Щит. (Меченый-2)

— Спасибо, я искренне благодарна вам за все, что вы для этого сделали... А что с моим майягардом? Вы у него были?

При слове 'майягард' графа перекосило. Однако следующую фразу он произнес так же спокойно, как и предыдущую:

— Нет, у него — не был. Зато говорил с дознавателем, который ведет это дело. Бездушный потребовал особого судопроизводства. Я, как член Внутреннего Круга короля Неддара, решил взять его дело под свой контроль...

— Благодарю... — вскочив со стула и присев в глубоком реверансе, выдохнула я. — Значит, в ближайшее время вы ознакомитесь с показаниями свидетелей и признаете его невиновным?

— Ознакомлюсь. Но не уверен, что в ближайшее — у меня, как вы, наверное, заметили, довольно много дел...

...В то, что выбираться в город действительно небезопасно, я поверила только тогда, когда увидела рядом с каретой два десятка вооруженных до зубов воинов: отряд, способный разогнать сотню-другую лесовиков, собирался сопровождать нас в поездке по центральным улицам столицы!

— Неужели мятежников все еще так много? — поинтересовалась я у графа Грасса.

Он поудобнее пристроил раненую руку и сокрушенно вздохнул:

— Аверон довольно велик. Для того чтобы перевернуть его вверх дном, нужно время...

— Понятно... — кивнула я и, вспомнив рассказы отца о том, что некоторые лесовики любят стрелять в пассажиров карет, задвинула занавеску. На всякий случай.

Рендалл кивнул. Так, словно подслушал мои мысли. И, дождавшись, пока мы тронемся, негромко поинтересовался:

— Волнуетесь?

Я пожала плечами:

— Ну да, немного...

— Все будет хорошо... — обнадежил он. — Король Неддар молод, но справедлив. Узнав о том, что ваш замок был захвачен людьми графа Иора, он здорово расстроился...

— Вы вчера об этом уже говорили...

Граф Грасс вспыхнул, но все-таки заставил себя успокоиться:

— Да, говорил. Однако считаю нужным повторить еще раз. Ибо, несмотря на все свои многочисленные достоинства, наш верховный сюзерен... э-э-э... несколько вспыльчив. Любое не вовремя сказанное слово может вызвать его гнев... и, соответственно, немилость. Поэтому я убедительно прошу вас как можно меньше говорить и...

— ...и вообще предложить вам представлять мои интересы... — закончила я.

— Да! Именно так! Ибо я знаю и короля и ту ситуацию, в которой он... э-э-э... оказался. И способен подтолкнуть его к нужному нам решению, не уязвив его самолюбия и монаршей гордости!

Ситуация была действительно аховая: в настоящее время лен Атерн принадлежал не кому-то, а побратиму короля, графу Ваге Руке Бури из рода Аттарк. И передарил его ему не кто иной, как Неддар Латирдан. Честно говоря, я не представляла, что должен сделать король, чтобы выйти из нее с честью. Ведь, забрав подарок обратно, он терял лицо перед побратимом, а не забрав — передо мной и всем остальным дворянством, умеющим делать выводы из самых неоднозначных ситуаций.

В общем, я подумала и кивнула:

— Хорошо, я постараюсь...

Видимо, Рендалл рассчитывал на менее многозначный ответ, так как раздраженно рыкнул:

— Стараться — мало! Надо делать!!!

— Как говорил мой отец, обещать что-либо можно только тогда, когда уверен, что сделаешь это в любом случае. Я — не уверена. Поэтому оставляю за собой право вмешаться в разговор, если мне покажется, что ваше понимание моих интересов отличается от этих самых интересов...

Граф побагровел, неловко шевельнул левой рукой, поморщился от боли и... согласился:

— Хорошо... Договорились...

...Король Неддар оказался не таким уж и молодым: между его бровями лежали глубокие вертикальные складки, взгляд был тверд и исполнен властности, а в голосе звучала привычка повелевать:

— Грасс? Почему вы так долго?

— Доброго дня, сир! — поклонился Рендалл. — Час горлицы, как вы и приказали...

Латирдан кинул взгляд на мерную свечу и одним плавным, но до безумия хищным движением перетек на ноги:

— Ну да... Действительно... Извини...

Потом посмотрел на меня и помрачнел. Видимо, оценив глубину траура, который я демонстрировала своим нарядом.

Впрочем чувствовать себя виноватым он, кажется, не любил, так как уже через мгновение в его глазах появилась решимость, а в жестах пропала даже тень нерешительности:

— Леди Мэйнария! Я, Неддар третий, Латирдан, приношу свои искренние извинения в связи с ошибкой, допущенной по вине...

Он сжал кулаки так, что они аж побелели, затравленно посмотрел на хейсара, стоящего рядом с окном, и вздохнул:

— ...по моей вине! Ваш отец, барон Корделл, был верным вассалом моего отца! А я, поверив на слово тем, кто его оговорил, счел его одним из главарей мятежников...

Извинение от короля, да еще и принесенное в такой форме, поразило меня до глубины души. Поэтому я решила дать себе время на раздумье и ляпнула первую подходящую цитату из тех, которые знала:

— Ваше величество, ошибаются даже боги! А кто мы против них? Никто...

При слове 'боги' Неддар криво усмехнулся. Понять причину такой реакции я не смогла, поэтому решила не забивать себе голову всякой ерундой и продолжила:

— Вы взяли на себя вину своих вассалов, сир! Это достойно и мужчины, и воина, и верховного сюзерена... Я принимаю ваши извинения...

Король нахмурился и вопросительно уставился на графа Грасса.

Тот пожал плечами и отрицательно покачал головой.

— Это — мои слова, сир! — вздохнула я. — Вернее, так говорил мой папа. Он умел разбираться в людях и делал все, чтобы передать это знание нам...

— Я не имел чести знать его достаточно близко, но знаю, что мой отец считал барона Корделла одним из своих друзей. Поэтому я беру вас под свою защиту и обещаю сделать все, что должен был сделать для вас ваш отец...

Тут король сделал паузу и сделал какое-то непонятное движение рукой.

Я недоуменно шевельнула бровью и вздрогнула — хейсар, до этого момента изображавший статую, внезапно шагнул вперед и едва заметно склонил голову в знаке приветствия:

— Полной чаши твоему дому и плодовитости лону, ашиара! Я — Вага по прозвищу Рука Бури из рода Аттарк!

— Силы твоей деснице и остроты твоему взору... — ответила я. — Я — баронесса Мэйнария из Атерна...

— Баронесса Мэйнария д'Атерн... — поправил меня горец. — Твой отец был настоящим ори'т'анном , и для меня было бы бесчестьем войти в его дом хозяином...

Я открыла рот, чтобы поблагодарить, но наткнулась на предупреждающий взгляд короля и просто облизнула пересохшие губы.

— Корделл д'Атерн отдал жизнь за род моего аниачи . Поэтому я принимаю на себя половину долга Неддара Латирдана...

Почувствовав, что он сказал все, что хотел, я повернулась к королю и присела в реверансе:

— Я с благодарностью принимаю вашу клятву, сир...

Потом посмотрела на хейсара:

— И твою, ашер, тоже...

Король удовлетворенно кивнул, щелкнул пальцами, дождался, пока хейсар сходит к столу за какими-то свитками, и протянул их мне:

— Тут документ, подтверждающий ваши права на лен д'Атерн и вексель, по которому вы ежемесячно сможете получать в казначействе по пятьдесят золотых...

— Спасибо, сир...

— Это еще не все... — улыбнулся Латирдан. — Если вы по каким-то причинам решите покинуть особняк графа Рендалла и не захотите жить в своем городском доме, то можете перебираться во дворец — я приказал выделить вам покои в Западном крыле...

— Спасибо, сир!!!

— Почувствовав, что мой голос звучит уж очень радостно, король склонил голову к плечу и очень нехорошим взглядом уставился на графа Рендалла:

— Хм... Гра-а-асс?!

— Да, сир?

— Ты слышал?

— Что, сир?

— Твое опекунство отменяется! — рыкнул Неддар. Таким тоном, что у меня чуть было не подогнулись колени.

— Леди Мэйнария?

— Да, ваше величество? — промямлила я.

— Вашим опекуном буду я. И никто другой. Соответственно, теперь вы имеете право присутствовать на моем завтраке, на обедах, ужинах и так далее... Кроме того, если возникнет настоятельная необходимость, вы можете обратиться к любому стражнику, и вас проводят или ко мне, или к Ваге... в любое время дня и ночи. Правда, если я буду занят чем-нибудь важным, вам придется подождать...

— Спасибо, сир!

— Ну, и последнее — может, у вас есть какие-нибудь просьбы или пожелания, которые вы бы хотели озвучить прямо сейчас?

— Да, сир, есть... — кивнула я. — Я молю вас о справедливости!

— По отношению к кому?

— К моему майягарду... — проигнорировав предупреждающее шипение графа Грасса, воскликнула я.

— К кому?! — ошарашенно переспросил король.

— К моему майягарду. К Крому по прозвищу Меченый, обвиненному в убийстве и в настоящее время находящемуся в Аверонской тюрьме. И еще одна просьба, сир! Я прошу вас разрешить мне ждать решения суда по его делу в такой же камере, как та, в которую его поместили...

Глава 9. Кром Меченый.

Восьмой день четвертой десятины третьего лиственя.

...Как я ни старался, сосредоточиться на образе свечи у меня так и не получилось: как только я закрывал глаза и представлял себе тоненький желтый язычок пламени, как он начинал двоиться, троиться и вскоре превращался в россыпь алых точек. Стоило задержаться в этом состоянии хотя бы пару лишних ударов сердца, как они обретали четкость и превращались в дышащие огнем угли. Еще через мгновение я начинал видеть не только их, но и добела раскаленную решетку-жаровню, цепи, с помощью которых к ней привязывали пытаемого, и даже кочергу, которую не выпускал из рук один из помощников Душегубца.

В общем, попытки с пятой-шестой, увидев второй язычок пламени, я прерывал упражнение и... начинал его заново. Чтобы, пусть не сразу, но все-таки добиться нужного мне сосредоточения, уйти из мира живых в Безвременье и не чувствовать ни тошнотворного запаха, пропитавшего все и вся, ни все еще бьющего меня озноба, и не слышать хриплых стонов моих новых сокамерников.

Увы, после нескольких сотен попыток я понял, что моим надеждам убежать от действительности так и суждено остаться надеждами. И что эту часть Пути к Посмертию мне предстоит пройти полностью.

Мысль показалась мне жуткой. Я вспомнил рассказы Кручи и обреченно вздохнул: в здании моей души, еще вчера казавшемся мне незыблемым, появились первые трещины...

'А ведь я только смотрел...' — с ужасом подумал я. — 'Что же будет тогда, когда... вернее, если за меня возьмутся всерьез?'

Чтобы получить ответ на этот вопрос, достаточно было прислушаться к приглушенным стонам, доносящимся со всех сторон. Или открыть глаза, дождаться прихода тюремщика с факелом и посмотреть на любого из соседей по новой камере.

Только вот делать ни то, ни другое мне не хотелось, ибо 'любоваться' телами, истерзанными палачами, мне расхотелось еще в пыточной...

...— Фсе! Можешь сма-а-ареть куда хошь! — рявкнуло над ухом.

— Поднимите... И заставьте открыть глаза... Пусть смотрит дальше...

...— Пи-и-ить... — хрип, донесшийся справа, заставил меня отвлечься от своих мыслей и до хруста сжать кулаки: у соседа справа, скорее всего, воспалились раны и началась горячка.