Мужчина дошел пальцами до конца спины, огладил бедра и начал путь наверх — уже всей горячей ладонью. А когда добрался до затылка, то начал перебирать пряди, разглядывая, словно нечто интересное.

— У вас и ариев похожая структура волос, — заметил Гред со значением. — Тонкие, податливые, очень приятные на ощупь, но совершенно бесполезные. Разве что для красоты...

— Они должны по идее согревать, — штиц дернулся встать, но мужчина удержал пленника на месте. Более того, обнял за талию и потянул на колени.

— Итак, наш договор уже в силе? — поинтересовался он, опаляя щеку горячим дыханием.

Юноша опять попытался вырваться, но фланк неожиданно коснулся мочки уха языком, словно пробуя на вкус, губы его настойчиво обрисовали контур, чуть прикусили мочку, спустились на шею...

Мужчина схватил Льюиса окончательно, и теперь штиц практически полулежал на широкой груди.

— Простите, прошу... Я не готов! Я... Не сейчас. — юноша стал отчаянно вырываться, извивался и в конце концов оказался на разноцветном, ручной работы ковре возле дивана. Униженный, с растрепанными волосами и алыми от возмущения щеками.

Воин продолжал спокойно сидеть, словно только что не случилась борьба и это не он шарил по телу с наглостью хозяина.

— А когда ты сможешь? — поинтересовался с иронией, переходящей в недовольство. — Поступим так — я дам тебе время до вечера. Мы отужинаем в номере. Ты наденешь то, что выберу я на этот праздник. Подготовишься морально. И будешь ночью паинькой... Устраивает?

— Я не готов вообще... Мне все это претит, неужели вы не понимаете?

— А жизнь Элана и твоя свобода еще что-то значат? Там, в приемной, вы так воодушевленно упоминали осуществление мечты. — Гред поднялся и заставил растерянного штица тоже встать на ноги, чтобы опять обнять и теперь уже обхватить ягодицы и прижать к телу, чтобы юноша почувствовал возбуждение через одежду. — Думаешь, император — лучший вариант?

В прозрачных васильках, прячущихся в темных дрожащих ресницах, проскользнул первый страх.

Говорят, что рабы фланков очень послушны. И исполняют все, что прикажет господин. Даже если и понимают, что действуют против воли.

— Я так не думаю... Моя раса закрыта. Мы никогда не идем на близость без взаимности и чувства.

— Так я и не заставляю стать мне близким, — фланк сощурился: кромешная тайна, оказывается свободолюбивые земледельцы. Они скрывают от посторонних особей, которые способны продолжить род. Они воспитывают их с полным неприятием коротких связей, приносящих телесную радость. Физиология обычных штицев изучена и довольно проста, но как легко разрушилась схема, стоило появиться одному объекту, что не вписывается ни в одну норму.

— Я предлагаю тебе купить свободу. — Красные змеи мягко зашевелились на голове воина, потянулись к обмеревшему от нахлынувшего ужаса юноше. Некоторые из них едва тронули лицо, некоторые подцепили пряди волос, другие коснулись плеч, груди, спины. У Льюиса сложилось такое впечатление, что сразу десятки агрессивных гадюк направляют жала и вот-вот впрыснут в кожу яд.

— Ты непоследователен, когда сначала соглашаешься, а затем хочешь сбежать... Если ты откажешься сейчас, я сниму с себя все обещания. Понимаешь, чем тебе это грозит?

— Да, — шантаж был настолько откровенным, что Льюис сразу осознал, как мерзки твари-фланки, переступающие любые законы, лишь бы получить желаемое. Сгриг говорил, что Гред прямой наследник. Что не подчиняется никому, кроме брата.

Он с легкостью перережет Элану горло и впоследствии даже имени не вспомнит. Он возьмет свое, даже если сейчас прозвучит твердое "нет", растопчет коробку с памятью предков. Превратит штица в пустоголовую игрушку.

— Я согласен. Только дайте мне время до вечера. — Льюис не шевелился, пока волосы фланка продолжали исследовать его как добычу. Внизу живота предательски разливалось тепло. Колени дрожали непослушным желе.

— Хорошо. Значит, начнем с приятного ужина и общения. — Гред отпустил штица из своей ауры с сожалением, граничащим с настоящей паникой. Внутреннее чутье не обманывало. Тело уже вошло в третью фазу, и фланк точно уловил, что только с этим мальчишкой получит то, что искал многие годы.

— Я пришлю к тебе слуг. Будь любезен играть по правилам... — Гред направился к двери, оставляя штица... Обдумывать, страдать, ждать, а сам, чтобы предвкушать и надеяться. Да, именно надеяться и уповать на темных богов, которые сметут Арга с трона и позволят разыграть не только власть, но и получить в золотую клетку податливую страстную птичку.

Лани встречал господина привязанным к кровати. Его стройное тело прикрывала лишь тонкая простыня, светлые волосы тоже были привязаны к изголовью красным шнуром.

— Соскучился? — Гред приблизился к рабу неспешно, разглядывая с некоторым садизмом. Арий, с блестящей кожей, выдающей его страдания, с трудом открыл веки.

— Выключи, — попросил дрожащими губами.

— Зачем? Мне нравится, когда ты всегда готов. — Фланк сделал импульсы от спирали внутри еще сильнее, заставляя Лани задергаться, присел рядом, потянул покрывало прочь. — Скажи, ты хотел бы относительной свободы, как твой брат?

— Гред, прошу... Умоляю, — слезы покатились по матовым нежным щекам. Мужчина повел пальцами вниз по животу, добрался до твердого члена юноши, на который было надето специальное кольцо, чтобы тот не кончил. Принялся гладить по стволу, оглаживать мошонку, пробираться к открытому для проникновения анусу. Легкими движениями водить по кругу около мокрой от выделявшейся из спирали смазки дырочке.

— Отвечай на вопрос. — повторил спокойно.

— Нет, господин. Я только твой. Ах, — арий прикусил губы, когда Гред всунул внутрь сразу четыре пальца. Застонал от грубых вбиваний. Заплакал, когда внутрь вошел целиком кулак. Задвигался навстречу мучителю, пытаясь разрядиться. Его внутренние уплотнения взрывались от желания получить член фланка, но тот лишь играл с рабом жестоко, доводя до исступления.

А когда хозяин смилостивился, снял кольцо и вобрал в рот член Лани, тот так дернулся, что, кажется, на некоторое время утратил сознание.

Лишь тогда фланк освободил дражайшего раба от пут, чтобы поднять на руки и носить по комнате, словно ребенка, прижимая к груди, целуя лицо. И напряженно думая о предстоящем вечере.

Лани зашевелился еле-еле, обвивая шею воина. Голова его, с растрепанными белыми волосами, легла на плечо. Дыхание выровнялось, сияющие волоски искали связи с аурой и читали состояние мужчины, как открытую карту. Если вчера воин дышал лишь жаждой власти и сексом, то этим утром появилась новая странность.

— Кто он? — арий не открывал глаз и не выражал чувств. Лишь напрягся, как кошка, охраняющая котят.

— Претендент, отмеченный императором. — фланк с юношей опустился в глубокое кресло, мысленно продолжая находиться рядом со штицем. Крепкое вино, виноград сладкий, слабость дразнящая — ассоциации, заставляющие кровь закипать.

— Ты рискуешь... Зачем? Так открыто... Он и так будет в ярости из-за тростника. — Лани медленно приходил в себя после изощренной пытки, устроенной фланком еще ранним утром. — Неужели тебе недостает меня и присланного фланка?

— Здесь другое... Лани, радость моя. Ты еще не показал мне выбранное платье. — Гред легко подтолкнул раба встать, переводя разговор в нужное русло. — С нетерпением жду предварительного просмотра.

Юноша покорно направился к шкафу и достал оттуда коробку, перевязанную белыми лентами. А через секунду достал ... воин вряд ли мог оценить выбор так, как иная женщина... достал нечто кружевное, снежное, расшитое мелким жемчугом.

— Примерь, — Гред закинул ногу на ногу, наблюдая, как платье обретает форму на восхитительном золотистом теле. Закрытое спереди и с бесконечным вырезом, открывающим часть ягодиц сзади, с длинным шлейфом, волочащимся по полу, оно подчеркивало все прелести раба.

— Прекрасно, — удовлетворенно кивнул фланк. — Именно в нем ты пойдешь на прием к императору. — сказал он, вновь предвкушая сегодняшнюю ночь. — А пока мне пора заняться делами...

... Льюис не сопротивлялся, когда придирчивые присланные кронпринцем фланки раздели его и пристально осмотрели. Не сопротивлялся, когда его мыли в странно пахнущей воде, а затем натирали ароматическим маслом от шеи до пяток. Не рыпался, когда полировали ногти и занимались волосами, которые убрали в совершенно невыносимую высокую прическу с тысячей разноцветных бабочек. Позволил штиц удалить и волосы на ногах и груди. Но когда дело дошло до одежды и макияжа, юноша попытался протестовать. Он понятия не имел, что придется вырядиться в шелковую рубашку с широкими рукавами и кружевным жабо спереди, а также нацепить обтягивающие темные брюки, которые таковыми даже назвать смешно. Хорошо хоть не в балахон, думал Льюис, когда настойчивые слуги все же усадили штица в кресло и начали что-то творить с лицом. Юноша уже видел шлюх на улицах и в забегаловке. Ярко накрашенные, потерявшие всякий стыд, они носили короткие юбки или обрезали брюки так, чтобы была видна почти вся задняя часть. Они приходили с лагунцами, заявлялись с военными фланками, садились на колени, ели с рук, лезли целоваться к клиентам. Молоденькие, но такие развращенные, словно наступил последний день перед апокалипсисом, и он должен пройти, как карнавал...

— Готово. Можете оценить результат. — слуга позволил Льюису вырваться из сетей позора, чтобы с некоторым предубеждением отправиться к зеркалу и оценить результат. Был ли в зеркале прежний молодой штиц, готовый к тяжелому труду на земле? Нет. Чудесное утонченное существо, лишенное какого-либо пола. Красивая королевская кукла. Фаворит фланка. Его шлюха, с тонкой линией изогнутых бровей, легким блеском на веках, ресницами удлиненными и загнутыми вверх, густо смазанными увеличивающим гелем губами. У этой шлюхи каждый локон был на своем месте. И одежда соответствовала пожеланиям кронпринца — затащить куколку в постель.

— Теперь я свободен? — юноша обернулся к помощникам Греда. Но те отрицательно покачали головами.

На ломаном языке они начали объяснять, как должен себя вести штиц в этот вечер. Заставили изучать этикет поведения за столом. Затем потребовали, чтобы юноша выпил странный на цвет и вкус отвар, заявив, что выбранный хозяином раб обязан быть расслабленным и не сопротивляться желаниям.

Юноша слушал вполуха. Он думал об Элане. О том, что пушистый мишка может натворить глупостей. Что...

— Хватит! Уходите! Вон! — в конце концов Льюис сорвался на крик, а слуги, которые промучили штица почти целый день засобирались и откланялись, оставляя несчастного пленника в дикой депрессии, которая нашептывала о том, что лезвие, разрезавшее однажды запястье, все же было право. Одиночество — удел проигравших. И рабам не выбирать путь. Даже если раньше, до войны будущее казалось лазурным, как рассвет среди поля тростника, светящегося золотом и шепчущего имена всех предков, живших когда-то, ходивших по благородной земле.

В дверь постучали. Странно. Так не поступают хозяева. Льюис вышел из заторможенного состояния и робко отозвался:

— Открыто.

Да, конечно, фланк исполнил обещание. Посыльный вошел с ящиком, в котором зелеными всходами возвышались стройные ростки.

Стук о пол. Расширенные глаза на грузчика. Длинный козырек, широченные плечи, огромный и родной. Элан?

— Думал, я тебя оставлю с этим ублюдком? — сгриг одним шагом преодолел расстояние и подхватил штица на руки. — К чертям поехали отсюда.

— Нет, не могу. У нас нет документов. Во мне чип... — Льюис, как сумасшедший, покрыл милого теплого мишку поцелуями доверия и благодарности. — Слышишь, нельзя...

— Я достану их. Ты слышал. Гред подготовил все для освобождения. Я сейчас же отправлюсь к нему в кабинет.

— Нельзя. Не теперь. Он точно поймет, что произошло, если мы сейчас это сделаем.

— Ты за него боишься или за себя? — янтарные глаза непонимающе потемнели. — Там, Льюис, в кровати у фланка назад дороги не будет.

— Если он увидит тебя, если только почувствует, что...

— Что? Убьет? — сгриг бесстрашно оскалил белоснежные зубы. — Мне противники не страшны. И не таких встречал. И на ринге, и по жизни.

— Элан, я всего лишь дорожу твоей жизнью, — попытался убедить штиц, в то время, как губы мужчины ответили на поцелуи, и вот они уже оказались на маленьком диванчике в объятиях друг друга, точно скоро не должен прийти кронпринц и нет никакого договора.

Льюис таял от ласк огромного железного сгрига, даже не сознавая, что выпитая трава распаляет его на эротизм. И если бы не очередной стук, то вероятно все произошло довольно быстро и легко.

— Кто там? — Льюису едва хватило сил, чтобы голос не срывался, потому что в этот момент сгриг мял член через тонкую ткань брюк.

— Служба доставки, — отозвались снаружи.

— Боги! Элан, нет! Нет, — юноша вскочил, поправляя рубашку, бросая взгляд в зеркало, где мелькнули сверкающие страстью глаза растрепанного штица: рубашка на выпуск, кудряшки, разметавшиеся за спиной. Вот теперь точно похож на шлюху, подумал с раздражением.

— Спрячься, умоляю.

— Нет! — великан даже не сдвинулся с места. Расставил в стороны ноги. — Шага не сделаю, если ты не пойдешь со мной.

— Элан! У меня чип... Я отвечаю... Я отвечаю... — Льюис сильно нервничал, — за тростник, за предков! Прошу...

— Я заберу документы и вернусь в этот же вечер, чтобы вы там не делали, понял? Я не оставлю тебя здесь.

— Да, хорошо... Только не теперь!

— Дай мне коробочку в залог. — сгриг не играл и требовал гарантии, а на лице его сияла такая сильная ревность, что юноше ничего не оставалось, как выдвинуть ящик и протянуть любимому мишке драгоценный дар.

— Теперь ты веришь? — губы Льюиса дрожали. — Прошу!

— Открывай, — Элан тяжело вздохнул и проследовал в ванную, а штиц, заправив рубашку и кое-как поправив подпорченную прическу, направился к двери, за которой стояли три столика, уже готовые к предстоящему романтическому вечеру и с десяток официантов.

Звон бокалов, тарелок, ножей и вилок на накрываемом столе, суета обслуги, которая украшает комнату сообразно романтическому вечеру. Цветы, свечи, бутылка игристого во льду, легкие фрукты и утонченные блюда.

Штиц прижался к стене около ванной комнаты, даже теперь вспоминая, как сгриг сжимал мошонку и гладил член, пытаясь успокоиться и ища момента, чтобы выпроводить гиганта прочь из номера.

Конечно, фланк убьет Элана, если только заподозрит даже намек на присутствие и, конечно, нельзя теперь отступать.

— Выходи, они ушли. — штиц постучал по косяку, боясь теперь даже смотреть на мужчину из-за закипающей неконтролируемой страсти. — И сам проваливай немедленно.

— Ты такой грубый и такой желанный, — сгриг опустился на корточки, чтобы увидеть насупленное выражение лица юноши, сделал смешную рожу и показал язык, чем вызвал непроизвольный смешок. — Я вернусь, — заявил опять. — И убью его сам. Понял?

— Да, — кивнул штиц, хотя... Сомнение, недоговоренность, невозможность, понимание судьбы прорастали в нем теперь ярко, как тростник в ящиках. — Я буду ждать. Только тебя. Иди... Теперь...