— Ты не посмеешь, — резко перейдя на "ты", юноша продолжал сопротивляться. — Не посмеешь... — повторял он с ненавистью, пока боль от заломленной руки не стала безумно острой, что Луис вскрикнул. Он хотел бы и дернуться, но монах был почти на голову выше и сильнее. Его железная хватка и горячее тело заставляли дрожать от ужаса.
— А давай проверим, — Кристиан, точно паук, поволок свою жертву на кровать, где уже по обыкновению ткнул лицом в душный плен подушек. Он навалился сверху так сильно, что юноша едва мог вздохнуть. — Здесь мягче, правда? — поинтересовался он, одной рукой задирая рубаху Луиса, а другой удерживая его. — Сразу меня повесить прикажешь? Или до утра потерпим? Мы можем поразвлечься... Тебе понравится.
— Нет, — Луис отчаянно вырывался, погружаясь в недавний кошмар. Происходящее лишало его сил. Чужое тело было горячим и тяжелым, придавливало к перине. Мерзавец задрал рубашку и юноша понял, что его собираются изнасиловать. А потому стал сопротивляться еще сильнее, извиваясь под Кристианом.
— Что — нет? — не унимался Легрэ, вдавливаясь бедрами в ягодицы Луиса. Он просунул ладонь под живот юноши и полез ниже, пальцы бесцеремонно, нагло, до отвращения пошло протискивались между матрацем и жарким дрожащим телом. — А впрочем, не важно... Ты не можешь мне помешать... Не можешь даже убить меня, а тебе ведь хочется, правда? С радостью бы сейчас приказал меня вздернуть, или бы инквизитору пожаловался о том, как я тебя вздумал отыметь... Да ты так и поступишь, только знаешь что, Луис? — Кристиан склонился к уху юноши, обжег жадным дыханием. — Сам по себе ты не можешь ничего... Ты слабый, безвольный и жалкий. Вне этих стен без помощи отца и денег ты и дня не продержишься... И тот мир ты своим называешь?
— Ублюдок, жалкий выродок! — задавленный мощью и силой, Луис отлично сознавал, что опять, уже в который раз оказался заложником. Сколько раз он замечал, как в замке смотрят на него стражники, как мужлане не отводят глаз, словно от девицы... Сколько раз его внешность заставляла думать, что ему приятно такое внимание. — Ты такой же, как и все вокруг. Ты не лучше и не хуже, — юноша задыхался в подушке. Его касалась рука ублюдка. Его нежной кожи, искала плоть и наконец... Луис рванулся со всей силы, пытаясь столкнуть мужчину с себя, упал на пол, больно ударившись и уже собирался вскочить.
Но в этот момент Кристиан сам ухватил его за шиворот и, поставив на ноги, отпустил.
— Другое дело, — выпалил он, отступая на шаг и призывно улыбаясь. — А теперь ударь меня... Хотя бы попытайся.
— Ты просто урод! — юноша размахнулся и с силой попытался заехать по лицу мужчины, но тот увернулся. Распаленный гневом, Луис все же понимал, что это не только провокация. Он ощущал желание и страсть Кристиана, чувствовал его дыхание, его поцелуи, которые пробовали на вкус, которые только что опаляли кожу, ненавидел больше, чем боялся. Ненавидел всех, кто хоть как-то пытается взглянуть, как на доступную шлюху. — Уходи! Я не буду у тебя учиться защищаться. Я ненавижу таких, как ты — самоуверенных и злых.
— Если ты не будешь учиться у меня, то не будешь ни у кого, Луис, — сказал Кристиан, поднимая с пола рясу. Он выпрямился, откинул с лица спутавшиеся волосы. — Себастьян не выпустит тебя отсюда. Даже если ты убежишь, тебя поймают и приволокут назад. В этих землях везде наши люди. Я могу научить тебя такому, чего не знает никто, и тогда ты сможешь постоять за себя. Можешь меня ненавидеть, это твое дело, а теперь и твое право. Да, я ублюдок... но я — твой единственный шанс на свободу.
Сбивчивое дыхание, спутавшиеся волосы и горящие глаза были ответом Луиса.
— Почему я должен тебе доверять? — спросил он, разглядывая пристально этого странного, это сумасшедшего человека. — Меня убьют... Ведь так? Как только я подпишу эти бумаги... — юноша вырвал протянутую ему рясу и потянул на голову, чтобы скорее одеться.
Легрэ пожал плечами, подтвердив этим догадку юноши. Впрочем, Луиса вполне могли бы просто оставить при монастыре, по крайней мере — пока тот не вышел за рамки разумного.
— Ты вовсе не должен мне доверять, Луис. Скажем так, у меня своя корысть в этом деле, и если повезет, каждый из нас получит желаемое. Ты будешь свободным.
Юный герцог заметался из стороны в сторону и, наконец, его новое внимание к ожидавшему Кристиану словно разбило недавнюю стену и отодвинуло мерзкую сцену на кровати:
— Хорошо, я поверю. Что я должен делать? — спросил он, оглядываясь на дверь. То, что это может оказаться ловушкой, юноша не исключал.
— Для начала не верить ничему, что тебе говорят, — Легрэ многозначительно кивнул на кровать, напоминая юному герцогу, что пока находится в монастыре, он всегда в опасности. — Я сейчас усыплю вот твою бдительность доброй сказочкой, а потом поминай как звали твою девственность. Или ты уже знаком с такими играми?
— Я думал, аббат Себастьян вам рассказал мою историю. Вы так лихо меня запугивали королем, — сощурился Луис. — Значит, нет. Я уехал из-за того, что...
Кристиан приподнял брови в изумлении, и вдруг догадавшись обо всем, присвистнул.
— Вот тебе раз, — сказал он, и рассмеялся. — Ну, слушай, парень, у тебя и вправду серьезные неприятности! Ты прямо катастрофа ходячая.
Юноша насупился. Набычился еще больше.
— Кажется это забавным? Вы-то точно знакомы с тааааакими играми... — заметил он с упреком. — Что не так с монастырем? Почему вас посещает инквизиция?
— Знал бы, ответил бы, — просто заявил Кристиан, сделав два шага к Луису и внимательно наблюдая за тем, как он отреагирует. — Все монастыри — сборище грешников, в этом наш ничем не примечателен. У инквизитора есть свои цели, о которых мы можем только гадать. А что до того, забавно мне или не забавно, то скорее да, ты прав. Понимаю короля на тебя глядючи.
Луис опустил глаза. Сколько раз его принимали за девушку и пытались одеть в женские одежды. Сколько раз отец толкал не на путь воина, а ко двору...
— Верно, грех и будет искать... — юноша все же решился поднять голову к Легрэ. Все два месяца он часто видел помощника аббата. Всегда он казался ему ужасным. Но теперь к страху примешалось еще что-то... Колкое, словно за шиворот попала колючка. Поцелуй. Этот поцелуй у стены. — Вы так и не сказали, что мне нужно сделать для своей свободы...
— Поесть... для начала, — серьезно заявил Кристиан. — И есть всегда, чтобы были силы. Бежать не пытайся, изображай покорность, и через пару дней я попытаюсь сделать так, чтобы тебя выпустили свободно ходить по монастырю. Каждую ночь будешь приходить в купальни... Посмотрим, что из тебя можно будет сделать.
— Хорошо, — юноша кивнул. И вновь отвел взгляд от синих глаз. Он вдруг осознал, что те сводят его с ума, что скрыть свои истинные эмоции он просто не в состоянии. "Это был не страх, не страх", — изумленно закричало сознание. — Я буду есть и вести себя тихо.
— Умница, — Легрэ улыбнулся юноше только взглядом, поправил рукава рясы и, достав ключ из кармана, вышел вон. Последнее, что услышал Луис после того, как его надежно заперли, был звук удаляющихся шагов.
11
Утром Сею все казалось странным сном... Все ласки, чувства, слова... Будто бес попутал. Но вот только приятная боль во всем теле никуда не делать и списать ее на то, что он просто уработался, не получалось.
Проспав утреннюю трапезу, Сей все утро провел в саду, теряясь и не зная, как теперь смотреть в глаза аббату. Но он же обещал принести в его комнату цветы.... Поэтому пришлось перебороть себя и отправиться в келью к Себастьяну с небольшим букетом. То, что возле комнаты никого не было, а так же дверь оказалась не заперта, немного удивило мальчика, но он не стал обращать на это внимания, поставив цветы в вазу с водой, за которой он заходил по дороге.
Сей уже собирался уходить, как взгляд упал на дверь, за которой, по слухам, жил тот самый загадочный Луис. Будучи самым младшим в монастыре и вечно проводя время в саду, юноша был довольно одинок — мальчишки, даже те, что были постарше всего на год, уже задирали нос и не желали общаться. Так что появление Луиса Сея очень волновало — с одной стороны он привык быть самым младшим, а с другой... Вдруг они подружатся?
В общем, пока сам Сей раздумывал над всеми открывающимися перспективами, его руки ловко достали из волос маленькую металлическую заколку — подарок одного из братьев, с резным цветком, которой мальчик очень дорожил и никому не показывал, хоть и носил всегда — она просто терялась в его волосах. Пара поворотов и вот замок щелкнул — этому "фокусу" он научился еще в детстве, у одного из мальчишек.
Прислушавшись — никто не идет ли? Он тенью проскользнул в комнату, прикрывая за собой дверь и, огладывая комнату, смущенно улыбаясь — узнает брат Кристиан — ох, не сдобровать ему.
— Тшшшш.... Только не выдавай меня, пожалуйста...
Луис оторвался от рисунка, над которым корпел уже второй час. На бумаге, красный с черным, вырисовывалась не то птица, не то дракон. Мальчик, пришедший в невольную тюрьму, был тонким и не внушал опасений, но Луис все равно напрягся. Он всю ночь обдумывал разговор с помощником аббата.
— Ты кто? — удивленно вскинув брови, юноша встал. Глянул Сею через плечо и, не заметив ни аббата, ни Кристиана, выдохнул. Свобода была так близко, но одно воспоминание о синих бездонных глазах Легрэ и о гневе аббата, не позволили юному герцогу сразу кинуться к двери. С утра он плотно позавтракал по настоянию того же Кристиана. Затем послушно выполнял все поручения аббата, который милостиво соизволил пленнику порисовать до обеда, а потом... так двусмысленно поцеловал в щеку.
-Сей. Мне давно хотелось с тобой познакомиться, но тебя вечно никуда не пускают, а тут я принес цветы из сада вот и... не удержался. Только не выдавай меня, пожалуйста, если брат Кристиан узнает, мне не сдобровать. — Он забавно сложил ладошки вместе в умоляющем жесте и смущенно смотрел на Луиса. — Я же здесь незаконно... Украшением дверь открыл. — На последних словах Сей понизил голос до шепота и прислушался — ни идет ли никто? И затараторил дальше: — Ты же не расскажешь? Ой, а что ты делаешь? Рисуешь? — Он оказался возле Луиса, заглядывая в его книжку, и восхищенно вздохнул. От мальчика пахло солнцем и цветами. — Красиво как... А я никогда не умел рисовать. Нарисуешь мне что-нибудь в подарок? А я сплету для тебя венок из цветов. Я заведую садом — это прозвучало так гордо. — Практически целыми днями там... Заходи, когда тебе разрешат гулять? Я могу показать тебе мой цветочный уголок, о котором никто не знает. — Он улыбнулся так солнечно. Все-таки общения среди ровесников ему не хватало. А Луис был таким симпатичным и милым, что хотелось с ним подружиться.
Юноша улыбнулся в ответ открыто. Столько было солнца в этом маленьком монахе-послушнике, что сразу с сердца спали все опасения.
— Обязательно нарисую, — пообещал он. — Но боюсь, меня не выпустят, — добавил он, чуточку нахмурившись и сжимая пальцы, ногти врезались в ладошки. — Ваш аббат держит меня в заточении. И еще Кристиан. — Юноша покраснел, вновь вспомнив, как к нему прижималось горячее тело. — Скажи, что здесь происходит? Можно ли отсюда сбежать?
— Сбежать? Ты хочешь сбежать? Но... — Сей даже растерялся. Сам он никогда не хотел сбегать. Даже после тех вещей, что с ним сделал аббат, он хотел остаться — монастырь был его домом. — Я не знаю... Я никогда не думал о таком. Мне некуда бежать. — Он улыбнулся. Это была не совсем правда. Как сбежать, он знал прекрасно. Только не хотел. Но показать свой секрет Луису, который хочет сбежать... Нет, он не мог так поступить. Особенно потому, что не знал главного — зачем? — Для меня монастырь — это дом. Тут, конечно, свои правила и порядки, но каким бы он не был, я его люблю. Мне некуда идти. — Он взял руки Луиса в свои. — Я поговорю с аббатом. Может, он разрешит тебе иногда бывать в моем саду? Сидеть все время взаперти это ужасно. А сейчас мне пора бежать. Не говори никому, что я заходил хорошо? — и Сей отпустил его руки, торопливо улыбаясь и скрываясь за дверью, что бы запереть замок и спрятать заколку в волосах.
Тяжело вздохнув, Сей повернулся, собираясь уходить и раздумывая над тем, что он пробыл слишком много времени в комнате аббата..
* * *
Утром Легрэ проснулся ни свет, ни заря, наспех умылся, побрился и, надев чистые одежды, отправился к аббату Себастьяну. Ему необходимо было поговорить о Луисе, и если повезет, это произойдет до встречи с братом Микаэлем. Брат Микаэль... У Кристиана зубы сводило от злости при одном воспоминании прошлого вечера. "Сам виноват, — корил себя Легрэ, идя длинными, путанными коридорами, — слишком мягко веду себя с монахами, вот и не удивительно, что в монастыре завелся воришка. Распустились совсем. Страх потеряли". С таким настроением он явился перед Себастьяном — хмур, зол, молчалив.
Аббат как раз вышел из кладовых, в которых провел более двух часов, подсчитывая и сверяя записи. Раннее утро сменилось легким туманом, и скоро должна была начаться утренняя служба. Мужчина остановился, увидев, насколько хмуро лицо Легрэ.
— Все хуже, чем я думал? — спросил Себастьян, а сам проводил фигурку Сея, который направился к саду.
— С зельем много неясностей, — признался Легрэ с легким поклоном. — Похоже, что брат Микаэль не особо осознает часть своей вины. Ему бы следовало сообщить о кражах сразу, а он молчал. — Кристиан поднес руку к виску и, расправляя, пропустил черную прямую прядь волос между указательным и средним пальцем, задумчиво потеребил самый кончик. — У меня сложилось впечатление, что не очень-то он склонен к сотрудничеству. Я думаю, что нам стоит устроить массовую уборку в кельях, и хотя я уверен, что это ничего не даст, но заставит вора забеспокоится, а люди в таком состоянии склонны к спонтанным и необдуманным поступкам. Кто знает, вдруг вор выдаст себя чем-то.
— Гнев бога в отличие от моего — такая безделица, — мрачно отшутился Кристиан, покорно следуя за аббатом, за своим хозяином, за человеком, которому беззаветно и преданно служил. — Я подумаю, как помочь брату Микаэлю достичь смирения. Но я бы сейчас хотел поговорить с вами о другом нашем деле. О нашем юном госте.
Себастьян ревниво взглянул вокруг.
— О нашем госте? — удивился он. — И что же тебя беспокоит, брат Кристиан? Мальчик заперт. Не думаю, что он как-то сможет навредить делу. И не собираюсь я его инквизиции показывать. Вот затихнет все — выпущу. Так что не беспокойся. Единственное — нужно будет пока найти ему в монастыре другое пристанище. Понадежнее, да чтобы только мы знали. И заняться им плотнее, чтобы выбить мысли о свободе.
— Я займусь, разумеется, — согласился Легрэ. — Только вряд ли мы добьемся от него согласия на постриг таким образом. Но если вы позволите выпускать его иногда, я смогу втереться к нему в доверие. Он юн, юные ищут любви. Он жаждет свободы — подарите ему ее иллюзию. Он опасается короля — это великолепный повод запугать его, чтобы он носа за эти стены не показал. Он одинок — и ему нужен друг. — Легрэ остановился и в ожидании ответа, прекрасно зная, что Себастьян понял его правильно. План был прост и ясен: не можешь взять силой — обхитри, обведи вокруг пальца, влюби в себя и заставь забыть обо всем.
