван Михайлович. — Аэропланную почту мы с вами уже обсудили. А что там насчёт скоростных перевозок по рекам.

Нэтти вытащила из планшета, лежащего на коленях, фотографию, под которой на том же листе фотобумаги была напечатана небольшая табличка.

— Вот посмотрите.

— Головастик какой-то.

— Это катер-тримаран с осадкой меньше двух футов. Развивает 25 узлов и везёт до 80 пассажиров. Только к нему тоже нужен мощный и лёгкий двигатель, как и для аэропланов. Но если удастся такой сделать, то по Волге можно будет подниматься не до Твери и даже не до Ржева, а до Селижарова, и дальше по Селижаровке до Осташкова и Ниловой Пустыни. Не знаю, можно ли будет подниматься по Оке до Орла. Но попробовать — стоит.

— Но ведь от Орла нет судоходства уже полвека. А когда было, только сплавляли барки по течению. Вверх от Калуги к Орлу суда никогда не поднимались.

— Для этого нам и нужен 25-узловой ход у этого катера. Чтобы он мог преодолевать стремнины и перекаты.

Некоторое время Лысковский рассматривал изображение катера "Заря", потом вытащил из портфеля карту Поволжья и стал пытаться пристроить у себя на коленях, прикидывая возможное расширение маршрутной сети компании "Самолёт".

Нэтти тем временем наблюдала за скользящей за бортом местностью, уточняя место по наземным ориентирам.

Потом вдруг арматор спросил невпопад:

— Почему Нижний?

— Что? — переспросила пилотесса.

— Почему вы хотите ставить свою фармацевтическую фабрику в Нижнем Новгороде, а не в Питере, Москве, Одессе в конце концов?

— Ну, — протянула она, — во-первых я люблю этот город. Я в нём родилась и выросла. И хочу после всех этих итало-французских приключений туда вернуться. Во-вторых, именно Нижний, а не Москва — сердце России. Наполеон был неправ. За 200 лет до него полякам тоже удалось захватить Москву, но именно в Нижнем тогда Минин и Пожарский собрали ополчение, которое освободило Россию. В-третьих, это перекрёсток торговых путей. С чисто торговой точки зрения мне выгодно лекарства от холеры и чумы, поражающих южные области России производить там, где есть торный торговый путь на юг.

— А вы считаете, что России в ближайшее время предстоит что-то подобное Смуте начала XVII века?

— Да, считаю. В пятом году уже был звоночек. В ближайшие годы надо ожидать большой европейской войны. И если даже маленькая война на дальневосточных рубежах привела к таким беспорядкам в стране, то на третий-четвёртый год большой войны может рвануть гораздо хуже. Самое обидное то, что все "прогрессивные", с позволения сказать, силы думают больше о том, как посильнее расшатать и так покосившуюся систему, а не о том как восстанавливать порядок когда существующая система рухнет.

— Но вы же вроде социалистка. Вы разве не приветствуете революцию?

— Это примерно то же самое, как если бы я, как врач приветствовала горячку у пациента. Да, высокая температура означает что организм борется с болезнью, и иногда если болезнь есть, а температуры нет, это хуже, чем если бы она была. Но в общем и целом горячка тоже для организма не полезна, и если температура повысится слишком сильно, её придётся сбивать, чтобы борьба с болезнью не нанесла организму большего вреда, чем сама болезнь. То же самое с революцией. Когда за оружие берутся рабочие или крестьяне, а они это делают только от полной безысходности, наверх всплывает всякая шелуха, бандиты, мародёры. Потом приходится какому-нибудь Бонапарту десятилетиями это всё вычищать.

О, смотрите, вот уже и Волга. Вон там, справа — Мышкин. Примерно через полчаса будем в Рыбинске.

Рыбинск

Приказчик Рыбинского дебаркадера компании "Самолёт" Терентий Возняков был очень удивлён полученной из Петербурга вчера телеграммой с требованием добыть двадцать вёдер лучшего бензина и ожидать прибытия начальства в районе полудня. Но к полудню он таки раздобыл требуемое и ломовая телега с бочкой стояла у самого входа на дебаркадер.

И тут над Волгой снижаясь прошёл аэроплан. Развернулся и опустился в воду парой сотен саженей ниже дебаркадера. Пробежал по воде, сбрасывая скорость, уже медленно как моторная лодка подошёл к дебаркадеру.

— Куда ты прёшь, — было заорал Терентий, но тут увидел что на правом сидении диковинной машины разместился никто иной как Иван Михайлович Лысковский, председатель правления компании. Пилот ловко перепрыгнул через ветровое стекло и, пробежав по узкому носу машины, бросил Терентию фалинь. Трапа подходящего для хрупкой машины, естественно, не нашлось, но пожилой Иван Михайлович на удивление Терентия ловко взобрался на дебаркадер, палуба которого была примерно на метр выше нос аэроплана.

— Знакомься, Терентий, — сказал Лысковский. — это госпожа Марсова, первая в России женщина-авиатор. Быстро покажи ей, где у вас тут дамская комната, а то мы от Питера шесть часов без посадки летели.

После чего сам удалился в направлении мужской комнаты.

Когда неотложные после шестичасового перелёта дела были выполнены, Иван Михайлович церемонно предложил Нэтти локоть, что, по мнению Терентия выглядело более чем забавно, учитывая кожаную куртку и штаны авиатриссы, и они направились в расположенный неподалёку трактир.

После того, как они оттуда вернулись, пилотесса занялась заправкой своего аппарата горючим. Для этого она конфисковала с пожарного щита брандспойт с рукавом. Горловина бака была где-то сзади крыла, а аэроплан был пришвартован к дебаркадеру носом.

Тем не менее с помощью двух матросов с дебаркадера она довольно быстро управилась с процессом.

Лысковский тем временем разбирался с бумагами в конторе дебаркадера.

Когда он вышел оттуда и сдержано похвалил Терентия за хорошую работу, заправка была уже закончена и Нэтти, стоя на носовой палубе спиной к дебаркадеру, копалась в моторе. Иван Михайлович сел на лавочку, предназначенную для ожидающих парохода пассажиров, достал из кармана пиджака записную книжку и стал там делать какие-то заметки, не желая отвлекать хозяйку аэроплана от работы.

Наконец, почти в два пополудни, она закончила работу, закрыла капот и вытерла руки об какую-то тряпку, которую сдала матросам на дебаркадере со словами: "Выбросьте, куда у вас тут положено горючий мусор убирать".

После этого пригласила Ивана Михайловича на посадку.

* * *

Когда аэроплан поднялся в воздух, она, повернувшись к пассажиру, сказала:

— Как видите, за этими моторами глаз да глаз нужен. После шестичасового полёта уже надо кое-что регулировать. И это Анзани, один из ведущих моторостроителей мира. Для регулярного почтового сообщения надо бы что-нибудь получше придумать. Вот, кстати, Иван Михайлович, на Сормовском заводе работает такой инженер Густав Тринклер. Если кто мне в России может сделать мотор лучше, чем Анзани в Париже, так это он. Вы же наверняка там всех знаете. Не могли бы вы меня ему представить.

Лысковский, конечно, знал многих инженеров Сормовского завода. Но этого довольно молодого большеносого русского немца, как его по батюшке, Васильевич, кажется, вспомнил с некоторым трудом.

Тем не менее согласился:

— Завтра я обязательно посещу Сормовский завод. У меня там есть о чём поговорить насчёт моих новых пароходов. И приглашу Тринклера отужинать со мной и с вами в ресторане отеля, где мы остановимся. Не думаю, что у него будет желание отказаться от этого приглашения. Не потому что ему так лестно будет получить приглашение от целого директора компании, а потому что его наверняка заинтересует ваш аэроплан.

Посадка в Нижнем. Сергей Жуков

Около шести вечера Нэтти посадила "шаврушку" на воду напротив нижегородского дебаркадера компании "Самолёт". На набережной было довольно много народа. Нэтти не стала на этот раз швартоваться к дебаркадеру, а направила аэроплан к берегу, считая необходимым вытащить машину на ночь на пляж. Не успел винт, раскрученный во взлётном режиме, вытащить её на сушу, как к борту подбежал весьма респектабельный господин в белом летнем костюме с блокнотом в руках.