Монастырь-3: свадьба для ангела (1 часть)

— Да, — обернувшись, соврал Кристиан, соврал потому, что так было проще. Ему выть хотелось от тоски, убить кого-нибудь, закричать на Фернандо, что нельзя обращаться с ним как с вещью. С Фернандо всегда было нелегко, но теперь все стало еще хуже, и самым плохим во всем это стало то, что Легрэ хотел его — до умопомрачения, с каждым днем все сильнее, навязчивее. Он не знал, как это подавить в себе, не в силах был выбросить из головы мечты о Фернандо — о его теле, его чувственных губах, изгибе шеи... Глупо. Ужасно. Луис оказался прав: с Фернандо это не пройдет, а значит, Легрэ придется сломать себя и раствориться в нем без остатка или уйти — неприметно, постепенно, наверняка.

— А еще есть третий. Десятый. Сотый... Я их много могу напридумывать...

— Напридумывать? — король откровенно изучал брата. Дьявол уже со всей силой царствовал в теле, толкая на безумства. — Может быть, ты спросишь то, что на самом деле хочешь узнать?

Охладить бы чем-нибудь разгоряченный ум и тело... Фернандо поднес к губам кубок, не отрывая потемневшего взгляда от Легрэ. По подбородку, по шее скатилась нечаянная капля вина, расплываясь красным пятном на рубашке короля.

— Вряд ли, — Кристиан вернулся к постели и склонился к брату, смело глядя в глаза, желая показать, что не боится его. — И хочешь расскажу — почему? Потому что знаю ответ наперед. Мы с тобой через многое прошли, Фернандо, вместе, но сейчас ты должен отпустить меня, иначе плохо кончиться.

— Плохо? Куда уж хуже, — король вытер, невольно поморщившись, с лица дорожку, оставленную сладкой кровью винограда. — Скажи мне, нежный, кто говорил, что я слишком много думаю за других? Ты сам разве не этим сейчас занимаешься?

Пятно, так похожее на кровь, осталось на длинном рукаве рубашки, но Фернандо этого не заметил. Он, не отрываясь, смотрел в столь манящую синеву взгляда Легрэ.

— Ты не поймешь, — с чувством собственной правоты прошептал Кристиан, вглядываясь в глаза любимого. — Если бы был хоть один маленький шанс на то, что я тебя не потеряю, я бы попробовал тебе сказать, в чем дело. Но его нет. Не мучай меня, Фернандо, просто выполни мою просьбу... Ты не можешь меня заставить делать что-либо, больше нет. Никогда никаких условий, начиная с этой минуты, никаких клеток и королев. Я никогда не требовал от тебя ничего, даже переступая через себя. Я делал это ради Луиса и не жалею, а потом ради нас... Твои слова о том, что я должен стать отцом твоих наследников, дали мне ясно понять: я вещь для тебя. Ну, да бог с ним, это можно понять, ты — король. Только для меня ты никогда не был королем. Знаешь, почему я полюбил тебя? — Легрэ склонился еще ближе. — Потому что однажды, в шатре, я увидел в тебе человека, равного, открытого... Эта минута стала для меня роковой. Я бы умер за тебя, не задумываясь, но вот когда ты так — сразу с наскока и ставишь меня перед фактом, я вижу короля. А короли не любят, Фернандо. Никого и ничего, кроме власти. Я отдавался тебе всегда по доброй воле, а три дня назад ты затянул удавку на моей шее. Я боюсь, что пройдя первую стадию подчинения, ты перешел ко второй.

Король, не веря, смотрел на брата. Подчинения? О чем он вообще говорит... Если бы он хотел подчинить себе Кристиана, то тот бы этого и не заметил, с его-то умением, вернее неумением, разбираться в тонких интригах. Фернандо начало потряхивать и кристальная ярость нашла, наконец, свой выход. Сладкий-сладкий выход, но пока...

— Кристиан, ты идиот, — ровно сказал монарх, крепко сжав пальцами серебро. — Ты решил надо мной пошутить, я в ответ тоже пошутил. Я же тогда сказал, что кое в чем соврал.

Дыхание Легрэ на миг сбилось, глаза заблестели. Он брезгливо наморщился и не в силах отвести взгляд, медленно выпрямился.

— Хорошая шутка вышла, — сказал он глухо, растеряно оборачиваясь на дверь. — Пойду, пожалуй, скажу Луису, что тоже пошутил... — секунда после этих слов — и Кристиан резко развернулся. Рука наотмашь прошла по воздуху и выбила кубок у Фернандо — он отлетел в сторону, как пушинка. — Ты!.. — Легрэ ухватил брата за грудки.

Король, опустив руку, уже согнутую для удара — сознательно усмирить вбитое с отрочества невозможно — медленно лизнул покрасневшие пальцы. Боль от удара выбитого кубка была, и сильная.

— Что дальше, нежный? — Фернандо медленно еще раз провел языком вдоль пальцев. Черная, масляная темнота глаз держала бешеный желанный взгляд Кристиана.

Это было невыносимо до такой степени, что у Легрэ голова шла кругом. В какой-то момент ему показалось, что если он сейчас поцелует Фернандо, то тот позволит ему взять себя. Что же еще было терять? Жизнь? Честь? Любовь? Фернандо прав: хуже уже некуда.

— Я убью тебя, — уронил Кристиан куда-то в пустоту, и, впившись в губы короля сумасшедшим поцелуем, вжал его в подушки.

Король отвечал своим бешеным желанием, пробужденным Легрэ и странным разговором. Руки обхватывали мужчину, прижимали его к телу. Дико, до раздражения мешала тяжелая одежда Кристиана, мешавшая ощущать его всего.

Фернандо потянул вверх синий пелиссон, чтобы ощутить под руками горячую кожу. И зачем Кристиан оделся так официально?

Легрэ и сам не заметил, как его одежды были сброшены прочь, а он забылся, позволил себя уложить на спину. Теперь Фернандо страстно целовал его, а тело Кристиана отвечало на ласки предательской дрожью.

— Я не могу, — выдохнул он, едва слышно. — Не могу сейчас... Фернандо.

— Тише, — король с жадной любовью, с безумным любованием откликнулся на его слова. Руки скользнули вдоль тела, украшенного шрамами. — Тише... Нам это нужно, — губы аккуратно, нежно обхватили плоть Кристиана, и сразу же, развязно, развратно Фернандо почти полностью вобрал ртом член брата.

Легрэ дернулся, запрокинул голову и вцепился руками в шелковые простыни. Он слышал голос Фернандо, его нежные слова, чувствовал его и хотел, но от одной мысли, что все останется как прежде, у Кристиана начинало ломить виски.

— Нет. — Он схватил брата за плечо и настойчиво придержал. — Ничего не изменится... Я слишком тебя люблю... это плохо. Очень плохо, Фернандо.

— Что плохо, нежный? — преодолевая сопротивление, король искушающим змеем прислонился к телу Легрэ и слегка потерся пахом. От ощущения желания брата еще больше сносило голову. Он на мгновение замер, сосредотачиваясь на ожидаемом от Кристиана ответе. Губы манили. Фернандо не выдержал и стал медленно склоняться к лицу брата.

Кристиан, казалось, был в панике — никогда в жизни у него не было подобного взгляда — будто пред ним, откуда ни возьмись, встал древний ужас. Руки, что обнимали плечи короля, стали точно каменные и сам не зная зачем, Легрэ сказал:

— Я хочу взять тебя... — его голос дрогнул и надломился. — Это правда, которой ты хотел.

— Хоти, нежный, — Фернандо, расплавленный маревом страсти, не удивился и не возмутился словам Кристиана. Он их услышал, понял, но осознал ли до конца? Скорее нет, чем да. Король все-таки добрался до сладостных губ мужчины и прошептал обещанием: — Но не сейчас.

Шепот перетек в поцелуй — странно нежный в своих похоти и зове. Тела продолжали искушающе ласкаться друг о друга.

И все-таки, вместо "не сейчас", Кристиан отчетливо услышал: "никогда". Его поцелуи были горькими, ответные ласки какими-то чересчур напряженными, будто каждое прикосновение доставляло ему боль. Что ж, он больше никогда не скажет Фернандо того, что сказал сейчас. Потом он будет жалеть обо всем, что произошло сейчас — ему придется учиться бороться и с этим. Легрэ неторопливо закинул ноги на талию Фернандо, открываясь ему, положил руки на ягодицы, поглаживая их, призывая взять себя, и привычно улыбнулся сквозь поцелуй.

— Давай, ну же...

— Тсс... — Фернандо положил палец на губы Кристиана. Улыбка брата опять выламывала тело странными желаниями. — Куда ты так торопишься?

Он прошелся легкими прикосновениями губ по ключице, чуть прикусив в конце плечо. Не больно, но чувствительно.

Кристиан вздрогнул, сжал зубы. Он уговаривал себя расслабиться, забыть обо всем, отдаться сильным рукам, но чем дольше длилась прелюдия, тем хуже становились мысли. Чтобы не сорваться, Легрэ нарочно подставлялся рукам и губам Фернандо, жадно и неистово целовал его и думал: "Господи, неужели он ничего не чувствует? Не подозревает?" И это походило на правду. Кристиан, должно быть, сам был виноват в этом не намекая любовнику ни словом ни делом о том, что что-то не в порядке.

— Ты решил меня с ума свести? — Легрэ весело поцеловал брата в губы, напрочь скрыв за обычной рваной улыбкой ложь. Пусть будет так. Теперь уже все равно.

Слова полоснули по нервам Фернандо не хуже ножа. Король отодвинулся от Кристиана, навис над ним на распрямленных руках и принялся изучать с болезненным любопытством. Легрэ не умеет лгать так, улыбаясь, не научился еще. Либо молчит, либо сквозь боль и крик, когда есть только одно желание — обжечь обидными словами и горечью. Странно лжет. Фернандо провел кончиками пальцев по напряженным мышцам брата. Тело буквально вопит — лжет. Боится?

Желание, разгоравшееся все больше и больше, мешало думать. Не ясно размышлять, а просто думать. Даже такой, застывший, Кристиан безумно нравился. В тот момент даже больше чем обычно — хотелось заставить его кричать от страсти.

— Хочешь меня... Зачем? Для чего тебе это? — дьявол аккуратно повел когтем по лепестку розы на груди Легрэ.

Кристиан внимательно всмотрелся в глаза короля — такие любимые, темные словно гладь пруда, проницательные. Боль пронзила виски, и Легрэ на миг зажмурился, повернул голову на бок, разглядывая стену. Он больше не лгал.

— Это не прихоть, — ответил он тихо. — Я просто не могу перестать думать об этом... Не могу перебороть в себе это желание. Мне нравится принадлежать тебе, но я все чаще думаю: а каково обладать тобой? Твоим телом. Тем, что не позволено никому. Любить тебя можно и без этого, но у меня чувство... в последнее время, что это как жить без руки или ноги. Я не смею обидеть тебя, Фернандо, потому очень долго я запрещал себе мысли об этом. Но то, что зародилось очень давно, там — в темноте моей души только росло и крепло... Мне нужно время, чтобы снова подавить в себе подобные порывы. — Легрэ провел пальцами по щеке короля и, любуясь им, прошептал: — Я начинаю выбиваться из рамок, установленных для меня в наших отношениях. Я не виню тебя ни в чем, но мне необходимо время, чтобы разобраться с этим... Это совсем не означает, что я завтра брошу вас с Луисом и рвану куда глаза глядят. Мне проще умереть, чем сбежать отсюда.

Дьявол продолжал обрисовывать розу, заинтересованно вслушиваясь в такие странные слова. Обладать телом... Так странно звучит. Обладает душой, сердцем, хочет телом. Тело — это же ничто. Но хочет. Подчинить или обладать? Дьявол усмехнулся — если попробует подчинить, можно будет сразу сломать. Это будет интересно. А если обладать... Тоже интересно — хватит ли смелости, безрассудства или чего-то другого. Ведь последствия... О да, последствия могут быть самыми разными. Дьявол довольно облизнулся. Роза нарисована. Новый шаг сделан. Он слегка облокотился о грудь Легрэ, жадно ловя его реакцию:

— Предпочитаешь видеть мое лицо?

— Не знаю, я не думал об этом. — Кристиан выдержал паузу, закусил губу. Он будто ждал чего-то, например, что его просто выставят за дверь. Впрочем, зная Фернандо, рассчитывать на смерть без пыток не приходилось. — Я знаю, что ты не согласишься никогда на подобное, потому, прошу тебя, Фернандо, давай прекратим этот разговор. Я даже готов признать, что я и в самом деле идиот. Знаешь, я порою думаю, что мешает мне напоить тебя до беспамятства и взять? Или попытаться еще как-то осуществить мои мечты, и понимаю, что я не хочу стать для тебя мерой ненавистного падения. Я не хочу жертв, Фернандо, даже ради любви ко мне. Я никуда от тебя не денусь, как бы там не было, и не уйду, и не предам и не брошу. Просто сейчас мне трудно, вот и все.

Дьявол пропускал сквозь себя слова мужчины и улыбался. Он знал, что ничего подобного Кристиан никогда не сделает, и не потому что побоится, о нет. Но раз он думает, размышляет, значит, именно так не сделает.

— А если подумать? — спросил, едва скользнув по щеке Легрэ губами. Сладкое сумасшествие короля нарастало, грозя вылиться во что-то очень странное даже для него.

— Зачем? — просто спросил Кристиан, прикрывая глаза в наслаждении, отдаваясь жару мягких умелых губ, вкрадчивому голосу и нежным ласкам. Да, иногда даже такое чудовище как Легрэ, любил нежность. — Ну, положим, я уже подумал разок... ты вот теперь видишь, чем кончилось.

— Нежный, — усмехнулся дьявол, слегка покусывая ухо Кристиана. Желание поиграть все нарастало и нарастало. — Я знаю, что ты иногда думаешь. И даже планы составляешь и реализовываешь. Ну так что, какой ответ на мой вопрос?

— Да, — едва слышный выдох сорвался в ответ — и в нем — мольба, любовь, чудовищная невыносимая мука! — Я хочу видеть твои глаза... хотел бы, если бы мы... ты... Почему ты хочешь знать все это, Фернандо?

Дьявол довольно, страстно вздохнул — безумные эмоции, страсть, жажда. Восхитительно. Он перекатился на спину и, лукаво посмотрев блестящими глазами на брата, велел:

— Приступай.

Кристиан изумленно моргнул. По правде, сначала он подумал, что ослышался или бредит, но это был не бред. Он был счастлив? Рад? Этого он совершенно не понимал. Ему просто не верилось и необходимо было обдумать предложение Фернандо.

Кристиан повернулся на бок — ладонь коснулась щеки любимого.

— Если только ради меня, — прошептал Легрэ нежно, — то не надо... Я не прощу себе, если ты об этом пожалеешь.

Король улыбнулся и потерся щекой о чуть жесткие пальцы брата. Так отличаются от мягкости тонких пальцев Луиса. Дьявол продолжал упорствовать в своем безумстве, и Фернандо не мог руководствоваться разумом — только тем, что хотел его дьявол. Жестокая игра в этот не только с другими — с самим собой.

— Что будешь делать? — любопытство во взгляде, словах, интонации.

— Пока не знаю, — Легрэ немного нервно улыбнулся, но не так холодно, как прежде. — Для начала позабочусь о Луисе, потом познакомлюсь с королевой, а потом просто напьюсь в кабаке до беспамятства. Заведу пару новых слуг, съезжу в поместье...

— Как интересно, — протянул Фернандо, также поворачиваясь на бок и обнимая за шею Кристиана. — Ты прямо сейчас это будешь делать? Или чуть позже? — взгляд продолжал манить лукавой тьмой.

— Кто-нибудь говорил тебе когда-нибудь, что ты невыносим? — с шутливой иронией сказал Легрэ, потянувшись губами к губам. — Просто невероятно невыносим...

— Знаю, — почти поцелуем прошептал король, улыбаясь. — Я тиран, деспот, я подавляю, решаю все силой. Приступай.

Кристиан облизал пересохшие от волнения губы. Всматриваясь в лицо возлюбленного, он уже не сдерживал лихорадочного восхищенного блеска в глазах.

— Завтра, — прошептал он, — завтра ты не пожалеешь об этом?

Фернандо ответил медленным, тягучим, выматывающим поцелуем. Вопрос был неуместным, да и ответить на него в тот момент было просто невозможно.