А ты волшебный... Прозрачный, робкий, дерзкий... Силы ты еще своей не знаешь, мальчик... За одну твою улыбку в бездну готовы будут миры бросать... У губ твоих вкус первого снега, который летящими снежинками можно ловить и слизывать с ладони...
А поцелуй все глубже... Все горячей тебе, все хуже мне... Как же больно, когда холодной вьюжной стужей в лед заковываешь душу... Когда огонь все тише... И искры последние с дыханием тебе. А вот теперь тебя держать! И крепко, чтоб не разорвать было поцелуй. Я знаю, что это больно, но поверь — мне в сотни раз больней. Кожа твоя становится теплей, а я так мерзну... Инеем покрываюсь весь, кровь все медленней течет по венам... Все холодней и тише я... А ты дрожишь, теперь не смея даже шевельнуться... Когда становится совсем нечем дышать, разрываю поцелуй. Все еще удерживаю тебя, шепчу: "Спасибо..." Беру твое лицо в ладони и и поворачиваю твою голову к окну.
— Этот дождь не простой. Пройдешь под ним — и огонь, сжигающий тебя, погаснет. И если хочешь попасть в другие нужные тебе миры — просто выйди под ливень тоже, представь, что ты как капли падаешь с небес... И утекаешь... Водой... Стихией... Сквозь пальцы, сквозь землю, сквозь реальность... Но, на твоем месте, я бы пока никуда не уходил... Много желающих с тобой ... поговорить.
Ухмыляюсь. Такой мальчик долго сам не будет... Все равно тебя найдут.
— А здесь пока что безопасно. А сейчас прошу меня простить... Вас покидаю...
Провожу ледяной рукой по его щеке, такой теплой сейчас, и выхожу за дверь, под дождь.... Запрокидываю голову, подставляя лицо потокам воды... и таю вместе с ней..
Алая Леди
Леди ступила на мраморные ступени. Это все, что осталось от некогда величественного
Храма Равновесия. Боги и демоны уже успели покинуть этот кров. Леди шла по укутанным тьмой полам, по остаткам некогда длинных коридоров, по руинам огромных залов. Шла туда, куда звала ее суть Войны. Место пролитой крови.
Темная ткань была еще влажной. Рядом, еще храня тепло рук лежала забытая всеми скрипка.
Женщина взяла залитый кровь инструмент, провела смычком по струнам, вслушалась в долгое эхо. Рывком распахнула полог миров. Она шла туда, где все еще билось вырванное из груди сердце.
Хранительница
Фрейя поняла, что Мир пришел в себя и стал возвращаться. Он очень сильный, и она знала, что солнечный волк обязательно вернется, не бросит ее, нужно только помочь ему. Было хорошо и спокойно, как будто их кто-то укрыл теплым покрывалом защиты с ноткой горечи. Мир изогнулся пол ее рукой, оборачиваясь в человека. Фрейя открыла глаза. Над ними с задумчивым видом возвышался судья. Его раскрытые крылья слегка трепетали, как будто на ветру.
Фрейя замерла — чего им теперь ждать? Такого Судью она не знала. Тот, кого она помнила, кем восхищалась, никогда бы не связался с темным лордом.
Перед ней, загораживая, защищая, встал Святомир.
— Судья? — раздался хриплый голос волка.
Судья — Хранители
Я вздрогнул и очнулся от глубокой задумчивости. Крылья опустились на плечи, превращаясь в мантию. Лицо приобрело более человеческий вид... Я устал и был слегка рассеянным.
— Здравствуй, Святомир, — тихо ответил я. — Не тебе меня осуждать за поцелуи темного лорда. Что с твоей подопечной? Зачем она вмешивалась? Пока Хаос преодолел бы ее защитный купол в охоте на Скрипача, он разнес бы половину мира. Этого ты хотел? Ты совсем ослеп от своей любви?
8
Князь
Двери за нами закрываются. Я смотрю на тебя исподлобья... Обманщики кругом! И с ними говорить опасно... Но мне так нравится играть на грани, зная, что в любой момент приставят к горлу нож.
— Ты знаешь, что хочу? Ты поцелуев не получишь... Ты полон яда. Шут с тобою был... А помнишь, Теодор, я так тебя любил, — бросаюсь опасным хищником, прижимаю тебя к стене. Смотрю в глубину глаз, улыбаюсь коварным зверем.
— Давай же, покажи мне, на что способен... Отдай мне тело, не отдавая ни капли ворожбы и не пользуясь силой! — коготь проводит по щеке. Другой рукой я обнимаю тебя за талию.
Теодор
Поцелуи? Ты никогда меня не целовал. Любовь? Ты никогда не знал любви, пока не встретил Шута. Да и его любовь не смог принять. Ты меня не любил. Я всегда был твоим рабом и тебе это нравилось. Самый сильный из Лордов — и у твоих ног. Остальные еще могли играть с тобой. Или ты играл с ними.
Сегодня и я намерен поиграть с тобой. Пока могу.
Вызывающе улыбаюсь, зная, что вызову вспышку ярости, если мой Князь вернулся.
Князь
Храбришься, Теодор... Ты вероятности считаешь, возможности, логику складываешь с математикой... Срезаю на камзоле пуговицу за пуговицей. Они со стуком падают на пол и катятся горошинами к краю балкона, на котором мы стоим.
Еще порез — и ткань на груди превращается в аккуратные полосы. Я не задеваю твоей кожи... Я не стремлюсь сделать тебе больно. Мне больно! Не тебе... Ты Лорд! Ты сегодня будешь со мной — на дивный час моего безумия... Сомневаешься?
— Здесь слишком мало света...
Я щелчком зажигаю над нами луну. Цветет весенний сад. И сладостью слетают лепестки на землю. Кружат в воздухе...
Долой камзол. Долой рубашку...
— Тебя я целовать не буду, но вот цветам тебя касаться можно.
Лепестки ласкают твои плечи...
Теодор
Вздрагиваю. Страшно. Безумно. Это не мой Князь. Мой Князь никогда бы так не поступил. И силы нет. Души внутри бьются, стараясь защитить, пальцы вздрагивают в невольной попытке выставить защиту и немеют. Неужели я до сих пор так для тебя предсказуем?
— Цветам?
Каждый падающий лепесток как будто сдирает с меня кусочек кожи.
Пальцы почти не слушаются. Медленно ловлю лепесток и подношу к губам, глядя прямо тебе в глаза.
Князь
Я продолжаю рисовать извилистый узор по коже снизу вверх. И ты послушно ждешь, целуя лепестки...
Я тоже ждал когда-то... Любил... Моя горька расплата...
Слышу стук моего умирающего сердца. Я не люблю теперь. Я не позволю управлять собой.
Рука поднимает твой подбородок.
— Скажи, Теодор, где спрятаны секреты?
Я знаю, солжет. Я ведаю дрожание тела. Хочу тебя и ненавижу.
Притягиваю ближе, склоняюсь, нависаю скалой. Отпускаю. Опять обнимаю, притягиваю жадно... Глажу по спине, изумительной и нежной. И луна отражается в твоих глазах.
Теодор
Твои пальцы, кончики когтей. Заметил ли ты, что ты их выпустил? Кровавый узор на моем теле.
Кого ты сейчас видишь вместо меня? Спрашивать глупо. Шута. Хотел бы я оказаться вместо него? Когда-то я мечтал об этом, даже верил. Твои руки на спине, и невольная дрожь выдает меня. Я помню, я все помню. Я брал его душу, и я знаю, чем отличаются твои объятия для меня и для него. Больно. Ненавижу тебя. И желаю.
— Секреты?
Тебя целовать ты не запретил. Черчу поцелуями узор у тебя на груди, вдыхая твой мятный запах. Останавливаюсь напротив сердца и выдыхаю:
— Здесь.
Князь
Нет, Теодор... Не здесь... Оно в земле... В могиле... Где тишина, где каменные склепы... Целуешь сладко, ищешь во мне врага. Нет, я не враг...
Тебя хочу... Врезаться битыми стеклами в память. Оставаться шрамами, которые так болят, когда меняется погода и твои чувства. Я научу тебя любить... Я научу любить не меня. Познать радость от близости и единения, которые никогда не получу...
Пальцы развязывают тесьму на брюках. Ты — беззаботная многоликая душа. Я опускаюсь на колени и беру твою возбужденную плоть, глажу, трусь щекой...
— Поцелуи, Теодор, такая награда... А секреты за мои поцелуи... Скажи секреты все...
Теодор
Вцепляюсь пальцами в твои плечи. Нет! Это неправильно! Не надо! Губы дрожат... Это сладко... Это не ты...
Князь
Дрожи. Я двигаюсь нежно, оттягиваю крайнюю плоть. Нежность... Я не знал нежности, лишь сумасшествие обманной любви...
Опаляю дыханием твое естество. Я доведу тебя до разрядки? Нет, я воспламеню пламя...
И превращу этот сад в светлый день, где вспышки восторга сменятся новым желанием и моим молчанием.
Закрытые губы гладят вдоль ствола.
И ты дрожишь... дрожишь, не понимая, что я затеял.
Теодор
Прокусываю руку до крови, изо всех сил сжимаю зубы, лишь бы не кричать. Тело вытянуто струной, внутри в безумном хороводе носятся души, и я среди них. Как в омуте. Все переплелось — страх, любовь, ненависть, боль, желание, зависть, гнев. Он затягивает меня все больше и больше. Выплыву? Нет?
Вниз падает капелька крови.
Князь
Я ловлю эту каплю на ладонь. Я превращаю ее в мою тень. Мы с двух сторон обнимаем тебя. Я оказываюсь сзади. Заламываю тебе руки, а мое отражение начинает целовать тебя в губы. Его язык проникает в рот, дразнит, заводит.
Я же прижимаюсь так близко, чтобы ты чувствовал мое возбуждение.
— Два Князя... ты готов к этому, Теодор?
Теодор
Откидываю голову назад, упираясь в тебя, прижимаюсь всем телом. Боль в руках как наслаждение тобой настоящим. Смеюсь, чтобы не сойти с ума. Князь, зачем мне твоя подделка? Я не ты, и не Шут, я не чарую не крови, но свою душу я могу почувствовать где угодно. Мне не нужна подделка! Пытаюсь ее втянуть в себя, избавиться от нее. Пальцы опять стремительно немеют. Понимаю, что застонал. Непростительно...
Князь
Твоими губами целую тебя. Твоими руками ласкаю. Ты не можешь отрицать, что есть волшебство в этой ночи. И Князь так желает тебя, что сходит с ума от боли. Мой двойник бесстыдно касается входа в тело. А я вожу губами по мочке уха. И слушаю вой душ в тебе, как песню, как стихию.
Ты чувствуешь, как палец проникает в тебя. Нет, я держу твои руки. Я еще не касался. Сильнее, сильнее... Горю желанием обладать... Потерпи, уже скоро...
Теодор
Безумие, безумие! Оно кружит вокруг меня черным вороном, оно захлестывает волной вожделения. Оно пожирает меня изнутри воем моих душ. Откидываюсь, поворачиваюсь, стараюсь сделать так, чтобы боль в руках стала сильнее, но лишь бесстыдно открываю себя подделке. Касание своих-чужих рук, твое дыхание, от которого кожа становится чувствительнее в сотни раз. Сдавленно ахаю, ощущая свои-чужие руки. Нет! Не надо! Изо всех сил рвусь вперед...
Князь
Ты готов... Ты не готов, Теодор, но все равно... Я толкаю тебя на двойника, мы падаем... Не на пол, мы летим в постель из лепестков... И я уже не знаю, кто я, а кто моя тень... Танцем огня растекаюсь по твоей горячей коже. Подминаю под себя, вхожу резко, разрывая остатки сердца на части. Сердце останавливается и навсегда умирает. Я не умею любить, но ты так великолепен, что приятно сойти с ума...
Твой двойник добирается до твоего члена. Облизывает головку губами...
Знаешь, Теодор, что такое пустота без любви? Я отказался от счастья...
Глубже... Расслабься, не бойся. Тебе не будет больно. Больно лишь мне...
Теодор
Ничего не понимаю... Ты что-то шепчешь, ты везде, но ты нигде. Выгибаюсь в твоих руках, а душа плачет, чертя соленые дорожки на моих щеках. Души внутри вторят ей. Раскрываюсь тебе, подставляюсь тебе. Ты берешь меня, но это не ты. Мои-твои губы ласкают меня. Боль. Я не могу чаровать, но я все слышу, все чувствую. Глубже, Князь, сильнее! Отдай мне ее! Пусть хоть это останется мне!
Князь
Настанет вчера... Настанет с утра вчера... Соленых дорожек сотрутся следы, и закрыта будет дорога назад. В мой ад. Здесь горячим огнем наполняю тебя. Здесь жгусь ядовитой медузой.
Вчера я был с тобой. Вчера ласкал... Член вбивается в тебя все сильнее. Моя тень доводит тебя до исступления, и я слышу, как ты кричишь, разрезая тишину солнцем... Лепестки падают, засыпая нас и мое коварство.
— Теодор, — шепчу тихо. — Теодор... Предатель... Ты предатель... целовавший Шута.
Ты оглядываешься. Нет, я не здесь... И не там. Я стою перед тобой на балконе, пририсовывая последнюю пуговицу к камзолу.
— Я ухожу, Теодор.
Теодор
Я улыбаюсь, бесстыдно потягиваясь на примятых цветах. Закидываю руки за голову, поднимая волосы, выставляя себя. Нагло смотрю тебе в глаза.
— Когда-то я любил тебя. А теперь я получил все, что хотел.
Усмехаюсь, пробегаю языком по своим пальцам, слегка облизывая кончики. Чуть влажными пальцами веду вдоль груди, по животу, добираюсь до паха. Я опять возбужден. От игры.
— И что ты мне теперь сделаешь? Ничего! Второго пожирателя у тебя нет!
Князь
— Знаешь что? — играю тобой, качаюсь между дозволенным и опасным. Наклоняюсь к уху: — Я поцелую... Ты ведь хочешь? Сыграть в игру Шута? Хочешь...
Мои губы пахнут мятой... Мои темные мысли — червоточины вселенной.
Целую тебя Теодор... Проникаю в тебя.
Упиваюсь тем, что ты такой бесстыжий.
К чертям прошлое. Выкидываю сердце. Мне достанет страсти...
Теодор
Уходишь. Я остаюсь лежать на лепестках. Странно, что ты мне их оставил. Надеюсь, Шут, ты все, что нужно почувствовал. Я добился своей цели. Князь без Скрипача. Князь без Шута. Он все помнит. Он вернулся. Но я теперь свободен. Почему же так больно?
Сворачиваюсь в комочек на цветах, которые хранят твой запах. Глажу их руками. Князь...
Я свободен?
9
Шут
Белым снегом запорошен зимний лес... В черном небе беснуется метель... А здесь, под тяжелыми ветвями вековых деревьев, совсем тихо... Холодно и пустынно. Страшно... Чувствую себя в ночном кошмаре. Когда так нужно бежать, но невозможно даже шелохнуться. Я скован льдом... По коже — узоры инея. Волосы — хрустальные бесцветные сосульки. Сам весь блеклый, белый. На самом деле, лед — он жжется... И сердце с каждым вдохом тише бьется... Так холодно.... Так страшно... Так одиноко... Так жестоко...
— Поговори со мной!
Дыханье тает легким паром... Вижу твой силуэт перед собой... Твои глаза закрыты. Всего лишь сон... Волшебный для тебя и больной мне. Всегда чарую болью... Не смею даже прикоснуться. Серебро твоих волос под стать серебренному снегу...
— Зачем все это? Что я ищу? Чего я от тебя хочу? И почему ночами мне не спиться?
Не отвечаешь... Подхожу все ближе... Ты одуряюще так пахнешь мятой. Прижаться бы к тебе, забыться... Нет! Я для того отдал огонь и душу льдом сковал, что б не сорваться! Вновь отхожу. Не смею приближаться...
Князь
-Приблизился, молчишь... Ты в сны решил прорваться... Себя сковал ты льдом... С другим чтоб согреваться?
Хожу по снегу, слыша хруст. Ломаю ледяные ветки рукой в тонкой лайковой перчатке.
— А знаешь ли, мой Шут, что истина во снах скрывается и смыслы. И каждый жест, и наши мысли... Желания, мечты... Все это только ты.
Надрезаю запястья, но кровь не капает.
— Нет сердца у меня... Его я на клочки порезал. Его я съел, чтоб болью наслаждаться... Ты уходи... Тебе ведь нравится, мой милый, расставаться...
Дую горячим дыханием в лицо Шуту.
Шут
Дергаюсь в сторону, уворачиваясь от горячего дыхания... Нельзя! Я душу льдом себе сковал, а все равно мне хочется ругаться! В тебя вцепиться и потрясти!
