(Дом на окраине деревни. Одна тысяча семьсот шестой год)
За окном, затянутым мутным коровьим пузырем, медленно и словно бы неохотно поднималось солнце. Пели петухи, мычали выгоняемые на пастбище коровы, шумной стайкой бегали малолетние детишки…
— Вы что же не пьете чай, доктор? — вскинул брови и кивнул головой на кружку староста, устроившийся за столом на кухне, играющей роль ещё и прихожей, сидя со стороны двери.
— Не хочу аппетит портить, — дипломатично отозвался Виктор, сидящий на табурете за тем же столом, но со стороны входа в единственную жилую комнату. — Не принимайте на свой счёт, просто я нервно отношусь к ситуациям, когда тем или иным образом ограничивают мою свободу.
— Не доверяете, — с сожалением покачал головой старик.
— Есть из-за чего, — резонно заметил Франкенштейн.
— Ну а вы, как поступили бы на моём месте? — глава деревни проклятых оборотней впился в собеседника суровым взглядом. — Я ведь хотел по-хорошему… Если бы сын не вмешался, всё бы гладко прошло.
— Гладко бывает только на бумаге, — заметил ученый. — Вы вот хотели сделать меня оборотнем, через укус? А что если я — носитель индивидуальной непереносимости к вмешательствам в мой организм?
— Это как? — насторожился собеседник.
— Когда меня кусают, колют или режут, у меня в качестве аллергической реакции выступает кровь, — с умным видом заявил Виктор. — Синяки появляются, да и боль никто не отменял.
— Шутить изволите, господин доктор, — вздохнул староста. — Ну шутите-шутите… Раз уж на то пошло, то может быть обсудим, чем мы друг другу можем помочь?
— Я могу хотя бы попытаться решить вашу проблему с превращениями, — заявил Франкенштейн. — Однако, для этого мне нужно оставаться человеком. Понимаете почему?
Старик нахмурился, пожевал губами, а затем высказал предположение:
— Хотите обследовать нас уже после трансформации, что возможно только если сами вы останетесь полностью дееспособным… Так?
— Вот видите: всё очевидно, — удовлетворенно улыбнулся ученый.
— А если мы не хотим вылечиваться? — выражение лица главы поселения стало хищным, а взгляд острым. — Может быть нам нравится быть сильнее, быстрее, здоровее и жить дольше?
— Прямо сейчас, вы от людей не отличаетесь, — заметил Виктор. — Разве что жизненной энергии побольше. Но неужели вам нравится каждый месяц, на несколько ночей становиться неуправляемыми хищниками, руководствующимися только голодом и яростью на людей? А ведь именно из-за этого, проклятых оборотней в своём сообществе не терпят даже волшебники, весьма терпимо относящиеся к нелюдям.
— Настолько терпимо, что многих из них истребили полностью? — насмешливо фыркнул староста, демонстрируя тот факт, что неплохо осведомлен о положении дел в мистическом мире.
— Обычное для людей дело — война: для этого совершенно не нужны расовые различия и хватает того, что у соседа есть что-либо ценное и интересное, — развел руками Франкенштейн. — Я предлагаю вам выход из щекотливой ситуации, который удовлетворит всех: вы получите лекарство от безумия, а может быть и вовсе прекратите превращаться в зверей, а я останусь человеком и смогу спокойно покинуть эту деревню, более не испытывая вашего гостеприимства.
— Хм… — старик пожевал губами и спросил: — Что вам понадобится для работы, доктор?
— Оборотень, который готов стать объектом исследования, крепкая клетка, кожаные ремни или кандалы, — перечислил ученый, глядя собеседнику глаза в глаза. — Сами понимаете, я нахожусь в не самых приятных условиях и вредить пациенту не собираюсь. В конце концов, бежать-то мне некуда: вы у меня даже лошадь забрали, а пешком от проклятых оборотней не уйти.
— Мы обдумаем, чем вам можно помочь, — после продолжительной паузы пообещал глава деревни. — Пока что, не покидайте этого дома… без сопровождения и в компании вашего «брата». На всякий случай, я оставлю парочку наблюдателей, так что в случае попытки побега мы обо всём узнаем и договор будет расторгнут.
— Договорились, — не стал спорить Виктор.
* * *
Днём в дом, где поселили Виктора и Фрэнки, принесли массивный деревянный щит, с проёмами для головы и рук. Приспособление, предназначенное для наказаний преступников, двое молчаливых мужчин установили в прихожей, после чего не прощаясь ушли.
Дав своему сыну отдохнуть и отоспаться перед работой, Франкенштейн воспользовался своими небольшими запасами реагентов, чтобы приготовить несколько составов, предположительно имеющих успокаивающее, или же губительное действие на проклятых оборотней, по множеству свидетельств, обнаруженных в библиотеке бывшего нанимателя и в архиве Церкви Спасителя, являющихся крайне устойчивыми к обычному оружию.
Ночь наступала пугающе быстро, так что не успел ученый оглянуться, как солнце уже коснулось горизонта, а все окна в выделенном ему доме оказались закрыты ставнями. Кроме прочего, жители деревни обложили убежище гостей лошадиным и коровьим навозом, в щели между брёвнами сунув свежую пахучую траву, дабы перебить человеческий запах. Впрочем, все их усилия казались мужчине пустой тратой времени, если ему все же предоставят пациента для наблюдения.
Перед самым закатом в дверь постучал сын старосты, одетый в кожаную куртку, шерстяные штаны и потертые сапоги. Одарив Виктора взглядом, в котором смешивались раздражение, вина и надежда, он скинул обувь и верх своего одеяния, тут же заняв место у вертикально стоящего щита. Фрэнки помог его заковать, затем плотнее закрыл дверь и задвинул засов, в то время как ученый раскладывал на столе инструменты, расставлял посуду с составами, чистые тарелки для проб и флакончики с пробками, для набора анализов.
Виктора почти не удивило то, кого именно прислали ему «на растерзание» (хотя, скорее уж новоявленный отец сам вызвался быть подопытным), более удивительно было бы, если бы староста пришел сам, либо прислал кого-то другого. Но если быть честным до конца, сам доктор ожидал, что его скорее уж попытаются отравить, подстрелить из лука или арбалета, а то и вовсе сжечь вместе с домом, так как обещание исцеления звучало уж слишком невероятно.
«Видимо, они действительно отчаялись и решили, что узнать о своем проклятье хоть немного больше, лучше чем просто избавиться от угрозы. Если нас с Фрэнки вообще рассматривают как угрозу».
Наконец наступила ночь и взошла луна. Франкенштейн, на всякий случай обработавший и себя и своего ассистента составом с острым запахом, нацепил на голову монокль и надев на правую руку перчатку, в свете свечей, установленных в глиняные чашки, стал наблюдать процесс превращения.
В доме не было света луны, так как окна оказались закрыты, а все возможные щели были заткнуты. Однако, это совершенно не помешало проклятью начать действовать, заставляя мышцы подопытного вздуваться жгутами, кожу бледнеть и обрастать шерстью, ноги и руки превращаться в лапы. По мере того как челюсти удлинялись и вытягивались, ноздри вывернулись, уши заострились, глаза пожелтели и засветились, рот обзавелся острыми клыками. В том месте, где спина уже теряет своё благородное название, начал расти достаточно пушистый хвост…
«Очень интересно», — сверкая любопытным взглядом, ученый восхищался работой проклятья, которое наконец-то вышло из «спящего» состояния и принялось за свою обязанность во всю силу.
В энергетическом плане превращение оборотня выглядело так: сперва тело мужчины покрылось тонкой паутиной светящихся белым линий, которые разрастались и расширялись, пока полностью не окутали кожу человека полупрозрачным коконом, начавшим расширяться и приобретать форму призрачного волка, сохраняющего минимум человеческих черт, а затем, когда духовный каркас был готов, его начала заполнять вскипевшая жизненная сила, превращающая плоть в подобие глины. Проклятый, будто надуваемый изнутри бурдюк, лишившись прежнего твердого каркаса, стремился заполнить собой новую духовную форму, при этом испытывая явно не самые приятные ощущения.
Как заметил Виктор, по мере превращения человека в оборотня, осознанное выражение взгляда угасало, сменяясь чем-то полуразумным, управляемым исключительно инстинктами. Пока существо не оклемалось, он сунул в зубастую пасть толстую деревяшку, а затем завязал морду кожаным ремешком, не давая выплюнуть импровизированный кляп. Это заняло примерно десять-пятнадцать секунд, после чего с улицы донесся волчий вой множества голосов.
— Плохие собаки, — констатировал Фрэнки, придирчивым взглядом осматривая начавшего дергаться оборотня, скребущего по полу задними лапами и пытающегося вытащить голову с передними лапами из отверстий в деревянном щите.
— Если я правильно понимаю причину трансформации, то проклятые оборотни — это не животные, а всё те же люди, только с изменившимися органами и инстинктами вместо разума, — озвучил первую свою теорию Франкенштейн, вооружаясь ножом и чашкой для крови. — Сейчас мы узнаем, так ли сильно наш друг изменился изнутри. Малыш, подержи его пожалуйста, чтобы он не дёргался…
…
«Тело проклятого оборотня защищает плотная духовная оболочка, во время трансформации переходящая в активное состояние и превращающаяся в шерстяной покров, который не поддаётся обычному железу, острому стеклу, заточенному дереву. Однако (возможно по причине того, что серебро является наиболее хорошим проводником энергии, излучаемой луной) серебряное лезвие режет шерсть и кожу обращенного, так словно бы он — простое животное. Раны, нанесенные серебром, не подвержены воздействию знаменитой регенерации проклятых…».
Зверь рычал, дёргался, скрёб когтями задних лап по полу, но вырваться никак не мог. Его глаза в полумраке, разгоняемом свечами, светились желтым и выражали ненависть, голод, а также опаску. Он не ощущал от своих пленителей человеческих запахов, что вводило его в замешательство, заставляя сомневаться в зрении и слухе.
«Превращение проклятого оборотня происходит благодаря духовному облику, который напитываясь светом полной луны, выходит за пределы истинного духовного тела, деформируя или запирая его в себе. Духовный зверь проклятого оборотня обладает своим ограниченным сознанием, которое может быть как управляющим конструктом, активируемым в определенных условиях, так и результатом раздвоения личности зараженного, разум которого не может справиться с превращением в зверя и изменением способов восприятия мира. Возможно, что изначально проклятье разрабатывалось как вспомогательный инструмент, должный превратить обычных людей в магических существ, обладающих повышенными силой, здоровьем и улучшенными органами чувств, но была совершена критическая ошибка, превратившая контролируемый процесс в опасную болезнь. Однако же, с той же степенью вероятности, проклятье могло быть создано как магическая эпидемия, которую должны были распространять на территории противника, таким образом подрывая его обороноспособность, вместе с тем создавая напряженность в народе, которая обычно приводит к расколу и вспышкам насилия, вплоть до гражданской войны. Впрочем, верным может оказаться и третий вариант ответа, в котором создатель проклятья добился желаемого результата и имел способ контроля обращенных, но не передал его более никому, а после его смерти зараза стала распространяться бесконтрольно. Этого мы уже не узнаем…».
Рассвет уже был близок, а с улицы всё чаще раздавался вой возвращающихся после ночной прогулки вервольфов. Подопытный, устав от бесполезных попыток вырваться (ученый считал, что он должен был быть сильнее) только дергал ушами и зло порыкивал на своих мучителей.
«Активное проклятье, способное перекинуться на жертву, вырабатывается в пасти проклятого и передаётся через слюну. Кровь и другие жидкости оборотня, содержат более стабильную форму заразы, которая не вступает в активность с образцами человеческой крови. Данный факт косвенно подтверждает теорию об искусственности происхождения заразы. Впрочем, если предположить, что первый оборотень не был результатом чьих-то экспериментов, а являлся так называемым подчиняющим, который просто развил свою силу до слишком высокого уровня, то эффект заражения можно сравнить со змеиным ядом, от которого у самого носителя есть иммунитет».
Едва началась обратная трансформация, Фрэнки снял с головы оборотня импровизированный намордник и вынул изо-рта кляп-деревяшку. Внешне процесс выглядел так, будто бы мужчина сперва сбросил шерсть, от которой на полу не осталось и следа, так как она истаяла в воздухе словно снег падающий в огонь, а затем начал усыхать, снова принимая человеческий облик. Процессы, происходящие с духовным телом, были куда интереснее: внешняя оболочка зверя стала менее плотной, из-за чего жизненная сила стала вытекать наружу словно через сито, в результате чего тело начало ужиматься, стараясь сохранить прежнюю форму. В тот момент, когда облик волка скрылся внутри плотного человеческого духовного тела, утечка сил полностью прекратилась и плоть подопечного снова стала стабильной.
«Повышенная концентрация жизненной энергии в организме проклятого, объясняется необходимостью регулярных трансформаций, на которые уходит множество сил. Для компенсации затрат, зараженный должен есть в полтора-два раза больше обычного человека, а его желудочно-кишечный тракт, должен перерабатывать поступающую пищу с максимальной эффективностью, дабы не наступило истощение. Ускоренный обмен веществ?..».
Стоило превращению завершиться, новоявленный отец повис в своих оковах, тяжело дыша и подрагивая будто от судорог. Выглядел он при этом весьма жалко и вряд ли смог бы оказать хоть какое-то сопротивление при нападении, даже если бы был свободен.
«После обратной трансформации у проклятого оборотня наблюдается слабость и тремор мышц. Это можно объяснить как болезненностью превращения, так и потерей большого объёма жизненной энергии, излившейся в пространство вокруг особи».
— Фрэнки, освободи его, — попросил Виктор, не отрываясь от своих записей.
— Угу, — кивнул здоровяк, принимаясь извлекать вяло трепыхающееся тело из плена деревянного щита.
«Предположительные способы лечения: во-первых, потерю контроля над телом можно объяснить слабостью собственного духовного тела зараженного, а потому усиление человеческой части оборотня, может привести к тому, что зверя удастся взять под осознанное управление (с равной вероятностью, усиление человеческой половины приведёт к усилению звериной сущности, что сделает проклятого более сильным, но оставит неуправляемым животным); во-вторых, можно ослабить звериную сущность, что можно проделать путём нарушения целостности духовной оболочки, либо введением в кровь подавляющего вещества; в-третьих, может помочь ритуал слияния личностей человека и зверя, что в случае неудачи приведёт к потере разума, а в случае успеха — позволит контролировать трансформацию осознанно. Впрочем, всё это всего-лишь теории, которые ещё только предстоит проверить».
Поставив последнюю точку, Франкенштейн отложил письменные принадлежности и поднявшись из-за стола, с удовольствием потянулся до хруста в суставах. Бросив взгляд на сына старосты, всё ещё находящегося в не самом лучшем состоянии, он мысленно хмыкнул, осознавая то, что на какое-то время это не они с Фрэнки заперты с проклятыми оборотнями, а эти самые перевертыши, заперты вместе с ними.
