| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Палец в небо и пророчески вещаю:
— Однако, за летящими во все стороны «щепками», редко кто видит растущий лес.
Сперва опешив, как соляной столб на въезде в библейские Содом и Гоморру, затем с крайне жгучим любопытством:
— И какой же «лес» видится Вам?
— Чаще всего хвойный… Кто такой Кедров, знаете?
У того, лицо передернуло гримасой отвращения:
— Если Вы про того Кедрова, что ныне в Северном Крае княжит — то имею «неприятность» знать лично: это — злой, жестокий и вероломный человек, для которого нет ничего святого.
— А другой там и не адаптируется! Климат уж больно суров, почва скудна и из-под каждой ёлки дикие белые медведи стреляют. Но в данный момент я не про это…
Походив, подумав, собравшись с нужными мыслями:
— До прошлой осени было как? Этого Кедрова могли по приказу из Москвы снять и отправить возглавлять ГПУ в Крым или Кавказ. Или назначить послом в Бразилию — где «среди пампасов бегают бизоны». А могли отфутболить куда-нибудь на Чукотку, крутить оленеводам хвосты. На любом месте, зная, что в любой момент он может очутиться где-нибудь ещё подалее, он прежде не имел стимула зарабатывать авторитет у местного электората.
Ипатьев возмутился:
— А сейчас он его «зарабатывает»? Как во время Гражданской? Пытками да расстрелами?!
— Э, нет… Вы уж не утрируйте, уважаемый Владимир Николаевич! Времена изменились кардинальнейшим образом. Поэтому, хотя данные негативные явления в целом присутствуют — «удельные князьки» прекрасно понимают, что одними репрессиями укрепить власть можно — но вот долго удержать нельзя. Поэтому они будут стараться, что б электорату «жить стало лучше, жить стало веселей». Почему, спросите?
— Почему?
— Потому что, тогда их подопечный электорат — будет через их голову апеллировать к Центру, вот почему! Или к главам соседних регионов, которые могут их проглотить и, даже не кашлянуть при этом.
Мда…
«Покой нам только снится»!
Ожесточённая политическая борьба на всех уровнях продолжается, конца-края ей не видно и только успевай вертеться-поворачиваться… Кто-то выиграл в результате установления такого порядка вещей и оказался «верхом на коне», кто-то проиграл — и очутился ниже уровня плинтуса…
А когда и где как-то иначе было?
Разве что при Адаме и Еве.
Заканчиваю мысль:
— А чтоб подопечному электорату с каждым годом лучше и веселей жилось — надо подымать экономику, строить фабрики и заводы — в том числе и предприятия химии. Иначе, никак нельзя!
* * *
Химик надолго погрузился в какие-то свои мысли, я терпеливо ждал, ему не мешая…
Наконец встрепенувшись, он достал «луковицу» карманных часов — давая знать, что «пора и честь знать!», он сказал:
— Надеюсь, что действительно это так… Но, увы! Вынужден буду наблюдать за дальнейшим развитием событий издалека, ибо получил весьма заманчивое предложение от компании «Bayerische Stickstoff Werke» и, после улаживания всех необходимых формальностей переезжаю в Берлин, где буду работать в лаборатории профессора Франка в области каталитических реакций под большим давлением.
Это было гораздо хуже, чем я даже предполагал в своих самых худших опасениях!
«В реале», Ипатьев эмигрировал в Штаты — будущем союзнике СССР по антигитлеровской коалиции, что куда ни шло… В «альтернативке» же, в саму Германию — которой ещё предстоит стать гитлеровской и, как знать — какие выдающиеся открытия он там совершит, какой газ «циклон Б» выдумает.
Поэтому, если мы с ним сейчас не договоримся, профессора придётся… Хм, гкхм…
Вальнуть!
Не прямо сейчас, конечно — но придётся.
Склонив голову на бок:
— И на каких же условиях, Вы согласились работать на «Bayerische Stickstoff Werke»?
— На все мои открытия компания берёт права, с упоминанием моего имени в патенте и выплатой двадцати процентов, за вычетом расходов — произведенных для выполнения необходимых опытов, связанных с этими изобретениями.
Довольно скептически отмечаю:
— Небывалая для немцев щедрость! Я уже подозреваю — а уж не русский ли, этот ваш профессор Франк?
Тот, с лёгкой — но тщательно скрываемой озабоченностью:
— С последним, я ещё не встречался. А предварительные переговоры вёл с его представителем — Карлом Федоровичем Фрейтагом, родившимся в Москве и до войны 1914-го года жившим в России. Он произвел на меня приятное впечатление, которое при ближайшем знакомстве только увеличивалось и мои отношения с ним не оставляли желать ничего лучшего.
Несмотря на довольно-таки показной оптимизм, в его голосе послышались нотки сомнения и, возликовав в душе — я не преминул вбить в эту трещинку первый колышек:
— Вроде бы уже имели дело с иностранцами, с нашими эмигрантами и должны понимать, Владимир Николаевич, что с этой публикой — ухо нужно держать востро!
— Что Вы имеете в виду, Серафим Фёдорович?
— То, что по вашему приезду в Берлин, условия контракта с «Bayerische Stickstoff Werke» — будут совсем другими. А деваться Вам уже будет некуда — Рубикон перейдён, все мосты сожжены.
Ипатьев не попался на крючок и с изрядно гипертрофированным чувством собственной значимости заявил:
— Тогда я подпишу контракт с любой другой европейской фирмой, а то и вообще — уеду в Североамериканские Штаты.
Приходится от досады прикусить язык и зайти с другого конца.
Озадаченно посмотрев на наручные часы, как бы намекая «пора нам с вами закругляться», я достаточно равнодушным тоном заявил:
— Флаг Вам в руки, профессор! Сказать по правде, я добивался нашей с вами встречи не для того, чтобы выслушать рассказ про ваше житиё-бытиё — хотя всё это было ужасно интересно. Это так — дань вежливости и моему любопытству к столь выдающейся личности…
Тот, тоже:
— Всю нашу встречу терзался, для чего я Вам понадобился, Серафим Фёдорович?
С до крайности извиняющимся видом:
— Да, вопрос то пустячный! Который можно было решить в виде письменного запроса или даже по телефону. Но я дерзнул…
— Да спрашивайте уже, чёрт бы Вас побрал!
Набираюсь с духом и как в прорубь с водой:
— Кого из ваших хороших знакомых, Вы можете порекомендовать на должность главы крупной химической корпорации?
УПС!!!
Глаза профессора, формой стали напоминать наше ночное светило во время массового вылета ведьм в сторону Лысой горы:
— Какой, какой «корпорации»?!
С лихим, но несколько придурковатым видом, отвечаю:
— С названием ещё не решил. Возможно, она будет назваться «Россхимпром», а возможно по примеру Круппа в честь своего первого руководителя — «имени…»… Так кого Вы мне порекомендуете?
Глядя в остекленевшие глаза, продолжил:
— Столицей этой химической империи будет пока ещё посёлок Растяпино — что в сорока километрах от Нижнего Новгорода. Кажется, это знакомое Вам название?
Тот, несколько ожил и как сомнамбула:
— В этом посёлке во время войны, «Земгором8» под наблюдением моего «Химического комитета» был построен завод по производству серной кислоты…
— Я знаю! По трёхлетнему плану развития Нижегородского края, по договору с Кабаковым, завод серной кислоты перебазируется на Урал — поближе к источникам сырья, так сказать. Растяпино же, будет центром высокотехнологичной химии — с Наркоматом химической промышленности Нижегородского края, с «Институтом химии высоких давлений имени…»… Имени того, кого Вы порекомендуете в его руководители, Владимир Николаевич!
После короткой паузы, со слегка озадаченным видом добавляю «жестячка»:
— Само собой разумеется, что этот посёлок за довольно короткий срок времени, превратиться в довольно крупный населённый пункт — в город. И конечно же, такое название, как «Растяпино» — носить ему будет не канифольно…
— «Не комильфо», — поправил меня ошалевший от услышанного химик.
— Вот именно! Поэтому, его переименуют в… Так кого Вы порекомендуете в главу корпорации «Россхимпром», со временем выросшую до мощи политического влияния так часто упоминающейся Вами «И. Г. Фарбениндустри»? Желательно, чтоб фамилия была более-менее благозвучно звучащая… К примеру: «Хрюкин», «Хренов», «Херов» и прочие фамилии на «Х» — не подойдут!
Придя в себя — довольно относительно, конечно, Ипатьев не торопясь достал носовой платок, вытер им промокший лоб и, вновь с красноречивым видом глянув «который час» — скорее не спросил, а поставил диагноз:
— Вы — сумасшедший.
На что я протестующее возразил словами Короля из «Обыкновенного чуда»:
— Напротив, я нахожусь настолько в здравом уме — что сам себе удивляюсь!
— Если Вы в здравом уме, Серафим Фёдорович, то должны понимать… Это невозможно!
Слегка «включив тупого», я с удивлением вопросил:
— Невозможно из небольшого посёлка за пять лет создать довольно крупный город? Я Вам сейчас, Владимир Николаевич, вкратце расскажу про историю развития Ульяновска, который из захолустного уездного посёлка с разбегающимся населением, буквально за четыре года превратился в крупный районный центр…
Достаю принесённый с собой «наркомовский портфель», достаю кое-что заранее припасённое:
— …А вот, кстати, сам план — весьма кстати пришёлся, альбом с фотографиями из краеведческого музея — «Что было, что есть и что будет». Сделайте одолжение, ознакомьтесь — чтоб я ваших глазах голословным болтуном не выглядел. Если будут какие вопросы — задавайте, не стесняйтесь.
Первый вопрос появился ближе к середине:
— Так это Вы додумались добывать аммиак из принудительно собираемой у населения мочи?
Пришлось признаться:
— Да, это был я. Вот только не принудительно — а добровольно и с песТней! Ульяновцы — весьма сознательны.
Дико на меня вытаращившись, профессор:
— Слышал эту «дурно пахнущую» историю, но считал это какой-то идиотской шуткой…
— Идиотской, не идиотской — но сто тысяч чистоганом с этой «шутки» в год имею.
— …Или грандиозной авантюрой, а то и аферой.
— Вот это, несколько ближе к телу, профессор! Однако, когда-то и строительство Петербурга на болотах и костях — кому-то казалось авантюрой и аферой.
Ошалев от моей наглости:
— Да Вы, батенька, никак себя с Петром Великим сравниваете?
— Ну а почему бы и, нет?
* * *
…Впечатлённый услышанным и увиденным, Ипатьев тем не менее:
— Насколько мне стало понятно, в основе развития промышленности Ульяновска лежит кустарно-кооперативное движение?
— Совершенно верно.
Тот, безапелляционно:
— В химической промышленности такое невозможно!
Ну, да — «священная корова», а как же!
Недоумённо вопрошаю:
— Почему же? Ведь во время войны вашим «Химическим комитетом» была создана целая сеть кустарных перегонных заводов в Нижегородской, Пермской, Вологодской и в Костромской губерниях…
Мой собеседник хмыкнув, с несколько сконфуженным видом вынужден был согласиться:
— Эти мероприятия были проведены в целях получения значительных количеств метилового спирта и ацетона — использующихся главным образом для приготовления сильно взрывчатого вещества детонатора — тетрила. Кроме того, из метилового спирта на казённых и частных заводах фабриковали средство дезинфекции — формалин (или формальдегид), из которого в свою очередь производили крайне важный продукт — уротропин, имевший применение как фармацевтическое средство и как средство для борьбы с удушливыми газами…
Ехидно на меня посмотрев, он закончил:
— …А именно — для поглощения фосгена в фильтрах противогазов.
Короче, с активированным углем он меня, что называется — уел!
Сделав весьма глубокомысленный вид, Ипатьев продолжил:
— Однако, эти «кустарные перегонные заводы» могут лишь поставлять «сырые» продукты — требующие последующей очистки и перегонки на серьёзных предприятиях.
Категорически опровергаю:
— Ну не скажите, уважаемый Владимир Николаевич! Если кустарей-кооператоров снабдить современным оборудованием — качество продукта будет на уровне. Ульяновский промышленно-торговый кооператив «Красный рассвет» эти ваши «кустарные заводики» подобрал, восстановил, оснастил ректорами «полунепрерывного действия» и ректификационными колонками разработки ульяновского же «ОПТБ-007» и, теперь они дают продукцию вполне приличного качества… Ваши «серьёзные», но увы — социалистические предприятия, обзавидуются!
И предъявив очередные — якобы случайно оказавшиеся в моём портфеле вещьдоки, я ему рассказал про успехи АО «Красный лесхимпром»:
— …До тетрила, конечно, ещё не добрались — да оно нам пока и не надо, но вот метиловый спирт, формальдегид по контактному способу — производим. И даже не так давно начали на немецком оборудовании (приобретённому через «Межрабпом») производить салициловую кислоту (аспирин) и другие фармацевтические препараты. Совсем немного, конечно — чисто для собственных нужд… Но лиха беда начало!
Как известно из приведённого несколько выше, из поставляемых с берегов Каспия «нефтяных остатков» и местного сухого торфа сразу на нескольких предприятиях Нижегородского края расположенных вдоль Волги — фабриковались топливные гранулы, которые продавались как топливо или шли на изготовления нефте-торфяного кокса. При пиролизе (нагревания без доступа воздуха) последнего получались отходящие газы, из которых мы получали множество полезных веществ для химии — аммиак, фенол, толуол…
«И несть им числа!».
Следующий вопрос:
— А чем Вы кстати, свой автомобиль заправляете? Какими маслами пользуетесь?
— Бензином и моторными маслами американской компании «Стандарт-Ойл». Думаю — это контрабандный товар… Дорого конечно — но оно того стоит!
Уточняю:
— Газолин с бензолом, трансмиссионное масло «негр-ойл», пластичная смазка «литр-ойл» и моторное масло «авт-ойл»?
Кивает:
— Совершено верно.
Громким шепотом, сделав побольше глаза:
— Сказать Вам по секрету, товарищ профессор: вся эта «контрабанда» производится в Ульяновске — сперва артелью, а затем акционерным обществом «Стандарт-Ойл». К американской «Standard Oil» она не имеет никого отношения и даже название пишется иначе: русскими буквами и через черточку. Руководит нашим «Стандарт-Ойлом» Игорь Станиславович Лемке… Знаете такого?
Химики в России были наперечёт и все друг друга знали едва ль не в лицо. Напрягши память, вспомнил и чело его просветлело:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
