Чёрный пёс Элчестера. Часть третья.

Своды сотряс оглушительный рёв, где-то с грохотом обрушился сталактит... Гул от ударов исполинского хвоста не умолкал ни на минуту — и содрогались каменные стены... Сотрясался пол под ногами Милицы...

А потом из густого едкого облака вынырнул Фрэнсис. Он бежал, закрывая одной рукой глаза и нос, а в другой сжимая меч... И только тогда Милица поняла, что наступила тишина — тем более странная, что нарушалась едва уловимым шорохом и потрескиваниями...

Дым рассеивался, утекая в дальний коридор, и сквозь его редеющую поволоку всё явственнее проступала туша дракона. Змей лежал на боку, и был недвижим...

Милица подняла на Фрэнсиса вопрошающие, усталые глаза.

Юноша стоял перед ней, и грудь его ходила ходуном от судорожных вздохов. На волосах осел пепел, а рубашка окончательно превратилась в лохмотья.

Ведьма молча протянула ему блио.

— Я воткнул меч в глаз ящеру, когда он наклонил голову, — тихо ответил Фрэнсис на невысказанный вопрос, натягивая одежду.

Милисента, не в силах встать, порывисто обвила руками его колени, всем телом прижавшись к ногам. Волосы её тёмной рекой стекали на его запылённые сапоги. Он жив...

— Мили... Всё позади, Мили, — шептал юноша, опускаясь возле неё на пол и обнимая за плечи. — Теперь всё будет хорошо, любимая...

Горло её перехватывало, в глазах стоял туман. Без магии одолеть дракона, убить лича... И после этого волноваться о ней!..

Она уткнулась лицом в его плечо, а он гладил её по голове, словно маленькую девочку...

Где-то потёк песок. Прокатился отдалённый гул. Молодые люди оторвались друг от друга, тревожно вслушиваясь в тишину, в которой всё явственнее раздавался некий треск...

Милица ахнула — и полыхнуло под самый свод магическое пламя.

Купол пещеры прямо на глазах покрывался узором трещин, они разветвлялись, множились, и по известковым колоннам текли струйки осыпей...

Внезапно страшный грохот пробудил эхо подземелья. Из тоннеля, откуда прилетел дракон, рвануло воздухом, с дробным перестуком посыпались камни, а потом в дальнем углу пещеры оборвалась монолитная плита.

Удар сотряс растрескавшиеся колонны, кое-как ещё державшие свод. Одна за другой они начали ломаться, и, не выдерживая собственного веса, проседал потолок пещеры...

"Это конец", — понял граф, прижимая к себе колдунью.

— Прости, Фрэнсис, — прошептала она, закрывая глаза и сплетая заклятье...

Мир исчез.

Всё, что запомнил юноша — холодный серый туман, где не было ничего, кроме тёплого тела Милицы в объятьях.

И этот туман был...ужасен.

...Рыцарь открыл глаза и тут же вновь зажмурился от яркого солнечного света. В колени впились грани острых булыжников.

Нагретый воздух окутывал иззябшее тело, как тёплое молоко.

Граф разжал объятья, и Милица беззвучно осела на камни возле его ног.

При свете дня она выглядела ещё хуже, чем в пещере: коричневые круги вокруг глаз и заострившийся нос. Волшебница свернулась клубочком на земле, прижав руки к животу, и лежала, не шевелясь, словно при страшной боли.

Фрэнсис осторожно сжал её ладонь.

— Где...мы?.. — тихо спросила девушка, с трудом разлепив пересохшие губы.

— Похоже, это та долина, с колодцем, — ответил ей граф. — Вон и башня неподалёку...

— Значит, я не ошиблась...

— Что за заклинание ты использовала?

Ведьма поморщилась, уже не в силах говорить. Да и что она могла сказать? Что так удачно наткнулась в книге, когда листала её, на заклинание переноса в пространстве? Что для него требовалось множество сложных ингредиентов? Что и ей, и Фрэнки неслыханно повезло, ведь терять всё равно было уже нечего?

Или упомянуть, о каких немыслимых опасностях говорила книга, предостерегая от неосторожного использования формулы? Их вполне могло вмуровать в скалу, выбросить в море... К чему его тревожить, когда всё позади?.. Да и где найти мужество заговорить, когда внутри боль, словно расплавленный свинец, опоясывает живот и грудь, не даёт сделать и вздоха...

Юноша только покачал головой, глядя на девушку. А потом нагнулся, поднял ее на руки и понёс к башне.

Уголёк приветствовал хозяев радостным ржанием, но граф, не обращая на коня внимания, вошёл в башню и устроил Милицу на плаще, возле их потухшего костра.

И снова развёл огонь.

Он не отходил от Милисенты ни днем, ни ночью. Поил, готовил еду и согревал, прижимая к себе, когда её тело колотил жестокий озноб. Он сварил по её наставлениям какой-то отвар и подавал, когда боль становилась нестерпимой... Девушка пила короткими мелкими глотками, и ненадолго расслаблялась, впадая в забытьё...

Утром четвертого дня ей стало лучше, и Фрэнсис позволил себе задремать.

А когда открыл глаза, Милица смотрела на него и улыбалась.

— Второй месяц начинается, — шепнула она. И у юноши голова закружилась от счастья...

...Они уехали на следующий день, и путь их лежал к знакомому постоялому двору. Обоим требовалось вымыться, набраться сил, следовало закупить побольше еды в дорогу...

Была ещё одна причина, о которой Фрэнсис не стал говорить Милисенте: ему хотелось лично отдать меч его хозяину.

Обратный путь занял полтора дня, и, в вечерних сумерках, Фрэнсис на глазах изумлённой толпы, собравшейся у крыльца гостиницы, бережно снял с седла свою спутницу и внес её в дом.

— Благородный рыцарь, вы ли это? — еле смог пролепетать владелец корчмы, глядя на стоявшего перед ним грязного и оборванного человека с измученной девушкой на руках. — Вы живы...господи...и служанка ваша цела... А драко... О, прошу прощенья, что приключилось с вами, благородный рыцарь?..

— Всё. Можете больше дракона не бояться, — устало пробормотал лорд Элчестер. — Свободна ли моя комната?..

— Да... — промямлил хозяин. — Прощенья просим...как — не бояться?

— Убил я его! — тяжело вздохнул Фрэнсис, поднимаясь по лестнице. — Принеси побольше еды и вина в комнату, а к утру нагрейте воды для меня и для леди...

— Слушаюсь... А для какой леди? — в спину постояльцу крикнул ошеломлённый трактирщик.

Фрэнсис обернулся.

— Для моей жены. Ты не видишь, что ей плохо?..

— Как же... А я-то думал, это ваша... — трактирщик запнулся. — Ваша служанка...

— Не лезь в семейные дела, дурень, — утомлённо вымолвил лорд. — Будь она обычной служанкой, разве запретил бы я тебе давать ей работу?..

— На что же вы так на неё прогневались, что держали за прислугу? — вырвалось у хозяина.

Вместо ответа постоялец смерил любопытного ледяным взглядом и уже совсем другим тоном велел:

— Еду нам пусть принесёт Михель!

— Так нет его, благородный господин! — развёл руками трактирщик. — Вот как раз перед вашим приездом ушёл. "Надоело мне, — говорит, — здесь. Пойду другого места поищу". И только его и видели! Даже расчёт брать не стал... Так... что... дракона вы и в самом деле...того?

— Того, — обессиленно вздохнул Фрэнсис. — И с ваших старейшин тысяча талеров причитается.

С этими словами юноша захлопнул за собой дверь комнаты.

Спустя два часа, когда за окном стемнело, а прислуга унесла со стола опустевшие тарелки и бокалы, лорд сидел на полу, положив руки на край постели и опёршись подбородком на ладони, а на кровати лежала Милица, погружённая в чтение магического фолианта. Свет свечи, мерцая, скользил по её волосам, выхватывал из мрака тонкие черты, и лорд не мог оторвать от возлюбленной восхищенных глаз.

Мили листала книгу, изредка хмурясь над строчками, изредка лукаво покусывая губы — и вдруг глаза её широко распахнулись. Она резко подняла голову.

— Смотри, Фрэнки, что я нашла! Тут вроде приложения: "Описание видов и семейств нежити, а также подробная их классификация".

— Ну? — вежливо полюбопытствовал граф.

— Смотри! "Семейство "Призраки", невеждами "Привидениями" называемое"!

— Прочитай, Мили, — негромко попросил Фрэнсис.

— "А еще потому невежды токмо могут призраков назвать привидами, что мешают род фантомов со всем семейством означенным"...

— Ничего не понял!

— "Не следует мешать призраков и духов, ибо призраки входят в крупный отряд, духами называемый, но духи могут быть также природными, Элементалями именуемыми, и духи у вещей и даже процессов есть — се Воплощениями или Олицетворениями называются, есть также духи адские и райские, Высшие существа — се ангелы и демоны суть, во главе с Царем Небесным и Князем Тьмы соответственно, и человеческие, наконец, духи бывают: живых и мёртвых — сие последние и есть призраки. Впрочем, однако же, спорят некроманты и медиумы, что есть призрак: дух или душа неупокоенные, и разница в том великая. По моему же мнению, дух неприкаянный есть то, что обозначают невежды как гоуст, или же английский призрак, а душа неприкаянная — се фантом, призрак французский. И сейчас перейдём мы к подробному их рассмотрению"... Фрэнсис, ты всё понимаешь? — прервалась Милица.

— С трудом, — улыбнулся юноша. — Но понимаю. Некромант хотел сказать, что призраки делятся на два вида: фантомов и гоустов, так? Что фантом можно называть ещё и привидением, а гоуста нет. И, насколько я понял, это потому, что фантом является душой умершего человека, а гоуст — духом. А в чем разница?

— Сейчас узнаем, — увлечённо ответила Милица. — Ну, какой ты у меня умница, всё понимаешь! У меня уже голова раскалывается от его зауми... Ну, слушай! "Фантомы — се привидения бесплотные, с вещным миром мало связанные, часто на людей внимания не обращающие, токмо в себя погружённые. Зачастую от людей им надобно лишь внимание и страх, коим питаются, но более всего фантом нуждается в утешении и успокоении. Пьёт он силы от человека, лишь ежели человек имеет глупость вступить в разговор с ним, но физического вреда причинить не может. Гоуст же обладает всеми свойствами фантома, но, кроме того, способен облекаться подобием плоти и действия совершать в вещном мире, вплоть до того, что иметь детей, хотя выродков оных токмо невежды назовут людьми. Отдельный сказ про помёт от нежити, и к труду некроманта сей вопрос не относится. Подобно ламиям, может вкушать гоуст живую кровь, и сил от того у гоуста прибавляется, как и от вкушения страха. Но убить его, пронзив плоть мечом, или же осиновым колом, как обычно с ламиями расправляются, нельзя. Лишь оболочка его разрушится, чтобы потом восстановиться. Может, подобно фантому, гоуст и бесплотным быть, проходить сквозь предметы и растворяться в воздухе, а хуже всего — воздействовать на разум человеческий, парализуя его страхом либо наваждением, либо насылая дурные сны, и от того более опасными оные призраки заслуженно считаются. Сознание у гоустов ясное, умны они и коварны, и наглы, понимая свою неуязвимость. По счастью, английские призраки куда более редки, нежели французские фантомы, и встречаются в основном на севере: в бывших кельтских землях и в странах викингов, оттого их английскими призраками и именуют. Знаю я много легенд сакских о страшных чёрных собаках, бродящих на пустошах или на болотах, и разрывающих горло своим жертвам — верный признак гоуста, ибо никакой фантом на такое не способен, и ни одна ламия не способна поколениями преследовать только один какой-либо род. Скандинавские же саги повествуют об обитателях курганов, хранящих свои сокровища, и указанные скальдами способы борьбы с гоустами настолько смешны и вульгарны, что поверить им может лишь невежда"...

Лицо Фрэнсиса было страшно сосредоточенным и серьёзным, а на лицо Мили всё более явственно ложилась тень тревоги.

— Что же дальше, родная? — тихо спросил граф. — Он не пишет, что это за смешные способы?..

— Пишет. "Можно ли без смеха слышать, что призрак погибнет, ежели отсечь мечом его голову и приложить оную к задней части, из коей ноги произрастают? Гнусную такую насмешку можно придумать лишь от бессилия и страха перед силой несокрушимой оных духов. Я же полагаю несколько иным способ борьбы с ними"...

Милица перевела дыхание и перевернула страницу.

— Ты не устал?

— Я не могу поверить, что нам в руки попалось указание, как бороться с Эдгит... — прошептал Фрэнсис. — Теперь мне совершенно ясно, что эта тварь — гоуст. Но откуда же они берутся и как с ними справиться?.. Если ты не утомилась, милая, почитай ещё...

— Фрэнки, но ведь у тебя теперь есть меч Михаила. Разве Эдгит, кто бы она ни была, устоит перед ним? — улыбнулась волшебница.

— Кто знает, надолго ли у меня останется этот клинок, — задумчиво вздохнул юноша. — Дракон говорил верно: это оружие — не для рук смертного. И мне удивительно, что меч ещё у меня.

Милица покачала головой.

— Как бы там ни было... "Как всякий призрак, гоуст есть результат страшной смерти. И зачастую гоусту, как всякому призраку, для успокоения нужно отомстить. Если же найти тело умершего и предать его достойному погребению, дух также может найти покой"...

— Отомстить... — Фрэнсис криво усмехнулся. — Сама понимаешь, меня такой вариант не устраивает... Эдгит ненасытна в своей мести.

— А где её тело, по легенде? — спросила Мили. — Может, если найти его и похоронить, как подобает...

Юноша невесело рассмеялся.

— Эдгит бросилась со скалы в море. И случилось это четыреста лет назад, в восьмом веке, любимая... Больше там ничего не сказано?

Милица пробежала глазами по строчкам.

— Тут говорится, что гоуст не так привязан к месту, как фантом... Ну, фантомы обычно показываются в какой-то одной комнате...в одном коридоре... В более редких случаях — в их распоряжении целый замок или дом. Но один! А гоуст может являться за мили от места своей гибели, или иного, в котором обитает. Чем дальше — тем меньше его сила, и зачастую он пользуется магией стихии, причастной к его смерти, чтобы преодолевать большие расстояния... Всё! Больше ничего. — Девушка криво усмехнулась. — Теперь я понимаю, почему Эдгит объявилась лишь весной, и то в какой-то сырой пещере! Она смогла дотянуться до нас, только когда растаяла вода... А зимой, верно, бедняжка могла лишь наблюдать за нами и беситься от злости!

— Да, сила этого гоуста накрепко связана с водою... — задумчиво протянул Фрэнсис. — Связана, но никак от воды не зависит... Или зависит? У меня голова кругом идёт, родная! Мы знаем, кто Эдгит и что Эдгит, но не знаем, как с ней бороться!

Милица ласково провела кончиками пальцев по щеке графа.

— Не переживай. Мы придумаем что-нибудь. Меч Михаила пока у тебя, волшебная книга ещё не изучена... Наверняка некромант знал, как подчинять каких-то гоустов!

— Милица... Ему служили не призраки... Ему служили ходячие мертвецы, от разложившихся трупов до скелетов. Кажется, он называет их ламиями... Ничего, подобного Эдгит!

— Но ведь она общалась с ним, просила у него твою голову, — возразила девушка.

— Это значит лишь, что Эдгит не боялась попасть в рабство к некроманту.

Ведьма чуть прикусила нижнюю губку и в задумчивости покачала головой. Потом, видимо, решив перевести разговор, с улыбкой посмотрела на любимого.

— Куда мы отправимся дальше, Фрэнки?

— Мы проведём здесь дня два, получим нашу тысячу талеров, а потом — в Лозанну. Это большой город, резиденция епископа... Последний независимый альпийский город, дальше начинаются владения герцогов Бургундских. Мы доедем до столицы Бургундии, Дижона, а там...